Как отказать красивому мужчине – КАК ОТШИТЬ ПАРНЯ: МЯГКО, ЧТОБЫ ОН НЕ ОБИДЕЛСЯ, КРАСИВЫЕ ФРАЗЫ, ЗА ПЕРЕПИСКОЙ, ТЕЛЕФОНОМ ИЛИ В СМС, ПРИ ЛИЧНОЙ ВСТРЕЧЕ. | Психология успешной жизни

Хелен Филдинг — Как отказать красивому мужчине » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации

Оливия Джоулз убеждена – пока она пишет очерки о моде, ее талант пропадает даром, ведь она способна провести настоящее журналистское расследование. Увы, коллеги не очень-то верят в ее силы. А всему виной богатое воображение Оливии! Отправленная на очередную светскую вечеринку, она встречает там красавца француза Пьера Феррамо, продюсера, который с первого взгляда в нее влюбляется. Это могло бы стать началом романтической истории, но интуиция подсказывает журналистке, что Пьер совсем не тот, за кого себя выдает… Оливия намерена разгадать эту тайну, а что из этого выйдет, не ведает даже Британская разведка. Берегись мир, Оливия собралась тебя спасти!

Хелен Филдинг

Как отказать красивому мужчине

Лондон

– Вся беда в том, Оливия, что у тебя слишком буйное воображение.

– Вовсе нет, – с искренним возмущением в голосе произнесла Оливия Джоулз.

Барри Уилкинсон, редактор международного отдела газеты «Sunday Times», откинулся на спинку кресла, старательно втягивая наметившийся животик, и уставился поверх полукруглых очков на изящную фигурку сидящей перед ним девушки, которая просто кипела от негодования. «К тому же считаешь себя самой умной», – добавил он про себя.

– А как насчет той самой истории про полчища гигантской саранчи с клыками, обрушившиеся на Эфиопию? Черное облако, затмившее солнце? – ехидно напомнил редактор.

– Вообще-то это случилось в Судане.

Барри издал тяжкий вздох.

– Мы послали тебя туда за счет газеты, а ты вернулась с парой кузнечиков в полиэтиленовом пакетике.

– Но облако саранчи – это не выдумка. Просто к тому времени вредители уже улетели в сторону Чада. Они там гнездятся, понимаете? И к тому же я ведь привезла вам отличную историю про животных, умирающих в зоопарке от голода, не так ли?

– Если мне не изменяет память, Оливия, речь шла об одном-единственном бородавочнике, да и тот, на мой взгляд, выглядел довольно упитанным.

– Я практически договорилась об интервью со сторонницей исламского фундаментализма и жертвой вооруженного конфликта – инвалидом без рук и ног, но тут вы отозвали меня обратно!

– Но это еще не все проколы – как насчет репортажа в прямом эфире на телеканале BSkyB по поводу рождения ребенка у Пош и Бекса?[1]

– Это была далеко не самая важная новость.

– Вот и слава богу!

– На самом деле я тогда ничего не придумала.

– Разумеется. Просто первые десять секунд ты молчала. Стояла как истукан, но зато ветер красиво развевал твои волосы, а потом вдруг возопила: «Малыш еще не появился на свет, но мы все просто сгораем от нетерпения. А теперь возвращаемся в студию».

– А я-то тут при чем? Ассистентка не подала мне сигнала, потому что в кадр все время лез какой-то тип с надписью «Дитя королевской любви» на голом пузе.

С выражением полной обреченности на лице Барри пролистал пачку пресс-релизов на столе.

– Послушай, дорогуша… – Оливию передернуло от такой фамильярности. Ну ничего, как-нибудь она тоже обратится к нему «зайчик» или «котик». Посмотрим, как он взовьется! – …У тебя неплохой слог, ты очень наблюдательна, тебе не откажешь в интуиции, а уж воображение, как я уже отметил, просто зашкаливает. В «Sunday Times» такие качества больше подходят для рубрики «Стиль жизни», а не для колонки новостей. К тому же ты ведь внештатный сотрудник.

– То есть вы имеете в виду, что мой удел – писать обо всякой ерунде и не касаться важных тем, требующих глубокого осмысления?

– Писать о стиле жизни знаменитостей тоже надо с умом, детка.

С губ Оливии сорвался смешок.

– Ушам своим не верю! Неужели это говорите вы?

Барри тоже не удержался от смеха.

– Послушай, – произнес он, выуживая из кипы бумаг пресс-релиз косметической компании. – Если тебе не сидится на месте, на следующей неделе в Майами состоится банкет с кучей знаменитостей в честь презентации… кажется, духов?.. а, нет, нового крема для лица.

– Банкет по поводу крема? Всего-то? – произнесла Оливия с явно разочарованным видом.

– Ожидаются Джей-Ло, П. Бинни и эта, как ее – а, вот – Деворе… А это еще что за птица?

– Белая рэперша, а по совместительству – модель и актриса.

– Ну вот и прекрасно. Если ты еще сможешь уболтать какой-нибудь журнал, чтобы он разделил с нами расходы, то можешь ехать и делать репортаж по поводу этого чудодейственного крема для рубрики «Стиль жизни». Как тебе такая идея?

– Ну хорошо, – с сомнением в голосе сказала Оливия. – А если я найду там интересный материал для раздела новостей, могу я этим заняться?

– Ну разумеется, дорогуша, – усмехнулся Барри.

Саут-бич, Майами

Холл гостиницы «Делано» выглядел как плод больной фантазии буйнопомешанного дизайнера, сдвинувшегося на «Алисе в стране чудес». Пропорции были причудливым образом искажены – все вокруг казалось либо слишком маленьким, либо слишком большим, либо какого-то дикого цвета и явно не на своем месте. Перед стойкой регистрации с потолка свешивалась люстра с абажуром трехметрового диаметра. Муслиновые занавески метров двадцать в длину колыхались на ветру у стены, утыканной миниатюрными настенными светильниками, а рядом красовался бильярдный стол, покрытый бежевым сукном, на котором в живописном беспорядке лежали шары грязно-бежевого цвета. По соседству со столом, в прозрачном пластиковом кресле, подозрительно смахивающем на унитаз, сидел темноволосый мужчина, поглощенный чтением газеты. Он поднял голову, когда в холл вплыла стройная девушка со светлыми волосами до плеч. Незнакомец опустил газету, наблюдая, как она оглядывается вокруг с легкой игривой улыбкой на губах – отражением каких-то одной ей ведомых мыслей, словно затевает какую-нибудь шалость, – а затем направляется к стойке регистрации. На ней были джинсы и легкий черный топ, а в руках – спортивная сумка из дорогой кожи песочного цвета. За собой она волочила потрепанный чемоданчик бежевого цвета с оливковыми вставками.

– Какая интересная фамилия, – произнес администратор, сидящий за стойкой регистрации. – Вы, наверное, бесценный бриллиант от Тиффани?[2]

– Ошибаетесь. Диктую по буквам: Д-Ж-О-У-Л-З. Надеюсь, вам знакома единица измерения энергии? – не без гордости произнесла девушка.

– Подумать только! А, вот – нашел, – сказал администратор. – Пошлю портье, чтобы он отнес ваш багаж в номер.

– Не стоит беспокоиться. Собственно, это вся моя поклажа.

Темноволосый человек весьма заинтересованным взглядом проводил изящную фигурку, решительным шагом направившуюся в сторону лифтов.

Оливия ошарашенным взглядом уставилась на двери лифта, видимо, сделанные из гофрированной стали. Они уже почти закрылись, когда гламурного вида портье в белоснежной футболке и шортах просунул руку межу ними и вскочил в лифт, настаивая на том, что непременно должен донести до номера скудный багаж новой гостьи.

Комната слепила своей навязчивой белизной: белый потолок, белые стены, белое покрывало на постели, белый стол, белое кресло и пуфик и в довершение всего – белая подзорная труба, направленная на окно, закрытое белыми же жалюзи. Смазливый юнец в белом поднял жалюзи, распахнул окно, и в комнату ворвались аквамариновая синева и запах бензина, сливаясь в единую симфонию Майами-Бич – словно картина, написанная в голубых и синих тонах, в массивной белой раме.

Как отказать красивому мужчине читать онлайн

Лондон

– Вся беда в том, Оливия, что у тебя слишком буйное воображение.

– Вовсе нет, – с искренним возмущением в голосе произнесла Оливия Джоулз.

– Вообще-то это случилось в Судане.

Барри издал тяжкий вздох.

– Мы послали тебя туда за счет газеты, а ты вернулась с парой кузнечиков в полиэтиленовом пакетике.

– Но это еще не все проколы – как насчет репортажа в прямом эфире на телеканале BSkyB по поводу рождения ребенка у Пош и Бекса?

– Это была далеко не самая важная новость.

– Вот и слава богу!

– На самом деле я тогда ничего не придумала.

С выражением полной обреченности на лице Барри пролистал пачку пресс-релизов на столе.

– Писать о стиле жизни знаменитостей тоже надо с умом, детка.

С губ Оливии сорвался смешок.

– Ушам своим не верю! Неужели это говорите вы?

Барри тоже не удержался от смеха.

– Банкет по поводу крема? Всего-то? – произнесла Оливия с явно разочарованным видом.

– Ожидаются Джей-Ло, П. Бинни и эта, как ее – а, вот – Деворе… А это еще что за птица?

– Белая рэперша, а по совместительству – модель и актриса.

– Ну разумеется, дорогуша, – усмехнулся Барри.

Саут-бич, Майами

– Какая интересная фамилия, – произнес администратор, сидящий за стойкой регистрации. – Вы, наверное, бесценный бриллиант от Тиффани?

– Подумать только! А, вот – нашел, – сказал администратор. – Пошлю портье, чтобы он отнес ваш багаж в номер.

– Не стоит беспокоиться. Собственно, это вся моя поклажа.

– Н-да… Прямо как в больничной палате… – пробормотала себе под нос Оливия.

Как отказать красивому мужчине. Глава 10 (Хелен Филдинг, 2003)

Уже стемнело, когда Оливия, шатаясь от усталости, добралась наконец до фойе «Делано». Она чувствовала себя как какой-нибудь непонятный, изломанный кусок мебели, служащий арт-объектом, эдакой суперсовременной инсталляцией из грязи, крови, водорослей и бог знает чего еще там на нее налипло. Она живо представила, как стоит, скрючившись, на четвереньках, с лампой на спине. Нетвердой походкой, с трудом различая окружающие ее предметы, Оливия подошла к стойке администратора.

– Можно мне ключ, пожалуйста? Оливия Джоулз, номер семьсот три, – сказала она, еле ворочая языком.

– О боже мой, боже мой! – воскликнул администратор. – Надо звонить в больницу! Я вызову спасателей! Неотложку!

– Нет, нет, все в порядке, правда. Мне просто… нужен ключ и еще… еще… – Она повернулась, сжимая ключ и пытаясь отыскать глазами лифт… но отчего-то не могла его найти. К ней подскочил красивый парнишка-портье, чтобы поддержать ее, затем их стало двое, а потом глаза заволокла белая мгла.

