Стих я видел как мама плачет: Стихи Ирины Самариной-Лабиринт про детей

«Я видел, как плачет мама» — стих, от которого ком в горле… — Лист Клевера

В жизни каждого есть человек, который всегда за нас волнуется, который всегда нас поддержит и согреет теплом своего сердца. Конечно же, это мама! В каких бы вы ни были отношениях с мамой, она все равно остается самым дорогим и любящим человеком на свете.

Сейчас мне всего лишь годик
И я заболел немного…
По комнате мама ходит
И просит о чём-то Бога…

Я вижу, как плачет мама…
Её так легко обидеть.
Я буду здоровым самым,
Чтоб слёзы её не видеть…

Мне десять… Подрался в школе.
Синяк… В дневнике — не очень…
Я маме съязвил фривольно,
Что я ведь пацан, не дочка…

И вижу, как плачет мама,
Волнуясь опять за сына…
Я буду достойным самым…
Я должен расти мужчиной…

Я вырос и мне пятнадцать…
Гулять не пускают снова.

А мне-то пора влюбляться,
Но мама со мной сурова…

Я вижу, как плачет мама,
Увидев мой блог в инете…
Я буду культурным самым,
Чтоб слёзы не видеть эти…

Мне двадцать… Женюсь, ребята!
Невеста с татуировкой…
Ну, мам, не суди предвзято…
Ей тоже уже неловко…

Я вижу, как плачет мама,
Невестку обняв, как дочку,
И шепчет: «Будь самой-самой,
Роди для него сыночка!»

Мне сорок… Жена и дети,
А в сердце надежда тлеет…
И солнце так тускло светит,
Ведь мама моя болеет…

Я плачу и шепчет мама,
Увидев слезу мужскую:
«Я буду здоровой самой,
Ведь вами, сынок, дышу я…»

Автор: Ирина Самарина-Лабиринт

Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:

Руслан и Людмила (Поэма) — Пушкин.

Полный текст стихотворения — Руслан и Людмила (Поэма)

Посвящение

Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой
На песни грешные мои.

Песнь первая

У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей;
Там лес и дол видений полны;
Там о заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой,
И тридцать витязей прекрасных;

Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской;
Там королевич мимоходом
Пленяет грозного царя;
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несет богатыря;
В темнице там царевна тужит,
А бурый волк ей верно служит;
Там ступа с Бабою Ягой
Идет, бредет сама собой;
Там царь Кащей над златом чахнет;
Там русской дух… там Русью пахнет!
И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый;
Под ним сидел, и кот ученый
Свои мне сказки говорил.

Одну я помню: сказку эту
Поведаю теперь я свету…

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.

В толпе могучих сыновей,
С друзьями, в гриднице высокой
Владимир-солнце пировал;
Меньшую дочь он выдавал
За князя храброго Руслана
И мед из тяжкого стакана
За их здоровье выпивал.
Не скоро ели предки наши,
Не скоро двигались кругом

Ковши, серебряные чаши
С кипящим пивом и вином.
Они веселье в сердце лили,
Шипела пена по краям,
Их важно чашники носили
И низко кланялись гостям.

Слилися речи в шум невнятный;
Жужжит гостей веселый круг;
Но вдруг раздался глас приятный
И звонких гуслей беглый звук;
Все смолкли, слушают Баяна:
И славит сладостный певец
Людмилу-прелесть, и Руслана,
И Лелем свитый им венец.

Но, страстью пылкой утомленный,
Не ест, не пьет Руслан влюбленный;
На друга милого глядит,
Вздыхает, сердится, горит
И, щипля ус от нетерпенья,
Считает каждые мгновенья.
В уныньи, с пасмурным челом,
За шумным, свадебным столом
Сидят три витязя младые;
Безмолвны, за ковшом пустым,
Забыли кубки круговые,
И брашна неприятны им;
Не слышат вещего Баяна;
Потупили смущенный взгляд:
То три соперника Руслана;
В душе несчастные таят

Любви и ненависти яд.
Один — Рогдай, воитель смелый,
Мечом раздвинувший пределы
Богатых киевских полей;
Другой — Фарлаф, крикун надменный,
В пирах никем не побежденный,
Но воин скромный средь мечей;
Последний, полный страстной думы,
Младой хазарский хан Ратмир:
Все трое бледны и угрюмы,
И пир веселый им не в пир.

Вот кончен он; встают рядами,
Смешались шумными толпами,
И все глядят на молодых:
Невеста очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених.
Но тень объемлет всю природу,
Уж близко к полночи глухой;
Бояре, задремав от меду,
С поклоном убрались домой.
Жених в восторге, в упоенье:
Ласкает он в воображенье
Стыдливой девы красоту;
Но с тайным, грустным умиленьем
Великий князь благословеньем
Дарует юную чету.

И вот невесту молодую
Ведут на брачную постель;

Огни погасли… и ночную
Лампаду зажигает Лель.
Свершились милые надежды,
Любви готовятся дары;
Падут ревнивые одежды
На цареградские ковры…
Вы слышите ль влюбленный шепот,
И поцелуев сладкий звук,
И прерывающийся ропот
Последней робости?.. Супруг
Восторги чувствует заране;
И вот они настали… Вдруг
Гром грянул, свет блеснул в тумане,
Лампада гаснет, дым бежит,
Кругом всё смерклось, всё дрожит,
И замерла душа в Руслане…
Всё смолкло. В грозной тишине
Раздался дважды голос странный,
И кто-то в дымной глубине
Взвился чернее мглы туманной…
И снова терем пуст и тих;
Встает испуганный жених,
С лица катится пот остылый;
Трепеща, хладною рукой
Он вопрошает мрак немой…
О горе: нет подруги милой!
Хватает воздух он пустой;
Людмилы нет во тьме густой,
Похищена безвестной силой.

Ах, если мученик любви
Страдает страстью безнадежно;
Хоть грустно жить, друзья мои,

Однако жить еще возможно.

Но после долгих, долгих лет
Обнять влюбленную подругу,
Желаний, слез, тоски предмет,
И вдруг минутную супругу
Навек утратить… о друзья,
Конечно лучше б умер я!

Однако жив Руслан несчастный.
Но что сказал великий князь?
Сраженный вдруг молвой ужасной,
На зятя гневом распалясь,
Его и двор он созывает:
«Где, где Людмила?» — вопрошает
С ужасным, пламенным челом.
Руслан не слышит. «Дети, други!
Я помню прежние заслуги:
О, сжальтесь вы над стариком!
Скажите, кто из вас согласен
Скакать за дочерью моей?
Чей подвиг будет не напрасен,
Тому — терзайся, плачь, злодей!
Не мог сберечь жены своей! —
Тому я дам ее в супруги
С полцарством прадедов моих.
Кто ж вызовется, дети, други?..»
«Я!» — молвил горестный жених.
«Я! я!» — воскликнули с Рогдаем
Фарлаф и радостный Ратмир:
«Сейчас коней своих седлаем;

Мы рады весь изъездить мир.
Отец наш, не продлим разлуки;
Не бойся: едем за княжной».

И с благодарностью немой
В слезах к ним простирает руки
Старик, измученный тоской.

Все четверо выходят вместе;
Руслан уныньем как убит;
Мысль о потерянной невесте
Его терзает и мертвит.
Садятся на коней ретивых;
Вдоль берегов Днепра счастливых
Летят в клубящейся пыли;
Уже скрываются вдали;
Уж всадников не видно боле…
Но долго всё еще глядит
Великий князь в пустое поле
И думой им вослед летит.

Руслан томился молчаливо,
И смысл и память потеряв.
Через плечо глядя спесиво
И важно подбочась, Фарлаф,
Надувшись, ехал за Русланом.
Он говорит: «Насилу я
На волю вырвался, друзья!
Ну, скоро ль встречусь с великаном?
Уж то-то крови будет течь,
Уж то-то жертв любви ревнивой!
Повеселись, мой верный меч,

Повеселись, мой конь ретивый!»

Хазарский хан, в уме своем
Уже Людмилу обнимая,
Едва не пляшет над седлом;
В нем кровь играет молодая,
Огня надежды полон взор:
То скачет он во весь опор,
То дразнит бегуна лихого,
Кружит, подъемлет на дыбы
Иль дерзко мчит на холмы снова.

Рогдай угрюм, молчит — ни слова…
Страшась неведомой судьбы
И мучась ревностью напрасной,
Всех больше беспокоен он,
И часто взор его ужасный
На князя мрачно устремлен.

Соперники одной дорогой
Все вместе едут целый день.
Днепра стал темен брег отлогий;
С востока льется ночи тень;
Туманы над Днепром глубоким;
Пора коням их отдохнуть.
Вот под горой путем широким
Широкий пересекся путь.
«Разъедемся, пора! — сказали, —
Безвестной вверимся судьбе».
И каждый конь, не чуя стали,
По воле путь избрал себе.

Что делаешь, Руслан несчастный,

Один в пустынной тишине?
Людмилу, свадьбы день ужасный,
Всё, мнится, видел ты во сне.
На брови медный шлем надвинув,
Из мощных рук узду покинув,
Ты шагом едешь меж полей,
И медленно в душе твоей
Надежда гибнет, гаснет вера.

Но вдруг пред витязем пещера;
В пещере свет. Он прямо к ней
Идет под дремлющие своды,
Ровесники самой природы.
Вошел с уныньем: что же зрит?
В пещере старец; ясный вид,
Спокойный взор, брада седая;
Лампада перед ним горит;
За древней книгой он сидит,
Ее внимательно читая.
«Добро пожаловать, мой сын! —
Сказал с улыбкой он Руслану. —
Уж двадцать лет я здесь один
Во мраке старой жизни вяну;
Но наконец дождался дня,
Давно предвиденного мною.
Мы вместе сведены судьбою;
Садись и выслушай меня.
Руслан, лишился ты Людмилы;
Твой твердый дух теряет силы;
Но зла промчится быстрый миг:

На время рок тебя постиг.
С надеждой, верою веселой
Иди на всё, не унывай;
Вперед! мечом и грудью смелой
Свой путь на полночь пробивай.

Узнай, Руслан: твой оскорбитель
Волшебник страшный Черномор,
Красавиц давний похититель,
Полнощных обладатель гор.
Еще ничей в его обитель
Не проникал доныне взор;
Но ты, злых козней истребитель,
В нее ты вступишь, и злодей
Погибнет от руки твоей.
Тебе сказать не должен боле:
Судьба твоих грядущих дней,
Мой сын, в твоей отныне воле».

Наш витязь старцу пал к ногам
И в радости лобзает руку.
Светлеет мир его очам,
И сердце позабыло муку.
Вновь ожил он; и вдруг опять
На вспыхнувшем лице кручина…
«Ясна тоски твоей причина;
Но грусть не трудно разогнать, —
Сказал старик, — тебе ужасна
Любовь седого колдуна;
Спокойся, знай: она напрасна
И юной деве не страшна.
Он звезды сводит с небосклона,
Он свистнет — задрожит луна;
Но против времени закона
Его наука не сильна.
Ревнивый, трепетный хранитель
Замков безжалостных дверей,
Он только немощный мучитель
Прелестной пленницы своей.
Вокруг нее он молча бродит,
Клянет жестокий жребий свой…
Но, добрый витязь, день проходит,
А нужен для тебя покой».

Руслан на мягкий мох ложится
Пред умирающим огнем;
Он ищет позабыться сном,
Вздыхает, медленно вертится…
Напрасно! Витязь наконец:
«Не спится что-то, мой отец!
Что делать: болен я душою,
И сон не в сон, как тошно жить.
Позволь мне сердце освежить
Твоей беседою святою.
Прости мне дерзостный вопрос.
Откройся: кто ты, благодатный,
Судьбы наперсник непонятный?
В пустыню кто тебя занес?»

Вздохнув с улыбкою печальной,
Старик в ответ: «Любезный сын,
Уж я забыл отчизны дальной
Угрюмый край. Природный финн,
В долинах, нам одним известных,
Гоняя стадо сел окрестных,
В беспечной юности я знал
Одни дремучие дубравы,
Ручьи, пещеры наших скал
Да дикой бедности забавы.
Но жить в отрадной тишине
Дано не долго было мне.

Тогда близ нашего селенья,
Как милый цвет уединенья,
Жила Наина. Меж подруг
Она гремела красотою.
Однажды утренней порою
Свои стада на темный луг
Я гнал, волынку надувая;
Передо мной шумел поток.
Одна, красавица младая
На берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах, витязь, то была Наина!
Я к ней — и пламень роковой
За дерзкий взор мне был наградой,
И я любовь узнал душой
С ее небесною отрадой,
С ее мучительной тоской.

Умчалась года половина;
Я с трепетом открылся ей,
Сказал: люблю тебя, Наина.
Но робкой горести моей
Наина с гордостью внимала,
Лишь прелести свои любя,
И равнодушно отвечала:
«Пастух, я не люблю тебя!»

И всё мне дико, мрачно стало:
Родная куща, тень дубров,
Веселы игры пастухов —
Ничто тоски не утешало.
В уныньи сердце сохло, вяло.
И наконец задумал я
Оставить финские поля;
Морей неверные пучины
С дружиной братской переплыть
И бранной славой заслужить
Вниманье гордое Наины.
Я вызвал смелых рыбаков
Искать опасностей и злата.
Впервые тихий край отцов
Услышал бранный звук булата
И шум немирных челноков.
Я вдаль уплыл, надежды полный,
С толпой бесстрашных земляков;
Мы десять лет снега и волны
Багрили кровию врагов.
Молва неслась: цари чужбины
Страшились дерзости моей;
Их горделивые дружины
Бежали северных мечей.
Мы весело, мы грозно бились,
Делили дани и дары,
И с побежденными садились
За дружелюбные пиры.
Но сердце, полное Наиной,
Под шумом битвы и пиров,
Томилось тайною кручиной,
Искало финских берегов.
Пора домой, сказал я, други!
Повесим праздные кольчуги
Под сенью хижины родной.
Сказал — и весла зашумели;
И, страх оставя за собой,
В залив отчизны дорогой
Мы с гордой радостью влетели.

Сбылись давнишние мечты,
Сбылися пылкие желанья!
Минута сладкого свиданья,
И для меня блеснула ты!
К ногам красавицы надменной
Принес я меч окровавленный,
Кораллы, злато и жемчуг;
Пред нею, страстью упоенный,
Безмолвным роем окруженный
Ее завистливых подруг,
Стоял я пленником послушным;
Но дева скрылась от меня,
Примолвя с видом равнодушным:
«Герой, я не люблю тебя!»

К чему рассказывать, мой сын,
Чего пересказать нет силы?
Ах, и теперь один, один,
Душой уснув, в дверях могилы,
Я помню горесть, и порой,
Как о минувшем мысль родится,
По бороде моей седой
Слеза тяжелая катится.

Но слушай: в родине моей
Между пустынных рыбарей
Наука дивная таится.
Под кровом вечной тишины,
Среди лесов, в глуши далекой
Живут седые колдуны;
К предметам мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Всё слышит голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И грозной воле их подвластны
И гроб и самая любовь.

И я, любви искатель жадный,
Решился в грусти безотрадной
Наину чарами привлечь
И в гордом сердце девы хладной
Любовь волшебствами зажечь.
Спешил в объятия свободы,
В уединенный мрак лесов;
И там, в ученьи колдунов,
Провел невидимые годы.
Настал давно желанный миг,
И тайну страшную природы
Я светлой мыслию постиг:
Узнал я силу заклинаньям.
Венец любви, венец желаньям!
Теперь, Наина, ты моя!
Победа наша, думал я.
Но в самом деле победитель
Был рок, упорный мой гонитель.

В мечтах надежды молодой,
В восторге пылкого желанья,
Творю поспешно заклинанья,
Зову духов — и в тьме лесной
Стрела промчалась громовая,
Волшебный вихорь поднял вой,
Земля вздрогнула под ногой…
И вдруг сидит передо мной
Старушка дряхлая, седая,
Глазами впалыми сверкая,
С горбом, с трясучей головой,
Печальной ветхости картина.
Ах, витязь, то была Наина!..
Я ужаснулся и молчал,
Глазами страшный призрак мерил,
В сомненье всё еще не верил
И вдруг заплакал, закричал:
«Возможно ль! ах, Наина, ты ли!
Наина, где твоя краса?
Скажи, ужели небеса
Тебя так страшно изменили?
Скажи, давно ль, оставя свет,
Расстался я с душой и с милой?
Давно ли?. .» «Ровно сорок лет, —
Был девы роковой ответ, —
Сегодня семьдесят мне било.
Что делать, — мне пищит она, —
Толпою годы пролетели.
Прошла моя, твоя весна —
Мы оба постареть успели.
Но, друг, послушай: не беда
Неверной младости утрата.
Конечно, я теперь седа,
Немножко, может быть, горбата;
Не то, что в старину была,
Не так жива, не так мила;
Зато (прибавила болтунья)
Открою тайну: я колдунья!»

И было в самом деле так.
Немой, недвижный перед нею,
Я совершенный был дурак
Со всей премудростью моею.

Но вот ужасно: колдовство
Вполне свершилось по несчастью.
Мое седое божество
Ко мне пылало новой страстью.
Скривив улыбкой страшный рот,
Могильным голосом урод
Бормочет мне любви признанье.
Вообрази мое страданье!
Я трепетал, потупя взор;
Она сквозь кашель продолжала
Тяжелый, страстный разговор:
«Так, сердце я теперь узнала;
Я вижу, верный друг, оно
Для нежной страсти рождено;
Проснулись чувства, я сгораю,
Томлюсь желаньями любви…
Приди в объятия мои…
О милый, милый! умираю…»

И между тем она, Руслан,
Мигала томными глазами;
И между тем за мой кафтан
Держалась тощими руками;
И между тем — я обмирал,
От ужаса зажмуря очи;
И вдруг терпеть не стало мочи;
Я с криком вырвался, бежал.
Она вослед: «О, недостойный!
Ты возмутил мой век спокойный,
Невинной девы ясны дни!
Добился ты любви Наины,
И презираешь — вот мужчины!
Изменой дышат все они!
Увы, сама себя вини;
Он обольстил меня, несчастный!
Я отдалась любови страстной…
Изменник, изверг! о позор!
Но трепещи, девичий вор!»

Так мы расстались. С этих пор
Живу в моем уединенье
С разочарованной душой;
И в мире старцу утешенье
Природа, мудрость и покой.
Уже зовет меня могила;
Но чувства прежние свои
Еще старушка не забыла
И пламя поздное любви
С досады в злобу превратила.
Душою черной зло любя,
Колдунья старая, конечно,
Возненавидит и тебя;
Но горе на земле не вечно».

Наш витязь с жадностью внимал
Рассказы старца; ясны очи
Дремотой легкой не смыкал
И тихого полета ночи
В глубокой думе не слыхал.
Но день блистает лучезарный…
Со вздохом витязь благодарный
Объемлет старца-колдуна;
Душа надеждою полна;
Выходит вон. Ногами стиснул
Руслан заржавшего коня,
В седле оправился, присвистнул.
«Отец мой, не оставь меня».
И скачет по пустому лугу.
Седой мудрец младому другу
Кричит вослед: «Счастливый путь!
Прости, люби свою супругу,
Советов старца не забудь!»

Песнь вторая

Соперники в искусстве брани,
Не знайте мира меж собой;
Несите мрачной славе дани,
И упивайтеся враждой!
Пусть мир пред вами цепенеет,
Дивяся грозным торжествам:
Никто о вас не пожалеет,
Никто не помешает вам.
Соперники другого рода,
Вы, рыцари парнасских гор,
Старайтесь не смешить народа
Нескромным шумом ваших ссор;
Бранитесь — только осторожно.
Но вы, соперники в любви,
Живите дружно, если можно!
Поверьте мне, друзья мои:
Кому судьбою непременной
Девичье сердце суждено,
Тот будет мил на зло вселенной;
Сердиться глупо и грешно.

Когда Рогдай неукротимый,
Глухим предчувствием томимый,
Оставя спутников своих,
Пустился в край уединенный
И ехал меж пустынь лесных,
В глубоку думу погруженный —
Злой дух тревожил и смущал
Его тоскующую душу,
И витязь пасмурный шептал:
«Убью!. . преграды все разрушу…
Руслан!.. узнаешь ты меня…
Теперь-то девица поплачет…»
И вдруг, поворотив коня,
Во весь опор назад он скачет.

В то время доблестный Фарлаф,
Всё утро сладко продремав,
Укрывшись от лучей полдневных,
У ручейка, наедине,
Для подкрепленья сил душевных,
Обедал в мирной тишине.
Как вдруг он видит: кто-то в поле,
Как буря, мчится на коне;
И, времени не тратя боле,
Фарлаф, покинув свой обед,
Копье, кольчугу, шлем, перчатки,
Вскочил в седло и без оглядки
Летит — а тот за ним вослед.
«Остановись, беглец бесчестный! —
Кричит Фарлафу неизвестный. —
Презренный, дай себя догнать!
Дай голову с тебя сорвать!»
Фарлаф, узнавши глас Рогдая,
Со страха скорчась, обмирал
И, верной смерти ожидая,
Коня еще быстрее гнал.
Так точно заяц торопливый,
Прижавши уши боязливо,
По кочкам, полем, сквозь леса
Скачками мчится ото пса.
На месте славного побега
Весной растопленного снега
Потоки мутные текли
И рыли влажну грудь земли.
Ко рву примчался конь ретивый,
Взмахнул хвостом и белой гривой,
Бразды стальные закусил
И через ров перескочил;
Но робкий всадник вверх ногами
Свалился тяжко в грязный ров,
Земли не взвидел с небесами
И смерть принять уж был готов.
Рогдай к оврагу подлетает;
Жестокий меч уж занесен;
«Погибни, трус! умри!» — вещает…
Вдруг узнает Фарлафа он;
Глядит, и руки опустились;
Досада, изумленье, гнев
В его чертах изобразились;
Скрыпя зубами, онемев,
Герой, с поникшею главою
Скорей отъехав ото рва,
Бесился… но едва, едва
Сам не смеялся над собою.

Тогда он встретил под горой
Старушечку чуть-чуть живую,
Горбатую, совсем седую.
Она дорожною клюкой
Ему на север указала.
«Ты там найдешь его», — сказала.
Рогдай весельем закипел
И к верной смерти полетел.

А наш Фарлаф? Во рву остался,
Дохнуть не смея; про себя
Он, лежа, думал: жив ли я?
Куда соперник злой девался?
Вдруг слышит прямо над собой
Старухи голос гробовой:
«Встань, молодец: все тихо в поле;
Ты никого не встретишь боле;
Я привела тебе коня;
Вставай, послушайся меня».

Смущенный витязь поневоле
Ползком оставил грязный ров;
Окрестность робко озирая,
Вздохнул и молвил оживая:
«Ну, слава богу, я здоров!»

«Поверь! — старуха продолжала, —
Людмилу мудрено сыскать;
Она далеко забежала;
Не нам с тобой ее достать.
Опасно разъезжать по свету;
Ты, право, будешь сам не рад.
Последуй моему совету,
Ступай тихохонько назад.
Под Киевом, в уединенье,
В своем наследственном селенье
Останься лучше без забот:
От нас Людмила не уйдет».

Сказав, исчезла. В нетерпенье
Благоразумный наш герой
Тотчас отправился домой,
Сердечно позабыв о славе
И даже о княжне младой;
И шум малейший по дубраве,
Полет синицы, ропот вод
Его бросали в жар и в пот.

Меж тем Руслан далеко мчится;
В глуши лесов, в глуши полей
Привычной думою стремится
К Людмиле, радости своей,
И говорит: «Найду ли друга?
Где ты, души моей супруга?
Увижу ль я твой светлый взор?
Услышу ль нежный разговор?
Иль суждено, чтоб чародея
Ты вечной пленницей была
И, скорбной девою старея,
В темнице мрачной отцвела?
Или соперник дерзновенный
Придет?. . Нет, нет, мой друг бесценный:
Еще при мне мой верный меч,
Еще глава не пала с плеч».

Однажды, темною порою,
По камням берегом крутым
Наш витязь ехал над рекою.
Всё утихало. Вдруг за ним
Стрелы мгновенное жужжанье,
Кольчуги звон, и крик, и ржанье,
И топот по полю глухой.
«Стой!» — грянул голос громовой.
Он оглянулся: в поле чистом,
Подняв копье, летит со свистом
Свирепый всадник, и грозой
Помчался князь ему навстречу.
«Ага! догнал тебя! постой! —
Кричит наездник удалой, —
Готовься, друг, на смертну сечу;
Теперь ложись средь здешних мест;
А там ищи своих невест».
Руслан вспылал, вздрогнул от гнева;
Он узнает сей буйный глас…

Друзья мои! а наша дева?
Оставим витязей на час;
О них опять я вспомню вскоре.
А то давно пора бы мне
Подумать о младой княжне
И об ужасном Черноморе.

Моей причудливой мечты
Наперсник иногда нескромный,
Я рассказал, как ночью темной
Людмилы нежной красоты
От воспаленного Руслана
Сокрылись вдруг среди тумана.
Несчастная! когда злодей,
Рукою мощною своей
Тебя сорвав с постели брачной,
Взвился, как вихорь, к облакам
Сквозь тяжкий дым и воздух мрачный
И вдруг умчал к своим горам —
Ты чувств и памяти лишилась
И в страшном замке колдуна,
Безмолвна, трепетна, бледна,
В одно мгновенье очутилась.

С порога хижины моей
Так видел я, средь летних дней,
Когда за курицей трусливой
Султан курятника спесивый,
Петух мой по двору бежал
И сладострастными крылами
Уже подругу обнимал;
Над ними хитрыми кругами
Цыплят селенья старый вор,
Прияв губительные меры,
Носился, плавал коршун серый
И пал как молния на двор.
Взвился, летит. В когтях ужасных
Во тьму расселин безопасных
Уносит бедную злодей.
Напрасно, горестью своей
И хладным страхом пораженный,
Зовет любовницу петух. .
Он видит лишь летучий пух,
Летучим ветром занесенный.

До утра юная княжна
Лежала, тягостным забвеньем,
Как будто страшным сновиденьем,
Объята — наконец она
Очнулась, пламенным волненьем
И смутным ужасом полна;
Душой летит за наслажденьем,
Кого-то ищет с упоеньем;
«Где ж милый, — шепчет, — где супруг?»
Зовет и помертвела вдруг.
Глядит с боязнию вокруг.
Людмила, где твоя светлица?
Лежит несчастная девица
Среди подушек пуховых,
Под гордой сенью балдахина;
Завесы, пышная перина
В кистях, в узорах дорогих;
Повсюду ткани парчевые;
Играют яхонты, как жар;
Кругом курильницы златые
Подъемлют ароматный пар;
Довольно… благо мне не надо
Описывать волшебный дом:
Уже давно Шехеразада
Меня предупредила в том.
Но светлый терем не отрада,
Когда не видим друга в нем.

Три девы, красоты чудесной,
В одежде легкой и прелестной
Княжне явились, подошли
И поклонились до земли.
Тогда неслышными шагами
Одна поближе подошла;
Княжне воздушными перстами
Златую косу заплела
С искусством, в наши дни не новым,
И обвила венцом перловым
Окружность бледного чела.
За нею, скромно взор склоняя,
Потом приближилась другая;
Лазурный, пышный сарафан
Одел Людмилы стройный стан;
Покрылись кудри золотые,
И грудь, и плечи молодые
Фатой, прозрачной, как туман.
Покров завистливый лобзает
Красы, достойные небес,
И обувь легкая сжимает
Две ножки, чудо из чудес.
Княжне последняя девица
Жемчужный пояс подает.
Меж тем незримая певица
Веселы песни ей поет.
Увы, ни камни ожерелья,
Ни сарафан, ни перлов ряд,
Ни песни лести и веселья
Ее души не веселят;
Напрасно зеркало рисует
Ее красы, ее наряд;
Потупя неподвижный взгляд,
Она молчит, она тоскует.