В первые секунды после пробуждения в голове не было ничего, как на отформатированном диске, но затем память отвратительным потоком хлынула в сознание, неся с собой мешанину образов: дым, искореженный металл, жара, вода и холод… и пронзительное чувство смерти… тонущие люди, которым она не могла помочь. Оливия открыла глаза и поняла, что находится в больнице. Все вокруг нее было белым, за исключением красной лампочки возле ее кровати, которая то зажигалась, то гасла. Она – Рэйчел Пиксли, ей четырнадцать лет, она лежит на больничной кровати, а перед ее глазами зебра – переход, вот она бежит от газетного киоска с пакетиком конфет «Maltesers» и журналом «Cosmopolitan». Бежит к своим родителям… Дальше – лишь истошный крик и визг тормозов… Оливия закрыла глаза. Ей вспомнилась женщина, которую она видела в телевизионной передаче после того, как рухнули Башни-близнецы, – крепкая, коренастая жительница Бруклина. Она в тот день потеряла сына и говорила очень жестко. А потом она сказала: «Я думала, что всегда буду жаждать мести – око за око! Но теперь я думаю только об одном – как может мир быть таким… жестоким?» Ее голос сорвался на слове «жестоким».

Когда Оливия проснулась в следующий раз, то обнаружила, что это не больница, а ее номер в «Делано», а красный мигающий свет у кровати оказался не сигналом кардиомонитора, а всего лишь индикатором автоответчика на телефоне. Оливия нажала кнопку.

– Привет, Оливия! Надеюсь, я звоню не слишком рано? Это Имоджин из редакции Салли Хокинс, «Elan». Мы получили ваше сообщение, и еще нам звонила Мелисса из пиар-агентства насчет статьи про начинающих актрис. Да, Салли очень хотела бы ее получить. Организацию поездки редакция берет на себя. Позвони, когда проснешься. О да, и удачи тебе с материалом об «Океан-отеле».

– Привет, это Мелисса. Я уже говорила с вашим редактором. Мы на следующей неделе назначили кастинг в «Стандарт-отеле» в Голливуде, так что я очень рассчитываю встретиться с вами там.

– Оливия? Это Пьер Феррамо. Жду тебя в холле, возможно, ты уже спускаешься, чтобы встретиться со мной?

– Оливия? Это Пьер, уже девять пятнадцать. Я буду ждать тебя на балконе.

– Оливия, очевидно, ты обо мне забыла. Произошла ужасная катастрофа, возможно, ты уже о ней слышала. Я ухожу, позвоню тебе позже.

– Оливия, О боже! Это Имоджин из «Elan». Боже! Это ужасно! Позвони нам! О боже!

– Оливия, это Кейт. Я только надеюсь, что ты сейчас не рядом с этим кораблем! Позвони мне.

Администратор отеля, доктор, Кейт, снова Кейт. И больше ни одного звонка от Пьера Феррамо. Потом Барри:

– Ты где там? Слушай, сможешь еще раз туда сбегать? В шесть часов по вашему времени будет пресс-конференция в доках. У нас там есть свой фотограф, от тебя мне нужно лишь несколько цитат, а потом смотайся в больницу, возьми интервью у выживших и у родственников погибших. Позвони мне.

Оливия протянула руку, взяла пульт, включила новости на CNN и откинулась на подушку.

«И еще информация об «Океан-отеле» из Майами. Число жертв катастрофы растет, следователи на месте трагедии сообщают, что причиной взрыва могла послужить подводная лодка, предположительно, японского производства, начиненная взрывчаткой. Лодкой могли управлять террористы-смертники. Таким образом, есть основания считать взрыв «Океан-отеля» делом рук террористов».

Внизу текст бегущей строки гласил: «Взрыв «Океан-отеля»: 215 убитых, 189 раненных, 200 пропавших без вести. Вероятность новых терактов чрезвычайно высока».

Оливия неловко выползла из кровати, доковыляла до открытого ноутбука на столе и нажала клавишу. Ничего… Она в недоумении уставилась на монитор. Выходя сегодня утром на пробежку, она оставила комп включенным, но в спящем режиме, как делала обычно. И он должен был выйти из спящего режима при первом же нажатии клавиши.

Не обращая внимания на боль в руке и во всех суставах, она откинула занавески, на мгновение зажмурилась от яркого света, хлынувшего в окно, и оглядела комнату. Оливия прошла к гардеробу, проверила одежду, затем открыла сейф и перебрала его содержимое. Схватила клатч от «Луи Виттона». Кредитные карточки были на месте, так же, как и набор для выживания, визитки и… Тут она даже ухватилась за край полки, чтобы не упасть, – листок со списком гостей пропал. Тот самый список гостей, который она стащила на вечеринке у Феррамо.

Оливия нетвердой походкой прошла в ванную, схватила лежащий рядом с унитазом мобильник и позвонила администратору.

– Это Оливия Джоулз.

– Мисс Джоулз, как вы себя чувствуете? Вам тут было так много звонков. Доктор просил нас сообщить ему сразу, как только вы… Нет, мэм. Мы бы никому из штата не позволили входить в ваш номер. Конечно, горничная могла убирать ваш номер, но…

Она посмотрела на себя в зеркало. Волосы были взлохмачены и с одной стороны стояли гребнем. Она потянулась за щеткой и с изумлением обнаружила, что со щетки свисает длиннющий черный волос.

– Дурочка! Да это наверняка была просто горничная!

Оливия сидела на полу в ванной, держа телефон возле уха, и, как за спасительную соломинку, цеплялась за голос Кейт.

– Но зачем ей понадобилось брать мою щетку для волос? – шепотом произнесла Оливия.

– Ну, знаешь, как это бывает, ты смотришь в зеркало, видишь, что твои волосы в беспорядке, берешь первую попавшуюся щетку… Горничные тоже хотят выглядеть хорошо.

– Но зачем выключать компьютер?

– Ну, может быть, выключила по ошибке. Или по неосторожности выдернула шнур.

– Если бы он вырубился из-за того, что кто-то выдернул шнур, то при включении появилась бы надпись: «Работа компьютера была завершена некорректно».

– Оливия, я понимаю, что ты измотана и находишься в шоковом состоянии. Иди поспи немного и возвращайся домой. А список гостей еще, может быть, обнаружится в одном из твоих карманов.

– Кейт, – сказала она, – у меня не было карманов!

– Но, согласись, никому в здравом уме не придет в голову врываться в чужой номер, чтобы украсть список гостей с какой-то там вечеринки! Иди лучше поспи.

Ее взгляд упал на узкое платье с бретельками, которое она бросила на спинку стула после вечеринки у Феррамо. Какие уж тут карманы, но… Ой! Она со смущением вспомнила, что в ее клатче действительно был карман, ну или некое его подобие. Она схватила сумочку и действительно обнаружила там листок, спрятавшийся от ее глаз в складке ткани на дне.

Оливия села за стол и устало опустила голову на руки, чувствуя себя совершенно разбитой, опустошенной и одинокой. Она отчаянно нуждалась в утешении, чтобы ее кто-нибудь нежно обнял. Она взяла карточку со стола и набрала номер.

– Привет. – Ей ответил женский голос с тягучим акцентом уроженки Западного побережья.

– Я могу поговорить с Пьером?

– А Пьера здесь нет. Кто его спрашивает? – Судя по голосу, это была та самая Сурайя, которая любила проделывать все эти эффектные штучки со своими волосами.

– Говорит Оливия Джоулз. Я должна была встретиться с ним сегодня утром, но…

– Да, понятно. Хотите оставить ему сообщение?

– Да, просто… э… просто скажите, что я звонила извиниться за то, что не смогла прийти на встречу. Дело в том, что я была на берегу, когда взорвался «Океан-отель».

– О боже! Вот дерьмо!

«Дерьмо?!» Странно звучит из уст гламурной Сурайи.

– Он скоро вернется?

– Нет, он был вынужден уехать из Майами. – Было что-то странное в тоне, которым она это сказала.

– Он покинул Майами? Сегодня?

– Да. У него возникли неотложные дела в Лос-Анджелесе. Там проводится кастинг для его фильма. Хотите оставить ему сообщение?

– Просто передайте ему, что я звонила и… э-э-э… сожалею, что наша встреча не состоялась. Спасибо.

Оливия положила телефон и села на краешек кровати, судорожно сжимая в кулачке простыню и глядя перед собой невидящим взором. Она вспоминала предыдущую ночь: вот они стоят на крыше, и Феррамо склоняется к ней, когда она говорит, что утром собирается в гости к Эдварду и Элси в «Океан-отель».

– Не думаю, что это хорошая идея, – говорит Феррамо, и Оливия чувствует на щеке его дыхание. – Потому что надеюсь, что завтра утром ты будешь завтракать со мной.

Оливия схватила телефон и набрала номер редакции «Elan».

– Имоджин? Это Оливия. У меня все в порядке. И я бы хотела поехать в Лос-Анджелес, чтобы написать статью о начинающих актрисах. Прямо сейчас. Если можно, закажи мне билет на ближайший рейс.

Оливия из иллюминатора самолета любовалась просторами Аризоны. Закатное солнце окрасило в красные тона пустыню, по которой змеилась уже погруженная во тьму гигантская расщелина Гранд-Каньона. Оливия думала обо всех пустынях, над которыми пролетала прежде, – пустынях Африки и Аравийского полуострова, и обо всем том, что видела там. Она думала об этой асимметричной войне, которая внезапно коснулась ее жизни, о ее корнях, уходящих в древние законы жителей пустыни, о том, что отчасти она порождается высокомерным отношением к этим народам со стороны Запада, и эти противоречия и нетерпимость нельзя искоренить с помощью армий и пушек. А еще ей бы очень хотелось понять, знал ли Пьер Феррамо, что «Океан-отель» взлетит на воздух, когда целовал ее предыдущей ночью.

Как отказать красивому мужчине. Глава 7 (Хелен Филдинг, 2003)

Самобичевание, которому предавалась Оливия, достигло апогея, когда она добралась до роскошного многоквартирного дома, где обитал Феррамо, и окончательно поняла, что зашла в своих подозрениях слишком далеко. Она-то ожидала увидеть нечто среднее между неприлично дорогущей гостиницей «Найтбридж» и обстановкой, в которой обожал сниматься Саддам Хусейн: сплошные ковры на полу, огромные диваны бежевого цвета, вазы, полные цветов, у окон с воздушными занавесками, кресла с позолоченными завитушками и круглые светильники. В своем воспаленном воображении она рисовала Феррамо с бородой, в тюрбане, в просторных одеяниях и с неизменным автоматом Калашникова в руках. Она ожидала, что ее встретят сладковатые ароматы мускуса и тяжелых восточных духов, рахат-лукум (что за дурацкое название!), а на молитвенном коврике рядом с одним из таких пузатых светильников будет восседать сам Феррамо.

Однако перед ней было ультрасовременное здание – подъезд и холл были оформлены в преувеличенно минималистском стиле, с уклоном в морскую тематику – все в белом и синем цветах, везде круглые ниши, видимо, имитирующие иллюминаторы. И представьте, никаких пузатых светильников и кресел с завитушками. Пентхаус Пьера Феррамо целиком занимал девятнадцатый и двадцатый этажи. Выйдя из сверкающего светлым металлом лифта, стилизованного под иллюминатор, Оливия замерла при виде открывшегося перед ней великолепия.

Последний этаж представлял собой одну огромную комнату со стеклянными стенами, которая переходила в террасу с видом на море. Во всю длину террасы протянулся бассейн с подсветкой, отчего вода казалась темно-бирюзовой. Через прозрачную заднюю стену в комнату врывались лучи закатного солнца, опускающегося за Майами, – невообразимый взрыв ярко-оранжевых и лососево-розовых красок в небе.

Феррамо сидел во главе огромного белого стола, за которым шла игра в карты. Этот темноволосый мужчина с изящными движениями почти физически источал ощутимую ауру могущества и власти. Рядом с ним, с хозяйским видом положив руку ему на плечо, стояла та самая индийская модель. Длинные черные волосы эффектно блестели на фоне ослепительно-белого вечернего платья, а сверкающие бриллианты в ушах и на шее лишь подчеркивали их сияние.

Оливия в смущении отвела взгляд, опасаясь, как бы Феррамо не догадался о тех безумных фантазиях, которые не так давно занимали ее мысли. Сейчас перед ней предстал умный уважаемый бизнесмен, наделенный богатством и властью, но уж ни в коей мере не террорист. Слава богу, у нее хватило ума ничего не выболтать Барри о своих дурацких подозрениях.

– Пожалуйста, назовите ваше имя, – обратился к ней молодой человек у входа, державший в руке список приглашенных.

– Оливия Джоулз, – произнесла она, подавляя желание на всякий случай извиниться.

– Проходите сюда, пожалуйста.

Парень повел ее к официанту с подносом. Она предусмотрительно выбрала стакан минералки – никаких пьяных выходок сегодня! – и осмотрела комнату, напоминая себе: «Никому нет до тебя дела. Каждый думает только о себе, как и ты сама».

Две девицы в коротких маечках и облегающих джинсах с такой заниженной талией, что это было уже почти на грани приличия, обменивались воздушными поцелуями. Оливия узнала двух S-образных красоток, позировавших на красной дорожке на вчерашнем банкете.

– Боже, какой ужас! – Одна из них поднесла ладошку ко рту. – Надо же: у меня точь-в-точь такая же майка.

– Шутишь?

– Да нет – один в один.

– И где ты ее купила?

– Как где? В «Gap», разумеется.

– И я там же!

– О нет, только не это!

Девицы пялились друг на друга, потрясенные этим поистине магическим совпадением. Оливия решила, что лучше помочь им разобраться с этой ситуацией, а то одна из них, не ровен час, грохнется в обморок прямо на белый ковер, и неспешной походкой направилась к ним.

– Привет! Расскажите, как вы друг с другом познакомились? – начала она, пытаясь подавить ощущение, что она здесь самая невзрачная. А что, если бы она тоже надела майку из «Gap»?

– Понимаете, мы обе работаем в…

– Мы – актрисы, – поспешила ответить вторая девица. Как и их злосчастные майки, девицы были почти нереально одинаковы: пышная грудь, узкие бедра, накачанные коллагеном пухлые губки, намазанные блеском и тщательно обведенные коричневым карандашом. Единственное различие заключалось в том, что одна их них была гораздо привлекательнее другой.

– Актрисы! Вот здорово! – постаралась польстить им Оливия.

– Я – Деми, – представилась та, которая была менее хорошенькой. – А это Кимберли. А вы откуда?

– Из Англии.

– Англия? Так вы из Лондона? Я хочу туда как-нибудь съездить.

– Радуйтесь, что живете здесь.

– Да нет, мы не из Майами. Мы здесь гостим. На самом деле мы приехали из Лос-Анджелеса. Но родом мы не оттуда.

– У меня в роду итальянцы, румыны и небольшая примесь крови индейцев-чероки, – похвасталась Кимберли.

– А меня зовут Оливия. – Оливия пожала им руки, чувствуя себя англичанкой до мозга костей. – Значит, вы здесь просто в гостях? Это связано с работой?

– Да нет, – небрежно бросила Кимберли, подтягивая джинсы. – Пьер просто привез нас на ужин.

– Как мило с его стороны. Он великолепен, не правда ли?

– Просто класс! А вы тоже актриса? – с подозрением в голосе спросила Кимберли. – Что, в Париже познакомились?

– Ну какая из меня актриса? И познакомились мы с ним только вчера вечером. На самом деле я журналистка.

– Журналистка? Вот клево! А из какого журнала?

– «Elan».

– «Elan»? Это ведь британское издание, не так ли? В таком случае вам точно надо поехать в Лос-Анджелес. Если приедете, обязательно позвоните нам. Может, статейку какую о нас накропаете…

– Предложение принимается, – сказала Оливия, вытаскивая из сумочки изящную записную книжку и поглубже запихивая жестянку с набором для выживания – подальше от посторонних глаз. – Диктуйте номер.

Девицы растерянно переглянулись.

– Понимаете, мы вот-вот переедем, – промямлила Деми.

– Но нас всегда можно найти через Мелиссу. Ну, вы знаете – пиарщицу Пьера. Или позвонить нам на работу, в «Хилтон».

Кимберли метнула на Деми разъяренный взгляд.

– Ну, мы там подрабатываем время от времени, – подчеркнуто резко сказала она. – Чтобы было чем заняться между кастингами и репетициями.

– Ну конечно. В который из «Хилтонов»?

– «Беверли Хилтон», – с готовностью произнесла Деми. – Тот, что на углу Санта-Моника и Уилшир, знаете? Где проводится вручение «Золотого Глобуса». Я обычно в это время устраиваюсь поработать в дамской туалетной комнате. Там просто потрясающе – представьте себе, четыре кабинки для макияжа, полные косметики, невероятный выбор духов. Туда все звезды заходят подправить макияж: Николь Кидман, Кортни Кокс, Дженнифер Коннелли – до них просто рукой подать.

«О господи, Усама бен Феррамо, как же. Да он просто дешевый плейбой…»

– Ничего себе! – вслух произнесла Оливия. – Ну и как тебе Николь Кидман?

– Слов нет, какая обалденная! – ответила Деми, прижимая ладошку к груди.

– На самом деле, – Кимберли с заговорщицким видом склонилась к Оливии, – мы ведь скоро будем сниматься в фильме, который продюсирует Пьер. Вы, наверное, слышали об этом…

«…циничный плейбой, наобещавший с три короба наивным дурочкам, жаждущим славы…»

– Простите, уважаемые дамы. Позволите мне прервать вашу беседу?

Оливия обернулась. К ним подошел невысокий смуглый человечек. В вырезе джемпера виднелась густая поросль черных волос. Растительность на груди и на голове вилась мелким бесом, как волосы на лобке. От него несло отвратительно сладким парфюмом. Человечек протянул руку, поедая взглядом грудь Оливии.

– Привет, детка. Я – Альфонсо Перес. А ты…

– Привет, зайчик! Позвольте представиться – Оливия Джоулз. – сказала она, вызывающе уставившись на его ширинку. – Познакомилась с Пьером вчера на банкете.

– Понятно. Так ты тоже актриса? Может, мы и для тебя роль найдем… – Он говорил с сильным акцентом, с характерным раскатистым «р».

– Нет уж, увольте. Я начисто лишена актерского таланта.

– Надо же! Забавно! – произнесла Кимберли, а Оливия подумала: «Интересно, почему эти американцы по поводу и без повода произносят «забавно»? Они это говорят вместо того, чтобы просто засмеяться, как будто веселье – это нечто, что ты издали рассматриваешь, а не то, в чем участвуешь».

– Неужели, мисс Джоулз? Ушам своим не верю – вы не хотите быть актрисой? – Это был голос Феррамо, который странным образом подошел к ним совершенно незаметно.

Деми и Кимберли замерли, затаив дыхание. Они уставились на благодетеля, автоматически приоткрыв пухлые губки с подводкой. Длинные ноги Феррамо обтягивали безупречно сидящие бледно-голубые джинсы. Плечи в мягком сером кашемировом свитере казались еще шире. Огромным усилием воли Оливия заставила себя дышать ровно и смело взглянула в темные проницательные глаза Феррамо. Он вопросительно поднял брови.

– Я как-то попробовала силы на актерском поприще. Сыграла несколько ролей в комедийном сериале про школьного психолога. Все эти роли у меня постепенно забирали, за исключением роли без слов – горничной главной героини.

Девицы-старлетки и лоснящийся человечек смотрели на нее в полном изумлении. Феррамо ситуация явно забавляла.

– Вы позволите? – обратился он к компании, взял Оливию за руку и отвел в сторону.

Оливия спиной чувствовала ревнивые взгляды обиженных девиц, пытаясь справиться с неожиданным чувством превосходства и самодовольства, – она глубоко презирала эти недостойные эмоции, какими бы обстоятельствами они ни были вызваны. «Разделяй и властвуй, – думала она. – Вот, значит, как Феррамо правит своим гаремом – просто сталкивает их лбами».

Навстречу им поспешил официант с подносом, уставленным бокалами с шампанским.

– Нет-нет, спасибо, – быстро произнесла Оливия, когда Феррамо протянул ей бокал на длинной ножке.

– Нет, вы непременно должны попробовать, – промурлыкал он. – Это французское шампанское, самое лучшее.

«Насчет шампанского соглашусь. А как насчет тебя? Кто же ты такой на самом деле?».

– Non, merci, – произнесла она по-французски. – Et vous? Vous êtes fraçais?[5]

– Mais bien sûr, – ответил он, явно довольный ее познаниями в области языков. – Et je crois que vous parlez bien le français. Vous êtes, ou – je peux? – tu es une femme bien èducatée.[6]

«Хотела бы я, чтобы это было так. Все мои познания – общеобразовательная школа в Уорксопе», – подумала Оливия. Тем не менее она одарила собеседника загадочной улыбкой, взяв на заметку, что следует проверить в словаре показавшееся ей подозрительным слово educateé, чтобы удостовериться, что истинные французы выражаются именно так.

Оливия легко воспринимала иностранные языки на слух. Она давно обнаружила, что, даже когда язык был ей незнаком, она часто легко улавливала смысл разговора. Даже если речь собеседника казалась ей сущей тарабарщиной, она все же обычно умудрялась понять ее или интуитивно ухватить общий смысл, вслушиваясь в интонации. Были времена, когда Оливия переживала из-за отсутствия университетского образования, но она с успехом наверстала эти пробелы. Благодаря книгам, кассетам и поездкам по разным странам ей удалось научиться довольно бегло говорить по-французски и весьма сносно по-испански и по-немецки. А после путешествий в Судан и на Занзибар, где большинство населения исповедует ислам, она нахваталась арабских слов и научилась, пусть на примитивном уровне, объясняться на арабском. Оставалось только сожалеть, что все эти познания были совершенно не востребованы при написании статеек для рубрики, посвященной стилю жизни и советам по красоте.

Феррамо сделал большой глоток шампанского и повел Оливию сквозь толпу, игнорируя все попытки гостей привлечь его внимание. Оливия ощущала себя так, словно является спутницей кинозвезды на премьерном показе фильма. Все провожали их глазами, а статная индийская красавица просто сгорала от зависти.

– Насколько я понимаю, мисс Джоулз, в вашей стране французов, мягко говоря, недолюбливают, – заметил он, когда они вышли на террасу.

– Ну уж, по крайней мере, меньше, чем в этих краях, – рассмеялась Оливия. – Помните, как назвал французов Гомер Симпсон? «Пожирающие сыр трусливые мартышки»! – Она взглянула на него с игривой улыбкой, проверяя его реакцию. Феррамо лишь облокотился на перила, стилизованные под фальшборт корабля, и улыбнулся в ответ, приглашая последовать своему примеру.