Те, кои, правду возлюбя,
На темном сердца дне читали,
Конечно знают про себя,
Что если женщина в печали
Сквозь слез, украдкой, как-нибудь,
На зло привычке и рассудку,
Забудет в зеркало взглянуть —
То грустно ей уж не на шутку.

Но вот Людмила вновь одна.
Не зная, что начать, она
К окну решетчату подходит,
И взор ее печально бродит
В пространстве пасмурной дали.
Всё мертво. Снежные равнины
Коврами яркими легли;
Стоят угрюмых гор вершины
В однообразной белизне
И дремлют в вечной тишине;
Кругом не видно дымной кровли,
Не видно путника в снегах,
И звонкий рог веселой ловли
В пустынных не трубит горах;
Лишь изредка с унылым свистом
Бунтует вихорь в поле чистом
И на краю седых небес
Качает обнаженный лес.

В слезах отчаянья, Людмила
От ужаса лицо закрыла.
Увы, что ждет ее теперь!
Бежит в серебряную дверь;
Она с музыкой отворилась,
И наша дева очутилась
В саду. Пленительный предел:
Прекраснее садов Армиды
И тех, которыми владел
Царь Соломон иль князь Тавриды.
Пред нею зыблются, шумят
Великолепные дубровы;
Аллеи пальм и лес лавровый,
И благовонных миртов ряд,
И кедров гордые вершины,
И золотые апельсины
Зерцалом вод отражены;
Пригорки, рощи и долины
Весны огнем оживлены;
С прохладой вьется ветер майский
Средь очарованных полей,
И свищет соловей китайский
Во мраке трепетных ветвей;
Летят алмазные фонтаны
С веселым шумом к облакам;
Под ними блещут истуканы
И, мнится, живы; Фидий сам,
Питомец Феба и Паллады,
Любуясь ими, наконец,
Свой очарованный резец
Из рук бы выронил с досады.
Дробясь о мраморны преграды,
Жемчужной, огненной дугой
Валятся, плещут водопады;
И ручейки в тени лесной
Чуть вьются сонною волной.
Приют покоя и прохлады,
Сквозь вечну зелень здесь и там
Мелькают светлые беседки;
Повсюду роз живые ветки
Цветут и дышат по тропам.
Но безутешная Людмила
Идет, идет и не глядит;
Волшебства роскошь ей постыла,
Ей грустен неги светлый вид;
Куда, сама не зная, бродит,
Волшебный сад кругом обходит,
Свободу горьким дав слезам,
И взоры мрачные возводит
К неумолимым небесам.
Вдруг осветился взор прекрасный;
К устам она прижала перст;
Казалось, умысел ужасный
Рождался… Страшный путь отверст:
Высокий мостик над потоком
Пред ней висит на двух скалах;
В уныньи тяжком и глубоком
Она подходит — и в слезах
На воды шумные взглянула,
Ударила, рыдая, в грудь,
В волнах решилась утонуть,
Однако в воды не прыгнула
И дале продолжала путь.

Моя прекрасная Людмила,
По солнцу бегая с утра,
Устала, слезы осушила,
В душе подумала: пора!
На травку села, оглянулась —
И вдруг над нею сень шатра,
Шумя, с прохладой развернулась;
Обед роскошный перед ней;
Прибор из яркого кристалла;
И в тишине из-за ветвей
Незрима арфа заиграла.
Дивится пленная княжна,
Но втайне думает она:
«Вдали от милого, в неволе,
Зачем мне жить на свете боле?
О ты, чья гибельная страсть
Меня терзает и лелеет,
Мне не страшна злодея власть:
Людмила умереть умеет!
Не нужно мне твоих шатров,
Ни скучных песен, ни пиров —
Не стану есть, не буду слушать,
Умру среди твоих садов!»
Подумала — и стала кушать.

Княжна встает, и вмиг шатер,
И пышной роскоши прибор,
И звуки арфы… все пропало;
По-прежнему все тихо стало;
Людмила вновь одна в садах
Скитается из рощи в рощи;
Меж тем в лазурных небесах
Плывет луна, царица нощи,
Находит мгла со всех сторон
И тихо на холмах почила;
Княжну невольно клонит сон,
И вдруг неведомая сила
Нежней, чем вешний ветерок,
Ее на воздух поднимает,
Несет по воздуху в чертог
И осторожно опускает
Сквозь фимиам вечерних роз
На ложе грусти, ложе слез.
Три девы вмиг опять явились
И вкруг нее засуетились,
Чтоб на ночь пышный снять убор;
Но их унылый, смутный взор
И принужденное молчанье
Являли втайне состраданье
И немощный судьбам укор.
Но поспешим: рукой их нежной
Раздета сонная княжна;
Прелестна прелестью небрежной,
В одной сорочке белоснежной
Ложится почивать она.
Со вздохом девы поклонились,
Скорей как можно удалились
И тихо притворили дверь.
Что ж наша пленница теперь!
Дрожит как лист, дохнуть не смеет;
Хладеют перси, взор темнеет;
Мгновенный сон от глаз бежит;
Не спит, удвоила вниманье,
Недвижно в темноту глядит…
Всё мрачно, мертвое молчанье!
Лишь сердца слышит трепетанье…
И мнится… шепчет тишина,
Идут — идут к ее постели;
В подушки прячется княжна —
И вдруг… о страх!.. и в самом деле
Раздался шум; озарена
Мгновенным блеском тьма ночная,
Мгновенно дверь отворена;
Безмолвно, гордо выступая,
Нагими саблями сверкая,
Арапов длинный ряд идет
Попарно, чинно, сколь возможно,
И на подушках осторожно
Седую бороду несет;
И входит с важностью за нею,
Подъяв величественно шею,
Горбатый карлик из дверей:
Его-то голове обритой,
Высоким колпаком покрытой,
Принадлежала борода.
Уж он приближился: тогда
Княжна с постели соскочила,
Седого карлу за колпак
Рукою быстрой ухватила,
Дрожащий занесла кулак
И в страхе завизжала так,
Что всех арапов оглушила.
Трепеща, скорчился бедняк,
Княжны испуганной бледнее;
Зажавши уши поскорее,
Хотел бежать, но в бороде
Запутался, упал и бьется;
Встает, упал; в такой беде
Арапов черный рой мятется;
Шумят, толкаются, бегут,
Хватают колдуна в охапку
И вон распутывать несут,
Оставя у Людмилы шапку

Но что-то добрый витязь наш?
Вы помните ль нежданну встречу?
Бери свой быстрый карандаш,
Рисуй, Орловский, ночь и сечу!
При свете трепетном луны
Сразились витязи жестоко;
Сердца их гневом стеснены,
Уж копья брошены далеко,
Уже мечи раздроблены,
Кольчуги кровию покрыты,
Щиты трещат, в куски разбиты…
Они схватились на конях;
Взрывая к небу черный прах,
Под ними борзы кони бьются;
Борцы, недвижно сплетены,
Друг друга стиснув, остаются,
Как бы к седлу пригвождены;
Их члены злобой сведены;
Переплелись и костенеют;
По жилам быстрый огнь бежит;
На вражьей груди грудь дрожит —
И вот колеблются, слабеют —
Кому-то пасть… вдруг витязь мой,
Вскипев, железною рукой
С седла наездника срывает,
Подъемлет, держит над собой
И в волны с берега бросает.
«Погибни! — грозно восклицает; —
Умри, завистник злобный мой!»

Ты догадался, мой читатель,
С кем бился доблестный Руслан:
То был кровавых битв искатель,
Рогдай, надежда киевлян,
Людмилы мрачный обожатель.
Он вдоль днепровских берегов
Искал соперника следов;
Нашел, настиг, но прежня сила
Питомцу битвы изменила,
И Руси древний удалец
В пустыне свой нашел конец.
И слышно было, что Рогдая
Тех вод русалка молодая
На хладны перси приняла
И, жадно витязя лобзая,
На дно со смехом увлекла,
И долго после, ночью темной,
Бродя близ тихих берегов,
Богатыря призрак огромный
Пугал пустынных рыбаков.

Песнь третия

Напрасно вы в тени таились
Для мирных, счастливых друзей,
Стихи мои! Вы не сокрылись
От гневных зависти очей.
Уж бледный критик, ей в услугу,
Вопрос мне сделал роковой:
Зачем Русланову подругу,
Как бы на смех ее супругу,
Зову и девой и княжной?
Ты видишь, добрый мой читатель,
Тут злобы черную печать!
Скажи, Зоил, скажи, предатель,
Ну как и что мне отвечать?
Красней, несчастный, бог с тобою!
Красней, я спорить не хочу;
Довольный тем, что прав душою,
В смиренной кротости молчу.
Но ты поймешь меня, Климена,
Потупишь томные глаза,
Ты, жертва скучного Гимена…
Я вижу: тайная слеза
Падет на стих мой, сердцу внятный;
Ты покраснела, взор погас;
Вздохнула молча… вздох понятный!
Ревнивец: бойся, близок час;
Амур с Досадой своенравной
Вступили в смелый заговор,
И для главы твоей бесславной
Готов уж мстительный убор.

Уж утро хладное сияло
На темени полнощных гор;
Но в дивном замке всё молчало.
В досаде скрытой Черномор,
Без шапки, в утреннем халате,
Зевал сердито на кровати.
Вокруг брады его седой
Рабы толпились молчаливы,
И нежно гребень костяной
Расчесывал ее извивы;
Меж тем, для пользы и красы,
На бесконечные усы
Лились восточны ароматы,
И кудри хитрые вились;
Как вдруг, откуда ни возьмись,
В окно влетает змий крылатый;
Гремя железной чешуей,
Он в кольца быстрые согнулся
И вдруг Наиной обернулся
Пред изумленною толпой.
«Приветствую тебя, — сказала, —
Собрат, издавна чтимый мной!
Досель я Черномора знала
Одною громкою молвой;
Но тайный рок соединяет
Теперь нас общею враждой;
Тебе опасность угрожает,
Нависла туча над тобой;
И голос оскорбленной чести
Меня к отмщению зовет».

Со взором, полным хитрой лести,
Ей карла руку подает,
Вещая: «Дивная Наина!
Мне драгоценен твой союз.
Мы посрамим коварство Финна;
Но мрачных козней не боюсь:
Противник слабый мне не страшен;
Узнай чудесный жребий мой:
Сей благодатной бородой
Недаром Черномор украшен.
Доколь власов ее седых
Враждебный меч не перерубит,
Никто из витязей лихих,
Никто из смертных не погубит
Малейших замыслов моих;
Моею будет век Людмила,
Руслан же гробу обречен!»
И мрачно ведьма повторила:
«Погибнет он! погибнет он!»
Потом три раза прошипела,
Три раза топнула ногой
И черным змием улетела.

Блистая в ризе парчевой,
Колдун, колдуньей ободренный,
Развеселясь, решился вновь
Нести к ногам девицы пленной
Усы, покорность и любовь.
Разряжен карлик бородатый,
Опять идет в ее палаты;
Проходит длинный комнат ряд:
Княжны в них нет. Он дале, в сад,
В лавровый лес, к решетке сада,
Вдоль озера, вкруг водопада,
Под мостики, в беседки… нет!
Княжна ушла, пропал и след!
Кто выразит его смущенье,
И рев, и трепет исступленья?
С досады дня не взвидел он.
Раздался карлы дикий стон:
«Сюда, невольники, бегите!
Сюда, надеюсь я на вас!
Сейчас Людмилу мне сыщите!
Скорее, слышите ль? сейчас!
Не то — шутите вы со мною —
Всех удавлю вас бородою!»

Читатель, расскажу ль тебе,
Куда красавица девалась?
Всю ночь она своей судьбе
В слезах дивилась и — смеялась.
Ее пугала борода,
Но Черномор уж был известен,
И был смешон, а никогда
Со смехом ужас несовместен.
Навстречу утренним лучам
Постель оставила Людмила
И взор невольный обратила
К высоким, чистым зеркалам;
Невольно кудри золотые
С лилейных плеч приподняла;
Невольно волосы густые
Рукой небрежной заплела;
Свои вчерашние наряды
Нечаянно в углу нашла;
Вздохнув, оделась и с досады
Тихонько плакать начала;
Однако с верного стекла,
Вздыхая, не сводила взора,
И девице пришло на ум,
В волненье своенравных дум,
Примерить шапку Черномора.
Всё тихо, никого здесь нет;
Никто на девушку не взглянет…
А девушке в семнадцать лет
Какая шапка не пристанет!
Рядиться никогда не лень!
Людмила шапкой завертела;
На брови, прямо, набекрень
И задом наперед надела.
И что ж? о чудо старых дней!
Людмила в зеркале пропала;
Перевернула — перед ней
Людмила прежняя предстала;
Назад надела — снова нет;
Сняла — и в зеркале! «Прекрасно!
Добро, колдун, добро, мой свет!
Теперь мне здесь уж безопасно;
Теперь избавлюсь от хлопот!»
И шапку старого злодея
Княжна, от радости краснея,
Надела задом наперед.

Но возвратимся же к герою.
Не стыдно ль заниматься нам
Так долго шапкой, бородою,
Руслана поруча судьбам?
Свершив с Рогдаем бой жестокий,
Проехал он дремучий лес;
Пред ним открылся дол широкий
При блеске утренних небес.
Трепещет витязь поневоле:
Он видит старой битвы поле.
Вдали всё пусто; здесь и там
Желтеют кости; по холмам
Разбросаны колчаны, латы;
Где сбруя, где заржавый щит;
В костях руки здесь меч лежит;
Травой оброс там шлем косматый,
И старый череп тлеет в нем;
Богатыря там остов целый
С его поверженным конем
Лежит недвижный; копья, стрелы
В сырую землю вонзены,
И мирный плющ их обвивает…
Ничто безмолвной тишины
Пустыни сей не возмущает,
И солнце с ясной вышины
Долину смерти озаряет.

Со вздохом витязь вкруг себя
Взирает грустными очами.
«О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
Чей борзый конь тебя топтал
В последний час кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи небо слышало молитвы?
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья?..
Времен от вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья!
Быть может, на холме немом
Поставят тихий гроб Русланов,
И струны громкие Баянов
Не будут говорить о нем!»

Но вскоре вспомнил витязь мой,
Что добрый меч герою нужен
И даже панцирь; а герой
С последней битвы безоружен.
Обходит поле он вокруг;
В кустах, среди костей забвенных,
В громаде тлеющих кольчуг,
Мечей и шлемов раздробленных
Себе доспехов ищет он.
Проснулись гул и степь немая,
Поднялся в поле треск и звон;
Он поднял щит, не выбирая,
Нашел и шлем и звонкий рог;
Но лишь меча сыскать не мог.
Долину брани объезжая,
Он видит множество мечей,
Но все легки, да слишком малы,
А князь красавец был не вялый,
Не то, что витязь наших дней.
Чтоб чем-нибудь играть от скуки,
Копье стальное взял он в руки,
Кольчугу он надел на грудь
И далее пустился в путь.

Уж побледнел закат румяный
Над усыпленною землей;
Дымятся синие туманы,
И всходит месяц золотой;
Померкла степь. Тропою темной
Задумчив едет наш Руслан
И видит: сквозь ночной туман
Вдали чернеет холм огромный,
И что-то страшное храпит.
Он ближе к холму, ближе — слышит:
Чудесный холм как будто дышит.
Руслан внимает и глядит
Бестрепетно, с покойным духом;
Но, шевеля пугливым ухом,
Конь упирается, дрожит,
Трясет упрямой головою,
И грива дыбом поднялась.
Вдруг холм, безоблачной луною
В тумане бледно озарясь,
Яснеет; смотрит храбрый князь —
И чудо видит пред собою.
Найду ли краски и слова?
Пред ним живая голова.
Огромны очи сном объяты;
Храпит, качая шлем пернатый,
И перья в темной высоте,
Как тени, ходят, развеваясь.
В своей ужасной красоте
Над мрачной степью возвышаясь,
Безмолвием окружена,
Пустыни сторож безымянной,
Руслану предстоит она
Громадой грозной и туманной.
В недоуменье хочет он
Таинственный разрушить сон.
Вблизи осматривая диво,
Объехал голову кругом
И стал пред носом молчаливо;
Щекотит ноздри копием,
И, сморщась, голова зевнула,
Глаза открыла и чихнула…
Поднялся вихорь, степь дрогнула,
Взвилася пыль; с ресниц, с усов,
С бровей слетела стая сов;
Проснулись рощи молчаливы,
Чихнуло эхо — конь ретивый
Заржал, запрыгал, отлетел,
Едва сам витязь усидел,
И вслед раздался голос шумный:
«Куда ты, витязь неразумный?
Ступай назад, я не шучу!
Как раз нахала проглочу!»
Руслан с презреньем оглянулся,
Браздами удержал коня
И с гордым видом усмехнулся.
«Чего ты хочешь от меня? —
Нахмурясь, голова вскричала. —
Вот гостя мне судьба послала!
Послушай, убирайся прочь!
Я спать хочу, теперь уж ночь,
Прощай!» Но витязь знаменитый,
Услыша грубые слова,
Воскликнул с важностью сердитой:
«Молчи, пустая голова!
Слыхал я истину, бывало:
Хоть лоб широк, да мозгу мало!
Я еду, еду, не свищу,
А как наеду, не спущу!»

Тогда, от ярости немея,
Стесненной злобой пламенея,
Надулась голова; как жар,
Кровавы очи засверкали;
Напенясь, губы задрожали,
Из уст, ушей поднялся пар —
И вдруг она, что было мочи,
Навстречу князю стала дуть;
Напрасно конь, зажмуря очи,
Склонив главу, натужа грудь,
Сквозь вихорь, дождь и сумрак ночи
Неверный продолжает путь;
Объятый страхом, ослепленный,
Он мчится вновь, изнеможенный,
Далече в поле отдохнуть.
Вновь обратиться витязь хочет —
Вновь отражен, надежды нет!
А голова ему вослед,
Как сумасшедшая, хохочет,
Гремит: «Ай, витязь! ай, герой!
Куда ты? тише, тише, стой!
Эй, витязь, шею сломишь даром;
Не трусь, наездник, и меня
Порадуй хоть одним ударом,
Пока не заморил коня».
И между тем она героя
Дразнила страшным языком.
Руслан, досаду в сердце кроя,
Грозит ей молча копием,
Трясет его рукой свободной,
И, задрожав, булат холодный
Вонзился в дерзостный язык.
И кровь из бешеного зева
Рекою побежала вмиг.
От удивленья, боли, гнева,
В минуту дерзости лишась,
На князя голова глядела,
Железо грызла и бледнела
В спокойном духе горячась,
Так иногда средь нашей сцены
Плохой питомец Мельпомены,
Внезапным свистом оглушен,
Уж ничего не видит он,
Бледнеет, ролю забывает,
Дрожит, поникнув головой,
И, заикаясь, умолкает
Перед насмешливой толпой.
Счастливым пользуясь мгновеньем,
К объятой голове смущеньем,
Как ястреб, богатырь летит
С подъятой, грозною десницей
И в щеку тяжкой рукавицей
С размаха голову разит;
И степь ударом огласилась;
Кругом росистая трава
Кровавой пеной обагрилась,
И, зашатавшись, голова
Перевернулась, покатилась,
И шлем чугунный застучал.
Тогда на месте опустелом
Меч богатырский засверкал.
Наш витязь в трепете веселом
Его схватил и к голове
По окровавленной траве
Бежит с намереньем жестоким
Ей нос и уши обрубить;
Уже Руслан готов разить,
Уже взмахнул мечом широким —
Вдруг, изумленный, внемлет он
Главы молящей жалкий стон…
И тихо меч он опускает,
В нем гнев свирепый умирает,
И мщенье бурное падет
В душе, моленьем усмиренной:
Так на долине тает лед,
Лучом полудня пораженный.

«Ты вразумил меня, герой, —
Со вздохом голова сказала, —
Твоя десница доказала,
Что я виновен пред тобой;
Отныне я тебе послушен;
Но, витязь, будь великодушен!
Достоин плача жребий мой.
И я был витязь удалой!
В кровавых битвах супостата
Себе я равного не зрел;
Счастлив, когда бы не имел
Соперником меньшого брата!
Коварный, злобный Черномор,
Ты, ты всех бед моих виною!
Семейства нашего позор,
Рожденный карлой, с бородою,
Мой дивный рост от юных дней
Не мог он без досады видеть
И стал за то в душе своей
Меня, жестокий, ненавидеть.
Я был всегда немного прост,
Хотя высок; а сей несчастный,
Имея самый глупый рост,
Умен как бес — и зол ужасно.
Притом же, знай, к моей беде,
В его чудесной бороде
Таится сила роковая,
И, всё на свете презирая,
Доколе борода цела —
Изменник не страшится зла.
Вот он однажды с видом дружбы
«Послушай, — хитро мне сказал, —
Не откажись от важной службы:
Я в черных книгах отыскал,
Что за восточными горами,
На тихих моря берегах,
В глухом подвале, под замками
Хранится меч — и что же? страх!
Я разобрал во тьме волшебной,
Что волею судьбы враждебной
Сей меч известен будет нам;
Что нас он обоих погубит:
Мне бороду мою отрубит,
Тебе главу; суди же сам,
Сколь важно нам приобретенье
Сего созданья злых духов!»
«Ну, что же? где тут затрудненье? —
Сказал я карле, — я готов;
Иду, хоть за пределы света».
И сосну на плечо взвалил,
А на другое для совета
Злодея брата посадил;
Пустился в дальную дорогу,
Шагал, шагал и, слава богу,
Как бы пророчеству назло,
Всё счастливо сначало шло.
За отдаленными горами
Нашли мы роковой подвал;
Я разметал его руками
И потаенный меч достал.
Но нет! судьба того хотела:
Меж нами ссора закипела —
И было, признаюсь, о чем!
Вопрос: кому владеть мечом?
Я спорил, карла горячился;
Бранились долго; наконец
Уловку выдумал хитрец,
Притих и будто бы смягчился.
«Оставим бесполезный спор, —
Сказал мне важно Черномор, —
Мы тем союз наш обесславим;
Рассудок в мире жить велит;
Судьбе решить мы предоставим,
Кому сей меч принадлежит.
К земле приникнем ухом оба
(Чего не выдумает злоба!),
И кто услышит первый звон,
Тот и владей мечом до гроба».
Сказал и лег на землю он.
Я сдуру также растянулся;
Лежу, не слышу ничего,
Смекая: обману его!
Но сам жестоко обманулся.
Злодей в глубокой тишине,
Привстав, на цыпочках ко мне
Подкрался сзади, размахнулся;
Как вихорь свистнул острый меч,
И прежде, чем я оглянулся,
Уж голова слетела с плеч —
И сверхъестественная сила
В ней жизни дух остановила.
Мой остов тернием оброс;
Вдали, в стране, людьми забвенной,
Истлел мой прах непогребенный;
Но злобный карла перенес
Меня в сей край уединенный,
Где вечно должен был стеречь
Тобой сегодня взятый меч.
О витязь! Ты храним судьбою,
Возьми его, и бог с тобою!
Быть может, на своем пути
Ты карлу-чародея встретишь —
Ах, если ты его заметишь,
Коварству, злобе отомсти!
И наконец я счастлив буду,
Спокойно мир оставлю сей —
И в благодарности моей
Твою пощечину забуду».

Песнь четвертая

Я каждый день, восстав от сна,
Благодарю сердечно бога
За то, что в наши времена
Волшебников не так уж много.
К тому же — честь и слава им! —
Женитьбы наши безопасны…
Их замыслы не так ужасны
Мужьям, девицам молодым.
Но есть волшебники другие,
Которых ненавижу я:
Улыбка, очи голубые
И голос милый — о друзья!
Не верьте им: они лукавы!
Страшитесь, подражая мне,
Их упоительной отравы,
И почивайте в тишине.

Поэзии чудесный гений,
Певец таинственных видений,
Любви, мечтаний и чертей,
Могил и рая верный житель,
И музы ветреной моей
Наперсник, пестун и хранитель!
Прости мне, северный Орфей,
Что в повести моей забавной
Теперь вослед тебе лечу
И лиру музы своенравной
Во лжи прелестной обличу.

Друзья мои, вы все слыхали,
Как бесу в древни дни злодей
Предал сперва себя с печали,
А там и души дочерей;
Как после щедрым подаяньем,
Молитвой, верой, и постом,
И непритворным покаяньем
Снискал заступника в святом;
Как умер он и как заснули
Его двенадцать дочерей:
И нас пленили, ужаснули
Картины тайных сих ночей,
Сии чудесные виденья,
Сей мрачный бес, сей божий гнев,
Живые грешника мученья
И прелесть непорочных дев.
Мы с ними плакали, бродили
Вокруг зубчатых замка стен,
И сердцем тронутым любили
Их тихий сон, их тихий плен;
Душой Вадима призывали,
И пробужденье зрели их,
И часто инокинь святых
На гроб отцовский провожали.
И что ж, возможно ль?.. нам солгали!
Но правду возвещу ли я?

Младой Ратмир, направя к югу
Нетерпеливый бег коня,
Уж думал пред закатом дня
Нагнать Русланову супругу.
Но день багряный вечерел;
Напрасно витязь пред собою
В туманы дальние смотрел:
Всё было пусто над рекою.
Зари последний луч горел
Над ярко-позлащенным бором.
Наш витязь мимо черных скал
Тихонько проезжал и взором
Ночлега меж дерев искал.
Он на долину выезжает
И видит: замок на скалах
Зубчаты стены возвышает;
Чернеют башни на углах;
И дева по стене высокой,
Как в море лебедь одинокой,
Идет, зарей освещена;
И девы песнь едва слышна
Долины в тишине глубокой.

«Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный.

Здесь ночью нега и покой,
А днем и шум и пированье.
Приди на дружное призванье,
Приди, о путник молодой!

У нас найдешь красавиц рой;
Их нежны речи и лобзанье.
Приди на тайное призванье,
Приди, о путник молодой!

Тебе мы с утренней зарей
Наполним кубок на прощанье.
Приди на мирное призванье,
Приди, о путник молодой!

Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный».

Она манит, она поет;
И юный хан уж под стеною;
Его встречают у ворот
Девицы красные толпою;
При шуме ласковых речей
Он окружен; с него не сводят
Они пленительных очей;
Две девицы коня уводят;
В чертоги входит хан младой,
За ним отшельниц милых рой;
Одна снимает шлем крылатый,
Другая кованые латы,
Та меч берет, та пыльный щит;
Одежда неги заменит
Железные доспехи брани.
Но прежде юношу ведут
К великолепной русской бане.
Уж волны дымные текут
В ее серебряные чаны,
И брызжут хладные фонтаны;
Разостлан роскошью ковер;
На нем усталый хан ложится;
Прозрачный пар над ним клубится;
Потупя неги полный взор,
Прелестные, полунагие,
В заботе нежной и немой,
Вкруг хана девы молодые
Теснятся резвою толпой.
Над рыцарем иная машет
Ветвями молодых берез,
И жар от них душистый пашет;
Другая соком вешних роз
Усталы члены прохлаждает
И в ароматах потопляет
Темнокудрявые власы.
Восторгом витязь упоенный
Уже забыл Людмилы пленной
Недавно милые красы;
Томится сладостным желаньем;
Бродящий взор его блестит,
И, полный страстным ожиданьем,
Он тает сердцем, он горит.

Но вот выходит он из бани.
Одетый в бархатные ткани,
В кругу прелестных дев, Ратмир
Садится за богатый пир.
Я не Омер: в стихах высоких
Он может воспевать один
Обеды греческих дружин
И звон и пену чаш глубоких.
Милее, по следам Парни,
Мне славить лирою небрежной
И наготу в ночной тени,
И поцелуй любови нежной!
Луною замок озарен;
Я вижу терем отдаленный,
Где витязь томный, воспаленный
Вкушает одинокий сон;
Его чело, его ланиты
Мгновенным пламенем горят;
Его уста полуоткрыты
Лобзанье тайное манят;
Он страстно, медленно вздыхает,
Он видит их — и в пылком сне
Покровы к сердцу прижимает.
Но вот в глубокой тишине
Дверь отворилась: пол ревнивый
Скрыпит под ножкой торопливой,
И при серебряной луне
Мелькнула дева. Сны крылаты,
Сокройтесь, отлетите прочь!
Проснись — твоя настала ночь!
Проснися — дорог миг утраты!..
Она подходит, он лежит
И в сладострастной неге дремлет;
Покров его с одра скользит,
И жаркий пух чело объемлет.
В молчаньи дева перед ним
Стоит недвижно, бездыханна,
Как лицемерная Диана
Пред милым пастырем своим;
И вот она, на ложе хана
Коленом опершись одним,
Вздохнув, лицо к нему склоняет
С томленьем, с трепетом живым,
И сон счастливца прерывает
Лобзаньем страстным и немым…

Но, други, девственная лира
Умолкла под моей рукой;
Слабеет робкий голос мой —
Оставим юного Ратмира;
Не смею песней продолжать:
Руслан нас должен занимать,
Руслан, сей витязь беспримерный,
В душе герой, любовник верный.
Упорным боем утомлен,
Под богатырской головою
Он сладостный вкушает сон.
Но вот уж раннею зарею
Сияет тихий небосклон;
Всё ясно; утра луч игривый
Главы косматый лоб златит.
Руслан встает, и конь ретивый
Уж витязя стрелою мчит.

И дни бегут; желтеют нивы;
С дерев спадает дряхлый лист;
В лесах осенний ветра свист
Певиц пернатых заглушает;
Тяжелый, пасмурный туман
Нагие холмы обвивает;
Зима приближилась — Руслан
Свой путь отважно продолжает
На дальный север; с каждым днем
Преграды новые встречает:
То бьется он с богатырем,
То с ведьмою, то с великаном,
То лунной ночью видит он,
Как будто сквозь волшебный сон,
Окружены седым туманом,
Русалки, тихо на ветвях
Качаясь, витязя младого
С улыбкой хитрой на устах
Манят, не говоря ни слова…
Но тайным промыслом храним,
Бесстрашный витязь невредим;
В его душе желанье дремлет,
Он их не видит, им не внемлет,
Одна Людмила всюду с ним.

Но между тем, никем не зрима,
От нападений колдуна
Волшебной шапкою хранима,
Что делает моя княжна,
Моя прекрасная Людмила?
Она, безмолвна и уныла,
Одна гуляет по садам,
О друге мыслит и вздыхает,
Иль, волю дав своим мечтам,
К родимым киевским полям
В забвенье сердца улетает;
Отца и братьев обнимает,
Подружек видит молодых
И старых мамушек своих —
Забыты плен и разлученье!
Но вскоре бедная княжна
Свое теряет заблужденье
И вновь уныла и одна.
Рабы влюбленного злодея,
И день и ночь, сидеть не смея,
Меж тем по замку, по садам
Прелестной пленницы искали,
Метались, громко призывали,
Однако всё по пустякам.
Людмила ими забавлялась:
В волшебных рощах иногда
Без шапки вдруг она являлась
И кликала: «Сюда, сюда!»
И все бросались к ней толпою;
Но в сторону — незрима вдруг —
Она неслышною стопою
От хищных убегала рук.
Везде всечасно замечали
Ее минутные следы:
То позлащенные плоды
На шумных ветвях исчезали,
То капли ключевой воды
На луг измятый упадали:
Тогда наверно в замке знали,
Что пьет иль кушает княжна.
На ветвях кедра иль березы
Скрываясь по ночам, она
Минутного искала сна —
Но только проливала слезы,
Звала супруга и покой,
Томилась грустью и зевотой,
И редко, редко пред зарей,
Склонясь ко древу головой,
Дремала тонкою дремотой;
Едва редела ночи мгла,
Людмила к водопаду шла
Умыться хладною струею:
Сам карла утренней порою
Однажды видел из палат,
Как под невидимой рукою
Плескал и брызгал водопад.
С своей обычною тоскою
До новой ночи, здесь и там,
Она бродила по садам:
Нередко под вечер слыхали
Ее приятный голосок;
Нередко в рощах поднимали
Иль ею брошенный венок,
Или клочки персидской шали,
Или заплаканный платок.

Жестокой страстью уязвленный,
Досадой, злобой омраченный,
Колдун решился наконец
Поймать Людмилу непременно.
Так Лемноса хромой кузнец,
Прияв супружеский венец
Из рук прелестной Цитереи,
Раскинул сеть ее красам,
Открыв насмешливым богам
Киприды нежные затеи…

Скучая, бедная княжна
В прохладе мраморной беседки
Сидела тихо близ окна
И сквозь колеблемые ветки
Смотрела на цветущий луг.
Вдруг слышит — кличут: «Милый друг!»
И видит верного Руслана.
Его черты, походка, стан;
Но бледен он, в очах туман,
И на бедре живая рана —
В ней сердце дрогнуло. «Руслан!
Руслан!.. он точно!» И стрелою
К супругу пленница летит,
В слезах, трепеща, говорит:
«Ты здесь… ты ранен… что с тобою?»
Уже достигла, обняла:
О ужас… призрак исчезает!
Княжна в сетях; с ее чела
На землю шапка упадает.
Хладея, слышит грозный крик:
«Она моя!» — и в тот же миг
Зрит колдуна перед очами.
Раздался девы жалкий стон,
Падет без чувств — и дивный сон
Объял несчастную крылами.

Что будет с бедною княжной!
О страшный вид: волшебник хилый
Ласкает дерзостной рукой
Младые прелести Людмилы!
Ужели счастлив будет он?
Чу… вдруг раздался рога звон,
И кто-то карлу вызывает.
В смятеньи, бледный чародей
На деву шапку надевает;
Трубят опять; звучней, звучней!
И он летит к безвестной встрече,
Закинув бороду за плечи.

Песнь пятая

Ах, как мила моя княжна!
Мне нрав ее всего дороже:
Она чувствительна, скромна,
Любви супружеской верна,
Немножко ветрена… так что же?
Еще милее тем она.
Всечасно прелестию новой
Умеет нас она пленить;
Скажите: можно ли сравнить
Ее с Дельфирою суровой?
Одной — судьба послала дар
Обворожать сердца и взоры;
Ее улыбка, разговоры
Во мне любви рождают жар.
А та — под юбкою гусар,
Лишь дайте ей усы да шпоры!
Блажен, кого под вечерок
В уединенный уголок
Моя Людмила поджидает
И другом сердца назовет;
Но, верьте мне, блажен и тот,
Кто от Дельфиры убегает
И даже с нею незнаком.
Да, впрочем, дело не о том!
Но кто трубил? Кто чародея
На сечу грозну вызывал?
Кто колдуна перепугал?
Руслан. Он, местью пламенея,
Достиг обители злодея.
Уж витязь под горой стоит,
Призывный рог, как буря, воет,
Нетерпеливый конь кипит
И снег копытом мочным роет.
Князь карлу ждет. Внезапно он
По шлему крепкому стальному
Рукой незримой поражен;
Удар упал подобно грому;
Руслан подъемлет смутный взор
И видит — прямо над главою —
С подъятой, страшной булавою
Летает карла Черномор.
Щитом покрывшись, он нагнулся,
Мечом потряс и замахнулся;
Но тот взвился под облака;
На миг исчез — и свысока
Шумя летит на князя снова.
Проворный витязь отлетел,
И в снег с размаха рокового
Колдун упал — да там и сел;
Руслан, не говоря ни слова,
С коня долой, к нему спешит,
Поймал, за бороду хватает,
Волшебник силится, кряхтит
И вдруг с Русланом улетает…
Ретивый конь вослед глядит;
Уже колдун под облаками;
На бороде герой висит;
Летят над мрачными лесами,
Летят над дикими горами,
Летят над бездною морской;
От напряженья костенея,
Руслан за бороду злодея
Упорной держится рукой.
Меж тем, на воздухе слабея
И силе русской изумясь,
Волшебник гордому Руслану
Коварно молвит: «Слушай, князь!
Тебе вредить я перестану;
Младое мужество любя,
Забуду всё, прощу тебя,
Спущусь — но только с уговором…»
«Молчи, коварный чародей! —
Прервал наш витязь: — с Черномором,
С мучителем жены своей,
Руслан не знает договора!
Сей грозный меч накажет вора.
Лети хоть до ночной звезды,
А быть тебе без бороды!»
Боязнь объемлет Черномора;
В досаде, в горести немой,
Напрасно длинной бородой
Усталый карла потрясает:
Руслан ее не выпускает
И щиплет волосы порой.
Два дни колдун героя носит,
На третий он пощады просит:
«О рыцарь, сжалься надо мной;
Едва дышу; нет мочи боле;
Оставь мне жизнь, в твоей я воле;
Скажи — спущусь, куда велишь… »
«Теперь ты наш: ага, дрожишь!
Смирись, покорствуй русской силе!
Неси меня к моей Людмиле».

Смиренно внемлет Черномор;
Домой он с витязем пустился;
Летит — и мигом очутился
Среди своих ужасных гор.
Тогда Руслан одной рукою
Взял меч сраженной головы
И, бороду схватив другою,
Отсек ее, как горсть травы.
«Знай наших! — молвил он жестоко, —
Что, хищник, где твоя краса?
Где сила?» — и на шлем высокий
Седые вяжет волоса;
Свистя зовет коня лихого;
Веселый конь летит и ржет;
Наш витязь карлу чуть живого
В котомку за седло кладет,
А сам, боясь мгновенья траты,
Спешит на верх горы крутой,
Достиг, и с радостной душой
Летит в волшебные палаты.
Вдали завидя шлем брадатый,
Залог победы роковой,
Пред ним арапов чудный рой,
Толпы невольниц боязливых,
Как призраки, со всех сторон
Бегут — и скрылись. Ходит он
Один средь храмин горделивых,
Супругу милую зовет —
Лишь эхо сводов молчаливых
Руслану голос подает;
В волненье чувств нетерпеливых
Он отворяет двери в сад —
Идет, идет — и не находит;
Кругом смущенный взор обводит —
Всё мертво: рощицы молчат,
Беседки пусты; на стремнинах,
Вдоль берегов ручья, в долинах,
Нигде Людмилы следу нет,
И ухо ничего не внемлет.
Внезапный князя хлад объемлет,
В очах его темнеет свет,
В уме возникли мрачны думы…
«Быть может, горесть… плен угрюмый…
Минута… волны…» В сих мечтах
Он погружен. С немой тоскою
Поникнул витязь головою;
Его томит невольный страх;
Недвижим он, как мертвый камень;
Мрачится разум; дикий пламень
И яд отчаянной любви
Уже текут в его крови.
Казалось — тень княжны прекрасной
Коснулась трепетным устам…
И вдруг, неистовый, ужасный,
Стремится витязь по садам;
Людмилу с воплем призывает,
С холмов утесы отрывает,
Всё рушит, всё крушит мечом —
Беседки, рощи упадают,
Древа, мосты в волнах ныряют,
Степь обнажается кругом!
Далеко гулы повторяют
И рев, и треск, и шум, и гром;
Повсюду меч звенит и свищет,
Прелестный край опустошен —
Безумный витязь жертвы ищет,
С размаха вправо, влево он
Пустынный воздух рассекает…
И вдруг — нечаянный удар
С княжны невидимой сбивает
Прощальный Черномора дар…
Волшебства вмиг исчезла сила:
В сетях открылася Людмила!
Не веря сам своим очам,
Нежданным счастьем упоенный,
Наш витязь падает к ногам
Подруги верной, незабвенной,
Целует руки, сети рвет,
Любви, восторга слезы льет,
Зовет ее — но дева дремлет,
Сомкнуты очи и уста,
И сладострастная мечта
Младую грудь ее подъемлет.
Руслан с нее не сводит глаз,
Его терзает вновь кручина…
Но вдруг знакомый слышит глас,
Глас добродетельного Финна:

«Мужайся, князь! В обратный путь
Ступай со спящею Людмилой;
Наполни сердце новой силой,
Любви и чести верен будь.
Небесный гром на злобу грянет,
И воцарится тишина —
И в светлом Киеве княжна
Перед Владимиром восстанет
От очарованного сна».

Руслан, сим гласом оживленный,
Берет в объятия жену,
И тихо с ношей драгоценной
Он оставляет вышину
И сходит в дол уединенный.

В молчаньи, с карлой за седлом,
Поехал он своим путем;
В его руках лежит Людмила
Свежа, как вешняя заря,
И на плечо богатыря
Лицо спокойное склонила.
Власами, свитыми в кольцо,
Пустынный ветерок играет;
Как часто грудь ее вздыхает!
Как часто тихое лицо
Мгновенной розою пылает!
Любовь и тайная мечта
Русланов образ ей приносят,
И с томным шопотом уста
Супруга имя произносят…
В забвеньи сладком ловит он
Её волшебное дыханье,
Улыбку, слезы, нежный стон
И сонных персей волнованье…

Меж тем, по долам, по горам,
И в белый день, и по ночам,
Наш витязь едет непрестанно.
Еще далек предел желанный,
А дева спит. Но юный князь,
Бесплодным пламенем томясь,
Ужель, страдалец постоянный,
Супругу только сторожил
И в целомудренном мечтанье,
Смирив нескромное желанье,
Свое блаженство находил?
Монах, который сохранил
Потомству верное преданье
О славном витязе моем,
Нас уверяет смело в том:
И верю я! Без разделенья
Унылы, грубы наслажденья:
Мы прямо счастливы вдвоем.
Пастушки, сон княжны прелестной
Не походил на ваши сны,
Порой томительной весны,
На мураве, в тени древесной.
Я помню маленький лужок
Среди березовой дубравы,
Я помню темный вечерок,
Я помню Лиды сон лукавый…
Ах, первый поцелуй любви,
Дрожащий, легкий, торопливый,
Не разогнал, друзья мои,
Ее дремоты терпеливой…
Но полно, я болтаю вздор!
К чему любви воспоминанье?
Ее утеха и страданье
Забыты мною с давних пор;
Теперь влекут мое вниманье
Княжна, Руслан и Черномор.

Пред ними стелется равнина,
Где ели изредка взошли;
И грозного холма вдали
Чернеет круглая вершина
Небес на яркой синеве.
Руслан глядит — и догадался,
Что подъезжает к голове;
Быстрее борзый конь помчался;
Уж видно чудо из чудес;
Она глядит недвижным оком;
Власы ее как черный лес,
Поросший на челе высоком;
Ланиты жизни лишены,
Свинцовой бледностью покрыты;
Уста огромные открыты,
Огромны зубы стеснены…
Над полумертвой головою
Последний день уж тяготел.
К ней храбрый витязь прилетел
С Людмилой, с карлой за спиною.
Он крикнул: «Здравствуй, голова!
Я здесь! наказан твой изменник!
Гляди: вот он, злодей наш пленник!»
И князя гордые слова
Ее внезапно оживили,
На миг в ней чувство разбудили,
Очнулась будто ото сна,
Взглянула, страшно застонала…
Узнала витязя она
И брата с ужасом узнала.
Надулись ноздри; на щеках
Багровый огнь еще родился,
И в умирающих глазах
Последний гнев изобразился.
В смятенье, в бешенстве немом
Она зубами скрежетала
И брату хладным языком
Укор невнятный лепетала…
Уже ее в тот самый час
Кончалось долгое страданье:
Чела мгновенный пламень гас,
Слабело тяжкое дыханье,
Огромный закатился взор,
И вскоре князь и Черномор
Узрели смерти содроганье…
Она почила вечным сном.
В молчанье витязь удалился;
Дрожащий карлик за седлом
Не смел дышать, не шевелился
И чернокнижным языком
Усердно демонам молился.

На склоне темных берегов
Какой-то речки безымянной,
В прохладном сумраке лесов,
Стоял поникшей хаты кров,
Густыми соснами венчанный.
В теченьи медленном река
Вблизи плетень из тростника
Волною сонной омывала
И вкруг него едва журчала
При легком шуме ветерка.
Долина в сих местах таилась,
Уединенна и темна;
И там, казалось, тишина
С начала мира воцарилась.
Руслан остановил коня.
Всё было тихо, безмятежно;
От рассветающего дня
Долина с рощею прибрежной
Сквозь утренний сияла дым.
Руслан на луг жену слагает,
Садится близ нее, вздыхает
С уныньем сладким и немым;
И вдруг он видит пред собою
Смиренный парус челнока
И слышит песню рыбака
Над тихоструйною рекою.
Раскинув невод по волнам,
Рыбак, на весла наклоненный,
Плывет к лесистым берегам,
К порогу хижины смиренной.
И видит добрый князь Руслан:
Челнок ко брегу приплывает;
Из темной хаты выбегает
Младая дева; стройный стан,
Власы, небрежно распущенны,
Улыбка, тихий взор очей,
И грудь, и плечи обнаженны,
Всё мило, всё пленяет в ней.
И вот они, обняв друг друга,
Садятся у прохладных вод,
И час беспечного досуга
Для них с любовью настает.
Но в изумленьи молчаливом
Кого же в рыбаке счастливом
Наш юный витязь узнает?
Хазарский хан, избранный славой,
Ратмир, в любви, в войне кровавой
Его соперник молодой,
Ратмир в пустыне безмятежной
Людмилу, славу позабыл
И им навеки изменил
В объятиях подруги нежной.

Герой приближился, и вмиг
Отшельник узнает Руслана,
Встает, летит. Раздался крик…
И обнял князь младого хана.
«Что вижу я? — спросил герой, —
Зачем ты здесь, зачем оставил
Тревоги жизни боевой
И меч, который ты прославил?»
«Мой друг, — ответствовал рыбак, —
Душе наскучил бранной славы
Пустой и гибельный призрак.
Поверь: невинные забавы,
Любовь и мирные дубравы
Милее сердцу во сто крат.
Теперь, утратив жажду брани,
Престал платить безумству дани,
И, верным счастием богат,
Я всё забыл, товарищ милый,
Всё, даже прелести Людмилы».
«Любезный хан, я очень рад! —
Сказал Руслан, — она со мною».
«Возможно ли, какой судьбою?
Что слышу? Русская княжна…
Она с тобою, где ж она?
Позволь… но нет, боюсь измены;
Моя подруга мне мила;
Моей счастливой перемены
Она виновницей была;
Она мне жизнь, она мне радость!
Она мне возвратила вновь
Мою утраченную младость,
И мир, и чистую любовь.
Напрасно счастье мне сулили
Уста волшебниц молодых;
Двенадцать дев меня любили:
Я для нее покинул их;
Оставил терем их веселый,
В тени хранительных дубров;
Сложил и меч и шлем тяжелый,
Забыл и славу и врагов.
Отшельник, мирный и безвестный,
Остался в счастливой глуши,
С тобой, друг милый, друг прелестный,
С тобою, свет моей души!»

Пастушка милая внимала
Друзей открытый разговор
И, устремив на хана взор,
И улыбалась и вздыхала.

Рыбак и витязь на брегах
До темной ночи просидели
С душой и сердцем на устах —
Часы невидимо летели.
Чернеет лес, темна гора;
Встает луна — всё тихо стало.
Герою в путь давно пора —
Накинув тихо покрывало
На деву спящую, Руслан
Идет и на коня садится;
Задумчиво безмолвный хан
Душой вослед ему стремится,
Руслану счастия, побед
И славы и любви желает…
И думы гордых, юных лет
Невольной грустью оживляет…

Зачем судьбой не суждено
Моей непостоянной лире
Геройство воспевать одно
И с ним (незнаемые в мире)
Любовь и дружбу старых лет?
Печальной истины поэт,
Зачем я должен для потомств
Порок и злобу обнажать
И тайны козни вероломства
В правдивых песнях обличать?

Княжны искатель недостойный,
Охоту к славе потеряв,
Никем не знаемый, Фарлаф
В пустыне дальней и спокойной
Скрывался и Наины ждал.
И час торжественный настал.
К нему волшебница явилась,
Вещая: «Знаешь ли меня?
Ступай за мной; седлай коня!»
И ведьма кошкой обратилась;
Оседлан конь, она пустилась;
Тропами мрачными дубрав
За нею следует Фарлаф.

Долина тихая дремала,
В ночной одетая туман,
Луна во мгле перебегала
Из тучи в тучу и курган
Мгновенным блеском озаряла.
Под ним в безмолвии Руслан
Сидел с обычною тоскою
Пред усыпленною княжною.
Глубоку думу думал он,
Мечты летели за мечтами,
И неприметно веял сон
Над ним холодными крылами.
На деву смутными очами
В дремоте томной он взглянул
И, утомленною главою
Склонясь к ногам ее, заснул.

И снится вещий сон герою:
Он видит, будто бы княжна
Над страшной бездны глубиною
Стоит недвижна и бледна…
И вдруг Людмила исчезает,
Стоит один над бездной он…
Знакомый глас, призывный стон
Из тихой бездны вылетает…
Руслан стремится за женой;
Стремглав летит во тьме глубокой.
И видит вдруг перед собой:
Владимир, в гриднице высокой,
В кругу седых богатырей,
Между двенадцатью сынами,
С толпою названных гостей
Сидит за браными столами.
И так же гневен старый князь,
Как в день ужасный расставанья,
И все сидят не шевелясь,
Не смея перервать молчанья.
Утих веселый шум гостей,
Не ходит чаша круговая…
И видит он среди гостей
В бою сраженного Рогдая:
Убитый, как живой, сидит;
Из опененного стакана
Он, весел, пьет и не глядит
На изумленного Руслана.
Князь видит и младого хана,
Друзей и недругов… и вдруг
Раздался гуслей беглый звук
И голос вещего Баяна,
Певца героев и забав.
Вступает в гридницу Фарлаф,
Ведет он за руку Людмилу;
Но старец, с места не привстав,
Молчит, склонив главу унылу,
Князья, бояре — все молчат,
Душевные движенья кроя.
И всё исчезло — смертный хлад
Объемлет спящего героя.
В дремоту тяжко погружен,
Он льет мучительные слезы,
В волненьи мыслит: это сон!
Томится, но зловещей грезы,
Увы, прервать не в силах он.

Луна чуть светит над горою;
Объяты рощи темнотою,
Долина в мертвой тишине…
Изменник едет на коне.

Перед ним открылася поляна;
Он видит сумрачный курган;
У ног Людмилы спит Руслан,
И ходит конь кругом кургана
Фарлаф с боязнию глядит;
В тумане ведьма исчезает,
В нем сердце замерло, дрожи
Из хладных рук узду роняет,
Тихонько обнажает меч,
Готовясь витязя без боя
С размаха надвое рассечь…
К нему подъехал. Конь героя,
Врага почуя, закипел,
Заржал и топнул. Знак напрасный!
Руслан не внемлет; сон ужасный,
Как груз, над ним отяготел!..
Изменник, ведьмой ободренный,
Герою в грудь рукой презренной
Вонзает трижды хладну сталь…
И мчится боязливо вдаль
С своей добычей драгоценной.

Всю ночь бесчувственный Руслан
Лежал во мраке под горою.
Часы летели. Кровь рекою
Текла из воспаленных ран.
Поутру, взор открыв туманный,
Пуская тяжкий, слабый стон,
С усильем приподнялся он,
Взглянул, поник главою бранной —
И пал недвижный, бездыханный.

Песнь шестая

Ты мне велишь, о друг мой нежный,
На лире легкой и небрежной
Старинны были напевать
И музе верной посвящать
Часы бесценного досуга…
Ты знаешь, милая подруга:
Поссорясь с ветреной молвой,
Твой друг, блаженством упоенный,
Забыл и труд уединенный,
И звуки лиры дорогой.
От гармонической забавы
Я, негой упоен, отвык…
Дышу тобой — и гордой славы
Невнятен мне призывный клик
Меня покинул тайный гений
И вымыслов, и сладких дум;
Любовь и жажда наслаждений
Одни преследуют мой ум.
Но ты велишь, но ты любила
Рассказы прежние мои,
Преданья славы и любви;
Мой богатырь, моя Людмила,
Владимир, ведьма, Черномор,
И Финна верные печали
Твое мечтанье занимали;
Ты, слушая мой легкий вздор,
С улыбкой иногда дремала;
Но иногда свой нежный взор
Нежнее на певца бросала…
Решусь; влюбленный говорун,
Касаюсь вновь ленивых струн;
Сажусь у ног твоих и снова
Бренчу про витязя младого.

Но что сказал я? Где Руслан?
Лежит он мертвый в чистом поле;
Уж кровь его не льется боле,
Над ним летает жадный вран,
Безгласен рог, недвижны латы,
Не шевелится шлем косматый!

Вокруг Руслана ходит конь,
Поникнув гордой головою,
В его глазах исчез огонь!
Не машет гривой золотою,
Не тешится, не скачет он,
И ждет, когда Руслан воспрянет…
Но князя крепок хладный сон,
И долго щит его не грянет.

А Черномор? Он за седлом,
В котомке, ведьмою забытый,
Еще не знает ни о чем;
Усталый, сонный и сердитый
Княжну, героя моего
Бранил от скуки молчаливо;
Не слыша долго ничего,
Волшебник выглянул — о диво!
Он видит, богатырь убит;
В крови потопленный лежит;
Людмилы нет, всё пусто в поле;
Злодей от радости дрожит
И мнит: свершилось, я на воле!
Но старый карла был неправ.

Меж тем, Наиной осененный
С Людмилой, тихо усыпленной
Стремится к Киеву Фарлаф:
Летит, надежды, страха полный;
Пред ним уже днепровски волны
В знакомых пажитях шумят;
Уж видит златоверхий град;
Уже Фарлаф по граду мчится,
И шум на стогнах восстает;
В волненьи радостном народ
Валит за всадником, теснится;
Бегут обрадовать отца:
И вот изменник у крыльца.

Влача в душе печали бремя,
Владимир-солнышко в то время
В высоком тереме своем
Сидел, томясь привычной думой.
Бояре, витязи кругом
Сидели с важностью угрюмой.
Вдруг внемлет он: перед крыльцом
Волненье, крики, шум чудесный;
Дверь отворилась; перед ним
Явился воин неизвестный;
Все встали с шепотом глухим
И вдруг смутились, зашумели:
«Людмила здесь! Фарлаф… ужели?»
В лице печальном изменясь,
Встает со стула старый князь,
Спешит тяжелыми шагами
К несчастной дочери своей,
Подходит; отчими руками
Он хочет прикоснуться к ней;
Но дева милая не внемлет,
И очарованная дремлет
В руках убийцы — все глядят
На князя в смутном ожиданье;
И старец беспокойный взгляд
Вперил на витязя в молчанье.
Но, хитро перст к устам прижав,
«Людмила спит, — сказал Фарлаф, —
Я так нашел ее недавно
В пустынных муромских лесах
У злого лешего в руках;
Там совершилось дело славно;
Три дня мы билися; луна
Над боем трижды подымалась;
Он пал, а юная княжна
Мне в руки сонною досталась;
И кто прервет сей дивный сон?
Когда настанет пробужденье?
Не знаю — скрыт судьбы закон!
А нам надежда и терпенье
Одни остались в утешенье».