– А-а, знаменитый месье Симпсон. Кладезь человеческой мудрости. А вы что думаете на этот счет? Тоже разделяете нелюбовь к французам?

Оливия облокотилась на холодные металлические перила и всмотрелась в морскую гладь. Ветер так и не утих. Время от времени из-за быстро несущихся по небу клочковатых облаков выглядывал диск луны.

– Я была против ввода войск в Ирак, если вы это имеете в виду…

– Интересно, почему?

– Потому что это какая-то бессмыслица: наказывают за нарушение международного права тем, что сами его нарушают. Я, например, вовсе не уверена, что Саддам имел какое-то отношение к атаке на Всемирный торговый центр, ведь всем известно, что у них с «Аль-Каидой» взаимная неприязнь. К тому же нет никаких доказательств присутствия у него химического оружия. Поначалу я думала, что, может, они что-то недоговаривают, но им, видимо, просто нечего сказать. Из этого следует один-единственный вывод: никогда не стоит безоговорочно верить власть имущим.

– Вы были правы – актриса из вас никакая, – расхохотался Феррамо. – Вы не умеете кривить душой.

– Я смотрю, вы не слишком высокого мнения о представительницах этой профессии.

– Да бросьте! Вам известно, что ежедневно в Лос-Анджелес прибывают более пяти сотен честолюбивых девиц, мечтающих об актерской карьере и рыщущих, как саранча, в поисках славы и богатства? Иных ценностей в жизни для них не существует.

– Тем не менее вы, кажется, многих из них берете под свое крыло.

– Я всего лишь хочу им помочь.

– Да неужели?

Он бросил на нее холодный взгляд.

– Между прочим, в этой профессии довольно жесткие правила игры.

– Пьер? – высокая красавица индианка выплыла на балкон и с собственническим видом положила руку ему на плечо. Следом за ней появился спортивного вида привлекательный мужчина лет сорока. Он широко улыбался, причем уголки рта были задорно приподняты – этакая смесь Джека Николсона с котом Феликсом из небезызвестных комиксов.

– Пьер, хочу познакомить тебя с Майклом Монтерозо. Помнишь, я о нем говорила? Тот самый гениальный косметолог, который помогает нам с проектом. Весь Голливуд от него в диком восторге, – добавила она и выразительно сморщила носик, глядя на Оливию, словно взывая к ее женской солидарности. – Он в курсе всего, что происходит в Голливуде.

На какую-то долю секунды на лице Феррамо проскользнуло презрительное выражение, но он тут же взял себя в руки, и на его лице засияла любезнейшая улыбка.

– Конечно. Майкл, приятно познакомиться. Я счастлив, что наконец увидел мастера воочию.

Мужчины пожали друг другу руки.

– А теперь мне хотелось представить вам свою знакомую – это Оливия Джоулз из Лондона, – заявил Феррамо. – Талантливая журналистка. – Он заговорщицки сжал ее руку. – А это – Сурайя Стил.

– Привет, – равнодушно произнесла Сурайя, изящным жестом отбрасывая от лица роскошные волосы, чтобы они тяжелой блестящей волной рассыпались по плечам. Оливия тут же напряглась. Она терпеть не могла женщин, проделывающих подобные штучки с волосами. Это ведь такое завуалированное проявление женского тщеславия, мол, «смотрите все, какие у меня шикарные волосы», хитрый способ привлечь внимание к своей особе, демонстрируя, как ее раздражают падающие на лицо пряди. Можно подумать, что их эффектным жестом отбрасывают назад лишь для того, чтобы они не закрывали глаза. Если шевелюра так мешает, почему не воспользоваться заколками или, на худой конец, каким-нибудь стильным обручем?

– Вы, вроде бы, пишете в рубрике о косметике в журнале «Elan»? – не без ехидства промурлыкала Сурайя.

– Неужели? – обрадовался Майкл Монтерозо. – Возьмите мою визитную карточку, там и мой веб-сайт указан. Я специализируюсь на микродермабразии – мгновенных микроподтяжках лица. Это поистине уникальная технология. Я проводил эту процедуру Деворе за три минуты до ее выхода на сцену для получения премии MTV.

– И выглядела она при этом потрясающе! – воскликнула Сурайя.

– Прошу прощения, – с томным видом произнес Пьер. – Мне надо вернуться за игровой стол. Нет ничего хуже, чем хозяин, который обыгрывает гостей, но хозяин, который обыгрывает гостей и внезапно прерывает игру, – это уже хуже некуда.

– Да, пожалуй, нам стоит вернуться. – Неожиданно Оливия заметила, что у Сурайи довольно-таки странный акцент. Протяжные гласные, как у жительницы Западного побережья Америки, а интонации такие, словно она выросла в культурной семье где-нибудь в Бомбее. – А то гости уже выражают недовольство.

Майкл Монтерозо с неприкрытым разочарованием смотрел в спину уходящему Феррамо, а Оливии даже не потребовалось повторять про себя заученную истину: «Никому нет до тебя никакого дела». Манера поведения Монтерозо свидетельствовала о том, что он пришел к успеху уже в довольно солидном возрасте и уж никак не собирался сдавать позиции. Он рассеянно кивнул Оливии и начал оглядывать комнату в поисках какого-нибудь более перспективного собеседника. На его лице вдруг заиграла белозубая улыбка.

– Привет, Трэвис! Как дела, дружище?

– Спасибо, просто великолепно. Рад тебя видеть.

Человек, к которому обращался Монтерозо, довольно фамильярно хлопнувший его по ладони в знак приветствия, был одним из самых привлекательных мужчин, которых Оливии когда-либо приходилось видеть: холодные светло-голубые глаза, волчий, но при этом какой-то затравленный взгляд.

– Как идут дела? – продолжал Монтерозо. – Ты сейчас где-нибудь снимаешься?

– В общем, не жалуюсь. Немного пописываю для разных изданий – ну, знаешь, рубрика «Стиль жизни», всякие там полезные советы…

«Значит, не очень-то ты преуспел в актерской карьере», – подумала Оливия, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку.

– Оливия, вижу, вы уже знакомы с Трэвисом Бранкато! А вы знаете, что это он пишет сценарий для нового фильма, который продюсирует Пьер?

Настроение было безнадежно испорчено. Оливия вежливо выслушала Мелиссу, на которую напал очередной приступ красноречия, и постаралась незаметно сбежать, но нос к носу столкнулась с гогочущими придурками из рок-группы «Точка разлома», теми, которые так сильно смахивали на Бивиса и Батхеда. Ребятишки радостно сообщили ей, что будут изображать серферов в массовке в фильме Феррамо, и познакомили ее с Уинстоном – красивым темнокожим инструктором по дайвингу, который работал в небольших гостиницах на коралловых островах Флорида-Кис, а в Майами приехал, чтобы забрать клиентов из «Океан-отеля». Он предложил Оливии устроить ей завтра после обеда экскурсию по кораблю, а затем сплавать на рифы.

– У меня такое ощущение, что завтра я не буду слишком загружен. У меня был один клиент, но пришлось отвезти его обратно, потому что выяснилось, что у него вшит кардиостимулятор.

К великому сожалению Оливии, разговор был прерван, потому что на них опять обрушилась Мелисса, притащившая пресс-релиз о новом фильме Феррамо, и принялась долго и нудно его расхваливать, упомянув между делом, что Уинстон будет консультантом по подводным съемкам. В результате Оливия вынуждена была признать, что находится здесь не потому, что Пьер Феррамо положил на нее глаз, – видимо, предполагалось, что она напишет статью о фильме.

Выскользнув из толпы, Оливия вернулась на террасу. В душе кипели разочарование и негодование по поводу того, что она, как идиотка, позволила использовать себя. Она попыталась всмотреться в море, но уже ничего не было видно, так как опустилась ночная мгла. Невозможно было разобрать, где заканчиваются дюны и начинается полоска пляжа, но до ушей доносился шум волн, накатывающих на берег. Взгляд Оливии упал на металлическую винтовую лестницу, ведущую с балкона на крышу. Пожарный выход? Убедившись, что ее никто не видит, Оливия взобралась наверх и оказалась на небольшой площадке, защищенной деревянной оградой. Она опустилась на корточки спиной к ветру, поплотнее закутавшись в накидку. Если она не ошиблась и Феррамо действительно бен Ладен, это один расклад. Если же он успешный солидный бизнесмен, положивший на нее глаз, – то другой. Но он оказался обыкновенным плейбоем, окружившим себя целым гаремом честолюбивых, рвущихся к славе прихлебателей обоих полов, заманив их под предлогом съемок фильма, который никогда не выйдет на экран. Ведь все затеяно, чтобы задурить голову таким вот наивным дурачкам.

На какое-то мгновение Оливия почувствовала себя всеми брошенной и бесконечно одинокой. Но потом она одернула себя – она ведь не кто иная, как Оливия Джоулз, которая по определению не может быть брошенной и одинокой. Она сознательно отказалась от той жизни, в которой надо по утрам жарить яичницу какому-нибудь мужчине, который ею еще и помыкает, и толкать коляску с орущим младенцем по торговому центру в Уорксопе. Она – независимая женщина, добившаяся всего своими силами, которая теперь странствует по миру в поисках смысла жизни и приключений. Надо побыстрее удрать с этой глупой вечеринки.

Внезапно она услышала скрип металлической лестницы: кто-то поднимался на крышу. Оливия не стронулась с места, но сердце ее отчаянно заколотилось. Она же вроде не сделала ничего предосудительного. Разве запрещено подниматься на крышу, если ты в гостях?

– Мисс Джоулс? Что это вы сидите тут, как курочка на насесте? – Феррамо нес в руках бутылку шампанского и два бокала. – Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной по бокалу «Кристалла»?

Оливия не стала противиться. Отпив восхитительного, холодного как лед шампанского, она подумала: «Жизненное правило номер четырнадцать – иногда надо просто плыть по течению».

– А теперь скажите, – сказал Феррамо, чокаясь с ней бокалом, – вы уже можете расслабиться? Надеюсь, работа закончена и вы уже написали статью?

– Конечно, – ответила она. – Но я уже занимаюсь другой историей. Хочу написать про «Океан-отель». Вы, конечно же, знаете про него. Та самая огромная плавучая гостиница, которая сейчас стоит в гавани.

– Правда? Как интересно! – На лице Феррамо читалось неприкрытое разочарование.

– На самом деле я хотела бы работать в отделе новостей, – торопливо добавила Оливия, чтобы скрасить впечатление о себе как о поверхностной журналисточке, пишущей статьи о гламурной жизни. – Писать настоящие истории. – «Боже, что я такое несу!» – Нет, только не подумайте – ваш крем для лица действительно…

– Не стоит извиняться. Мой крем действительно не событие международного масштаба. А «Океан-отель»? В каком ключе вы собираетесь о нем писать? Возьмете пару интервью? Собираетесь посетить корабль?

– Вы угадали. Я тут познакомилась с одной милой парой. Они из Северной Англии, как и я. Собираюсь зайти к ним завтра, посидеть, поболтать.

– В какое время?

– Где-нибудь утром…

– Не думаю, что это хорошая идея, – промурлыкал он, забирая у нее бокал и привлекая Оливию к себе.

– Почему же? – Феррамо был так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке.

– Потому что надеюсь, что завтра утром ты будешь завтракать… со мной…

Он протянул руку и коснулся ее лица, уверенным движением разворачивая его так, что Оливия утонула в его глазах. Не успела она опомниться, как он уже целовал ее – сначала лишь прикоснувшись сухими губами, а потом со всей страстью. По телу Оливии побежала волна желания, и вот она уже страстно отвечает на его поцелуй.

– Нет-нет, – пробормотала она, отстраняясь. Что это она делает? Целуется на крыше с прожженным плейбоем, в то время как внизу комната полна претенденток, охотящихся на его внимание?

Он опустил глаза, пытаясь прийти в себя и успокоить дыхание.

– Я сделал что-то не так? – глухим голосом спросил он.

– Но мы же только вчера познакомились. Я совсем не знаю тебя.

– Понятно, – сказал он, кивая с озадаченным видом. – Ты права… Давай встретимся завтра в девять утра. Я заеду в «Делано». И мы начнем знакомиться друг с другом поближе. Ты будешь меня ждать?

Оливия кивнула.

– Ты умеешь держать слово? Сможешь отложить интервью?

– Конечно. – Оливия знала, что ей ничего не придется отменять: интервью было назначено на одиннадцать.

– Вот и отлично. – Он поднялся и протянул руку, помогая ей встать. Его белоснежные зубы сверкнули в ослепительной улыбке. – А теперь пора вернуться к гостям.

Оливия была уже у выхода, когда ее взгляд упал на список гостей, лежащий под мятыми салфетками и грязными бокалами на покрытом белой скатертью столе. Она уже было протянула за ним руку, когда дверь вдруг открылась и на пороге появилась Деми, одергивающая свой топик, а за ней – темноволосый молодой человек, распорядитель на сегодняшней вечеринке.

– Ой, привет! – смущенно захихикала Деми и поспешила вернуться к гостям.

– Я отдала вам пиджак, когда пришла, помните? – с заговорщицкой улыбкой заявила Оливия молодому человеку. – Такой светло-голубой, из замши?

– Да, конечно. Сейчас поищу. Какое у вас замечательное произношение…

– Спасибо за комплимент! – Оливия одарила его ослепительной улыбкой. «А у тебя тоже интересненький акцент. Не более французский, чем у твоего босса».

– О боже. – Она бросилась в коридор вслед за распорядителем. – Простите, совсем память отшибло – я ведь сегодня не надевала пиджак.

– Ничего страшного, мэм.

– Голова у меня просто дырявая. Еще раз извините, и спасибо за все! – Оливия сунула молодому человеку пятерку.

С этими словами она вошла в диковинный лифт, а список гостей уже лежал у нее в сумочке.

Как отказать красивому мужчине. Глава 2 (Хелен Филдинг, 2003)

Саут-бич, Майами

– Подумать только! А, вот – нашел, – сказал администратор. – Пошлю портье, чтобы он отнес ваш багаж в номер.

– Не стоит беспокоиться. Собственно, это вся моя поклажа.

– Н-да… Прямо как в больничной палате… – пробормотала себе под нос Оливия.

– Ну, надеюсь, у нас все-таки поуютнее, мэм. Что привело вас в Майами?

Его кожа – настоящая реклама молодости – была гладкой и бархатистой, словно персик, выращенный в какой-нибудь теплице на витаминной подкормке.

– Да так, просто путешествую, – ответила она, а затем подошла к окну и принялась изучать окрестности – ряды зонтиков и шезлонгов на белом песке, пастельного цвета павильоны пляжных спасателей и нереально синее море, испещренное яхтами и скользящими по волнам фигурками серферов, а вдали, на горизонте, – цепочка больших океанских кораблей, плывущих друг за другом, как утки в тире.

– О боже, а это еще что такое?

Один из кораблей был раза в три больше остальных, словно неуклюжий пеликан, затесавшийся в стаю уток.

– А это «Океан-отель», – с гордым видом произнес портье, словно он был владельцем внушительного сооружения, и не только его, но и прекрасного города Майами, и всего океана. – Настоящий большой отель, только плавучий. А вы здесь по делу или так, развлекаться приехали?

– А он уже полностью построен и спущен на воду? – спросила она, не обращая внимания на развязные манеры навязчивого мальчишки.

– Как видите.

– А я-то думала, что он все еще в проекте.

– Нет, мэм. Это его первый рейс. Он четыре дня простоит на рейде в Майами.

– Обиталище тех, чья жизнь – вечный круиз между Гран-При, теннисным турниром в Австралии и прочими светскими развлечениями, и люди прилетают сюда на вертолете, чтобы прикупить парочку полотен Пикассо и посетить высококлассного дантиста?

– Совершенно верно.

– Похоже, из этого можно сделать неплохую историю…

– Так вы журналистка?

– Угадали, – самодовольно произнесла девушка, испытывая гордость от своего статуса корреспондента иностранного издания и совершенно позабыв об осторожности.

– Вот здорово! И какое издание вы представляете?

– Газету «Sunday Times» и журнал «Elan». – Оливия не могла сдержать улыбку, преисполненная чувством собственной значимости.

– Надо же! Я ведь тоже пишу. А о чем вы собираетесь писать в Майами?

– Да так, обо всем понемножку…

– Ну, если вам понадобится помощь, просто позвоните мне. Меня зовут Курт. Чем еще могу быть вам полезен?

«Вот ты и попался…» – чуть было не слетело с языка Оливии, но вместо этого она скромно всучила ему пять баксов и с интересом проводила взглядом обтянутый белыми шортами зад, когда юный нахал выходил из двери.

Оливия Джоулз любила обитать в гостиницах. На то было несколько причин.

1. Когда поселяешься в номере очередной гостиницы, твое прошлое словно перестает существовать. Ты как будто начинаешь жизнь с чистого листа.

2. Обитание в отеле по своей удивительной простоте сродни жизни в буддийском монастыре: минимум одежды и скромное жизненное пространство, как в келье. Никакого мусора, никаких лишних шмоток, которые никогда не надеваешь. Никаких папок с документами, протекших ручек и груды корреспонденции, никаких листочков с записями, прилепленных жвачкой к стене.

3· Жизнь в гостинице предполагает анонимность.

4. Гостиницы весьма удобны и даже красивы, если правильно их выбирать, что ей всегда удавалось после долгих часов и даже дней поисков в Интернете. Это своего рода храмы, в которых царят роскошь, простота, уют и изысканный дизайн.

5. С твоих плеч снимают груз повседневных забот, и ты свободна от домашнего рабства, которое страшнее ада.

6. В гостиничном номере тебя никто не может потревожить: просто повесь на дверь табличку «Не беспокоить», отключи телефон, и весь мир может катиться к черту.

Однако Оливия не всю свою жизнь пылала любовью к гостиницам. Каникулы они с родителями обычно проводили в походной палатке. До самого совершеннолетия весь опыт обитания в гостиницах для Оливии ограничивался одной-единственной – донельзя чопорной «Короной Ее Величества» на одном из курортов северного побережья Британии. Там стоял весьма странный затхлый запах, повсюду лежали ковры с замысловатым рисунком, на окнах висели занавески в том же стиле, а исполненные благоговения постояльцы говорили лишь приглушенными голосами, тщательно имитируя произношение и манеры выходцев из высшего общества. Поэтому все семейство Оливии замирало от стыда, если вилка или кусок колбасы случайно падали на пол.

В первый раз, когда Оливия – начинающая журналистка – поселилась в гостинице, она не представляла, что делать и как себя вести. Однако, оказавшись в элегантно обставленной, сверкающей стерильной чистотой комнате с мини-баром и белоснежными хрустящими простынями, где на полочке в ванной лежало дорогущее мыло и куда можно было заказать любую еду и напитки, а перед кроватью стояли абсолютно новые тапочки, и при этом Оливия была полностью предоставлена самой себе, и ни перед кем не надо было отчитываться, девушка вдруг поняла, что это и есть ее настоящий дом.

Иногда она испытывала угрызения совести из-за своей излишней привязанности к гостиничной жизни, опасаясь, уж не превращается ли она в избалованную, капризную стерву. Но, по правде говоря, ей нравились не только дорогие гостиницы. На самом деле ее любовь к такому образу жизни не имела ничего общего со стремлением к роскоши. К тому же иногда самые фешенебельные гостиницы бывали поистине отвратительными: там царил снобизм, раздражал излишне причудливый стиль, и к тому же обслуживание часто было далеко от совершенства, и отсутствовало даже самое необходимое – телефоны не работали, еду приносили на следующий день после заказа; кондиционеры издавали раздражающий шум; окна выходили на стоянку. Но больше всего ее бесила прислуга – с высокомерным взглядом и вечно поджатыми губами. Некоторые из любимых гостиниц Оливии вовсе не были роскошными и дорогостоящими. Единственный критерий, по которому она оценивала гостиницу, – это чтобы рулон туалетной бумаги в ванной был аккуратно распечатан и сложен на конце идеальным треугольничком. В «Делано» он был не только в идеальном состоянии, но… на конце ленты висела наклейка с надписью красивыми буквами серого цвета: «ДЕЛАНО». Надо сказать, у Оливии закрались сомнения по поводу уместности наклейки. На ее придирчивый вкус это был все-таки перебор.

Она водрузила чемодан на постель и принялась любовно его распаковывать, извлекая вещи, которым предстояло сделать гостиничный номер ее домом до самого отъезда в Лондон, когда бы это ни случилось. Последней, как всегда, из недр чемодана появилась жестяная коробочка с «набором для выживания в экстремальных условиях», которую она привычным жестом сунула под подушку. Возможно, таскать эту жестянку через все детекторы аэропортов было и не лучшей идеей, но Оливия не расставалась с ней уже несколько лет, и это стало своего рода привычкой. Коробочку, по форме и размерам напоминавшую старинную табакерку, она купила в киоске с товарами для путешествий на Юстонском вокзале. На нижней стороне крышки было прикреплено зеркало – чтобы подавать сигналы бедствия. Жестянка была оснащена ручкой, чтобы в случае необходимости ее можно было превратить в миниатюрную сковороду. Содержимое было соответствующее: свеча (на всякий случай съедобная), презерватив, чтобы при случае носить в нем воду, ватные подушечки, марганцовка, чтобы обрабатывать раны и разжигать огонь, рыболовные крючки, заячий силок, проволочная пила, водостойкие спички, кремень, люминесцентная лента, набор лезвий, компас и небольшая сигнальная ракета. До сих пор ей не приходилось использовать все эти средства, за исключением презерватива – который несколько раз приходилось заменять – и ватных подушечек, когда в гостиничном номере не было очищающих салфеток. Тем не менее она не сомневалась, что в один прекрасный день этот нехитрый набор для выживания спасет ей жизнь: поможет набрать воду в пустыне, задушить захватившего заложников террориста или, очутившись на коралловом рифе, где нет ничего, кроме пальм, подать сигнал пролетающему самолету. А до этой экстремальной ситуации жестянка была лишь талисманом, вроде плюшевого мишки или любимой сумочки, приносящей удачу. Надо отдать Оливии должное – она никогда особо не считала мир безопасным местом, где можно расслабиться.