И вскоре с вестью роковой
Молва по граду полетела;
Народа пестрою толпой
Градская площадь закипела;
Печальный терем всем открыт;
Толпа волнуется, валит
Туда, где на одре высоком,
На одеяле парчевом
Княжна лежит во сне глубоком;
Князья и витязи кругом
Стоят унылы; гласы трубны,
Рога, тимпаны, гусли, бубны
Гремят над нею; старый князь,
Тоской тяжелой изнурясь,
К ногам Людмилы сединами
Приник с безмолвными слезами;
И бледный близ него Фарлаф
В немом раскаяньи, в досаде,
Трепещет, дерзость потеряв.

Настала ночь. Никто во граде
Очей бессонных не смыкал;
Шумя, теснились все друг к другу:
О чуде всякой толковал;
Младой супруг свою супругу
В светлице скромной забывал.
Но только свет луны двурогой
Исчез пред утренней зарей,
Весь Киев новою тревогой
Смутился! Клики, шум и вой
Возникли всюду. Киевляне
Толпятся на стене градской…
И видят: в утреннем тумане
Шатры белеют за рекой;
Щиты, как зарево, блистают,
В полях наездники мелькают,
Вдали подъемля черный прах;
Идут походные телеги,
Костры пылают на холмах.
Беда: восстали печенеги!

Но в это время вещий Финн,
Духов могучий властелин,
В своей пустыне безмятежной,
С спокойным сердцем ожидал,
Чтоб день судьбины неизбежной,
Давно предвиденный, восстал.

В немой глуши степей горючих
За дальней цепью диких гор,
Жилища ветров, бурь гремучих,
Куда и ведьмы смелый взор
Проникнуть в поздний час боится,
Долина чудная таится,
И в той долине два ключа:
Один течет волной живою,
По камням весело журча,
Тот льется мертвою водою;
Кругом всё тихо, ветры спят,
Прохлада вешняя не веет,
Столетни сосны не шумят,
Не вьются птицы, лань не смеет
В жар летний пить из тайных вод;
Чета духов с начала мира,
Безмолвная на лоне мира,
Дремучий берег стережет…
С двумя кувшинами пустыми
Предстал отшельник перед ними;
Прервали духи давний сон
И удалились страха полны.
Склонившись, погружает он
Сосуды в девственные волны;
Наполнил, в воздухе пропал
И очутился в два мгновенья
В долине, где Руслан лежал
В крови, безгласный, без движенья;
И стал над рыцарем старик,
И вспрыснул мертвою водою,
И раны засияли вмиг,
И труп чудесной красотою
Процвел; тогда водой живою
Героя старец окропил,
И бодрый, полный новых сил,
Трепеща жизнью молодою,
Встает Руслан, на ясный день
Очами жадными взирает,
Как безобразный сон, как тень,
Перед ним минувшее мелькает.
Но где Людмила? Он один!
В нем сердце, вспыхнув, замирает.
Вдруг витязь вспрянул; вещий Финн
Его зовет и обнимает:
«Судьба свершилась, о мой сын!
Тебя блаженство ожидает;
Тебя зовет кровавый пир;
Твой грозный меч бедою грянет;
На Киев снидет кроткий мир,
И там она тебе предстанет.
Возьми заветное кольцо,
Коснися им чела Людмилы,
И тайных чар исчезнут силы,
Врагов смутит твое лицо,
Настанет мир, погибнет злоба.
Достойны счастья будьте оба!
Прости надолго, витязь мой!
Дай руку… там, за дверью гроба —
Не прежде — свидимся с тобой!»
Сказал, исчезнул. Упоенный
Восторгом пылким и немым,
Руслан, для жизни пробужденный,
Подъемлет руки вслед за ним.
Но ничего не слышно боле!
Руслан один в пустынном поле;
Запрыгав, с карлой за седлом,
Русланов конь нетерпеливый
Бежит и ржет, махая гривой;
Уж князь готов, уж он верхом,
Уж он летит живой и здравый
Через поля, через дубравы.

Но между тем какой позор
Являет Киев осажденный?
Там, устремив на нивы взор,
Народ, уныньем пораженный,
Стоит на башнях и стенах
И в страхе ждет небесной казни;
Стенанья робкие в домах,
На стогнах тишина боязни;
Один, близ дочери своей,
Владимир в горестной молитве;
И храбрый сонм богатырей
С дружиной верною князей
Готовится к кровавой битве.

И день настал. Толпы врагов
С зарею двинулись с холмов;
Неукротимые дружины,
Волнуясь, хлынули с равнины
И потекли к стене градской;
Во граде трубы загремели,
Бойцы сомкнулись, полетели
Навстречу рати удалой,
Сошлись — и заварился бой.
Почуя смерть, взыграли кони,
Пошли стучать мечи о брони;
Со свистом туча стрел взвилась,
Равнина кровью залилась;
Стремглав наездники помчались,
Дружины конные смешались;
Сомкнутой, дружною стеной
Там рубится со строем строй;
Со всадником там пеший бьется;
Там конь испуганный несется;
Там русский пал, там печенег;
Там клики битвы, там побег;
Тот опрокинут булавою;
Тот легкой поражен стрелою;
Другой, придавленный щитом,
Растоптан бешеным конем…
И длился бой до темной ночи;
Ни враг, ни наш не одолел!
За грудами кровавых тел
Бойцы сомкнули томны очи,
И крепок был их бранный сон;
Лишь изредка на поле битвы
Был слышен падших скорбный стон
И русских витязей молитвы.

Бледнела утренняя тень,
Волна сребрилася в потоке,
Сомнительный рождался день
На отуманенном востоке.
Яснели холмы и леса,
И просыпались небеса.
Еще в бездейственном покое
Дремало поле боевое;
Вдруг сон прервался: вражий стан
С тревогой шумною воспрянул,
Внезапный крик сражений грянул;
Смутилось сердце киевлян;
Бегут нестройными толпами
И видят: в поле меж врагами,
Блистая в латах, как в огне,
Чудесный воин на коне
Грозой несется, колет, рубит,
В ревущий рог, летая, трубит…
То был Руслан. Как божий гром,
Наш витязь пал на басурмана;
Он рыщет с карлой за седлом
Среди испуганного стана.
Где ни просвищет грозный меч,
Где конь сердитый ни промчится,
Везде главы слетают с плеч
И с воплем строй на строй валится;
В одно мгновенье бранный луг
Покрыт холмами тел кровавых,
Живых, раздавленных, безглавых,
Громадой копий, стрел, кольчуг.
На трубный звук, на голос боя
Дружины конные славян
Помчались по следам героя,
Сразились… гибни, басурман!
Объемлет ужас печенегов;
Питомцы бурные набегов
Зовут рассеянных коней,
Противиться не смеют боле
И с диким воплем в пыльном поле
Бегут от киевских мечей,
Обречены на жертву аду;
Их сонмы русский меч казнит;
Ликует Киев… Но по граду
Могучий богатырь летит;
В деснице держит меч победный;
Копье сияет как звезда;
Струится кровь с кольчуги медной;
На шлеме вьется борода;
Летит, надеждой окриленный,
По стогнам шумным в княжий дом.
Народ, восторгом упоенный,
Толпится с кликами кругом,
И князя радость оживила.
В безмолвный терем входит он,
Где дремлет чудным сном Людмила.
Владимир, в думу погружен,
У ног ее стоял унылый.
Он был один. Его друзей
Война влекла в поля кровавы.
Но с ним Фарлаф, чуждаясь славы
Вдали от вражеских мечей,
В душе презрев тревоги стана,
Стоял на страже у дверей.
Едва злодей узнал Руслана,
В нем кровь остыла, взор погас,
В устах открытых замер глас,
И пал без чувств он на колена…
Достойной казни ждет измена!
Но, помня тайный дар кольца,
Руслан летит к Людмиле спящей,
Ее спокойного лица
Касается рукой дрожащей…
И чудо: юная княжна,
Вздохнув, открыла светлы очи!
Казалось, будто бы она
Дивилася столь долгой ночи;
Казалось, что какой-то сон
Ее томил мечтой неясной,
И вдруг узнала — это он!
И князь в объятиях прекрасной.
Воскреснув пламенной душой,
Руслан не видит, не внимает,
И старец в радости немой,
Рыдая, милых обнимает.

Чем кончу длинный мой pассказ?
Ты угадаешь, друг мой милый!
Неправый старца гнев погас,
Фарлаф пред ним и пред Людмилой
У ног Руслана объявил
Свой стыд и мрачное злодейство;
Счастливый князь ему простил;
Лишенный силы чародейства,
Был принят карла во дворец;
И, бедствий празднуя конец,
Владимир в гриднице высокой
Запировал в семье своей.

Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.

Эпилог

Так, мира житель равнодушный,
На лоне праздной тишины,
Я славил лирою послушной
Преданья темной старины.
Я пел — и забывал обиды
Слепого счастья и врагов,
Измены ветреной Дориды
И сплетни шумные глупцов.
На крыльях вымысла носимый,
Ум улетал за край земной;
И между тем грозы незримой
Сбиралась туча надо мной!..
Я погибал… Святой хранитель
Первоначальных, бурных дней,
О дружба, нежный утешитель
Болезненной души моей!
Ты умолила непогоду;
Ты сердцу возвратила мир;
Ты сохранила мне свободу,
Кипящей младости кумир!
Забытый светом и молвою,
Далече от брегов Невы,
Теперь я вижу пред собою
Кавказа гордые главы.
Над их вершинами крутыми,
На скате каменных стремнин,
Питаюсь чувствами немыми
И чудной прелестью картин
Природы дикой и угрюмой;
Душа, как прежде, каждый час
Полна томительною думой —
Но огнь поэзии погас.
Ищу напрасно впечатлений:
Она прошла, пора стихов,
Пора любви, веселых снов,
Пора сердечных вдохновений!
Восторгов краткий день протек —
И скрылась от меня навек
Богиня тихих песнопений…

Мама спит, она устала Ну, и я играть не стала! Я волчка не завожу, А уселась и сижу.

Не шумят мои игрушки,
Тихо в комнате пустой,
А по маминой подушке
Луч крадется золотой.

И сказала я лучу:—
Я тоже двигаться хочу.
Я бы многого хотела:
Вслух читать и мяч катать.

Я бы песенку пропела,
Я б могла похохотать
Да мало ль я чего хочу!
Но мама спит, и я молчу.

Луч метнулся по стене,
А потом скользнул по мне.
«Ничего, — шепнул он будто, —
Посидим и в тишине!»

💌 «Евгений Онегин» за 10 минут. Краткое содержание по главам

Подробный пересказ по главам

Названия глав — условные.

Брифли существует благодаря рекламе:

Глава 1. Знакомство с Онегиным

Евгений Онегин родился в Петербурге, «на брегах Невы». Получив поверхностное домашнее образование, данное ему гувернёром-французом, Онегин, как и все дворяне того времени, прекрасно владел французским, немного знал латынь, изящно танцевал и, по мнению света, был «умён и очень мил».

Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.

Жизнь Онегина была насыщена всевозможными развлечениями и любовными похождениями. Он поздно вставал, ездил по приглашениям, посещал театры, балы и рестораны.

Онегин «в своей одежде был педант», ревностно относился к своему внешнему виду и много времени проводил перед зеркалом. Его роскошный кабинет был полон различными гребёнками, пилочками, ножницами, щётками и духами.

Шумная жизнь в столице наскучила Онегину, им овладела «русская хандра». Он продолжал выезжать в свет, но ничто уже его не занимало: ни сплетни, ни карточные игры, ни флирт — Онегин «как Child-Harold, угрюмый, томный в гостиных появлялся».

Продолжение после рекламы:

Пытаясь избавиться от хандры, Онегин пробовал писать стихи, читать книги, но и это не помогло. В то время с ним познакомился рассказчик.

Рассказчик — знакомый Евгения Онегина, в котором угадывается сам Пушкин.

Рассказчик подружился с Онегиным, они даже хотели «увидеть чуждые страны», но скончался отец Онегина, и судьбы друзей разошлись.

Не желая бороться с кредиторами отца, Онегин отдал им всё своё наследство. Он не видел в этом большой потери для себя. Как раз в это время тяжело заболел его дядя. К моменту приезда Онегина в имение, дядя уже умер — Онегин получил богатое наследство и поселился в деревне.

Глава 2. Дружба Онегина и Ленского

Однообразие деревенской жизни скоро наскучило Онегину. С соседями он общаться не желал, те в свою очередь считали его сумасбродом. В это время он познакомился с Владимиром Ленским.

Владимир Ленский — сосед Онегина, поэт, красивый, с чёрными кудрями до плеч, романтичный и наивный мечтатель, далёкий от реальной жизни; на момент знакомства с Онегиным — 18 лет.

Брифли существует благодаря рекламе:

Ленский вернулся из Германии, где стал поклонником философии Канта и увлёкся поэзией. Он так же, как и Онегин, сторонился «беседы шумной». Несмотря на разницу и в возрасте, и во взглядах, соседи подружились: «от делать нечего друзья».

Ленский рассказал Онегину о своей любви к Ольге Лариной, с которой был знаком с раннего детства, и которая должна была стать его невестой.

Ольга Ларина — юная девушка, стройная, голубоглазая и светловолосая, круглолицая, милая, скромная, послушная, простодушная, весёлая, кокетливая.

Семейство Лариных принадлежало к провинциальному дворянству. Мать семейства была отдана замуж без её согласия и поначалу страдала от этого. Но открыв «тайну, как супругом самодержавно управлять», она стала настоящей хозяйкой своего имения. Муж её любил и доверял ей во всём. Жизнь в доме протекала спокойно, по вечерам иногда съезжались соседи. Так они вырастили дочерей, Ольгу и Татьяну, состарились, и умер отец семейства.

Татьяна Ларина — сестра Ольги, старше на год, при знакомстве с Онегиным — печальная, молчаливая, задумчивая и романтичная, любит романы, верит в приметы, мечтает о любви; в конце романа — спокойная, серьёзная дама.

Татьяна росла замкнутым ребёнком, не умела ласкаться «к отцу, ни к матери своей», не любила играть и часто «сидела молча у окна».

Глава 3. Онегин знакомится с Татьяной, и та влюбляется в него

Ленский привёз Онегина в поместье Лариных. Там Онегин познакомился с Татьяной и вскоре в глазах соседей стал её женихом. Ленского они уже давно прочили в мужья Ольги.

Слушая сплетни соседей, Татьяна тайком думала об Онегине и влюбилась. Она долго мучилась, грустила, зачитывалась романами, разговаривала с няней о любви и наконец в начале лета решилась в письме открыть ему свои чувства.

…никому на свете
Не отдала бы сердца я!
То в вышнем суждено совете…
То воля неба: я твоя;
Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой…

Несколько дней Татьяна томилась в ожидании ответа.

Глава 4. Онегин отказывает Татьяне и унижает её

Вскоре произошла встреча Онегина и Татьяны. Онегин сказал ей, что если бы решил обзавестись семьёй, то не нашёл бы невесты лучше её. Но брак не для него, и он не смог бы сделать Татьяну счастливой. Онегин проявил «души прямое благородство» и честно признался в своих братских, но не более, чувствах к Татьяне, он не хотел обмануть «доверчивость души невинной». Потом Онегин посоветовал ей держать свои чувства при себе, иначе «к беде неопытность ведёт».

Татьяна была подавлена, грустила и увядала, но всё ещё надеялась на взаимность. Онегин же, подавив в душе волнение, произведённое письмом Татьяны, вёл праздный образ жизни, им всё больше овладевала скука.

Ленский тем временем всё сильнее влюблялся в Ольгу и верил, что тоже любим. Наконец был назначен день их свадьбы.

Однажды вечером за обедом у Онегина Ленский сказал, что они приглашены на именины Татьяны. Онегин согласился приехать.

Глава 5. Сон Татьяны, её именины

Наступила зима. На святки Татьяна хотела «ночью ворожить», но в последний момент испугалась и передумала. Той же ночью ей приснился страшный сон. В нём Татьяна хотела перейти через кипучий ручей. Вдруг перед Татьяной появился медведь, помог ей переправиться, а потом стал её преследовать. Татьяна долго бежала от него и от усталости упала в снег. Зверь поднял её, принёс к лесной хижине и исчез. Татьяна вошла в сени и через щёлку заглянула в комнату. Там вокруг стола сидели жуткие чудовища, и среди них — Онегин, которого чудища беспрекословно слушались.

Татьяна чуть приоткрыла дверь, чудища увидели девушку и бросились к ней, но Онегин сказал: «моё», и чудища исчезли. Онегин увлёк Татьяну на скамью. В этот момент в хижину вошли Ольга и Ленский. Онегин начал бранить незваных гостей и в пылу ссоры заколол ножом своего друга. Стены хижины пошатнулись, раздался крик и Татьяна проснулась. Её долго тревожил страшный сон, но разгадать его по книгам она так и не смогла.

И вот настал день Татьяниных именин, дом был полон гостей: молодых и старых, толстых и тощих, сплетников, обжор, взяточников и уездных франтов. Вскоре появились и Ленский с Онегиным, их посадили за стол напротив Татьяны, которая побледнела, разволновалась и чуть не упала в обморок. Но «воля и рассудка власть превозмогли», Татьяна «усидела за столом». Онегин не мог терпеть излишней женской чувствительности, был раздосадован шумным сборищем и решил отомстить Ленскому. Обед сменился балом. Онегин весь вечер ухаживал за Ольгой. Ленский «в негодовании ревнивом» уехал и решил вызвать Онегина на дуэль.

Глава 6. Онегин убивает Ленского на дуэли

Онегин в душе́ упрекал себя за свой поступок, хотя внешне был спокоен.

За день до дуэли Ленский навестил Ольгу и по её поведению понял, что девушка не приняла ухаживаний Онегина всерьёз и по-прежнему любит его. Ленский пожалел, что затеял эту дуэль, но отказываться было уже поздно, так как он взял в секунданты местного сплетника и дуэлянта.

Онегин также не хотел этой дуэли, но его беспокоили «шёпот, хохотня глупцов».

Накануне дуэли Онегин спал «мёртвым сном» и приехал позже назначенного срока. Свершилась дуэль. Ленский погиб от руки Онегина.

Недвижим он лежал, и странен
Был томный мир его чела.
Под грудь он был навылет ранен;
Дымясь, из раны кровь текла.

Онегин навсегда уехал из этих мест.

Глава 7. Татьяна уезжает в Москву и становится женой князя

Наступила весна. Недолго погрустив, Ольга вышла замуж за бравого военного и покинула дом.

Оставшись без сестры и подруги, Татьяна всё время думала об Онегине. Однажды она побывала в его имении и стала часто туда наведываться. Рассматривая его кабинет, книги, статуэтки и портреты, Татьяна наконец поняла, что из себя представлял Онегин.

Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?

К Татьяне сватались многие соседские женихи, но она отказывала всем. Встревоженная мать послушала совет соседа и зимой отвезла Татьяну в Москву «на ярманку невест». Каждый день её возили «по родственным обедам». Сверстницы сначала находили Татьяну «странной, провинциальной и жеманной», но вскоре принимали её, делились своими переживаниями, победами, мечтами и хотели откровенности от неё. Однако Татьяна не раскрывала им свою душу. Она сразу поняла, что в свете царит равнодушие, скука, клевета, зависть, сплетни и злоба.

На одном из пышных балов на Татьяну обратил внимание «важный генерал».

Глава 8. Онегин влюбляется в княгиню Татьяну, но та отказывает ему

Прошло более двух лет. Онегин вернулся в столицу из путешествий всё такой же «безмолвный и туманный», окутанный то ли скукой, то ли спесью. На одном из балов он встретил Татьяну, которая оказалась женой князя, его родственника и друга. В княгине ничего не осталось от той простой девушки, которой Онегин когда-то читал нравоучения. Татьяна «была нетороплива, не холодна, не говорлива, без взора наглого», общество восхищалось ею, а она считала эту «пышность» мишурой. Онегин влюбился.

Татьяна вела себя с ним ровно так же, как и с другими людьми. Онегин не сводил с неё глаз, не упускал ни единой возможности встретиться с ней, страдал и сох. Наконец он написал ей «страстное посланье», в котором извинялся в прежней холодности и пытался пробудить в Татьяне былые чувства.

Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днём увижусь я…

Татьяна не отвечала на его письма, а при встрече была сурова и «окружена Крещенским холодом». Онегин «от света вновь отрёкся», читал книги и мечтал о Татьяне.

Весной Онегин воспрял духом и поехал к княгине. Он застал её плачущую за чтением его письма. Оказалось, что Татьяна до сих пор любит его, но она замужем и будет «век… верна» своему мужу.

25 важных библейских стихов о матерях (важные отрывки из Священных Писаний)

Библейские стихи о матерях

Как сильно вы благодарите Бога за свою мать? Сколько вы молитесь Богу о своей матери? Иногда мы можем быть такими эгоистичными. Мы молимся обо всем этом, но забываем людей, которые привели нас в этот мир. В честь Дня матери я хочу, чтобы мы изменили наши отношения с нашими матерями, бабушками, мачехами, фигурами матерей и нашими женами.

Мы должны чтить и славить Господа за женщин, которые были для нас таким благословением.Слава Господу за их жертвы, которые они принесли для нас.

Иногда нам нужно даже пойти к Господу и признаться в том, как мы пренебрегали этими женщинами в своей жизни. Нет ничего лучше мамы. Покажите своей матери или матери в своей жизни, как сильно вы заботитесь. С днем матери!

Цитаты

«Мама, я знаю, что ты любила меня всю свою жизнь, но я любил тебя всю свою жизнь».
«Успешные матери — это не те, кто никогда не боролся.Это те, кто никогда не сдается, несмотря на борьбу ».
«Мать какое-то время держит своего ребенка за руку, его сердце навсегда!»
«В руке матери больше силы, чем в царском скипетре». Билли Сандей
«Мать понимает, чего не говорит ребенок».

Этот первый стих показывает, что вы никогда не проявите неуважение к своей матери.

Используйте этот стих, чтобы поразмышлять о том, как вы относитесь к своей маме. Ты любишь ее? Вы дорожите каждым моментом с ней? Это больше, чем просто День матери.Однажды наших мам здесь не будет. Как вы ее чествуете? Ты ее слушаешь? Ты ей отвечаешь?

Ты ей звонишь? Вы все еще трете ей ноги из-за любви к ней? Мы живем так, как будто наши родители останутся здесь навсегда. Будьте благодарны за каждое мгновение. Поставьте перед собой цель проводить больше времени с мамой, папой, бабушкой и дедушкой. Однажды вы скажете: «Я скучаю по маме и хочу, чтобы она все еще была здесь».

1. 1 Тимофею 5: 2 «Обращайтесь с пожилыми женщинами, как со своей матерью, и относитесь к молодым женщинам со всей чистотой, как со своими сестрами.”

2. Ефесянам 6: 2-3 «Почитай отца и мать», что является первой заповедью с обещанием «дабы хорошо было тебе и чтобы вы наслаждались долгой жизнью на земле».

3. Руфь 3: 5-6 «Я сделаю, что ты скажешь», — ответила Руфь. Поэтому она спустилась на гумно и сделала все, что ей говорила свекровь ».

4. Второзаконие 5:16 «Почитай отца твоего и мать твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои и чтобы тебе было хорошо на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». .”

Иисус любил Свою мать.

Я проверил дискуссию о том, должны ли взрослые нести ответственность за заботу о своих престарелых родителях? Можете ли вы поверить, что более 50% людей сказали «нет»? Это твоя мама! Это то общество, в котором мы живем сегодня. Никакого уважения к своей матери. У людей есть менталитет: «Все дело во мне, и я не хочу жертвовать». Мне трудно поверить, что люди, которые сказали «нет», могли быть христианами. Я прочитал так много эгоистичных причин и людей, цепляющихся за гнев.

Щелкните здесь и посмотрите дебаты сами.

Когда Иисус страдал на кресте, Он беспокоился о Своей маме и о том, кто будет заботиться о ней после Его ухода. Он строил планы относительно ее обеспечения. Он поручил одному из Своих учеников заботиться о ней. Наш Спаситель научил нас как можно больше обеспечивать своих родителей и заботиться о них. Служа другим, вы служите Христу и проявляете свою любовь к Отцу.

5. Иоанна 19: 26-27 «Когда Иисус увидел там свою мать и стоящего рядом ученика, которого он любил, он сказал ей:« Женщина, вот твой сын », а ученику:« Вот твоя мать. .«С того времени этот ученик забрал ее к себе домой».

Мамы ценят мелочи.

Мамы любят фотографировать и иногда плачут. Твоя мама дорожит твоими милыми фотографиями в тех нарядах, которые она выбрала для тебя, когда ты был моложе. Она дорожит этими смущающими моментами и теми смущающими фотографиями, которые вы ненавидите смотреть людям. Спасибо Господу за мам!

6. Луки 2:51 «И пошел с ними в Назарет, и был им послушен.Но его мать хранила все это в своем сердце ».

Есть вещи, о которых знают женщины, но которые упускают из виду мужчины.

Дети будут многому научиться у своих мам больше, чем у своих отцов. Мы везде ходим с мамами. Будь то продуктовый магазин, врач и т. Д. Мы узнаем не только по тому, что они говорят, но и по тому, чего они не говорят.

Мамы очень заботливы. Попробуйте поиграть с львёнком-самкой и посмотрите, что произойдет. Мамы знают, когда друзья плохие, даже когда мы этого не делаем.Каждый раз, когда мама говорила: «Не торопись с этим другом, он беда», она всегда была права.

Мы никогда не должны отказываться от учений нашей матери. Матери через многое проходят. Они проходят через многое, о чем большинство людей не знает. Дети подражают силе и примеру благочестивой матери.

7. Притчи 31: 26-27 «Она открывает уста свои от мудрости, и любящие наставления на языке ее. Она следит за порядками своего дома и не ест хлеба праздности.”

8. Песнь Соломона 8: 2 «Я поведу тебя и приведу в дом моей матери, которая научила меня. Я бы напоил тебя пряным вином, нектаром моих гранатов ».

9. Притчи 1: 8-9 «Слушай, сын мой, наставления твоего отца, и не отвергай учения своей матери, ибо они будут гирляндой благодати на твоей голове и золотой цепью на твоей шее».

10. Притчи 22: 6 «Направляйте детей на путь, которым они должны идти, и даже когда они состарятся, они не свернут с него.”

Ты такое благословение для своей мамы.

Вы не представляете, сколько часов ваша мама молилась за вас до и после вашего рождения. Некоторые матери не говорят своим детям, что я люблю вас так сильно, как им нужно, но никогда не стоит недооценивать любовь, которую ваша мама испытывает к вам.

11. Бытие 21: 1-3 «Тогда Господь обратил внимание на Сарру, как Он сказал, и Господь сделал для Сарры, как Он обещал. Сарра зачала и родила Аврааму сына в преклонном возрасте в назначенное время, о котором Бог сказал ему.Авраам назвал имя своего сына, родившегося ему, которого родила ему Сарра, Исааком ».

12. 1-я Царств 1: 26-28 «Пожалуйста, мой господин, — сказала она, — насколько ты жив, мой господин, я женщина, которая стояла рядом с тобой и молилась Господу. Я помолился за этого мальчика, и, поскольку Господь дал мне то, о чем я Его просил, теперь я отдаю мальчика Господу. Пока он жив, он отдан Господу ». Затем он поклонился там в поклонении Господу ».

Женщины играют важную роль, которая изменит весь мир, если бы было больше благочестивых женщин.

Женщины найдут истинное удовлетворение через деторождение. На матерей возложена большая ответственность за воспитание благочестивого потомства. Благочестие матери сильнее всего влияет на ребенка. Вот почему нам нужно больше благочестивых матерей, чтобы изменить поколение непокорных детей.

Сатана пытается бороться против путей Господа. Между матерью и ребенком существуют отношения, которые не похожи ни на какие другие, о которых мужчина никогда не узнает.