Покончив с багажом, она вновь обратила взгляд на вид, расстилавшийся за окном. На подзорной трубе висела ламинированная карточка с инструкциями. Оливия в замешательстве смотрела на нее несколько секунд, а потом, отбросив осторожность, прильнула глазом к окуляру, но увидела лишь размытую зелень моря. Она покрутила ручку настройки, и перед ее взором предстал пляж в перевернутом вверх ногами виде. Она крутила и крутила, пытаясь вернуть перевернутый мир в изначальное состояние, пока не показался какой-то бегун с обнаженным торсом (подумаешь, нашел, что показывать) и яхта, неуклюже прыгающая на волнах. Оливия вела трубу вдоль перевернутого изображения, пока взгляд не остановился на громадине «Океан-отеля», и ей на минуту показалось, что это белые скалы Дувра медленно движутся к Майами.

Она вытащила из сумки ноутбук и, громко стуча по клавишам, набрала послание Барри.

Re: Фантастический сюжет для статьи
1. В Майами нереально круто, наслаждаюсь жизнью.
2. Потрясающий сюжет для рубрики «Стиль жизни»: до неприличия огромный плавучий отель для любителей красивой жизни – «Океан-отель» на рейде в Майами перед первым выходом в море.
3. Могу написать статейку, но для этого потребуется задержаться еще на один, а лучше на два дня. Можно?
Конец связи – пора бежать.
Оливия

Она перечитала текст, удовлетворенно кивнула, кликнула «Отправить», взглянула на свое отражение в зеркале и вздрогнула от ужаса. Волосы, как воронье гнездо, и лицо чудовищным образом опухло – результат шестнадцати часов, проведенных в воздухе и аэропорту – причем пять из них в «Хитроу», потому что какая-то растяпа забыла ноутбук в дамском туалете, что вызвало подозрения полиции. А ведь банкет в честь презентации чудодейственного крема для лица начинается в шесть. У Оливии оставалось ровно двадцать минут, чтобы совершить превращение в ослепительно прекрасную королеву ночи.

Как отказать красивому мужчине. Глава 3 (Хелен Филдинг, 2003)

Ровно через пятьдесят восемь минут Оливия – сияющая и безупречно выглядящая, – едва переводя дыхание, выскочила из лифта. Вдоль улицы вплоть до входа в гостиницу выстроилась длинная очередь белых лимузинов, которые отчаянно сигналили. По холлу с самым сосредоточенным видом сновали гостиничные охранники – внушительных размеров амбалы в белых шортах, переговаривающиеся друг с другом по рациям и подозрительно смахивающие на агентов ФБР. На красной дорожке в картинной позе застыли две девицы с неестественно огромными бюстами и полным отсутствием бедер и отчаянно улыбались в камеру. Они казались каким-то безумным гибридом мужчины и женщины: выше талии – вызывающе пышные женственные формы, а ниже – тело мальчишки-подростка. Обе стояли в совершенно одинаковых позах – вполоборота к камере, выставив одну стройную ногу вперед и отставив ягодицы так, что тело выглядело как буква S – то ли пытались воспроизвести логотип журнала «InStyle», то ли им просто отчаянно хотелось писать.

На столике посреди холла возвышалась шаткая пирамида из баночек того самого крема «Филджи», лицом которого была певица Деворе. Невзрачная белая коробочка с бледно-зелеными надписями гораздо естественнее смотрелась бы в больничной аптеке. Оливия представилась, взяла одну из глянцевых папок с информационными материалами для журналистов и направилась к толпе гостей, на ходу просматривая состав крема и содрогаясь от малопривлекательных ингредиентов, вроде экстракта морских водорослей и моллюсков.

Тут к ней бросилась женщина в черном брючном костюме, неприятно растягивая лицо в некоем подобии белозубой улыбки, больше напоминающей оскал обезьянки.

– Привет! Вы ведь Оливия, да? А я – Мелисса из компании «Пиар XXI века». Добро пожаловать на презентацию. Как долетели? Как погода в Лондоне? – Она болтала без умолку, пока вела Оливию на террасу, задавая бессмысленные вопросы и ни на минуту не прерывая бессвязную речь, чтобы выслушать ответ или хотя бы сделать вид, что ответы ее интересуют. – Как вам номер в гостинице? А как поживает Салли из «Elan»? Непременно передавайте ей привет…

Наконец они оказались на открытой площадке. Все законодатели мод и прочие представители светской тусовки Майами собрались здесь – они толпились вокруг странной мебели с искаженными пропорциями, пестрой толпой перетекали по ступенькам в расположенный внизу сад, где вокруг бирюзового бассейна с подсветкой стояли уютные кресла, гигантские светильники и павильончики для переодевания.

– А вы уже пробовали мартини «Деворе»? Читали в пресс-релизе про знаменитого повара, готовившего все эти изысканные блюда, которые мы будем сегодня есть?

Оливия старалась пропускать весь этот словесный поток мимо ушей. Она всегда предпочитала позволить надоедливым людям выразить себя, надеясь, что они исчерпают свои возможности красноречия и поскорее отстанут. Ночь опустилась очень быстро, как это обычно бывает в тропиках. Сад был подсвечен фонарями, имитирующими факелы, а внизу простирался океан, приглушенный рокот которого доносился из темноты. «Впрочем, это мог быть и шум кондиционера», – подумала Оливия. Интуиция подсказывала, что что-то с этой вечеринкой не так. Все были напряжены и взвинчены, как Мелисса. Ветер зловеще шевелил пресс-релизы и салфетки на столах, развевал волосы и платья гостей. Среди приглашенных были люди, которые явно не вписывались в обстановку. В их движениях и взглядах сквозила настороженность, что странно смотрелось на веселой вечеринке, где собрались сливки общества. Внимание привлекла группа людей в дальнем углу, и Оливия принялась гадать, кто бы это мог быть. Женщины, похоже, актрисы – стандартные красотки модельной внешности: роскошные волосы, длинные ноги, открытые платья. А вот мужчин с первого взгляда не определишь: темные волосы, смуглая кожа и почти все с усами – они в равной степени вероятности могли быть испанцами или индусами. Было заметно, что они изо всех сил стараются произвести впечатление состоятельных людей, но это им не совсем удается. Одеты они были так, словно сошли со страниц каталога универмага «Debenham», где одежда отнюдь не высшего класса.

– Извините, мне надо встретить очередную гостью. Смотрите, а вот и Дженнифер… – Ни на минуту не замолкая, Мелисса понеслась ко входу, оставив Оливию в гордом одиночестве.

Она вспомнила свои ощущения несколько секунд назад, и ее охватило неясное чувство опасности, но Оливия тут же задавила его, как какого-нибудь жука или таракана. Сказать по правде, она не очень любила ходить на подобные мероприятия. Она слишком хорошо улавливала неуловимые сигналы, подаваемые окружающими, чтобы ходить по зыбкой почве светских тусовок, оставаясь незатронутой. Оливия любила вести содержательные беседы, а не перекидываться ничего не значащими неискренними фразами, поэтому так и не смогла освоить искусство непринужденно порхать от одной компании к другой. На таких сборищах она подчас не могла отделаться от ощущения, что ее обидели или она с кем-то нелюбезно обошлась. Несколько раз нарвавшись на неприятности, она дала себе слово не обращать на это внимание. Со временем Оливия сумела, правда, не без труда, избавиться от вечных женских страхов и больше не задавалась вопросами, красивая ли у нее фигура, как она сегодня выглядит, какое впечатление производит на окружающих и можно ли ее назвать успешным человеком. Она теперь будет просто наблюдать, анализировать, соблюдать правила поведения и больше никогда никому не позволит повлиять на ее поведение или подорвать ее представление о самой себе.

Одним из ее незыблемых жизненных правил было следующее: «Никому нет до тебя дела. Каждый думает только о себе, как и ты сама». Это нехитрое правило было особенно полезно помнить, оказавшись на светской тусовке. Оно, помимо всего, подразумевало, что никто за тобой не следит. Поэтому можно стоять в полном одиночестве и наблюдать за происходящим, и никому в голову не придет подумать, что у тебя жалкий вид. Да и сейчас ни одна душа не подумает, что перед ними Оливия-неудачница, не способная привлечь внимание противоположного пола, лишь потому, что она стоит там одна. Или, что еще хуже, вечная лузерша Рэйчел Пиксли. Никто ей не скажет: «Рэйчел Пиксли, недоучка, вылетевшая из средней школы в Уорксопе. Тебе не место в гостинице «Делано», отправляйся-ка в убогий номер в дешевой гостинице в Ноттингемском проезде».

Когда Рэйчел Пиксли была обыкновенной школьницей и жила с папой и мамой в Уорксопе, распивая чай в теплом уютном доме, она часто размышляла о том, как, наверное, прекрасно быть сиротой, подобно Дикарке Алоне из комиксов для девочек – как там они назывались, «Банти» или «Мэнди»? Скакать на лошади без седла по берегу моря, быть дикой и свободной… Долгое время после того, как случилась трагедия, она думала, что, наверное, это была божья кара за глупые детские фантазии.

Рэйчел было четырнадцать, когда мама, папа и братик погибли под колесами грузовика, переходя улицу по пешеходному переходу. Рэйчел в тот момент отстала, покупая леденцы и журнал, и все произошло прямо у нее на глазах. Заботу о девочке взяла на себя тетушка Моника – старая дева, которая держала множество кошек и дни напролет читала газеты, сидя в кресле в ночной рубашке и не выпуская из зубов сигарету. В ее квартире стоял непередаваемый затхлый запах, но, несмотря на то что она вечно была с ног до головы осыпана пеплом от сигарет и криво мазала губы какой-то немыслимого цвета помадой, выглядела она весьма недурно, а в молодости, наверное, была просто сногсшибательной красавицей. Тетя Моника когда-то училась в Кембридже и все еще превосходно играла на пианино – если только не была пьяна. Играть на пианино в нетрезвом состоянии – это все равно что садиться пьяным за руль, опасно для себя и окружающих. Оливия это твердо усвоила, пожив с тетушкой Моникой.

Еще в школе Рэйчел завела парня. Он был года на два старше ее и выглядел взрослее всех, кого она знала. Его отец работал ночным сторожем и явно не дружил с головой. Роксби нельзя было назвать красавцем, но он был весьма самостоятельным парнем и подрабатывал по ночам портье в «Ромео и Джульетте». А когда приходил домой – к тому времени Рэйчел жила с ним в комнатушке над китайской забегаловкой «Хао-Ва», – то садился за компьютер и вкладывал полученное жалованье в акции и ценные бумаги.

Рэйчел в те времена думала о деньгах как о чем-то, что зарабатываешь нелегким трудом, и их всегда не хватает, и сначала не слишком приветствовала идею о том, чтобы делать деньги из денег.

– За деньги счастье не купишь, – твердил ей отец, который работал не покладая рук, чтобы прокормить семью. – Если упорно трудиться, всегда быть честным и добрым, несчастья обойдут тебя стороной. – Но это его не спасло, он погиб под колесами грузовика. Так что Рэйчел ничего не оставалось, как только последовать примеру Роксби, и она подрабатывала по выходным в супермаркете «Моррисонс», а после школы – в вечернюю смену в магазинчике на углу, который держала семья пакистанцев. Все заработанные деньги она отдавала бойфренду, чтобы он вкладывал их для нее. Когда ей исполнилось шестнадцать, она получила деньги по отцовской страховке. Теперь у нее было целых двадцать тысяч фунтов, которые можно было выгодно вложить. Это было начало восьмидесятых, и Рэйчел была на пути к тому, чтобы стать если не состоятельной женщиной, то, по крайней мере, полностью самостоятельной и ни от кого не зависящей.