13. 1 Тимофею 2:15 «А женщины будут спасены через деторождение, если будут оставаться в вере, любви и святости с приличием.”

14. Притчи 31:28 «встают дети ее и называют ее блаженной; ее муж тоже, и он хвалит ее ».

15. Титу 2: 3-5 «Так и пожилые женщины, чтобы они поступали, как приличествует святости, не лживые обвинители, не склонные к большому количеству вина, учителя добрых дел; Чтобы они могли научить молодых женщин быть трезвыми, любить своих мужей, любить своих детей, быть осторожными, целомудренными, хранителями дома, добрыми, послушными своим мужьям, дабы не хулили слово Божие.”

Эти стихи показывают, что так же, как мать позаботится о своем ребенке, Бог позаботится о вас. Даже если бы была возможность, когда мать забыла своего грудного ребенка, Бог не забыл бы вас.

16. Исаия 49:15 «Может ли женщина забыть грудного ребенка и не пощадить сына чрева своего? Даже они могут забыть, но я не забуду тебя ».

17. Исаия 66:13 «Как мать утешает ребенка своего, так Я утешу тебя; и утешитесь вы об Иерусалиме.”

Мамы не идеальны.

Точно так же, как вы разозлили свою маму раньше, чем она, вероятно, разозлила вас раньше. Мы все проиграли. Спасибо нашему Спасителю Иисусу Христу. Также как Он простил наши грехи, мы должны прощать грехи других. Мы должны отпустить прошлое и сохранить любовь.

Любите свою маму, даже если она не похожа на мам, которых вы видите в фильмах, или как на маму вашего друга, потому что нет матери, такой как та, которую вы видите в фильмах, и матери разные.Любите свою маму и будьте за нее благодарны.

18. 1 Петра 4: 8 «Больше всего имейте сильную любовь друг к другу, потому что любовь покрывает множество грехов».

19. 1 Коринфянам 13: 4-7 «Любовь терпелива, любовь добра. Любовь не завидует, не хвастается, не тщеславна, не действует ненадлежащим образом, не эгоистична, не провоцируется и не записывает ошибки. Любовь не находит радости в неправде, но радуется истине. Он все несет, всему верит, все надеется, все переносит.”

Когда вера вашей мамы настолько велика, есть большая вероятность, что ваша вера во Христа будет велика.

В детстве мы замечаем эти вещи. Мы видим своих родителей в Слове. Мы видим их молитвенную жизнь в невзгодах и замечаем эти вещи. Благочестивая семья приведет к благочестивым детям.

20. 2 Тимофею 1: 5 «Я вспоминаю вашу искреннюю веру, потому что вы разделяете веру, которая сначала наполнила вашу бабушку Лоиду и вашу мать Юнис. И я знаю, что эта вера по-прежнему сильна в тебе.”

Ты большое благословение для своей мамы.

21. Луки 1: 46-48 «И Мария сказала, что душа Моя возвещает величие Господа, и дух мой возрадовался о Боге, Спасителе моем, потому что Он благосклонно взирал на смиренное состояние Своего раба. Конечно, отныне все поколения будут называть меня благословенным ».

Несколько стихов для добавления на открытки ко дню рождения или на День матери.

22. Филиппийцам 1: 3 «Я благодарю Бога моего каждый раз, когда вспоминаю о тебе.”

23. Притчи 31:25 «Она облечена в силу и достоинство; она может смеяться над грядущими днями ».

24. Притчи 23:25 «Да веселятся отец и мать ваши, и да радуется родившая вас».

25. Притчи 31:29 «Есть много в мире женщин добродетельных и способных, но ты их всех превосходишь!»

Агарь — Плачущая мать

Щелкните здесь, чтобы узнать больше Проповеди ко Дню матери .
Щелкните здесь, чтобы вернуться на страницу Проповеди .

Известные матери в библейской серии

Бытие 16: 1–16, 21: 8–21; Иеремия 29:11

ВВЕДЕНИЕ: Мы продолжаем нашу серию посланий о знаменитых матерях в Библии на День матери. Первой матерью, на которую мы посмотрели, была «Ева — Мать всего живого». А потом в прошлый раз мы посмотрели на «Сару — смеющуюся мать». Сегодня мы посмотрим на «Агарь — плачущую мать». Истории Агари и Сары переплетаются и пересекаются, но история Агари особенно трогательна, поскольку напоминает нам о том, как Бог утешает матерей в их скорбные времена.

В Притчах есть несколько стихов, в которых говорится о том, что мудрое дитя приносит радость отцу, а глупое дитя приносит горе матери. И всегда так, а не наоборот. (Притчи 10: 1; 15:20). Вы можете задаться вопросом, почему Бог делает упор на горе матери? Я считаю, что это потому, что Бог вкладывает в материнское сердце особую любовь к своим детям. Дело не в том, что отцы тоже не горюют (см. Притчи 17: 21,25), но я верю, что у Бога особое сердце сострадания к матерям, которые скорбят.

Я молюсь об этом послании, чтобы вы обрели больше признательности и сочувствия к матерям и скорбям, которые они несут; что вы будете склонны славить Бога за Его великое сострадание и заботу, и что, как матери, вы научитесь доверять Богу своих детей и свое будущее. (Прочтите Бытие 16: 13-16 и помолитесь.)

———————–

Газетный обозреватель Эрма Бомбек в 1974 году вела знаменитую колонку «День матери» под названием «Когда Бог создавал матерей». Бог наносит последние штрихи на первую мать, в то время как ангел поражается всем деталям и работе, которые Бог вложил в это удивительное новое творение.Несмотря на шесть пар рук и три пары глаз, которые нужны каждой матери, ангел думает, что она обнаружила недостаток.

«Есть утечка», — объявил ангел.
«Это не утечка», — сказал Господь. «Это слеза».
«Для чего это?»
«Это от радости, печали, разочарования, боли, одиночества и гордости».
«Ты гений», — сказал ангел.
Господь выглядел мрачным. «Я не клал его туда».

С тех пор, как были матери, были слезы.Матери несут за своих детей особую ношу. Мы любим своих детей, и они приносят нам много радости, но они также могут доставить нам много боли. Так было и с Агарь здесь, в нашем отрывке из Книги Бытия.

Есть три истины о Боге, которые я хотел бы, чтобы мы узнали из жизни Агари этим утром: 1) Бог видит вас в вашей боли. 2) Бог слышит вас в беде. 3) Бог любит вас и имеет для вас план. И хотя мы будем говорить конкретно о матерях, конечно, эти три вещи верны независимо от того, кто вы.Итак, в этом послании есть что-то для всех присутствующих сегодня. Итак, давайте вместе рассмотрим все три истины.

I. Бог видит вас в вашей боли (Бытие 16: 1-16)

Прежде всего, Бог видит вас в вашей боли. Бог — это не Бог, который далек от этого мира и его людей. Он не Бог, который завел этот мир, как часы, а затем ушел. Он глубоко вовлечен во все детали жизни, и Бог видит вас в вашей боли.

А.Когда вы чувствуете, что не можете контролировать свою жизнь (1-3)

Он видит вас в вашей боли, когда вы чувствуете, что не можете контролировать свою жизнь. Вы когда-нибудь чувствовали это? Чувствуете ли вы, что застряли в колее или что-то вокруг вас начинает дико выходить из-под контроля, часто кажется, что вы не можете контролировать свою жизнь. Агарь определенно так думала. Посмотрите на стихи 1-3:

А Сара, жена Аврама, не родила ему детей. Но у нее была служанка из Египта по имени Агарь; 2 Она сказала Авраму: «Господь не дал мне иметь детей.Иди, спи со служанкой моей; возможно, я смогу построить с ней семью ». Аврам согласился с тем, что сказала Сара. 3 Итак, после того как Аврам прожил десять лет в Ханаане, Сара, его жена, взяла свою египетскую служанку Агарь и отдала ее своему мужу в жены. (Бытие 16: 1-3)

Это первый раз, когда мы встречаем Агарь в Писании. Она египетская служанка, а это значит, что она далеко от дома. Она была изгнана со своей земли, разлучена со своей семьей и вынуждена выполнять волю другого.Поговорите о том, что вы не можете контролировать свою жизнь.

Но потом становится еще хуже. Когда Сара не может иметь собственных детей, она приводит Агарь к Авраму с намерением создать для себя семью через Агарь. Сегодня это кажется нам шокирующим, и должно быть, но это было обычной практикой во времена Ветхого Завета. Бог никогда не мирился с этим, он никогда не предлагал и не одобрял этого, но он регулировал это. Божий замысел для брака всегда заключался в том, чтобы один мужчина и одна женщина оставались на всю жизнь. Для этого есть духовные причины, но есть и практические.Множественные жены привели к множеству проблем, и Сара и Агарь не исключение. Бог видит вас в вашей боли, когда вы чувствуете, что не можете контролировать свою жизнь.

B. Когда с вами плохо обращаются (4-6)

Бог также видит вас в вашей боли, когда другие плохо обращаются с вами. Посмотрите стихи 4-6 сейчас:

Аврам переспал с Агарь, и она зачала. Когда она узнала, что беременна, она начала презирать свою любовницу. 5 Тогда Сара сказала Авраму: «Ты виноват в том, что я страдаю.Я обнимаю свою служанку, и теперь, когда она знает, что беременна, она меня презирает. Да рассудит Господь между тобой и мной ». 6 «Твой слуга в твоих руках», — сказал Аврам. «Делайте с ней то, что считаете лучшим». Тогда Сара жестоко обошлась с Агарь; поэтому она убежала от нее. (Бытие 16: 4-6)

Когда Агарь забеременела, она плохо справляется и презирает Сару, свою любовницу. Сара тоже плохо справляется и винит Абрама. Аврам тоже плохо справляется и разрешает Саре иметь дело с Агарь, как ей нравится.Поэтому Сара плохо обращается с Агарь, и Агарь убегает, пока она еще беременная. Имя Агарь на самом деле означает «бегство» или «странница», и здесь она убегает от Сары.

Теперь многое из этого Агарь навлекла на себя. Если бы она не презирала Сару, возможно, Сара не обошлась бы с ней плохо. Но Сара по-прежнему ошибалась в своих действиях, и Агарь все еще чувствовала боль от плохого обращения со стороны другого. В некотором смысле для нас это хорошая новость, что отчасти виновата Агарь, потому что это означает, что даже когда мы вносим свой вклад в нашу собственную боль, Бог по-прежнему видит нас и заботится о нас.

C. Бог видит вашу боль и вмешивается (7-16)
— Псалом 34: 15,18

Это подводит нас к нашему третьему пункту в этом разделе, что Бог видит вашу боль и вмешивается. Посмотрите стихи 7-10:

Ангел Господень нашел Агарь у источника в пустыне; это был родник у дороги на Шур. 8 И он сказал: «Агарь, раба Сары! Откуда ты пришла и куда идешь?» «Я убегаю от своей любовницы Сары», — ответила она.9 Тогда ангел Господень сказал ей: «Вернись к своей возлюбленной и покорись ей». 10 Ангел добавил: «Я так умножу твоих потомков, что их будет слишком много, чтобы сосчитать». (Бытие 16: 7-10)

Здесь мы знакомимся с новым человеком в повествовании — ангелом Господним. Ангел Господа в Ветхом Завете — это посланник, посланный Богом в особых ситуациях. Но он больше, чем просто посланник — в этих отрывках о нем также говорится как о самом Боге. Таким образом, он является представителем Бога, который в некотором смысле является Богом, а в некотором смысле — посланником Бога.Во многих отношениях он предвещает Христа в Новом Завете.

Ангел Господень находит Агарь у источника в пустыне у дороги в Шур. Дорога в Шур — это дорога, ведущая на запад в сторону Египта (Бытие 25:18). Итак, теперь мы понимаем план Агарь. Она направляется домой. Она пытается вернуться в Египет. Но она беременна и в пустыне, и ей не выжить. Она испытывает сильную боль и очень нуждается.

Но Бог видит ее в ее боли и вмешивается.Он посылает к ней в пустыню ангела Господня и спрашивает: «Агарь, раба Сары, откуда ты пришел и куда идешь?»

Прежде всего, обратите внимание, что Бог обращается к ней по имени. Это интересно — на протяжении всего повествования Аврам и Сара никогда не произносят имени Агарь. Они всегда называют ее просто «служанкой» или «служанкой». Как будто Аврам и Сара никогда не видели ее как личность, а Бог видит. Бог видит ее в ее боли и вмешивается. И первое слово ей Бог — ее собственное имя: «Агарь.”

Разве это не удивительно, если учесть, что Бог, создавший вселенную, знает вас по имени? Он создал вас. Он любит тебя. Он тебя знает. Он знает каждую деталь твоей жизни. Он видит вас в вашей боли, он приходит и вмешивается.

Обратите внимание, что Бог также обращается к ней как к «слуге Сары». Нравится это Агарь или нет, правильно это или нет, такова ее нынешняя ситуация, и Бог не приукрашивает действительность.

Но какой интересный вопрос Бог задает Агари: «Откуда ты пришла и куда идешь?» Что ж, она исходит от боли, на самом деле убегает от боли, и она пытается добраться до Египта.Но на самом деле она не столько к чему-то бежит, сколько от чего-то убегает. Разве это не типично для того, как мы часто сталкиваемся с проблемами в жизни? Некоторые из нас всегда от чего-то убегают, но Бог хочет, чтобы мы вместо этого двигались к чему-то.

Бог задает вам тот же вопрос, что и Агарь: «Откуда ты пришла и куда идешь?» Когда вам больно, вы, вероятно, знаете ответ на первый вопрос, но не имеете представления о втором. Вот где приходит Бог.В этой конкретной ситуации Бог говорит ей вернуться и разобраться с трудной ситуацией. Бог говорит ей, что у него есть план для нее и ее сына. Другими словами, Бог отвечает за нее на вопрос «куда ты идешь».

Посмотрите сейчас на стихи 11-14:

Ангел Господень также сказал ей: «Ты теперь беременна, и у тебя будет сын. Назови его Измаил, ибо Господь слышал о твоих несчастьях. 12 Он будет диким ослом из человека; его рука будет против всех, и все будут против него, и он будет жить враждебно по отношению ко всем своим братьям.13 Она дала это имя Господу, который говорил с ней: «Ты Бог, который видит меня», потому что она сказала: «Я теперь видела Того, кто видит меня». 14 Вот почему колодец назывался Беэр Лахай Рой; он все еще там, между Кадешем и Бередом. (Бытие 16: 11-14)

Бог обратился к Агари по имени, и теперь Агарь дает имя Господу. Это говорит о личных отношениях между Богом и Агарь. И какое красивое имя она ему дает. Это имя отражает ее личный опыт общения с ним.«Ты Бог, который видит меня». Колодец, в котором встречается Бог, даже получил новое имя: «Беэр Лахай Рой», что буквально означает «колодец Живого, который видит меня».

Агарь повинуется Богу, и она возвращается к Авраму и Саре. Мы читаем в стихах 15-16:

И Агарь родила Авраму сына, и Аврам дал имя Измаил сыну, которого она родила. 16 Авраму было восемьдесят шесть лет, когда Агарь родила ему Измаила ». (Бытие 16: 15-16)

И так Агарь переходит от будущей матери к матери, воспитывающей своего ребенка.Будет конфликт между Агарь и Сарой. Между Измаилом и Исааком будет конфликт. Между их потомками будет конфликт. И все же во всем этом Божий план продолжал реализовываться.

Псалом

говорит нам: «Глаза Господа обращены к праведникам, и уши Его внимательны к их воплю… Господь близок к сокрушенным сердцем и спасает сокрушенных духом». (Псалом 34: 15,18). Это первое, что мы узнаем от Агарь сегодня утром. Бог видит тебя в твоей боли.Когда вы чувствуете, что ваша жизнь вышла из-под контроля, когда другие плохо обращаются с вами, Бог видит вашу боль и вмешивается.

II. Бог слышит вас в беде (Бытие 21: 8-21)

Во-вторых, Бог слышит вас в беде. Когда мы переходим к Книге Бытия 21, мы находим второй случай, связанный с Агарь. После 16 главы Бытия многое произошло. Прошло четырнадцать лет. Бог изменил имя Аврама на Авраам и имя Сары на Сарру (Бытие 17). Но самое главное, Сара наконец родила обещанного ребенка Исаака.И на самом деле именно рождение Исаака вызывает следующий инцидент.

A. Когда ваши дети причиняют вам страдания (8-13)

Ранее мы упоминали, что быть матерью приносит и радость, и горе. Что ж, теперь мы подошли к одной из горестей Агари как матери. И тогда ваши дети причиняют вам страдания. Посмотрите стихи 8-13:

В тот день, когда Исаака отняли от груди, Авраам устроил большой пир. 9 Но Сара увидела, что сын, которого родила Аврааму египтянин Агарь, насмехается, 10 и сказала Аврааму: «Избавься от той рабыни и ее сына, ибо сын той рабыни никогда не разделит наследство с моим сыном. Исаак.”
11 Это событие очень огорчило Авраама, потому что оно касалось его сына. 12 Но Бог сказал ему: «Не печалься так о мальчике и служанке твоей. Слушайте все, что говорит вам Сарра, потому что через Исаака будут засчитаны ваши потомки. 13 И сына служанки произведу в народ, потому что он потомок твое. (Бытие 21: 8-13)

Исаак вырос и был отлучен от груди, и в тот день, когда его отняли от груди, Авраам устроил пир. Но сын Агари, Измаил, издевается над Исааком на пиру, что побуждает Сарру сказать Аврааму: «Избавься от этой рабыни и ее сына, потому что сын этой рабыни никогда не разделит наследство с моим сыном Исааком.Это очень огорчает Авраама. Но заметьте, что он больше заботится о своем сыне Измаиле, чем об Агарь. Однако Бог заверяет его в своем плане во всем этом и говорит Аврааму послушать его жену Сарру.

Изгнание их из дома означало, что они лишатся наследства Авраама. Агарь и Измаил имели законное право остаться, и поэтому Авраам и Сара действительно поступают здесь неправильно. Но бедная Агарь. Это не ее вина. Ее сын приносит ей это страдание, как и наши собственные дети, часто причиняющие страдания нам как родителям.

B. Когда ваше горе доводит вас до слез (14-16)

Бог слышит вас, когда ваши дети причиняют вам страдания, и Он слышит вас, когда ваше бедствие доводит вас до слез. Посмотрите стихи 14-16:

Рано утром следующего дня Авраам взял немного еды и мех с водой и отдал их Агари. Он положил их ей на плечи, а затем отправил ее с мальчиком. Она продолжила свой путь и бродила по пустыне Беэр-Шева. 15 Когда вода в шкуре сошла, она положила мальчика под один из кустов.16 Затем она ушла и села рядом, на расстоянии метра от лука, потому что подумала: «Я не могу смотреть, как умирает мальчик». И когда она села рядом, она начала рыдать. (Бытие 21: 14-16)

Это душераздирающая картина. Один в пустыне с минимальными припасами. Бродить некуда. Помните, что имя Агарь может означать либо «бегство», либо «странник». Без воды, без вариантов, без надежды, Агарь кладет своего мальчика под один из кустов, садится поодаль и ждет, пока он умрет.Она не выдерживает и начинает рыдать. Она плачет в пустыне, и ее слезы — единственная вода вокруг.

C. Бог слышит ваш плач и вмешивается (17-21)
— Псалом 116: 1-2

Когда вы в беде, и ваша беда доводит вас до слез, Бог слышит ваш плач и вмешивается. Посмотрите стихи 17-19:

Бог услышал плач мальчика, и ангел Божий воззвал к Агари с неба и сказал ей: «Что случилось, Агарь? Не бойся; Бог слышал, как мальчик плачет, лежа там.18 Подними мальчика и возьми его за руку, ибо Я произведу из него великий народ ». 19 Тогда Бог открыл ей глаза, и она увидела колодец с водой. Она пошла, наполнила кожу водой и напоила мальчика. (Бытие 21: 17-19)

Бог слышит плач Агарь и плачущего мальчика, и снова вмешивается. Он заверяет ее, он подтверждает свое обещание и дает им воду в пустыне.

Мы читаем в стихах 20-21:

Бог был с мальчиком, когда он рос.Он жил в пустыне и стал лучником. 21 Когда он жил в пустыне Фаран, его мать подарила ему жену из Египта. (Бытие 21: 20-21)

Бог исполнил свои обещания, данные Агари. Он был с Измаилом, когда рос. Измаил женился и имел детей. Бог взял мальчика, который умирал под кустом в пустыне, и сделал его великим народом. Все потому, что он слышал плач Агарь в пустыне.

Псалом 116: 1-2 говорит: «Я люблю Господа, потому что он слышал мой голос; он услышал мой крик о милосердии.2 За то, что он обратил ко мне ухо, я буду взывать к нему, пока жив ». (Псалом 116: 1-2) Бог слышит вас в беде. Когда ваши дети причиняют вам страдания, когда ваши страдания доводят вас до слез, Бог слышит ваш плач и вмешивается.

III. Бог любит вас и имеет план для вас (Иеремия 29:11)

Суть всего в том, что Бог любит вас, и у него есть план для вас. В Иеремии 29:11 мы читаем: «Ибо я знаю планы, которые у меня есть для вас, — провозглашает Господь, — планы, которые помогут вам добиться успеха, а не причинят вам вреда, планы, дающие вам надежду и будущее.(Иеремия 29:11) Этот стих говорит нам две прекрасные истины.

A. Бог знает планы, которые у него есть для вас
— Притчи 3: 5-6

Во-первых, Богу известно, какие планы у него есть на вас. Когда Бог задает вам тот же вопрос, он спросил Агарь: «Откуда ты пришла и куда идешь?» вы можете не знать ответа, но Бог знает. Ваша задача — доверять ему — доверять Богу, Который видит вас в вашей боли и слышит вас в ваших бедах. В Притчах 3: 5-6 говорится: «Надейся на Господа всем сердцем и не полагайся на собственный разум; во всех отношениях признавайте его, и он сделает ваши пути прямыми.»(Притчи 3: 5-6)

Б. Бог даст вам надежду и будущее
— Римлянам 8:28

Бог знает, какие планы у него есть на вас, а во-вторых, Бог даст вам надежду и будущее. Бог уже вмешался. Он послал своего единственного Сына, Иисуса, в мир, чтобы он был нашим Спасителем. Иисус умер на кресте за ваши грехи, чтобы вы могли получить прощение и восстановить отношения с Богом. И когда вы поверите во Христа, тогда обетование, данное Богом в Послании к Римлянам 8:28, также станет вашим обещанием: «И мы знаем, что во всем Бог действует на благо любящих Его, призванных согласно его цель.(Римлянам 8:28)

ВЫВОД: Материнство предполагает множество жертв. Каждой матери больно, когда она видит, что ее дети страдают. Мы делаем ошибки, наши дети делают ошибки, и эти ошибки часто приводят к еще большим печалям.

Но через все это Бог присутствует. Ты не одинок. Бог видит вас в вашей боли; он слышит вас в беде; он любит вас, и у него есть план для вас и ваших детей. Вы можете принести ему свои печали. Вы можете молиться за своих детей.Бог даст вам надежду и будущее.

Полагаю, на земле еще не было матери, которая не плакала. Но Библия говорит, что однажды Бог сам сотрет слезы с ваших глаз. Мы читаем в Откровении 21: «Сам Бог будет с ними и будет их Богом. Он сотрет с их глаз каждую слезу. Больше не будет ни смерти, ни горя, ни плача, ни боли ». (Откровение 21: 3-4)

Прекрасное будущее ожидает тех, кто доверяет Христу. Каждая рана будет исцелена. Всякая боль будет снята.Каждая слеза высохнет. И плачущие матери больше не будут плакать.

© Рэй Фаулер

Вам разрешается и поощряется воспроизведение и распространение этого сообщения при условии, что вы никоим образом не изменяете формулировку и не взимаете плату, превышающую стоимость воспроизведения. Для любых публикаций в Интернете, пожалуйста, дайте ссылку на проповедь прямо на этом сайте.

Пожалуйста, включите следующее заявление на всех распространяемых копиях:
Рэй Фаулер. © Рэй Фаулер.Сайт: http://www.rayfowler.org

мест из Священных Писаний, чтобы успокоить маму, когда ребенок не перестанет плакать

Совсем недавно я поделилась рядом вдохновляющих стихов из Библии о беременности. Моя беременность закончилась, мои лодыжки больше не опухают, я легко могу сделать глубокий вдох, и мои бедра больше не болят, но моя потребность в поддержке далеко не исчезла.

Я поменяла эти проблемы на новые: плач, ночные сеансы ухода за больными, кажущаяся постоянная смена подгузников и т. Д. Из них плач — самый трудный, особенно когда поздно ночью и кажется, что все в порядке. В такие моменты легко сломаться и заплакать рядом с моим драгоценным ребенком. Чтобы избежать этого, я снова нахожу утешение в Слове Божьем.

Библейские стихи, чтобы успокоить маму, когда ребенок суетливый

«Кто у меня на небесах, кроме тебя? И я ничего не желаю на земле, кроме тебя.Моя плоть и мое сердце могут ослабнуть, но Бог — сила моего сердца и моя доля навеки ». Псалом 73: 25-26

«Ты храни его в полном мире, чей разум сосредоточен на тебе, потому что он доверяет тебе». Исайя 26: 3

«Когда я боюсь, я доверяю тебе». Псалом 56: 3

«Посему говорю вам: не беспокойтесь ни о своей жизни, ни о том, что вы будете есть или что вы будете пить, ни о своем теле, во что вы оденетесь. Разве жизнь не больше пищи, а тело — одежды? Посмотрите на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, а ваш Небесный Отец кормит их.Разве вы не дороже их? И кто из вас, беспокоясь, может добавить хоть один час к своей жизни? А почему ты беспокоишься об одежде? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: они не трудятся и не прядут, но я говорю вам, что даже Соломон во всей своей славе не был одет, как одна из них. Но если Бог так одевает полевую траву, которая сегодня живая, а завтра бросается в печь, неужели Он больше не оденет тебя, маловерный? Поэтому не беспокойтесь и не говорите: «Что нам есть?» Или «Что нам пить?» Или «Во что одеться?» Ибо язычники ищут всего этого, и Отец ваш Небесный знает, что все это вам нужно. .Но ищите прежде Царства Божьего и правды Его, и все это приложится вам ». Матфея 6: 25-33

«Ибо горы могут сдвинуться и холмы сдвинуться, но моя непоколебимая любовь не отступит от вас, и мой завет мира не поколеблется», — говорит милующий вас Господь ». Исайя 54:10

«С миром лягу и усну; только для Тебя, Господи, дай мне жить в безопасности ». Псалом 4: 8

«Господь Бог ваш посреди вас, сильный спасет; он возрадуется о тебе с весельем; он успокоит вас своей любовью; он возрадуется над вами громким пением.Софония 3:17

«Итак они пред престолом Божиим и служат Ему день и ночь в храме Его; и тот, кто восседает на престоле, укрывает их своим присутствием. Они больше не будут ни голодать, ни жаждать; не поразит их ни солнце, ни палящий зной. Ибо Агнец посреди престола будет их пастырем, и он наставит их к источникам воды живой, и Бог отрет всякую слезу с их глаз ». Откровение 7: 15-17

«… не бойся, ибо Я с тобой; не унывайте, ибо Я ваш Бог; Я укреплю тебя, я помогу тебе, я поддержу тебя своей праведной рукой.»Исайя 41:10

Хотите, чтобы эти стихи были на карточках? Щелкните изображение ниже, чтобы открыть файл PDF, из которого вы можете распечатать стихи на листах карточек размером 3 x 5 дюймов (Avery 5388 или аналогичный). Я, конечно, не могу перелистывать карточки, пытаясь покачать ребенка, но я могу разместить несколько карточек в тех местах, где я их часто вижу. Они также полезны для запоминания.

Еще одна вещь, которую я нашел полезной, — это компакт-диск с колыбельной отрывком из Священных Писаний «Скрытые в моем сердце».Моему малышу все равно, проигрывает ли компакт-диск, но я обнаружила, что он действует на меня успокаивающе!

Какие дополнительные стихи вы бы добавили?

Похожие сообщения:

Размещено на следующих ссылках:

Запечатлейте свое путешествие, Титу 2 дня, Титу 2 вторник и заставьте свой дом петь.

Понравился этот пост? Сообщите об этом другим:

Что в Библии говорится о слезах и слезах?

Твитнуть

Некоторым людям легко плакать.Они плачут, когда они счастливы или грустны. А некоторые из нас плачут только тогда, когда мы глубоко тронуты. Мы созданы со способностью плакать не только как выражение наших эмоций, но и как возможность высвободить сдерживаемые чувства. Иногда люди, которые борются с теми, кто плачет или которым трудно плакать, видят в этом элемент слабости. Однако Библия полна историй и рассказов о сильнейших людях веры, взывающих к Богу в день беды. Что в Библии говорится о плаче и слезах

Слезы — часть жизни

«Время плакать и время смеяться, время печалиться и время танцевать» (Екклесиаст 3: 4).

Так же, как мы иногда громко смеемся, мы должны также громко плакать. Мы живем в падшем мире, где есть о чем плакать — смерть, потеря, разочарование. Иногда мы должны плакать как единственную доступную эмоциональную реакцию в ситуации. Те, кто сопротивляется желанию плакать, часто навлекают на себя серьезные проблемы с эмоциональным и психическим здоровьем. Однако те, кто принимает это как часть жизни, часто будут обновлены и восстановлены после времени слез.

Слез не длиться всю жизнь

«Потому что его гнев длится только мгновение, а его благосклонность длится всю жизнь; плач может остаться на ночь, но радость приходит утром »(Псалом 30: 5).

Так же, как есть время плакать, есть время перестать плакать. Мы не скорбим и не плачем, как люди в этом мире, потому что внутри нас есть надежда через присутствие Святого Духа. Он призывает нас плакать, когда это необходимо, но также вытирать лицо и двигаться вперед в вере. Мы радуемся даже во время траура, потому что знаем, что наш Господь все контролирует и заставляет все работать вместе для нашего блага.

Слезы замечены Богом

«Ока Господа на праведных, и уши Его внимательны к крику их» (Псалом 34:15)

Многие из нас плачут втайне и редко позволяют другим видеть наши слезы.Иногда это необходимо, когда мы находимся у власти и нам нужно сохранить ее для тех, кто идет за нами. Однако Господь видит наши тайные слезы и знает нашу боль. Наш Отец не равнодушен и холоден, а скорее Он с нами в мучительных криках, которые обращаются к Нему с нашими нуждами и желаниями.

Что в Библии говорится о слезах и слезах?

Слезы будут частью наказания неверующих

«Там будет плач и скрежет зубов, когда увидишь Авраама, Исаака и Иакова и всех пророков в Царстве Божьем, а самих себя изгнаны» (Луки 13:28).

Трудно даже представить себе невероятный плач и слезы, которые будут присутствовать на суде белого престола. Эти люди будут помнить моменты, когда Святой Дух заставлял их сердца подчиняться Богу, но они сопротивлялись. В этот момент они узнают, что стрелки времени не повернуть вспять. Этот плач и сожаление будут длиться вечно — печальное дело для неверующих.

Иисус пролил слезы

«Когда Иисус увидел ее плачущей и иудеев, пришедших с нею, также плачущих, он был глубоко тронут духом и встревожен… Иисус плакал» (Иоанна 11:33, 35).

Наш Господь был сплошным Богом и человеком — чувствовал эмоции печали с точки зрения человечества, а также крик Божества, призывающий всех людей отвернуться от греха. Когда Иисус плакал, толпа вокруг Него заметила Его любовь к Лазарю. И все же именно тогда, когда Иисус увидел страдания тех, кого любил, Он возмутился в Его Духе. Он ответил слезами, как поступил бы любой из нас, когда увидел бы разбитые сердца тех, кого мы любим. Он плачет вместе с нами.

Слезы благочестивых со временем будут стерты навсегда

«Он сотрет с их глаз каждую слезу.Больше не будет ни смерти, ни печали, ни плача, ни боли, потому что прежний порядок вещей прошел »(Откровение 21: 4).

Поскольку мы окружены болью и печалью, нам может быть трудно поверить, что однажды мы никогда больше не будем плакать. Господь приготовил место для тех, кто принадлежит Ему, где никогда не будет печали и печали. Это будет место вечной радости и счастья. Мы не пропустим слезы или плач. В этом не будет необходимости, потому что мы будем вечно наслаждаться Его присутствием.

«Влей слезы мои в сосуд Твой» (Псалом 56: 8, NASB)

Каждый раз, когда мы плачем, Спаситель собирает наши слезы и вспоминает. Для тех, кто уповает на Бога, нет напрасных слез. Он позволяет нам взывать к Нему, чтобы мы могли познать Его присутствие мира среди смятения и трудностей. Мы должны плакать с верой, а не отчаиваться, чтобы наши сердца могли быть исцелены в Нем.

Еще прочесть: 20 утешительных библейских стихов о горе и скорби

Ресурс

Теги: Изучение Библии, плач, уши, горе, Радость, грусть

Слушание голосов в христианских писаниях — Слышание голосов, демонических и божественных

В отличие от Ветхого Завета, Новый Завет предлагает гораздо меньше примеров того, что можно было бы понять как «слышание голоса». Тем не менее, голоса, которые можно идентифицировать, очень важны, и, как и в случае с Ветхим Заветом, снова были те, кто быстро и без колебаний находил примеры слышания голоса на его страницах.Например, Иисус и Святой Павел перечислены Джоном Уоткинсом в его книге Hearing Voices (2008, стр.30) среди других «известных слушателей голоса», ¹ и Кауфман (2016) также перечисляет их обоих как основателей религии. у которых были «поддающиеся проверке стойкие галлюцинации, не связанные с наркотиками». Laroi et al. (2014, стр. 5214) перечисляют «Павла по дороге в Дамаск» среди основных религиозных деятелей как человека, у которого были «культурно значимые» галлюцинации. ² И, как будет обсуждаться позже в этой главе, предпринимались различные попытки «объяснить» явления Иисуса в воскресении на основе галлюцинаций, связанных с тяжелой утратой.Таким образом, необходимо ответить на важный вопрос. «Объясняет ли голосовое слушание» некоторые из наиболее важных духовных и религиозных переживаний Нового Завета?

Как ранее утверждалось в главе 2, сложности, связанные с существованием частично совпадающих и различных описаний явления, которые могут быть предложены, являются значительными. Основное внимание здесь уделяется поиску психологического объяснения, но его невозможно будет изучить в каких-либо деталях, не принимая во внимание исторические, богословские и повествовательные отчеты.³

«Голоса», которые слышны в Новом Завете, чаще всего появляются в повествованиях, которые представлены как исторические. ⁴ Четыре фигуры, которых легче всего определить как предполагаемых слушателей голоса в этих повествованиях, — это Иисус, Петр, Павел и Иоанн (автор Откровения). С самого начала это не означает, что какие-либо из этих фигур обязательно были слушателями голоса (хотя эта возможность будет исследована). Как также станет ясно, это не единственные фигуры в Новом Завете, которые, как можно было бы считать, слышали голоса.Однако я предлагаю, чтобы наиболее теологически и психологически значимые повествования, которые можно было бы понять как примеры слышания голоса в Новом Завете, можно было бы с пользой сгруппировать таким образом.

Канонические Евангелия знаменуют собой существенное изменение понимания того, как Бог говорит с людьми, по сравнению с предшествующей еврейской традицией. В синоптических евангелиях голос Бога слышен прежде всего через жизнь, учение, смерть и воскресение Иисуса. В прологе к Евангелию от Иоанна Иисус представлен как «Слово», которое было в начале с Богом и было Богом, и которое теперь живет среди нас.Этот богато насыщенный язык, косвенно апеллирующий как к еврейской традиции, так и к греческой философии, иллюстрирует важные изменения в понимании божественно-человеческого общения, которые произошли в христианских общинах после «события» Иисуса.

Говоря об этом более подробно, автор послания к евреям писал: «Давным-давно Бог говорил с нашими предками многими и различными способами через пророков, но в эти последние дни Он говорил с нами через Сына» ( 1: 1-2).Продолжая еврейскую традицию, автор широко цитирует еврейские Священные Писания и особенно пророчества, но в значительном развитии предшествующей традиции он обрисовывает случай уникальности Иисуса в истории взаимоотношений между Богом и людьми. Это можно охарактеризовать как отход от ожидания услышать, что Бог говорит через пророков, и уделение большего внимания размышлениям о том, как Бог говорил через Иисуса из Назарета. Это не означает, что пророчество ⁵ и слышание голоса не находят места в христианском Новом Завете, но они сделаны относительными и подчиненными откровению Бога о Себе в личности Иисуса.

Иисус

Голоса, которые могут быть религиозными «строительными блоками» ⁶ — то есть голоса, переживаемые как встреча с божественным, — важны в повествованиях Евангелия по четырем ключевым моментам. Во-первых, ангельские голоса играют роль в детских рассказах от Луки. ⁷ Во-вторых, согласно синоптическим евангелиям, при крещении Иисуса слышен голос с небес. ⁸ Сразу после этого Иисус искушается в пустыне и слышит голос сатаны. В-третьих, во время преображения голос слышат Петр, Иаков и Иоанн.Наконец, в повествованиях о воскресении есть различные встречи с ангелами и с воскресшим Иисусом, большинство из которых включает в себя какой-то диалог. ⁹

Благовещения

Согласно Луке, зачатие Иоанна Крестителя и Иисуса соответственно возвещено Захарии и Марии ангелом Гавриилом, ¹⁰ и рождение Иисуса объявлено пастырям, также ангелом. ¹¹ Ангел «является» Захарии, «послан» к Марии и «стоял» перед пастырями.В каждом случае ангел говорит, и неявно слышен голос. Захария и Мария разговаривают с ангелом. Но эти рассказы знакомят с важными рождениями в самом начале Евангелия. Являются ли они психологическими объяснениями или, что более важно, должны пониматься как повествовательные приемы?

Раймонд Браун в книге Рождение Мессии обращает внимание на стереотипный образец библейских возвещений о рождении, который может быть идентифицирован в отношении Измаила, Исаака, Самсона, Иоанна Крестителя и Иисуса (Браун, 1993, стр.155–159). ¹² Существуют явные параллели между обстоятельствами жизни родителей Иоанна Крестителя, записанными в Евангелии от Луки, то есть Захарии и Елизаветы, и родителями Исаака (Авраам и Сарра) и Самуила (Элькана и Анна). ¹³ Таким образом, в повествовании Лукана Иоанн Креститель находится как в контексте патриархальной традиции, записанной в Книге Бытия (Браун, 1993, стр. 269), так и в пророческой традиции Самуила. Единственное предыдущее библейское появление ангела Гавриила было в книге Даниила, одной из последних написанных книг еврейского Священного Писания.Таким образом, Иоанн находится в традиции еврейского Священного Писания (с. 270), как бы от начала до конца. Слова, которые ангел говорит Захарии, основаны на отрывках из еврейского Священного Писания, которые еще больше усиливают эти параллели, а также связывают Иоанна с Илией. ¹⁴

Точно так же послание ангела Марии также вызывает отсылку к еврейским писаниям. Браун показал, что слова ангела в Евангелии от Луки 1: 32–33 соответствуют словам Нафана Давиду во 2 Царств 7: 8–16 (Браун, 1993, стр. 310–311).Они также (в стихе 35), возможно, отражают христологическую формулировку ранней христианской церкви (Brown, 1993, стр. 311–316). Опять же, в Благовещении пастырям (2: 9–12) могут быть неявные ссылки на отрывки из Исаии и других мест, включая включение в теофанию переживания, вызывающего воспоминания из Исаии 6 (Браун, 1993, стр. 424–427). .

Люк, как автор, похоже, включил в свое повествование множество намеков, но отражает ли это реальный человеческий опыт задействованных персонажей или говорит нам больше об авторе, чем о каком-либо из них. исторические участники повествования? Казалось бы, нет достаточных доказательств, чтобы так или иначе разрешить этот вопрос ¹⁵, но, будь то в повествовании или в человеческом опыте (или в обоих), Лука устанавливает важный момент в начале своего Евангелия.Как замечает Каирд:

Весть пришла к [Захарии] через ангела Гавриила. Наши религиозные переживания неизбежно облекаются в одежды, обеспечиваемые нашим привычным складом мыслей. Все те, кто имел хоть какое-то яркое ощущение присутствия Бога, хотели говорить о нем в терминах видения и слышания, хотя хорошо осознавали, что самого Бога нельзя ни услышать, ни увидеть. В древние времена израильтяне преодолевали эту трудность, говоря о присутствии Бога как о его «ангеле» [Быт. 22:11; Исход.23:20; ср. Это. 63: 9], и эта благоговейная манера речи позже превратилась в веру в то, что Бог общается с людьми через множество посланников, среди которых Гавриил был особенно ангелом откровения.
(Caird, 1985, стр. 51)

Даже если информация, которую Лука дает нам о Захарии и Марии, не является исторически достоверной, так что не Захария или Мария пытаются передать свой религиозный опыт с точки зрения видя и слыша, а скорее самого Луки, голос ангела как повествовательный прием все еще имеет значение.В повествовании Лукана Бог общается с людьми. По крайней мере, в этом смысле его голос слышен.

Крещение и искушение

При крещении Иисуса небеса разрываются на части, и Иисус видит, как Дух спускается на него, как голубь. Затем доносится голос с неба, который говорит: «Ты Сын Мой, Возлюбленный; с тобою я доволен »(Марка 1:10, Луки 3:22). История очень похожа у Марка и Луки, и слова голоса точно такие же, хотя Лука, кажется, позволяет нам читать историю таким образом, чтобы голос мог быть услышан другими, а также Иисусом. (Майклс, 1981, стр.27–28, 30–31). В Евангелии от Матфея (3:17) голос обращен ко всем присутствующим, а не только к Иисусу: ¹⁶ «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, которым я доволен».

Во всех трех Евангелиях эти слова кажутся сочетанием Псалма 2 и (менее определенно) Исаии 42. Во 2 Псалме (стих 7) мы читаем: «Я расскажу о повелении Господа: Он сказал мне , ‘Ты мой сын; сегодня я родил тебя ». В 42-м стихе Исаии (стих 1) мы читаем:« Вот раб Мой, которого я поддерживаю, избранный мой, в котором радуется душа моя; Я вложил в него свой дух; он принесет справедливость народам.Связь с Исайей, возможно, более тонка, но эти слова напоминают различные отрывки из Исайи, где избранный — и страдающий — слуга Божий выполняет назначенную Богом миссию. Таким образом, этот голос может подразумевать, что Иисус — страдающий раб, призванный Богом. ¹⁷

Некоторые комментаторы ¹⁸ понимают этот голос как голос «баня-кол», о котором в различных отрывках упоминали раввины того времени. Bath-qol, буквально «дочь голоса» или эхо небесного голоса, является своего рода низшей заменой слова Божьего, данного непосредственно пророкам.Раввины сравнивают это с щебетанием птицы или стоном голубя. Согласно этой точке зрения, когда последние еврейские пророки — Аггей, Захария и Малахия — умерли, Святой Дух исчез из Израиля, и Бога больше нельзя было услышать напрямую. Но баня все еще была слышна — как бы косвенно, эхо голоса Бога. Фактически, самые последние комментаторы не думают, что это было то, что имели в виду авторы Евангелий. Напротив, они подчеркивали, что небеса открылись — что, говоря теологически, голос Бога был услышан напрямую.¹⁹ Но как мы можем теперь понять, что Бог говорит «напрямую» Иисусу?

На протяжении веков повествования о крещении понимались в первую очередь с религиозной точки зрения. Серьезные критические исследования повествований о крещении появились только в XIX веке. Дэвид Штраус (1808–1874), в Критически исследуемая жизнь Иисуса (1973; первоначально опубликовано в 1835 году) ²⁰ — изучив противоречивые евангельские рассказы о событиях при крещении Иисуса и рассмотрев трудности, связанные с считая их либо сверхъестественными, либо естественными явлениями — в конце концов пришел к выводу, что эти явления «имеют просто мифическую ценность» (стр.245). По его мнению, тексты следуют еврейской пророческой традиции, которая помещает мессианские заявления «в уста Иеговы как настоящие, слышимые голоса с неба» (стр. 243). Он отметил, что голубь, о котором говорят авторы Евангелий, имеет богатое символическое значение в иврите и других восточных традициях. Поэтому он предположил, что небесный голос и парящий голубь были собраны из современных источников, а затем включены в христианские легенды, но что они не имеют исторической основы в переживаниях Иисуса или тех, кто присутствовал при его крещении.²¹

В начале 20 века, основываясь на чтении (или неправильном прочтении) Евангелий, ряд психиатров, придерживаясь совершенно противоположного Штраусу подхода, утверждали, что у Иисуса были такие экстраординарные представления о себе, в сочетании с голосами и видения, что был указан психиатрический диагноз. Они сказали, что Иисус был явно психотиком. Среди свидетельств, использованных в поддержку этого вывода, значительное место занимают свидетельства о крещении Иисуса. Утверждалось, что люди, у которых есть галлюцинации на голос Бога и которые верят, что они посланы Богом, должны быть сумасшедшими.²²

Еще столетие назад такие аргументы были явно грубыми и спорными. В диссертации под названием Психиатрическое исследование Иисуса , опубликованной в 1913 году, Альберт Швейцер (Schweitzer, 1948) — библеист и медицинский миссионер — убедительно продемонстрировал, что сторонники такого диагноза оба игнорировали исследования евангельских текстов. а также высокомерно самоуверенный в способности психиатрии ставить надежный диагноз на основе этих текстов.Многие доказательства того, что Иисус страдал от таких состояний, как мания величия или религиозная паранойя, возникли на основе сомнительных предположений. Взяв за отправную точку голос при крещении Иисуса, один психиатр сразу предположил, что Иисус, должно быть, испытывал галлюцинации и в другое время — например, во время преображения. Тем не менее, именно ученикам (а не Иисусу) был обращен небесный голос в этом случае. Опровержение Швейцером этих грубых аргументов остается убедительным само по себе, хотя следует также сказать, что психиатрия продвинулась вперед и теперь действует по совершенно другим критериям.²³

Серьезные психологические исследования Иисуса вошли в затишье после психиатрического исследования Швейцера , ²⁴, но за последние 30-40 лет появилась серия психологических анализов и психобиографий. ²⁵ Большинство обращали мало или вообще не обращали внимания на голоса, которые, как говорят, слышал Иисус. Среди них книга Джона Миллера « Иисус в тридцать » заслуживает комментария, так как предлагает более позитивный психологический подход. Миллер не избегает приписывания внутренней дисгармонии Иисусу, но делает это без использования диагностических категорий (Miller, 1997, стр.19–29). Миллер понимает, что Иисус был привлечен к движению Иоанна Крестителя в результате внутренних конфликтов, возможно, связанных со смертью Иосифа, которые затем разрешились через переживание «обращения» в момент его крещения. Доказательства этого в значительной степени спекулятивны, но Миллер изображает очень человечного Иисуса, которого, должно быть, привлекло к Иоанну из некоторого чувства внутреннего убеждения, и который боролся с мыслями и чувствами о призвании, семье и приоритетах в жизни, как и другие люди. существа делают.Используемый подход является скорее психологическим, чем психиатрическим. Хотя рассказ Миллера об «обращении» Иисуса во время его крещения во многих отношениях привлекателен, в нем утверждается человечность Иисуса и избегаются наивные диагнозы психического расстройства, в нем все еще отсутствует критический положительный отчет о голосах, которые Иисус слышит. Уильям Джеймс, чей отчет об опыте обращения цитируется Миллером, предположил, что голоса могут быть обычным спутником таких переживаний (с. 228), но (даже сейчас) мы мало знаем о том, насколько часто они могут быть в данном контексте или каковы их значение есть.

Более поздние исследования в целом подтвердили историчность крещения Иисуса, ²⁶, но были гораздо более осторожны в отношении того, что можно или нельзя утверждать о переживаниях самого Иисуса. Джон Мейер, например, считает теофанический компонент повествований о крещении явно более поздней христианской композицией: «Психологическая интерпретация истории крещения как пути к внутреннему опыту Иисуса игнорирует основные идеи почти вековой традиции, форма и редакционная критика »(Meier, 1994, p.108). Джеймс Данн ²⁷ немного менее пессимистичен, оставляя открытой, по крайней мере, возможность того, что Иисус каким-то образом испытал какое-то чувство поручения при крещении, но это далеко от того, чтобы найти в тексте доказательства, подтверждающие любое конструктивное описание Иисуса. «психическое состояние во время его крещения, не говоря уже о каких-либо признаках психического заболевания.

Поэтому нам следует с осторожностью заявлять, что мы точно знаем, какие переживания пережил Иисус при крещении.В конце концов, каждый из евангелистов дает нам свое мнение. В Евангелии от Иоанна (1: 32–34) именно Иоанн Креститель видит, как Дух сходит на Иисуса с неба, как голубь, и свидетельствует о том, что Иисус — Сын Божий, но ни Иисус, ни толпа не слышат голоса. . ²⁸

После крещения в Евангелии от Марка (1: 12–13) нам очень кратко говорится, что Иисус пошел в пустыню, был искушаем сатаной и ждал ангелов. Голоса не упоминаются. В Евангелии от Матфея (4: 1–11) и Луки (4: 1–13) дается более подробное повествование, в котором дьявол (или «искуситель») трижды обращается к Иисусу.В двух изречениях небесный голос, услышанный Иисусом во время его крещения — «Ты мой Сын» ²⁹ — отражен в виде вопроса: «Если ты сын Божий…»

Bultmann (1963, стр. .253–257) определили повествования об искушениях как легендарные, взятые из неопределенной мифологической традиции, такой как, возможно, миф о природе (например, борьба Мардука с хаосом природы) или рассказ об искушении, который обычно встречается в мифологических и агиографических отчетах. святых и святых.Он понял, что диалог с голосом сатаны основан на еврейском образце раввинских споров. Таким образом, голос мифический, но сформированный еврейской традицией.

Каэрд, признавая, что повествование окрашено языком, который многие сочтут мифологическим, также предложил несколько интересных размышлений о том, как этот голос может быть понят с точки зрения опыта Иисуса:

Осознавая уникальное призвание и наделенный исключительными способностями. силы, он должен отбросить все недостойные интерпретации своего недавнего опыта.Он слышал голос, говорящий: «Ты Сын Мой»; теперь он слышит другой голос: «Если ты Сын Божий…», и он должен решить, исходит ли он из того же источника. Трижды он принимает решение, что голос, побуждающий его к действию, — это голос дьявола.
(Caird, 1985, p.79)

Сознание уникального призвания и «исключительные способности» может показаться сильно контрастирующим с описанием внутренней борьбы Миллера, но последний также признает позитивное чувство мессианского призвания.Искушение представляет собой понимание призвания как принесения славы, власти и уважения (стр. 55–64). Искушение не является свидетельством бредового величия, а отражает сознательное решение Иисуса отказаться от таких идей.

Как и в случае с повествованиями о крещении, современные ученые скептически относятся к тому, что рассказы об искушениях говорят нам — если вообще что-либо — о психологическом опыте исторического Иисуса. Данн указывает, что как рассказы о крещении, так и повествования об искушениях — это явно истории, рассказанные другими об Иисусе, а не истории, рассказанные Иисусом о себе.³⁰ У нас просто нет отчета от первого лица, на котором можно было бы основывать какое-либо суждение о том, слышал ли Иисус голоса. У нас действительно есть важные евангельские повествования, в которых небесные и сатанинские голоса играют важную роль в передаче читателю важной информации о личности и призвании Иисуса, но это совсем другое.

Преображение

В каждом синоптическом евангелии есть рассказ об эпизоде, в котором Иисус поднимается на гору с Петром, Иоанном и Иаковом.³¹ На горе облик Иисуса изменился или «преобразился». Его одежда становится «ослепительно белой», его лицо «сияет, как солнце», ³², и его видно и слышно, когда он разговаривает с Моисеем и Илией. ³³ После нескольких замечаний Петра, который напуган и не знает, что сказать, облако затмевает группу. Из облака слышен голос: «Это Сын Мой Возлюбленный; Послушай его!» (Марка 9: 7): «Сей есть Сын Мой Возлюбленный; с ним я очень доволен; Послушай его!» (Матфея 17: 5), и «Сей есть Сын Мой, Избранный Мой; Послушай его!» (Луки 9:35) После того, как голос прозвучал, ученики оказываются наедине с Иисусом.

Комментаторы опубликовали множество интересных рассказов об этом эпизоде. ³⁴ Некоторые говорят, что это легендарное развитие истории воскресения ³⁵, а некоторые говорят, что это полностью символическое повествование ³⁶. Крэнфилд, который отличает то, что может считаться видением и прослушиванием, от того, что может считаться «фактическим», в конечном итоге приходит к выводу, что это и то, и другое. ³⁷ Каэрд привлекает внимание к исследованиям мистических переживаний, в которых интенсивная преданность якобы связана с изменением внешнего вида.³⁸ Фентон, отмечая параллели с описанием крещения Иисуса, считает, что это богоявление, типичное для древних писаний. ³⁹ I. Говард Маршалл предполагает, что должно было иметь место какое-то историческое событие, которое «запустило» формулировку повествования, но что «природа события такова, что почти не поддается историческому исследованию». ⁴⁰

Таким образом, мы остаемся с полифонией взглядов, но Франция (комментируя рассказ Матфея) права, обращая внимание на тот факт, что переживание «рассказывается в ярких терминах визуальных и слуховых ощущений учеников».⁴¹ У нас осталось повествование о голосе, услышанном Питером, Джеймсом и Джоном, которое на самом деле не соответствует ожидаемой модели современных описаний психического расстройства, слуха голоса или мистического / религиозного опыта. Хотя его богословское и повествовательное значение очевидно, поскольку оно подтверждает божественное утверждение Иисуса трем ученикам и читателю Евангелия, его историческая, психологическая и биографическая ⁴² ткань — нет.

Рассказы о воскресении

Самая отличительная и замечательная из христианских верований — это воскресение из мертвых Иисуса из Назарета.⁴³ Повествования о воскресении, записанные в четырех канонических евангелиях ⁴⁴, включают серию различных рассказов о мужчинах и женщинах, которые, по разным источникам, встречались в одних местах с ангелами, возвещающими о воскресении Иисуса, а в других — с самим воскресшим Иисусом. .

В Матфея 28: 1–8, Марка 16: 1–7 и Луки 24: 1–11 Мария Магдалина в сопровождении одной или нескольких других женщин, ⁴⁵ записана как встреча с одним или несколькими ангелами в момент или поблизости пустая гробница, которые рассказывают ей о воскресении.В Иоанна 20:12 только Мария встречает двух ангелов, которые спрашивают ее, почему она плачет. Множество различных рассказов о встречах с ангелами было принято некоторыми как доказательство того, что это был литературный прием, разработанный, чтобы подчеркнуть значение открытия пустой гробницы. ⁴⁶ Невозможно точно узнать, что произошло на самом деле. ⁴⁷

В Евангелии от Матфея (28: 9–20) Мария Магдалина и еще одна Мария, а затем и 11 учеников встречаются с воскресшим Иисусом, в котором он обращается к ним.В более длинном финале к Марку (16: 9–20) Мария Магдалина, тогда еще два неназванных ученика, видят Иисуса, но нам прямо не сказано, что они говорят с ним (или слышат, как он разговаривает с ними). Позже все 11 встречают Иисуса и слышат, как он разговаривает с ними. В Евангелии от Луки (24: 13–53) двое учеников по дороге в Эммаус встречают Иисуса и разговаривают с ним. Когда они в конце концов узнают его, он таинственным образом исчезает из виду. Впоследствии 11 учеников и их товарищи также видят и слышат Иисуса. Также делается ссылка на более раннее и отдельное появление Петра.