Через год Роксби неожиданно объявил, что он гей, и переехал в Манчестер в портовый квартал. А Рэйчел, которой надоело получать удары судьбы, решила в корне пересмотреть свое отношение к жизни. Она насмотрелась на старших сестриц своих подружек, таких сияющих, с торжествующим видом демонстрирующих сверкающие крохотные бриллиантики в колечках от «H. Samuel», подаренных женихом в честь помолвки, и месяцами обдумывающих свадебные платья, букеты и организацию торжества, и все это ради того, чтобы через пару лет попасться ей на глаза в торговом центре страшно растолстевшими, побитыми жизнью и сникшими под гнетом бытовых проблем. Они уныло толкали под дождем коляски с младенцами и без конца жаловались, что мужья их поколачивают, унижают или вообще бросили. К черту такую жизнь, сказала она себе тогда и принялась меняться. Начала с имени. «Оливия» звучало вполне гламурно. Она выбрала фамилию «Джоулз» – единственное, что осталось в памяти от школьных уроков физики, название единицы измерения энергии, которое всегда казалось ей необыкновенно притягательным.

«Мое единственное достояние – это я сама, – думала новоявленная Оливия. – Я смогу реализоваться в жизни, только если не буду париться из-за всякой ерунды. Ничто не свете не сможет меня остановить. Я сама решу, что для меня хорошо, что плохо. Я стану известной журналисткой или путешественницей, буду заниматься только тем, что действительно важно. Я переверну этот гребаный мир с ног на голову, но найду там истинную красоту и то, что действительно вдохновляет, и ничто не помешает мне по-настоящему наслаждаться жизнью».

«Это местечко, – думала Оливия, прислонившись к колонне в холле гостиницы «Делано», – покрасивее унылого Уорксопа, и здесь гораздо веселее. Никто не обращает на тебя ни малейшего внимания, так что можно плыть по течению и радоваться происходящему».

К сожалению, в нарушение ее правил идеальной жизни кое-кто все-таки пристально наблюдал за ней. Осматривая толпу в зале, Оливия заметила, что на ней на какую-то долю секунды остановился чей-то весьма заинтересованный взгляд, а потом двинулся дальше. Она тоже отвела глаза, а потом не удержалась и снова посмотрела в ту сторону. Неизвестный мужчина стоял там в полном одиночестве. У него были темные волосы и довольно аристократические черты лица. Костюм несколько темнее, а рубашка белоснежнее, чем принято на подобных мероприятиях – для вечеринки в «Делано», пожалуй, слишком броско. Тем не менее он вовсе не выглядел как человек, который хотел бы привлечь чье-то внимание. Во всем его облике сквозила сдержанность. Незнакомец обернулся, их глаза снова встретились, и в его взгляде через весь зал без слов читалось волнующее послание: «Я тоже хочу тебя трахнуть». Все, что нужно, – это один взгляд. Никакого флирта, заигрываний, пустой болтовни. Просто молчаливое понимание. А все, что ты должна делать, – это позволить партнеру тебя вести. Как в танце.

– Ну как вам вечеринка? Нравится? – Опять эта неуемная пиарщица! Оливия вдруг осознала, что мечтательно пялится в темноту, а к утру ей уже надо послать в редакцию готовую статью, и пора бы уже заняться делом.

– Тут столько людей, с которыми я должна непременно познакомить вас, – тормоша Оливию, изрекла несносная Мелисса. – Вам уже удалось что-нибудь перехватить? Давайте-ка посмотрим, с кем сейчас можно поговорить… вы знакомы с Деворе?

Решительно отбросив крамольные мысли о таинственных незнакомцах, Оливия сосредоточилась на насущной задаче – собрать материал для статьи. Никто бы не отказался увидеть свое имя на страницах британского «Elan», и во время подобного мероприятия было довольно легко насобирать эффектных высказываний насчет пресловутого крема для лица. Примерно через час с ней поделились своими расплывчато-восторженными мнениями сама Деворе, Крис Блэк, управляющий «Делано», пара подозрительных красавцев, которые явно за деньги были наняты для украшения вечеринки, ведущий колонки в «Тантре» и агент Майкла Корса и П. Дидди. Этого больше чем достаточно для скудного текста в один абзац, который будет посвящен данному событию в журнале «Elan». Оливия решила переключиться на статью для «Sunday Times», которую собиралась посвятить роскошной жизни в Майами. Очень скоро ее блокнот заполнился информацией, почерпнутой от бабушки одной из знаменитых моделей, которая жила на Южном побережье за двадцать лет до того, как это место снова вошло в моду; из беседы с полицейским, который, как он утверждал, оказался на сцене одним из первых после того, как был застрелен Версаче, что, очевидно, было плодом его фантазии, а в качестве гвоздя программы – из беседы с уборщицей, которой как раз довелось работать у погибшего модельера. Оливии даже удалось пробиться к Джей-Ло, и та произнесла несколько слов по поводу волшебного крема. Из нее просто била энергия, только что искры не летели – светящаяся кожа, чарующий голос, гордая осанка. Звезда была настолько сногсшибательна, что потрясала воображение, и Оливия в какой-то момент поймала себя на том, что не прочь поменяться с ней местами, но тут же себя одернула.

– Оливия? – Черт побери, это опять была надоедливая Мелисса. – Хотелось бы представить вам создателя крема «Филджи». Но, разумеется, ингредиенты Деворе подбирала сама…

От удивления с губ Оливии слетел какой-то неопределенный звук. Это был тот самый мужчина, который не сводил с нее глаз. Он был поистине неотразим: невозможное сочетание силы и нежности – точеные черты лица, прямой нос, красиво изогнутые брови и томный взгляд карих глаз из-под тяжелых век.

– Знакомьтесь – Пьер Феррамо.

Надо сказать, Оливия испытала легкое разочарование. Имя звучало так обыденно, словно надпись, сделанная на фальшивом ярлыке, приколотом в магазине дьюти-фри к галстуку, имитирующему известный бренд, за который просят втридорога.

– Рад с вами познакомиться, мисс Джоулз.

Он носил слишком массивные золотые часы, но рука его не была рукой изнеженного баловня судьбы, а рукопожатие оказалось на удивление твердым.

– Я тоже очень рада, – отозвалась Оливия. – Поздравляю с выпуском крема. Неужели в его состав действительно входят морские слизни?

Феррамо не рассмеялся – он просиял.

– Конечно же, не морские слизни как таковые, а их экстракт: полезное масло, которое выделяет их кожа.

– Звучит так, что, пожалуй, хочется как можно скорее стереть с лица, а вовсе не мазать.

– Неужели? – Изящно очерченные брови поползли вверх.

– Надеюсь, вы не напишете о ваших впечатлениях в статье? – взволнованно спросила Мелисса, но при этом не удержалась от смешка.

– Не сомневаюсь, что мисс Джоулз подаст материал как надо – с присущим ей изяществом и тактом.

– С исключительным тактом, – ответила Оливия, дерзко вздернув подбородок.

Наступила напряженная пауза. Взгляд Мелиссы растерянно метался от одного собеседника к другому, а потом она вновь разразилась тирадой:

– Ой, смотрите-ка, она уже уходит. Прошу прощения, Оливия. Пьер, нам надо попрощаться с нашей важной гостьей, пока она нас не покинула.

– Конечно, – обреченно произнес Феррамо, заговорщицки подмигнув Оливии, когда уходил. – Не забывайте о чудодейственных свойствах морских слизней.

Мелисса представила Оливию еще нескольким персонажам из своей клиентской базы, в том числе парочке юношей из группы «Брейк». Имидж группы строился на нестандартном рекламном ходе – все они были серферами, а музыка являла сплав манеры «Beach Boys» и альтернативного рока «Radiohead». До сего момента Оливия и слыхом не слыхивала о такой группе, но ребята оказались на удивление забавными. Выгоревшие добела волосы, что неудивительно для любителей серфинга, почти черный загар, который не мог скрыть юношеских прыщей на лицах. Она рассеянно слушала, как они болтают о своей карьере в манере Бивиса и Батхеда – смешки не к месту, выдающие нервозность под легким налетом этакой пресыщенности скучающих плейбоев.

– Мы тут на кастинг собираемся… Понимаете, киношка про серферов? – Вопросительные интонации, видимо, были вызваны уверенностью, что столь пожилая особа, как Оливия, явно не понимает слов «киношка» или «серферы». – Думаем выпустить под это дело сингл из последнего альбома, здорово, правда?

«Бедные ребятишки, – цинично думала Оливия. – Пара хитов, и их спишут в утиль, только они пока об этом и не подозревают. Провести, что ли, с ними воспитательную беседу?» Юнцы явно вызывали у нее материнский инстинкт. Но вместо этого она лишь слушала и кивала, ни на минуту не выпуская из поля зрения Пьера Феррамо.

– А этот парень, он продюсер. Ну, я имею в виду кино, – благоговейно прошептал один из мальчишек.

– Продюсер? Да неужели?

Они смотрели, как Феррамо уверенным шагом направляется к загадочной компании черноволосых смуглых мужчин и окружающих их моделек. Его походка была легкой, грациозной, томно-ленивой, словно у сказочного эльфа, но в каждом движении сквозила такая скрытая сила, что дух захватывало. Он неуловимо кого-то напоминал Оливии. Толпа странных людей расступилась перед ним, словно Красное море перед Моисеем, – можно подумать, что это идет божество или гуру, а вовсе не создатель крема для лица, или продюсер, или кто он там еще? Феррамо изящным движением опустился на кушетку и закинул ногу на ногу, выставляя на обозрение отполированный до зеркального блеска модный ботинок, серые шелковые носки и узкую полоску кожи. Пара, сидевшая на кушетке напротив, поднялась и направилась к выходу.

– Может, пересядем поближе? – спросила Оливия ребятишек, кивая на освободившиеся места.

Это была какая-то невообразимая кушетка – слишком высокая, и Оливия с мальчишками взгромоздились на нее с трудом. К тому же на ней можно было либо лежать, либо сидеть, болтая ногами, словно дети. Феррамо поднял голову, увидел ее и слегка изогнулся в изящном поклоне. Оливия почувствовала, как забилось ее сердце, и отвела глаза. Она изо всех сил старалась дышать медленнее, вспоминая уроки дайвинга – «задержи дыхание, сделай глубокий вдох и ни в коем случае не теряй самообладание».

Усевшись вполоборота к мальчишкам, Оливия небрежно закинула ногу на ногу и как бы невольно провела рукой по бедру. Она облизнула губы кончиком языка, рассмеялась и принялась теребить усеянный сапфирами и бриллиантами изящный крестик на груди. Не глядя на Феррамо, она чувствовала, как он пожирает ее глазами. Она подняла ресницы, готовясь взглянуть в почти черные пронзительные глаза. Вот черт! Пьер Феррамо глазел прямо в низкий вырез платья высокой, невероятно красивой модели явно индийского происхождения, сидевшей с ним рядом. Он что-то сказал ей, они поднялись, – его рука обнимала ее талию, скользя ниже, – и он отвел красавицу в сторону. Оливия перевела взгляд на прыщавого юнца, сидевшего рядом, и глупо захихикала. Парень тут же придвинулся к ней поближе и жарко прошептал: «Ты меня заводишь», чертя пальцем кружочек на ее бедре. Она рассмеялась своим коронным глубоким грудным смехом и с томным видом закрыла глаза. К таким ситуациям ей было не привыкать.