В Евангелии от Иоанна (20) Мария Магдалина первая видит и говорит с воскресшим Иисусом, а затем другие ученики также видят и разговаривают с ним в двух разных случаях. Наконец, Иисус появляется и разговаривает с Петром и шестью другими учениками у Тиберийского моря.

Что нам делать с этими явлениями воскресения и прослушиваниями? Во-первых, важно отметить, что — согласно каноническим повествованиям — они в основном кажутся визуальными по своей природе, хотя есть сообщения (с Иисусом и ангелами), которые принимают слуховую вербальную форму.⁴⁸ Здесь нет голосов из-за отсутствия визуальных явлений. Во-вторых, Реджинальд Фуллер ⁴⁹ утверждал, что глагол, используемый для характеристики этих явлений — φθη — с учетом его использования в Септуагинте и других местах — подчеркивает инициативу откровения со стороны Бога, а не чувственный опыт со стороны тех, кому явился Иисус. В-третьих, мы получаем отчеты об этих переживаниях в повествовательной форме. Они приходят к нам как новаторский жанр литературы из определенного времени и места в истории и должны интерпретироваться как таковые.⁵⁰ У нас нет отчетов, которые можно было бы считать научными в любом современном смысле — историческом или психологическом. По крайней мере, для некоторых ученых они имеют смысл только как «творческое повествование». ⁵¹ В лучшем случае это поздние и ретроспективные отчеты о том, что произошло, написанные более чем через полвека после событий, к которым они относятся. ⁵²

Более широкая оценка традиционной христианской веры в воскресение Иисуса выходит за рамки настоящей работы.Критическая литература о воскресении Иисуса сейчас обширна. ⁵³ В этой литературе визионерские и речевые опыты нашли место в качестве «натуралистических» объяснений исторических событий, которые, как предполагается, лежат в основе текстов, и были особенно популярны в 19-м и начале 20-го веков. В последнее время наблюдается возрождение интереса к таким теориям. Хотя в настоящее время они не пользуются широкой поддержкой в качестве «объяснений», ⁵⁴, напротив, широко распространено мнение, что «что-то» произошло.То есть, похоже, существует консенсус в отношении того, что ранние христиане имели тот или иной опыт, который объясняет как исторический подъем христианства, так и центральную и отличительную христианскую веру в то, что Иисус воскрес из мертвых. Несмотря на то, что природа переживаний горячо обсуждается, почти единогласно принято считать, что «первые последователи Иисуса думали, что они видели воскресшего Иисуса». ⁵⁵

Традиционное христианское убеждение, которое в последние годы сильно аргументировалось Томом Райтом (2003), состоит в том, что Иисус буквально и телесно вернулся к жизни.Согласно этому рассказу, переживания первых христиан, следовательно, не были ни видениями, ни галлюцинациями, а скорее достоверным восприятием телесного присутствия Иисуса. Обсуждение этого утверждения как такового выходит за рамки настоящей работы. Однако, если традиционная версия не будет принята, тогда альтернатива будет содержать относительно небольшое количество возможностей. ⁵⁶ Согласно некоторым из этих рассказов, видения / галлюцинации вообще не играют никакой роли (то есть «что-то», что произошло, не принимало форму видений или галлюцинаторных переживаний).Когда к ним обращаются, они принимаются одним из трех способов:

Считается, что вера в воскресение основывается на пустой гробнице. ⁵⁷ Впоследствии это убеждение было подтверждено визионерскими / галлюцинаторными переживаниями.
У некоторых учеников в контексте их печали по поводу смерти Иисуса могли быть видения / галлюцинации. Эти переживания затем породили аналогичные переживания в более широком сообществе (обычно довольно грубо объясняемые на основе «массовой истерии» или аналогичных якобы социально-психологических процессов).Эти переживания, в свою очередь, породили (вымышленную) историю о том, что гробница была пуста.
Считается, что видения воскресшего Иисуса вызваны не галлюцинациями, а скорее каким-то психическим или духовным механизмом. Эта категория — «достоверных видений» ⁵⁸ — здесь не будет обсуждаться, так как неясно, как ее можно отличить от других подобных восприятию переживаний, в которых объект восприятия фактически не присутствует. Однако, если это принять, гробница не была пустой и Иисус не воскрес из мертвых телесно.Убеждения такого рода возникли лишь вторично по сравнению с видениями.

Таким образом, по существу, предполагается, что явления Иисуса в воскресении, как засвидетельствовано в Новом Завете, были смешанными модальностями (слуховыми и визуальными) галлюцинаторными переживаниями ранних христиан. Эта возможность, кажется, рассматривалась с очень давних времен. Цельс, писавший во 2 веке нашей эры, предположил, что предполагаемые свидетели воскресения Иисуса «из-за принятия желаемого за действительное имели галлюцинацию из-за некоторого ошибочного представления».⁵⁹ Дэвид Штраус (1865), в Новая жизнь Иисуса , кажется, был первым современным ученым, популяризировавшим точку зрения о том, что рассматриваемые переживания на самом деле могли быть видениями, возникающими из «инструментов разума, сила воображения и нервное возбуждение ». ⁶⁰ Рассуждая сначала о психологическом описании переживаний Павла на пути в Дамаск (см. Ниже), он предположил, что описания переживаний учеников при встрече с воскресшим Иисусом были по существу аналогичным.В каждом случае он идентифицировал предыдущие убеждения и психологические состояния, которые, как он понимал, предрасполагали к этим переживаниям.

В качестве исторического свидетельства того, что Штраус считал феноменом подобного рода, он привел пример, который сейчас кажется очень странным — сообщения о появлении в XV веке герцога Ульриха Вюртембергского в его родной стране после изгнания. Значительная часть аргументов Штрауса была связана с текстовыми аргументами относительно времени и места библейских встреч с воскресшим Иисусом, которые современному читателю также могут показаться мало актуальными.Примечательно, что Штраус выходит за рамки того, что мы могли бы считать надежным историческим свидетельством, и демонстрирует значительные гендерные предрассудки, на основании которых надежность женских показаний сразу отвергается. Так, например, он говорит о Марии Магдалине, что «для женщины с таким телосложением и умом не было большого шага от внутреннего возбуждения к зрению глаз». ⁶¹

Майкл Гоулдер — один из лучших недавних представителей теории воскрешения с галлюцинациями.В эссе, озаглавленном «Необоснованная ткань видения» (1996), он утверждает, что существуют и другие, по существу похожие психологические обстоятельства, в которых люди, как известно, испытывают галлюцинации, в частности, переживания религиозного обращения, реакции горя и коллективные заблуждения.

Среди примеров переживаний обращения, которые рассматривает Гоулдер, два (Исайя и Пол) на самом деле являются другими библейскими рассказами, а один (Артур Кестлер) не является религиозным и не связан с какими-либо галлюцинациями.Только историю Сьюзан Аткинс можно считать строго актуальной. Аткинс была неоднозначной фигурой, которая исповедовала опыт обращения в тюрьму после того, как ее осудили за участие в убийствах, совершенных Чарльзом Мэнсоном. В суде она была признана крайне ненадежным свидетелем, и ее история, возможно, полностью отличается от пасхальных видений и прослушиваний учеников, записанных в Евангелиях. Тем не менее, согласно ее собственному рассказу о своем обращении, Аткинс видела и слышала, как Иисус разговаривал с ней, и Гоулдер утверждает, что такие галлюцинации типичны для многих религиозных переживаний.⁶²

Гоулдер не единственный, кто утверждает, что явления воскрешения на самом деле были галлюцинациями, пережитыми в контексте реакции горя. ⁶³ В книге, озаглавленной « Психологические истоки мифа о воскресении », Джек Кент (1999), священник-унитарий, исследует возможность более подробно. Однако с этой точкой зрения есть несколько серьезных проблем. Индивидуальные переживания скорбящей вдовы или вдовца, казалось бы, далеки от опыта группы из 11 учеников и их товарищей, которые видят и слышат Иисуса одновременно.Слышать или видеть человека, который был потерян в результате тяжелой утраты, обычно утешает, но почти никогда не ассоциируется с верой в то, что он вернулся к жизни и больше не мертв. Обычно они мимолетны или недолговечны, и все же некоторые из повествований о воскресении связаны с относительно долгими взаимодействиями и беседами. Более того, эта теория не учитывает традицию пустой гробницы. ⁶⁴ Таким образом, это, как правило, само по себе не могло бы показаться очень правдоподобной гипотезой — хотя, конечно, такие случаи могли быть основой для последующего развития и преувеличения в рамках традиции.

Наконец, Гоулдер обращается к феномену коллективного заблуждения, основным примером которого является серия сообщений о наблюдениях за чудовищем «снежный человек» в сельской местности Южной Дакоты осенью 1977 года. обстоятельства — включая такие вещи, как сплоченное сообщество, плохое образование и беспокойство — первоначальный визионерский опыт («обращение») может привести к коллективному обмену ошибочными, ложными или бредовыми убеждениями внутри сообщества.Несомненно, существует групповой опыт такого рода, который можно использовать для подтверждения утверждения, что социальные процессы, последовавшие за распятием, способствовали чему-то подобному среди учеников. Однако делу Гоулдера не помогает его выбор такого причудливого и непохожего примера, и он еще больше подрывается его предвзятым отношением к женщинам с «малообразованными людьми» как к тем, кто более уязвим для таких явлений.

Эссе Гоулдера является важным примером недавнего возрождения интереса к теориям галлюцинаций как объяснению библейских повествований о воскресении Иисуса — аргументированный более подробно и с более цитируемыми доказательствами, чем некоторые другие.⁶⁵ Это возрождение интереса в целом, кажется, не поспевает за литературой о голосовом слухе и не очень убедительно с чисто научной точки зрения. Другой пример возрождения интереса к теориям галлюцинаций дает Герд Людеманн (1994) в книге The Resurrection of Jesus . Людеманн представляет расширенный аргумент в пользу «гипотезы видения» на критически аргументированных исторических основаниях. Важно отметить, что он утверждает, что библейское повествование не содержит первичного богословского утверждения (e.грамм. «Бог воскресил Иисуса из мертвых»), а скорее описание опыта учеников воскресшего Иисуса, которое затем находит выражение в таких утверждениях. Однако он не следует за этим критическим историческим анализом с таким же расширенным и критическим психологическим анализом. Там, где он действительно ссылается на важность психологических соображений, он демонстрирует как наивность в отношении способности историко-критического метода обеспечить необходимую научную основу для этого, так и опору на «глубинную психологию», которую многие сегодня увидели бы. как крайне субъективный и ненаучный.⁶⁶

Более поздние библейские ученые в целом гораздо осторожнее относились к тому, что можно сказать, и особенно к обозначению явлений воскресения как галлюцинаторных. Джеймс Данн заключает, что на основании текстов невозможно сказать, кроме того, что свидетели воскресения «видели» Иисуса. Хотя акцент, кажется, делается на «нормальном» видении, а не на визионерских переживаниях, он заключает, что «более тонкий психологический анализ не имеет реальной основы в изученных данных.⁶⁷ Морис Кейси также утверждает, что наиболее уместно ссылаться на воскресение «явлений» Иисуса, «потому что именно так истолковали их те люди, которые видели их, и то же самое сделали ранние предания о них». ⁶⁸ Хотя он готов признать, что «видения» также может быть подходящим термином, Кейси избегает использования слова «галлюцинация», «потому что оно принадлежит нашей культуре, а не их культуре, и почти всегда использовались уничижительные значения. чтобы запутать главные вопросы ».⁶⁹

Другие немного более уверены в том, что можно сказать, аргументируя это тем, что известно о еврейских и христианских верованиях 1-го века в отношении воскресения и визионерского опыта. Например, Дэвид Кэтчпол, основываясь на анализе понимания концепции воскресения в рамках раннего «движения Иисуса», заключает, что

В соответствии со сквозным еврейским контекстом этого движения воскресение принадлежит земное урегулирование, предполагает окончательный божественный суд и почти наверняка включает удаление тел из гробниц.Опыт видения и слушания недавно умершего человека, вернувшегося из посмертного мира в этот мир, определенно не будет считаться воскресением. И некоторые внутренние переживания, которые можно объяснить глубоко психологическими терминами, не вызовут разговоров о воскресении.
(Catchpole, 2000, p.195)

Точно так же Том Райт утверждает, что «древний мир так же, как и современный, знал разницу между видениями и вещами, происходящими в« реальном »мире». ⁷⁰ Напротив, Питер Крафферт утверждает, что такие подходы не в состоянии понять способы, которыми реальность и сознание устроены по-разному в разных культурах.В частности, видения (которые здесь следует отличать от современных западных представлений о «галлюцинациях») вполне можно было принять за переживания реальности в древнем средиземноморском мире: «в мире, где визионерские восприятия столь же реальны, как и другие чувственные восприятия, там нет сомнений в том, что то, что видят, слышат и ощущают в видениях, так же реально, как и то, что переживается в бодрствующем сознании »(Крафферт, 2009, стр. 146–147). Неясно, удастся ли аргумент Крафферта в конце концов. «Реальность» видений — это одно, а пустая гробница — совсем другое.Включение в евангельские повествования упоминаний как о пустой гробнице, так и о явлениях в воскресении предлагает более сложный аргумент, чем можно объяснить только на основе призрачной «реальности».

Ликона рассматривает шесть различных гипотез воскрешения, в том числе гипотезы Гоулдера и Людеманна, и находит гипотезу телесного воскрешения наиболее убедительной, тем самым устраняя все эти гипотезы, основанные на галлюцинациях. Среди причин, по которым он считает галлюцинаторные переживания маловероятным основанием для повествований о воскрешении, он уделяет больше внимания недавней научной литературе о галлюцинациях, чем большинство других авторов (хотя в основном в сносках и полагается на очень мало источников).⁷¹ В частности, он отмечает редкость мультимодальных галлюцинаций и крайнюю редкость надежных отчетов о групповых галлюцинациях.

Что касается первого пункта, неясно, насколько редки такие случаи. Библейские повествования, более поздняя христианская мистическая литература и недавние рассказы о визионерском опыте изобилуют мультимодальными переживаниями. ⁷² Что касается последнего пункта, однако, очевидно, что есть важный аргумент, который следует учитывать. Хотя коллективные галлюцинации кажутся редкими, очевидно, что они случаются.Джейк О’Коннелл (2009) описывает серию более или менее хорошо задокументированных случаев, когда группы людей, по-видимому, делились визуальными религиозными переживаниями необычного (возможно, галлюцинаторного) характера. Однако он определяет ряд особенностей этих переживаний, которые, по-видимому, помещают их в другую категорию по сравнению с новозаветными повествованиями о воскресении. Среди прочего, люди, разделявшие эти видения, видели их по-разному, и не все присутствующие сообщили, что видели это видение. Что еще более важно для данной цели, О’Коннелл не смог найти никаких других примеров коллективных видений, в которых видение продолжало беседу с присутствующими.Далее он утверждает, что привидение, способное вести групповой разговор, «таким образом не докажет, что оно не галлюцинация». ⁷³ Верно это или нет, по-видимому, зависит от характера имеющихся свидетельств, но, как мы видели, природа новозаветных повествований о воскресении такова, что мы не можем с уверенностью провести такой точный анализ.

Возможно, еще можно написать более качественное и более критическое психологическое описание явлений Иисуса в воскресении своим ученикам.Однако также ясно, что историко-критический метод никогда не сможет предоставить доказательства, которые потребуются для того, чтобы такое объяснение было полностью убедительным в свете современных психологических и феноменологических критериев. Свидетельства о феноменологии из первых рук просто недоступны, а современные научные критерии анахроничны по отношению к текстам. Людеманн прав, подчеркивая, что именно опыт, а не богословие, представляется в качестве основного свидетельства в Евангелиях, но оно представлено в терминах 1-го, а не 21-го века.Точно так же, мы могли бы отметить, что он представлен как повествование, и поэтому должен интерпретироваться в первую очередь литературными и социально-риторическими средствами. ⁷⁴

Следовательно, Кент прав, обращая внимание на важность мифа. Как обсуждалось в главе 2, это скорее зависит от того, как понимать концепцию мифа. Кент и Бультманн, среди прочих, имеют в виду представление о мифе как о чем-то, чего «не произошло» в каком-то историческом смысле. Однако такое понимание не является ни необходимым, ни достаточным для понимания сущности мифа.Если мы возьмем, например, представление Дандеса (1984) о том, что мифы — это «священные повествования», объясняющие, как вещи в мире стали такими, какие они есть, то я думаю, что это именно то, что Евангелие описывает воскресение Иисуса. находятся. ⁷⁵ Воскресение Иисуса из Назарета дает смысл миру и, в частности, пережиткам «Страстной пятницы», с которыми сталкиваются христиане. Это дает надежду. Он делает это посредством повествований, которые изображают Бога видимым, слышимым и осязаемым в воскресшем Иисусе.

Голосовое слушание в Евангелиях

Мы можем только предполагать, какие реальные переживания голосового слышания, если таковые имеются, лежат в основе евангельских текстов. В качестве повествований они включают в себя рассказы о различных событиях, некоторые из которых могут быть истолкованы как включающие в себя опыт слышания голоса. Голоса — ангельские, божественные и демонические — слышны в ключевых моментах повествования, подтверждая и провозглашая значение рождения Иисуса, его идентичности как Сына Божьего и его воскресения из мертвых.Их слышит Сам Иисус, ученики и (в некоторых случаях) другие. Хотя Иоанн Креститель с самого начала появляется как пророк в еврейской традиции, а ангельские посланники появляются в разные моменты, чтобы говорить от имени Бога, акцент делается не на голосе Бога, который слышен через таких посланников, а, скорее, на самом Иисусе как на Боге. сын, на которого указывают эти посланники. Центральный голос — голос Иисуса — поэтому не бестелесный или провидческий голос, а голос видимого человеческого говорящего, который присутствует телесно.Этот голос, переданный в тексте, занимает центральное место. Даже небесный голос — при крещении и преображении — служит в первую очередь для подтверждения личности Иисуса как Сына Божьего. И наоборот, голос сатаны выполняет аналогичную функцию в повествовании. Ставя под сомнение то, что было сказано божественным голосом при крещении Иисуса, но будучи переигранным Иисусом, в конечном итоге это умалчивается и оказывается ложным.

Явления Иисуса после воскресения, когда он обращается к ученикам, имеют уникальную двусмысленность по форме и исключительно важны для богословия.Если их рассматривать как исторические проявления телесного воскресения, то они не являются психологическими примерами «слышания голоса» в том смысле, который нас интересует в настоящее время. В этом случае это голоса, как и любые другие человеческие голоса, которые произносит воплощенный человеческий говорящий. С другой стороны, если их понимать как проявления видения, они по-прежнему подтверждают центральное место Иисуса в евангельских повествованиях. Можно сказать, что в самом прямом смысле слова последнее слово в евангельских повествованиях остается за Иисусом.⁷⁶

Петр и Корнилий

В Деяниях 10 рассказывается о видениях благочестивого римского сотника по имени Корнилий и апостола Петра. ⁷⁷ Корнилию было видение ангела, который называет его имя, а затем говорит ему, что его молитвы услышаны Богом и что он должен послать за Петром. На следующий день, когда рабы сотника приближаются с посланием, которое они должны передать Петру, Петру открывается видение, как открываются небеса и опускается большая простыня, на которой сидят все виды животных.Он слышит голос, который говорит: «Вставай, Петр; убей и ешь », ⁷⁸, на что он отвечает в соответствии со своей еврейской традицией:« Ни в коем случае, Господь; ибо я никогда не ел ничего непристойного или нечистого ». ⁷⁹ Затем голос снова говорит ему: «То, что Бог очистил, не называй профаном». ⁸⁰ Все это повторяется трижды, прежде чем прибывают посланники сотника, прося Петра сопровождать их в дом их господина. ⁸¹

События, описанные впоследствии, имеют определенное значение в Деяниях в отношении места язычников в раннехристианском сообществе.Как Священное Писание, этот отрывок повлиял на христианскую традицию, касающуюся несоблюдения традиционных иудейских обычаев относительно того, какие продукты можно есть, а какие нельзя. ⁸² Путем экстраполяции он также повлиял на более широкое христианское отношение к иудаизму и еврейским традициям в Ветхом Завете (как бы христиане назвали его). Тем не менее, было критическое мнение, что повествование не является историческим, и, в частности, что видение Петра было разработано автором Деяний (обычно считается Лукой) в поддержку его утверждения о законности христианской миссии для язычников. .⁸³ Если это верно, это свидетельствует об интересном понимании значения видений и прослушиваний, которые включает в себя рассказ. Так, например, Хэнхен комментирует:

Люк практически исключает все человеческие решения. Вместо реализации божественной воли в человеческих решениях, с по человеческих решениях, он показывает нам серию сверхъестественного вмешательства в дела людей: появление ангела, видение животных, побуждение человека. Дух, излияние экстатической пневмо / а.Как представляет их Лука, эти божественные вторжения имеют такую непреодолимую силу, что все сомнения перед ними должны быть развеяны. Они убедительно доказывают, что действует Бог, а не человек. Присутствие Бога можно констатировать напрямую.
(Haenchen, 1971, p.362)

Haenchen не считает эту тенденцию хорошей вещью и продолжает утверждать, что она подрывает природу истинной веры и делает людей простыми марионетками. Он демонстрирует точку зрения — будь то в контексте 1-го или 21-го века нашей эры — что видения и голоса должны быть чудесными событиями, связанными с божественным вмешательством.Как утверждает Хэнхен, это проблематично, особенно (можно добавить) в свете современного научного осознания природы опыта слышания голосов.

Говорят, что Петр слышал голоса в двух других местах повествования Деяний (5: 19–20 и 12: 7–9), оба в контексте чудесного побега из тюрьмы, совершенного при помощи ангела. В первом случае он не упоминается по имени, но подразумевается как один из апостолов, каждый из которых слышит голос. Во втором случае только Петр слышит (и видит) ангела.

У Луки есть группы людей, слышащих ангельский или божественный голос по крайней мере шесть раз в его Евангелии и Деяниях — благовестие пастухам, крещение Иисуса, преображение, встреча женщин с ангелами в повествовании о воскресении. , ангельское освобождение апостолов из тюрьмы и обращение Саула (см. ниже). ⁸⁴ Если также следует включить различные встречи с Иисусом в воскресении, тогда это добавит еще два случая.

Голоса, слышимые отдельными людьми, когда только один человек слышит голос, по сравнению с ними редки в сочинениях Луки.Видение Петра простыни, спущенной с неба, и соответствующее видение Корнилия, хотя каждое из них представляет голос, слышимый индивидуально, все же составляют части истории, в которой повествование утверждает, что более одного человека слышали голос и что эти голоса, по-видимому, были из одного и того же источник. Точно так же объявления Захарии и Марии (и пастырям) — все это часть более крупной истории, в которой повествование построено вокруг представления о том, что голос обращается к нескольким людям на одну и ту же тему согласованным образом в течение периода времени. время.Напротив, ангел (или дьявол) разговаривает с человеком, и никто не слышит голоса, только в двух случаях: искушение Иисуса и второй опыт освобождения Петра из тюрьмы ангелом.

Слышание голосов не является в первую очередь индивидуальным феноменом в нарративах Лукана, ⁸⁵ и обычно связано с визионерскими переживаниями (то есть это мультимодальное явление). Тем не менее, он служит в повествовании Деяний, чтобы продемонстрировать, что Бог «говорит» в жизни отдельных людей, групп христиан и более широкого христианского сообщества.В каждом случае голос служит для осуществления (или играет определенную роль в осуществлении) изменения направления — изменения понимания еврейских законов о еде, изменения понимания отношений между христианами-евреями и язычниками и (в случае Петра) переход от заключения к свободе. Я думаю, что все эти изменения косвенно являются следствием воскресения. Хотя видения и ангельские явления известны в Ветхом Завете, они приобретают новое значение, новый авторитет, будучи встроенными здесь в рассказ Луки о том, что происходит после воскресения Иисуса.

Павел

По словам Луки, Саул, фарисей, известный своими гонениями на раннюю христианскую церковь, направлялся в Дамаск, чтобы арестовать всех, кто будет обнаружен на «Пути», а затем вернуть их в Иерусалим.

Теперь, когда он шел и приближался к Дамаску, внезапно вокруг него вспыхнул свет с небес. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: «Саул, Савл, за что ты гонишь меня?» Он спросил: «Кто ты, Господь?» Последовал ответ: «Я Иисус, Которого вы преследуете.Но вставай и войди в город, и тебе скажут, что тебе делать ». Люди, которые шли с ним, стояли безмолвно, потому что слышали голос, но никого не видели. Саул поднялся с земли, и хотя его глаза были открыты, он ничего не видел; Они взяли его за руку и привели в Дамаск. Три дня он был без зрения, не ел и не пил.
В Дамаске был ученик по имени Анания. Господь сказал ему в видении: «Анания». Он ответил: «Вот я, Господь.Господь сказал ему: «Встань, иди на улицу, называемую Прямая, и найди в доме Иуды человека из Тарса по имени Савл. В этот момент он молится и увидел в видении человека по имени Анания, который вошел и возложил на него руки, чтобы он мог прозреть ». Но Анания ответил: «Господи, я слышал от многих об этом человеке, сколько зла он причинил твоим святым в Иерусалиме; и здесь он имеет власть от первосвященников связывать всех, кто призывает ваше имя ». Но Господь сказал ему: «Иди, ибо он инструмент, которого Я избрал, чтобы возвещать имя Мое язычникам и царям и народу Израиля; Я сам покажу ему, как много он должен страдать ради моего имени.Анания пошел и вошел в дом. Он возложил руки на Саула и сказал: «Брат Саул, Господь Иисус, явившийся тебе по дороге сюда, послал меня, чтобы ты мог прозреть и исполниться Святым Духом». И тут же с его глаз спало что-то вроде чешуи, и зрение восстановилось. Затем он встал, крестился и, поев немного, набрался сил.
(Деяния 9: 3–19)

Эта история ⁸⁶, должно быть, одна из самых известных историй обращения в истории религиозного опыта — и она вращается не вокруг внезапного изменения мыслей, а скорее вокруг воздействия ослепляющего света и сопровождающего голоса.Возможно, это повествование о призыве, а не история обращения, и оно показывает некоторое сходство с теофанией в 6-й главе книги пророка Исаии и другими подобными повествованиями о призыве еврейских пророков. ⁸⁷ Биографическая и историческая достоверность рассказа, представленного в Деяниях, вызвала много споров. ⁸⁸ Однако это не помешало предположениям о возможных медицинских диагнозах — как о заболевании глаз (Bullock, 1978), так и о возможной причине видений и голосов (Landsborough, 1987).⁸⁹

В своей переписке с коринфской церковью Павел ссылается на «видения и откровения» и на то, что он слышал вещи, «о которых не следует рассказывать, и ни одному смертному не разрешается повторять». ⁹⁰ В своем письме к Галатам он мимоходом говорит, что он получил знание Евангелия не через человеческий источник, а через «откровение Иисуса Христа». ⁹¹ Неясно, как именно все это связано с рассказом Луки в Деяниях.

Для Луки, который приводит множество повествований об обращении в своем Евангелии и Деяниях, может показаться, что было важно включить опыт обращения человека, сыгравшего ключевую роль в установлении миссии ранней церкви для язычников.Голосовое восприятие играет роль в этой истории, но не настолько важную, чтобы он беспокоился об изменении деталей между тремя версиями истории, которую он рассказывает. И, как это характерно для других его произведений, не только Павел слышит голос.

Для самого Павла были важны «видения и откровения», которые, конечно же, содержат голоса и которые опираются на его еврейское наследие, ⁹². Однако они не настолько важны, чтобы он с удовольствием ими хвастался.⁹³ Похоже, он скорее опасается, что все это может произвести неправильное впечатление. Он знает, что такие вещи привлекут внимание и уважение его читателей, но он думает, что ключ к пониманию природы христианской веры можно найти в другом месте:

Но если я захочу похвастаться, я не буду дураком , потому что я буду говорить правду. Но я воздерживаюсь от этого, чтобы никто не думал обо мне лучше, чем то, что видят во мне или слышат от меня, даже учитывая исключительный характер откровений.Поэтому, чтобы удержать меня от излишнего восторга, мне дали шип в плоть, посланник сатаны, чтобы мучить меня, чтобы удержать меня от излишнего восторга. Я трижды просил Господа об этом, чтобы он оставил меня, но он сказал мне: «Моей благодати достаточно для тебя, ибо сила совершается в немощи». Итак, я с большей радостью буду хвалиться своими слабостями, чтобы сила Христова обитала во мне.
(2 Коринфянам 12: 6–9)

Неудивительно, что точная природа «жала в плоти» также была предметом многочисленных дискуссий, включая различные предлагаемые медицинские диагнозы.И тем не менее, именно это (наряду с голосами и видениями) Пол пытается отвлечь внимание. Он желает, чтобы внимание было уделено силе Христа, «совершенной в немощи». Голоса (и видения) для Павла имеют второстепенное значение, но там, где они важны, они подтверждают личность Иисуса, они подтверждают и радикально меняют понимание Павлом своей веры в Бога, а также подтверждают отношения Павла с Иисусом.

Откровение от Иоанна

Откровение, вероятно, было написано примерно в 95 г. н. Э.⁹⁴ Обычно считается примером апокалиптической литературы, похожей по жанрам на Даниила и Иезекииля в еврейских писаниях. Это единственное расширенное апокалиптическое письмо, включенное в Новый Завет, хотя есть также так называемый «синоптический апокалипсис», включенный в Марка 13 (ср. Матфея 24 и Луки 21). В Откровении есть важные связи с Даниилом, на который в Откровении делаются ссылки на него, а также с аналогичным использованием символического языка для интерпретации текущих политических событий.⁹⁵ Однако Откровение также включает элементы жанров пророческой и эпистолярной литературы. ⁹⁶ Бил определил апокалиптико-пророческую природу Откровения как:

Божье откровение (посредством видений и прослушиваний) его таинственного совета о прошлой, настоящей и будущей искупительно-эсхатологической истории, а также о природе и действии этого явления. небеса относятся к этому. Это откровение проникает из скрытого, внешнего, небесного измерения в земное и дается пророку (Иоанну), который должен записать его, чтобы оно было передано церквям.
(Бил, 1999, стр.38)

Хотя книга традиционно приписывается апостолу Иоанну, на самом деле мы очень мало знаем об авторе. ⁹⁷ Книга могла быть отредактирована более чем одним человеком, она могла быть псевдонимом, или это мог быть другой Джон, который на самом деле написал ее. Мы не знаем. ⁹⁸ Автор, кем бы он ни был, представляет книгу как рассказ о видении, которое начинается со слышания голоса:

Я был в духе в день Господень, и я услышал позади себя громкий голос как труба, говорящая: «Напиши в книге то, что видишь, и пошли это в семь церквей, в Эфес, Смирну, Пергам, Фиатиру, Сарды, Филадельфию и Лаодикию.Тогда я повернулся, чтобы посмотреть, чей это голос говорил со мной, и, повернувшись, я увидел семь золотых светильников, а среди светильников я увидел одного, подобного Сыну Человеческому, ⁹⁹, одетому в длинную одежду и с золотой пояс на его груди.
(Откровение 1: 11–13)

Некоторые ученые полагают, что на самом деле эта книга могла быть записана как продуманная и спланированная попытка написать апокалиптический труд, и в ней действительно показана по крайней мере некоторая попытка организовать и структурировать материал в связном виде.¹⁰⁰ Однако нет веской причины не принимать текст за то, чем он задумывается — письменный отчет о визионерском опыте. Кристофер Роуленд ¹⁰¹ отмечает, что настоящие видения вполне могли возникнуть в результате медитации на Священные Писания, а также стать предметом дальнейшего дальнейшего размышления. Следовательно, есть веская причина полагать, что по крайней мере некоторые видения в Откровении — но, вероятно, не все — основаны на подлинном визионерском опыте.

Роуленд ¹⁰² также отмечает, что обращение к откровению, полученному непосредственно таким образом, может отражать желание устранить неопределенность перед лицом сложности жизни.

Апокалипсис может показаться потворствующим стремлению к определенности и недвусмысленной божественной директиве. В конце концов, вот голос из-за пределов, который вспыхивает, как вспышка молнии, в серости нашего мира и показывает вещи в их истинном цвете. Выдержка и неопределенность кажутся невозможными перед лицом кризиса, спровоцированного этим вторжением в ясность.
(Роуленд, 1993, стр. 43)

Действительно ли такие призывы сделаны или нет, Откровение вряд ли им потворствует.Как указывает Роуленд, ¹⁰³, он предлагает недвусмысленные убеждения в некоторых вещах — в частности, в отношении центрального места Иисуса Христа в христианской вере — и вызывает подозрение в отношении ценностей светской культуры. Он ожидает, что христиане будут жить в свете этих убеждений. Однако он не предписывает ответов, а его богатый символизм оставляет много места для неопределенности и споров по поводу интерпретации. ¹⁰⁴

После первого видения Сына Человеческого Иоанну говорится, что написать каждой из семи церквей.По сути, кажется, что каждому из них продиктовано письмо, и интересно поразмышлять над тем, что здесь произошло. Если мы допустим на мгновение, что Иоанн услышал каждую из этих букв, продиктованных ему в его видении, слово в слово, трудно представить (если не считать чудесного вмешательства), что впоследствии он смог полностью запомнить каждую из них. Но слова букв представлены очень конкретно как «слова того, кто держит семь звезд в правой руке, кто ходит среди семи золотых светильников».¹⁰⁵ Трудно примирить это просто как буквальное повествование о визионерском опыте.

Как указывает Бил, формула в Откровении 2: 1 узнаваема как форма слов, часто используемых для обозначения пророческих писаний в еврейских писаниях. ¹⁰⁶ Точно так же, когда в конце книги выдается предупреждение ¹⁰⁷ против добавления или вычитания слов в книге, это может быть понято как не столько связанное с подтверждением авторитетного текстового слова для слово, как это с предупреждением против лжеучений.¹⁰⁸ В этом отношении Откровение принадлежит к жанру пророчества и возникает из аналогичного процесса «перевода» пророческого опыта в пророческое письмо, как это наблюдается в книгах письменных пророчеств в еврейских писаниях. Можно сказать, что его больше интересует подлинное пророческое послание, чем первоначальный опыт или точная формулировка текста.

После повествования о диктовке (если мы все еще можем так называть) семи букв, центр Откровения обращается к небесным событиям и становится несколько сюрреалистичным.С этого момента было много дискуссий и мало согласия относительно точной структуры и подразделов книги. Это богатая образность и символика, основанная на еврейском Священном Писании ¹⁰⁹, и ряд событий разворачивается в количестве, кратном семи. ¹¹⁰ Примечательно, что есть семь печатей, которые ломает Агнец, ¹¹¹ семь труб, которые трубят ангелы, и семь чаш гнева Божьего, изливаемых на землю ангелами. Есть гром и молнии, землетрясения, огромные градины, огонь в бездонной яме, язвы, дракон, странные звери, великая шлюха, море стекла и огня и озеро огненное.Ангелов много, есть воинства земные и небесные, и есть «те, кто победил зверя». В целом образы яркие, красочные и захватывающие, а действие — драматичное. Несмотря на то, что в наши дни много чего неуместно называют «потрясающим», действия и декорации в этой книге действительно потрясающие.

В конце концов, в главе 21, новое небо и новая земля появляются вслед за разрушением всего, и святой город, новый Иерусалим, спускается с небес.Иоанн слышит громкий голос с небес, который говорит:

Видите, дом Божий среди смертных. Он будет жить с ними; они будут его народами, и сам Бог будет с ними; он сотрет с их глаз каждую слезу. Смерти больше не будет; траура, плача и боли больше не будет, потому что все прошло. ¹¹²

В Откровении Иоанн представляет повествование, в котором он участвует в богатых визуальных, слуховых, обонятельных, вкусовых и соматических переживаниях восприятия.Это повествование о поистине многомодальном визионерском опыте на космической и небесной сцене. Что касается голосов, к Иоанну в повествовании напрямую обращаются Сын Человеческий и ангелы, которые приказывают ему, задают ему вопросы или объясняют, что происходит. Он также как бы в аудитории, слушающей самые разные небесные голоса. Например, в теофании в главе 4 он слышит четырех животных, окружающих престол Божий, которые непрестанно поют: «Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет.¹¹³ И в той же сцене он слышит, как 24 старейшины поют: «Ты достоин, Господь наш и Бог, принять славу, честь и силу, ибо Ты создал все, и по Твоей воле они существовали и существовали. были созданы.» ¹¹⁴ В какой-то момент, позже в этой теофании, Иоанн слышит пение «всякой твари на небе и на земле, под землей и в море, и всего, что в них». ¹¹⁵ В другом месте он слышит голоса душ мучеников, ¹¹⁶ великое множество людей в белых одеждах, ¹¹⁷ орел, ¹¹⁸ голос алтаря, ¹¹⁹ голос с небес, ¹²⁰ и голос зверя, подобного леопарду, говорящему кощунственные слова.¹²¹ Он слышит голос с небес, который одновременно подобен шуму многих вод, звуку громкого грома и звуку игры арфистов. ¹²² Он слышит голоса многих и различных ангелов, он слышит царей земли, оплакивающих падение Вавилона, ¹²³ и он слышит голос великого множества, восхваляющего Бога. ¹²⁴

Джон Суит предположил, что логика Откровения на самом деле больше слуховая, чем визуальная:

То, что видит Джон, снова и снова интерпретируется тем, что он слышит; например, значение Агнец стоит, как если бы его закололи , дает новая песня животных и старейшин [5: 6–10].Припев писем к церквям — Имеющий ухо да слышит . «Слушание» открывает целую сферу Священных Писаний, слов Бога, которые требуют немедленного ответа человека. «Блажен, кто читает вслух слова пророчества, и блаженны слышащие и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко »[1: 3].
(Sweet, 1990, стр.17)

В русле этой логики, Откровение, последняя книга христианских Священных Писаний, переносит голос обетования Иисуса на последние страницы Библии, как и начинается Бытие. это с творческим голосом Элохим (Бог).Голос Иисуса в Откровении, не меньше, чем голос Элохим в Бытие, является небесным голосом.

Слышание голоса в Новом Завете

Примеры, рассматриваемые в этой главе, настолько разнообразны, что невозможно сделать какие-либо обобщения о месте слышания голоса в Новом Завете. В большинстве случаев историческая и психологическая основа текстов остается под вопросом, и у нас нет прямого доступа к человеческому опыту, лежащему в основе текстов. Существуют значительные различия в количестве и качестве имеющихся у нас доказательств.Ясно, что авторы использовали различные литературные приемы, соответствующие их богословским целям, и в некоторых случаях они могут включать метафорические или реконструированные (или, возможно, даже вымышленные) «голоса»; в других они явно претендуют на то, чтобы дословно представить исторические голоса.

Таким образом, с одной стороны, безоговорочное и уверенное включение Иисуса и Святого Павла в число «знаменитых слушателей голоса» является преждевременным и наивным. Есть все основания усомниться в том, что Иисус, Павел, Петр или любой другой персонаж Нового Завета «слышали голоса» в каком-либо историческом или психологическом смысле.Мы просто не можем без сомнения знать, каковы были их переживания на самом деле. Свидетельства не допускают научной уверенности. С другой стороны, уверенные утверждения о том, что ни одна из этих фигур не слышала голоса — в смысле современного феномена, который мы теперь идентифицируем как слышание голоса — также выходят за рамки доказательств. Переживания Павла — и даже Иисуса — можно разумно истолковать как психологически очень похожие на переживания современных слушателей голоса.

Несмотря на внимание в этой главе к некоторым текстам, в которых голоса играют очень важную роль, можно утверждать, что слышание голосов в целом не является важной темой Нового Завета согласно любому из интересующих нас рассказов. — исторически, теологически, психологически или повествовательно.Если оставить в стороне уникальное место голосов, связанных с явлением Иисуса в воскресении, большая часть центрального учения Евангелий находится в устах самого Иисуса, очень видимого и присутствующего в теле человека говорящего. Именно авторский (или, по крайней мере, редакторский) голос евангелистов передает нам повествования о страсти. Большая часть действий в Деяниях не зависит от слышимости голосов. Голоса не играют большой роли в посланиях Павла. В прологе к Евангелию от Иоанна, как это изложено во введении к этой главе, представлены убедительные богословские аргументы в пользу самого Иисуса как принимающего тождество божественного «Слова».Таким образом, феномен речевого слуха — если он вообще присутствует — в лучшем случае маргинален.

С другой стороны, слышание голоса в Новом Завете, если и где его можно идентифицировать, обычно несет христологическое содержание. ¹²⁵ Голоса, прямо или косвенно, подтверждают уникальный статус Иисуса и, таким образом, исключают эквивалентное или большее значение откровения для других голосов или людей. «Слышание голоса» (если его можно так назвать) в Новом Завете немаловажно. В то время как в еврейских писаниях можно было бы сказать, что голос Бога затих, Новый Завет завершается апокалиптическим повествованием, в котором божественные и ангельские голоса играют очень важную роль.Голоса снова появляются в Новом Завете в значительной, драматической и, в конечном итоге, апокалиптической манере.

В то время как голос Иисуса, особенно в том виде, в каком он слышен в евангельских текстах, занимает центральное место в Новом Завете (и в христианской традиции), другие голоса — в основном в визионерском контексте — не являются незначительными в повествованиях Евангелий и Евангелий. Акты. Историко-критическая наука может вызвать сомнения в том, как эти голоса следует понимать с психобиографической точки зрения, но их присутствие в каноне и в традиции имеет богословское значение и, как мы увидим в следующих двух главах, создает основу для более позднего христианского голоса. -слышание переживаний.

5 стихов из Библии, которыми вы можете молиться за своих детей

Спасение . Это самое важное, что мы хотим для наших детей. Самая важная молитва, которую нашептывает сердце каждый день. Самый главный крик сердца каждой христианской мамы.

Более чем благочестивых супругов , образовательных и финансовых успехов, власти, положения или здоровья, мы молимся, чтобы наши дети были спасены .

Но мы не одиноки в этом глубоком желании увидеть, как наши дети приходят к познанию Христа.Это тоже самое сокровенное желание Бога!

Вот почему Иисус пришел … потому что Его воля не заключалась в том, чтобы кто-нибудь погиб, но чтобы все пришли к покаянию — и это включает ваших детей, и моих детей, и каждого ребенка на планете.

И, как мамы, у нас есть оружие в войне, которая ведется против душ наших детей. Это называется молитва . И не просто молитва от нашего сердца, но молитва от самого сердца Бога — молитва, столь сладко спрятанная в Слове Божьем .

Вот 5 библейских стихов, которыми вы можете молиться за своих детей.
Исайя 49:25

«Но Господь говорит:« Пленные воинов будут освобождены, а грабеж тиранов будет возвращен. Ибо я буду сражаться с теми, кто сражается с вами, и спасу детей ваших ».
2 Петра 3: 9
«Господь не расслабляется в Своих обетованиях, как некоторые считают слабость, но долготерпелив к нам, не желая, чтобы кто-то погиб, но чтобы все пришли к покаянию. “
Притчи 22: 6
«Обучите ребенка тому, как он должен идти; даже в старости не отступит от этого. “
1 Тимофею 2: 3-4
«Это хорошо и нравится нашему Спасителю Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и пришли к познанию истины. ”
1 Иоанна 5: 14-15
«Теперь это наша уверенность в Нем, что если мы попросим что-нибудь по Его воле , Он услышит нас.И если мы знаем, что он слышит нас, что бы мы ни просили, мы знаем, что у нас есть прошения, которые мы просили у Него. И если мы знаем, что Он слышит нас, что бы мы ни просили, мы знаем, что у нас есть прошения, которые мы просили у Него ».
Это всего 5 библейских стихов, которые вы можете молиться за своих детей… и есть славная благодать в знании того, что вы молитесь согласно Его воле, чтобы ваши дети были спасены.
Есть других библейских стихов , которые вы также можете молиться за своих детей… но, надеюсь, они помогут вам начать работу.
Вернитесь к тем драгоценным библейским стихам, милый друг. Посмотрите, сколько раз здесь говорится о воле Божьей. Когда мы молим Ему Слово Божье в соответствии с Его волей, мы знаем, что Он слышит нас — мы знаем, что Он работает за кулисами жизни наших детей, чтобы вызвать их спасение.
Держитесь за небеса всем, что у вас есть, и бомбардируйте престол Божий для спасения ваших детей. Будь то новорожденные или взрослые, вы все равно их мама, и никто не будет молиться за них так, как вы! Абсолютно никто!
Если ваш ребенок спасен, вы несомненно благословлены! Вам доставляет удовольствие наблюдать, как ваши дети ходят в истине.Молитесь за тех, у кого нет такой же радости. Молитесь за своих детей. Присоединяйтесь к ним в молитве, как одна мать, молящаяся от имени другой!
Соедините руки и сердца для спасения следующего поколения и давайте посмотрим, что сделает Бог, когда мы будем делать свою величайшую работу… стоя на коленях!
Вы молитесь за своего ребенка? Вы молитесь за чужого ребенка? Не хотите ли вы добавить несколько библейских стихов, чтобы матери могли цепляться за них и требовать их, когда они молятся о спасении своих детей?
Если вы хотите указать имя своего ребенка в разделе комментариев, для меня будет честью помолиться за него.
Никто никогда не будет молиться за ваших детей, как вы . Но никто никогда не поймет молитвы материнского сердца, как другая мать! Давайте молиться за наших детей — давайте продолжим стучать, пока не откроется дверь — давайте продолжать доверять Богу в спасении наших детей, а затем отступим и увидим Божье спасение!

10 библейских стихов, которые нужно помнить, когда вы в стрессе | Статьи
Майк Макмиллан

В наши дни нет недостатка в беспокойстве.
Будь то мама, раздираемая в пяти направлениях, студент, испытывающий стресс перед следующим экзаменом, или папа, задающийся вопросом, где будет твоя следующая работа, эти 10 стихов показывают, что Бог с нами, даже когда мы думаем, что Он выписался.
Куда идти, когда …
1. Когда вы чувствуете, что Бог не сразу отвечает на ваши заботы, прочитайте Псалом 34: 6.
«Этот бедняк позвал, и Господь услышал его; он спас его от всех неприятностей ». -Псалом 34: 6
Иногда кажется, что Бог не спешит реагировать на ваши проблемы? Встретьтесь с Богом в позе молитвы, потому что Он всегда готов ответить в Свое время и Своими путями.
2. Если вы хотите, чтобы Бог делал что-то по-вашему и в нужное время, прочтите Притчи 3: 5.
«Надейся на Господа всем сердцем и не полагайся на собственное понимание». -Притчи 3: 5
Вы, возможно, слышали это раньше, но все еще трудно передать наши проблемы в руки Бога. Мы хотим, чтобы Он решил наши проблемы нашими собственными методами и в наше время. Однако мы никогда не видим общей картины — но видит Бог. И Он пойдет так, как мы никогда не сможем себе представить.
3. Когда обстоятельства крадут ваше счастье, прочтите Иакова 1: 2.
«Считайте это чистой радостью, мои братья и сестры, всякий раз, когда вы сталкиваетесь с различными испытаниями». -Иакова 1: 2
Этот стих может показаться вам странным. Почему мы должны радоваться, когда переживаем испытания? Это противоречит нашей естественной реакции.
Радость в тяжелые времена трудна, но с Богом все возможно. Когда мы приближаемся к Нему, можно обрести покой и радость, когда кажется, что корабль вот-вот затонет.Чтобы узнать больше об этом, посмотрите, что делает Иисус в Евангелии от Матфея 8: 23-27.
4. Если вы не уверены в том, что нас ждет в будущем, прочитайте Псалом 112: 7.
«Они не будут бояться плохих новостей; их сердца непоколебимы, уповая на Господа ». -Псалом 112: 7
Если мы испытываем радость от штормов, мы, вероятно, не слишком беспокоимся о том, что нас ждет. Если мы боимся плохих новостей, мы беспокоимся о вещах, которых еще даже не произошло.
Мы можем доверять нашему Небесному Отцу, который проведет нас через грядущее, оставив завтрашние проблемы на завтра.Что приводит меня к…
5. Если вы не можете сосредоточиться на сегодняшнем дне, прочитайте от Матфея 6:34.
«Поэтому не беспокойся о завтрашнем дне, потому что завтра будет беспокоиться о себе. У каждого дня достаточно собственных проблем ». -Матфея 6:34
Когда вы сосредотачиваетесь только на том, что впереди, вы не можете увидеть или решить проблемы сегодня. Если вы хотите успешно собрать предмет мебели из ИКЕА, вы, конечно, не собираетесь начинать с шага 10. Нужно начинать с самого начала и делать шаг за шагом.Таково наше хождение с Иисусом.
6. Когда у вас не останется сил, прочитайте Филиппийцам 4:13.
«Я могу сделать все это через того, кто дает мне силы». -Филиппийцам 4:13
Когда вы работаете на парах, важно помнить об этом стихе. Если у вас нет сил, у Иисуса есть для вас хорошие новости: Он может стать вашей силой! Когда мы самые слабые, Он сильнее всех (2 Коринфянам 11:30).
7. Если вы не знаете, как справиться со своим беспокойством, прочитайте Филиппийцам 4: 6-7.
«Ни о чем не беспокойся, но в любой ситуации молитвой и прохождением, с благодарением излагай свои просьбы к Богу. И мир Божий, превосходящий всякое понимание, будет охранять ваши сердца и ваши умы во Христе Иисусе ». -Филиппийцам 4: 6-7
Первое предложение повелевает нам представить свои нужды Богу. Но второй стих содержит удивительное обещание: мы получим мир Божий, «который превосходит всякое понимание». Какое благословение!
8.Если вы задаетесь вопросом, почему вы переживаете тяжелые времена, прочитайте Римлянам 8:28.
«И мы знаем, что во всем Бог действует на благо любящих Его, призванных согласно Его замыслу». — Римлянам 8:28
Ситуация, в которой вы находитесь, может быть сложной, но Бог использует ее в Своих целях. Обретите утешение в знании того, что Бог не просто проведет вас через проблему, но Он будет использовать ее для вашего блага и Своей славы.
9. Когда вас охватят неприятности, прочитайте от Иоанна 14: 1.
«Не позволяйте сердцам вашим тревожиться. Вы верите в Бога; верьте также и в меня». -Иоанн 14: 1
Иисус часто предупреждал о беспокойстве. Когда мы боимся, мы больше волнуемся, но никогда не стоит тратить энергию или сосредотачиваться на проблемах, которые могут никогда не возникнуть.
Если мы боимся неправильных вещей, это становится объектом поклонения — идолом, о котором мы заботимся больше, чем о Боге. Вот почему Иисус сказал нам бояться Бога и сосредоточиться на Нем. Делайте все возможное, доверьтесь Богу и позвольте Ему позаботиться обо всем остальном.
10. Каждый раз, когда вы в беде, прочтите 2 Царств 22: 7.
«В беде я воззвал к Господу; Я воззвал к моему Богу. Из своего виска он услышал мой голос; мой крик дошел до его ушей ». — 2 Царств 22: 7
Давид был хорошо знаком со стрессом. Царь Саул провел часть своего правления, пытаясь убить Давида, хотя Давид не сделал ничего, чтобы этого заслужить. Тем не менее, он прославил Бога через свои проблемы и написал несколько величайших песен о любви к Богу, которые мы знаем как Псалмы.
Если Давид, который был известен как человек по сердцу Бога, столкнулся с проблемой, мы знаем, что мы тоже столкнемся с ней. С другой стороны, мы знаем, что Бог провел Давида через эти проблемы, и Он также поможет вам пройти через них.
Найдите еще стихи для молитвы, когда не знаете, что сказать.
.

«Я видел, как плачет мама» — стих, от которого ком в горле… — Лист Клевера

Руслан и Людмила (Поэма) — Пушкин.

Мама спит, она устала Ну, и я играть не стала! Я волчка не завожу, А уселась и сижу.

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

💌 «Евгений Онегин» за 10 минут. Краткое содержание по главам

Подробный пересказ по главам

Глава 1. Знакомство с Онегиным

Глава 2. Дружба Онегина и Ленского

Глава 3. Онегин знакомится с Татьяной, и та влюбляется в него

Глава 4. Онегин отказывает Татьяне и унижает её

Глава 5. Сон Татьяны, её именины

Глава 6. Онегин убивает Ленского на дуэли

Глава 7. Татьяна уезжает в Москву и становится женой князя

Глава 8. Онегин влюбляется в княгиню Татьяну, но та отказывает ему

25 важных библейских стихов о матерях (важные отрывки из Священных Писаний)

Агарь — Плачущая мать

мест из Священных Писаний, чтобы успокоить маму, когда ребенок не перестанет плакать

Библейские стихи, чтобы успокоить маму, когда ребенок суетливый

Размещено на следующих ссылках:

Понравился этот пост? Сообщите об этом другим:

Что в Библии говорится о слезах и слезах?

Слезы — часть жизни

Слез не длиться всю жизнь

Слезы замечены Богом

Иисус пролил слезы

Слезы благочестивых со временем будут стерты навсегда

«Влей слезы мои в сосуд Твой» (Псалом 56: 8, NASB)

Слушание голосов в христианских писаниях — Слышание голосов, демонических и божественных

Иисус

Благовещения

Крещение и искушение

Преображение

Рассказы о воскресении

Голосовое слушание в Евангелиях

Петр и Корнилий

Павел

Откровение от Иоанна

Слышание голоса в Новом Завете

5 стихов из Библии, которыми вы можете молиться за своих детей

10 библейских стихов, которые нужно помнить, когда вы в стрессе | Статьи

Куда идти, когда …

1. Когда вы чувствуете, что Бог не сразу отвечает на ваши заботы, прочитайте Псалом 34: 6.

2. Если вы хотите, чтобы Бог делал что-то по-вашему и в нужное время, прочтите Притчи 3: 5.

3. Когда обстоятельства крадут ваше счастье, прочтите Иакова 1: 2.

4. Если вы не уверены в том, что нас ждет в будущем, прочитайте Псалом 112: 7.

5. Если вы не можете сосредоточиться на сегодняшнем дне, прочитайте от Матфея 6:34.

6. Когда у вас не останется сил, прочитайте Филиппийцам 4:13.

7. Если вы не знаете, как справиться со своим беспокойством, прочитайте Филиппийцам 4: 6-7.

8.Если вы задаетесь вопросом, почему вы переживаете тяжелые времена, прочитайте Римлянам 8:28.

9. Когда вас охватят неприятности, прочитайте от Иоанна 14: 1.

10. Каждый раз, когда вы в беде, прочтите 2 Царств 22: 7.

Leave a Reply Отменить ответ