Пьер Феррамо был уже на полпути к выходу с террасы, когда услышал смех Оливии и вскинул голову, словно хищник, учуявший запах жертвы. Он повернулся к Мелиссе, которая следовала за ним как тень, и вполголоса отдал какие-то распоряжения, а затем все так же величественно продолжил свой путь к холлу, по-прежнему в сопровождении высокой индианки с шелковистыми волосами.

Потягивая мартини с яблочным соком, Оливия изо всех сил пыталась вспомнить, кого же ей напоминает таинственный Феррамо: тяжелые веки, ленивая грация движений, общее впечатление недюжинного интеллекта и властности…

– Оливия? – Это была уже осточертевшая ей назойливая Мелисса. – Мистер Феррамо хотел бы пригласить вас на небольшую вечеринку, которую он устраивает только для своих.

У Оливии перехватило дыхание. Волоски на затылке и руках встали дыбом, и по спине побежал холодок. Она наконец поняла, на кого был похож Пьер Феррамо – это был вылитый Усама бен Ладен.

– Ну хорошо, – сказала она, призывая всю свою смелость и решительность, хотя ее глаза и бегали, выдавая крайнюю степень страха. – Постараюсь быть.

Мелисса посмотрела на нее с подозрением.

– Не стоит так беспокоиться – это всего лишь вечеринка и ничего более.

Как отказать красивому мужчине. Глава 8 (Хелен Филдинг, 2003)

– Ты хочешь сказать, что целовалась с ним?

– Знаю, знаю. Это опрометчиво с моей стороны… О боже… – Оливия с телефоном в руке отошла к окну, отчего шнур натянулся до предела, и принялась всматриваться в огоньки кораблей на поверхности океана. Может, и Феррамо сейчас на них смотрит. Поцелуй в лунном свете почему-то оказал более отрезвляющее воздействие в отношении ее нелепых подозрений, чем даже информация о том, что бен Ладен был замечен в Йемене, и это ее немало смущало.

– Не могу с тобой долго болтать. Я сегодня отвечаю за выпуск новостей, – произнесла Кейт на другом конце провода. – Короче, давай разбираться. Вчера вечером ты позвонила мне с заявлением, что обнаружила Усаму бен Ладена. Не прошло и дня, как ты утверждаешь, что мило целовалась на крыше с подозреваемым? Ты – самое непостижимое существо, которое я только встречала!

– Не буду спорить – ты права, – призналась Оливия.

– Надеюсь, ты не обрушила эти новости на голову Барри?

– Уже собиралась, – хихикнула Оливия. – Но – не поверишь – сдержала свой порыв. На завтрашнее утро у меня с ним назначена встреча.

– С кем? С Барри?

– Да не с Барри – с Пьером.

– Понятно – с Пьером бен Ладеном.

Оливия снова глупо захихикала..

– Ну хватит! Я все прекрасно понимаю. Да, я – полная идиотка! Но поверь, я вовсе не собираюсь с ним спать. Мы просто позавтракаем.

– Как же, как же! – съехидничала Кейт. – Вот черт, пора идти. Позвони попозже, хорошо?

Оливия блаженно растянулась на диване и принялась оглядывать комнату, не переставая восхищаться дизайном. «Вот бы так же обставить квартиру! – радостно подумала она. – Можно подобрать абажур раз в десять больше обычного. Туалетная бумага на цепочке вместо обычного держателя – тоже хорошая идея. Круглая стальная чаша вместо раковины тоже смотрелась бы неплохо. А когда я обзаведусь садиком, там надо будет поставить подсвечник и огромный шахматный столик. И вся квартира будет оформлена исключительно в белой гамме. А все, что другого цвета выбросить к чертовой матери».

Предаваясь приятным мечтам о новом дизайне квартиры, Оливия переоделась в пижаму, поставила будильник на семь часов, опустила починенные к тому времени жалюзи и села за ноутбук проверить почту. Ее ждало сообщение от Барри.

Тема: Нереально крутой Майами.

Сгорая от нетерпения, она открыла послание.

– Хорошо.

Одно-единственное слово: «Хорошо». Оливия прямо просияла от гордости и удовлетворения. Весьма воодушевленная этим ответом, она нажала «Ответить» и напечатала:

Re: Хорошо.
1. Спасибо, шеф.
2. «Elan» разрешил мне остаться еще на один день.
3. Хотите, напишу историю о начинающих актрисах? В Лос-Анджелес ежедневно прибывают 500 красавиц в надежде получить роль.
Пока
Оливия

Она быстренько набила семьсот пятьдесят слов для «Elan» о презентации крема для лица, а потом, повинуясь внезапному порыву, предложила им ту же самую идею статейки о начинающих актрисах, наводнивших Лос-Анджелес, а в придачу к ней – статью о случайных знакомствах и о том, что не следует судить о человеке по первому впечатлению, которое может быть в корне неверным.

На следующее утро Оливия проснулась и, по ее меркам, собралась на пробежку на удивление рано. В половине восьмого она уже бежала по Южной набережной, исполненная решимости выбросить все глупые навязчивые идеи о том, что под личиной Феррамо скрывается опасный террорист. Настроение было отличное, на щеках Оливии играл здоровый румянец, делая ее еще привлекательней. Погода по-прежнему не радовала – еще более усилившийся ветер срывал листья с пальм, и они валялись на дороге. В одной из кафешек на набережной официант гонялся за скатертью, которую ветер сорвал со стола.

Оливия окинула взглядом берег. Бездомные бродяги уже повылезали из своих нор и слонялись по пляжу. Один из них, не скрывая восторга от зрелища, ел сальным взглядом группку из семи девушек, самозабвенно занимавшихся йогой на песке: лежа на спине, они сводили и разводили поднятые вверх ноги. Оливия обнаружила, что повторяет вчерашний маршрут. Обратно она решила взять такси, так останется достаточно времени, чтобы навести красоту перед завтраком с Феррамо.

Она остановилась, когда добежала до островка зеленой травы, где накануне встретила пожилую супружескую пару из Англии. Сев на бетонный парапет, Оливия принялась рассматривать «Океан-отель», не переставая поражаться его колоссальным размерам. Она услышала, как включилась судовая трансляция – сначала раздался звуковой сигнал – динь-дон, а затем последовало какое-то объявление. Рядом с громадиной корабля в воду в поисках добычи нырнула чайка. В нос били типичные для портового района запахи: пахло мазутом, рыбой и водорослями. Теплый порывистый ветер гнал рябь по поверхности моря, и небольшие волны, пенясь, накатывались на ухоженный берег, засыпанный галькой. Пассажиры «Океан-отеля» сидели на балконах кают. Оливия поднесла к глазам свой бинокль и принялась высматривать каюту Элси и Эдварда, которая была где-то посередине борта, на третьей палубе сверху. Вот и они: Элси сидела в белом плетеном кресле, закутавшись в белый банный халат, волосы собраны в небрежный узел, ветер развевает полы халата. В дверях каюты стоял Эдвард в таком же облачении. «Ну прямо как попугайчики-неразлучники, – подумала Оливия, – До чего же они милые!»

Оливия все еще любовалась семейной идиллией, когда вдруг из глубины моря донесся глухой «бум», заставивший ее вскочить на ноги. Внезапно гигантское сооружение резко накренилось, словно потерявший равновесие пьяница, а затем снова вернулось в первоначальное положение, рождая огромную волну, которая прокатилась по спокойным водам канала и с грохотом ударила в каменистый берег. Оливия услышала отчаянные крики людей на корабле, и пассажиры высыпали на балконы кают, пытаясь понять причину странного явления.

Интуиция подсказала ей, что пора уносить ноги. Метрах в двухстах справа от нее стояли какие-то недостроенные бараки на невысоких сваях, а рядом с ними – металлический контейнер. Оливия, не раздумывая, поспешила к ним. Она была уже в двадцати метрах от убежища, когда вдруг за ее спиной сверкнула ослепительная вспышка и раздался оглушительный грохот, как будто глубоко под землей захлопнулась гигантская дверь.

Оливия обернулась и увидела, как позади корабля вздымается огромная волна. Оливия, спотыкаясь о камни, со всех ног бросилась к контейнеру. Оглушительно завыла сирена, протяжный рев которой напомнил ей фильмы пятидесятых годов об атомной бомбардировке. Отовсюду доносились крики, вой сирен, а затем последовала ослепительная голубая вспышка, и раздался страшный, невероятно оглушительный грохот. Плотная стена горячего воздуха, несущая осколки металла и щепки, сбила Оливию с ног и бросила на землю. Оливия почти задыхалась, ей казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, но все же она преодолела последние несколько метров до спасительного контейнера. Между ним и землей была щель, и Оливия, извиваясь, втиснулась туда. Стараясь забиться как можно дальше, она прикрыла рот руками и принялась дышать через них, чтобы хоть как-то уберечься от едкого дыма. Оливия замерла, сжавшись в комочек, словно черепаха в коробке с соломой.

«НЕ ПАНИКУЙ. Ни при каких обстоятельствах». Правило номер один Оливии Джоулз – основное правило выживания на случай любых чрезвычайных ситуаций – никогда не паникуй. Ни в коем случае нельзя позволить истерике затмить твой разум, ведь когда теряешь контроль и уже не понимаешь, что на самом деле происходит, то забываешь делать самые простые вещи, необходимые для собственного спасения.

Когда грохот разрушения затих и до ушей Оливии стали доноситься лишь испуганные крики и рев сирен, она открыла глаза и осторожно выглянула из-под контейнера. Она глядела сквозь пелену черного дыма на доки, где бушевал сильный пожар. Сложно было что-либо разобрать, но ей казалось, что горит сама вода. Сквозь дым смутно просвечивал силуэт «Океан-отеля», который, казалось, разорвало пополам. Одна половина все еще сохраняла горизонтальное положение, другая почти вертикально торчала из воды, как «Титаник» в небезызвестном фильме. Пассажиры скользили по палубе, отчаянно хватаясь за поручни, некоторые срывались и падали в пламя, бушующее за бортом. Балкон каюты Элси и Эдварда был как раз справа от линии разлома – сейчас на этом месте зиял жуткий провал, словно кто-то захотел увидеть судно в разрезе.

Оливия решила, что пока не следует покидать свое убежище, и продолжала наблюдать. Внезапно ту часть корабля, которая все еще была на плаву, словно вывернуло наизнанку. Оливию снова накрыла волна обжигающего воздуха, как будто она открыла дверцу огромной духовки. Раздался еще один оглушительный хлопок, и корпус корабля превратился в гигантский пылающий шар. Оливия прижала подбородок к груди, ей казалось, что кожа на руках дымится. Над головой что-то выло и ревело. Через пару секунд Оливия уже могла нормально дышать, а затем, приговаривая: «Спокойно, спокойно, без паники», выбралась из своего укрытия, радуясь, что все еще может держаться на ногах. Она изо всех сил бросилась прочь и тут услышала за своей спиной грохот взрывающегося контейнера.