Кто тебе сейчас звонил не важно последний раз говорю кто тебе звонил: «Можно попросить Нину?» – восхитительный рассказ Кира Булычёва

«Можно попросить Нину?» – восхитительный рассказ Кира Булычёва

Кир Булычёв — один из самых популярных советских фантастов. Его цикл детских книг о девочке из будущего Алисе Селезнёвой знаком каждому. Однако он написал и множество фантастики для взрослых, научных трудов и стихов. Книги Булычёва экранизированы более двадцати раз — больше, чем у любого другого российского фантаста.

После смерти писателя была учреждена Мемориальная премия им. Кира Булычева. Вручается с 2004 года за высокий литературный уровень и человечность, проявленную в произведении. Сама премия представляет собой миниатюрную бронзовую пишущую машинку — символ труда писателя.

«МОЖНО ПОПРОСИТЬ НИНУ?»

— Можно попросить Нину? — сказал я.
— Это я, Нина.
— Да? Почему у тебя такой странный голос?
— Странный голос?
— Не твой. Тонкий. Ты огорчена чем-нибудь?
— Не знаю.
— Может быть, мне не стоило звонить?
— А кто говорит?
— С каких пор ты перестала меня узнавать?
— Кого узнавать?

Голос был моложе Нины лет на двадцать. А на самом деле Нинин голос лишь лет на пять моложе хозяйки. Если человека не знаешь, по голосу его возраст угадать трудно. Голоса часто старятся раньше владельцев. Или долго остаются молодыми.

— Ну ладно, — сказал я. — Послушай, я звоню тебе почти по делу.
— Наверное, вы все-таки ошиблись номером, — настаивала Нина. — Я вас не знаю.
— Это я, Вадим, Вадик, Вадим Николаевич! Что с тобой?
— Ну вот! — Нина вздохнула, будто ей жаль было прекращать разговор. — Я не знаю никакого Вадика и Вадима Николаевича.
— Простите, — извинился я и повесил трубку.

Я не сразу набрал номер снова. Конечно, я просто не туда попал. Мои пальцы не хотели звонить Нине. И набрали не тот номер. А почему они не хотели?

Я отыскал на столе пачку кубинских сигарет. Крепких, как сигары. Их, наверное, делают из обрезков сигар. Какое у меня может быть дело к Нине? Или почти дело? Никакого. Просто хотелось узнать, дома ли она. А если ее нет дома, это ничего не меняет. Она может быть, например, у мамы. Или в театре, потому что она тысячу лет не была в театре.

Я позвонил Нине.

— Нина? — спросил я.
— Нет, Вадим Николаевич, — ответила Нина. — Вы опять ошиблись. Вы какой номер набираете?
— 149-40-89.
— А у меня Арбат — один — тридцать два — пять три.
— Конечно, — сказал я. — Арбат — это четыре?
— Арбат — это Г.
— Ничего общего, — пробормотал я. — Извините, Нина.
— Пожалуйста, — сказала Нина. — Я все равно не занята.
— Постараюсь к вам больше не попадать, — пообещал я. — Где-то заклинило. Вот и попадаю к вам. Очень плохо телефон работает.
— Да, — согласилась Нина.

Я повесил трубку.

Надо подождать. Или набрать сотню. Время. Что-то замкнется в перепутавшихся линиях на станции. И я дозвонюсь. «Двадцать два часа ровно», — ответила женщина по телефону 100. Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, десять лет назад, то она набирает номер 100, когда ей скучно, когда она одна дома, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает сотню и слушает ее голос.

Я позвонил Нине.

— Я вас слушаю, — отозвалась Нина молодым голосом. — Это опять вы, Вадим Николаевич?
— Да, — сказал я. — Видно, наши телефоны соединились намертво. Вы только не сердитесь, не думайте, что я шучу. Я очень тщательно набирал номер, который мне нужен.
— Конечно, конечно, — быстро согласилась Нина. — Я ни на минутку не подумала. А вы очень спешите, Вадим Николаевич?
— Нет, — ответил я.
— У вас важное дело к Нине?
— Нет, я просто хотел узнать, дома ли она.
— Соскучились?
— Как вам сказать…
— Я понимаю, ревнуете, — предположила Нина.
— Вы смешной человек, — произнес я. — Сколько вам лет, Нина?
— Тринадцать. А вам?
— Больше сорока. Между нами толстенная стена из кирпичей.
— И каждый кирпич — это месяц, правда?
— Даже один день может быть кирпичом.
— Да, — вздохнула Нина, — тогда это очень толстая стена. А о чем вы думаете сейчас?
— Трудно ответить. В данную минуту ни о чем. Я же разговариваю с вами.
— А если бы вам было тринадцать лет или даже пятнадцать, мы могли бы познакомиться, — сказала Нина. — Это было бы очень смешно. Я бы сказала: приезжайте завтра вечером к памятнику Пушкину. Я вас буду ждать в семь часов ровно. И мы бы друг друга не узнали. Вы где встречаетесь с Ниной?
— Как когда.
— И у Пушкина?
— Не совсем. Мы как-то встречались у «России».
— Где?
— У кинотеатра «Россия».
— Не знаю.
— Ну, на Пушкинской.
— Все равно почему-то не знаю. Вы, наверное, шутите. Я хорошо знаю Пушкинскую площадь.
— Не важно, — сказал я.
— Почему?
— Это давно было.
— Когда?
Девочке не хотелось вешать трубку. Почему-то она упорно продолжала разговор.
— Вы одна дома? — спросил я.
— Да. Мама в вечернюю смену. Она медсестра в госпитале. Она на ночь останется. Она могла бы прийти и сегодня, но забыла дома пропуск.
— Ага, — согласился я. — Ладно, ложись спать, девочка. Завтра в школу.
— Вы со мной заговорили как с ребенком.
— Нет, что ты, я говорю с тобой как со взрослой.
— Спасибо. Только сами, если хотите, ложитесь спать с семи часов. До свидания. И больше не звоните своей Нине. А то опять ко мне попадете. И разбудите меня, маленькую девочку.

Я повесил трубку. Потом включил телевизор и узнал о том, что луноход прошел за смену 337 метров. Луноход занимался делом, а я бездельничал. В последний раз я решил позвонить Нине уже часов в одиннадцать, целый час занимал себя пустяками и решил, что, если опять попаду на девочку, повешу трубку сразу.

— Я так и знала, что вы еще раз позвоните, — сказала Нина, подойдя к телефону. — Только не вешайте трубку. Мне, честное слово, очень скучно. И читать нечего. И спать еще рано.
— Ладно, — согласился я. — Давайте разговаривать. А почему вы так поздно не спите?
— Сейчас только восемь, — сказала Нина.
— У вас часы отстают, — отозвался я. — Уже двенадцатый час.
Нина засмеялась. Смех у нее был хороший, мягкий.
— Вам так хочется от меня отделаться, что просто ужас, — объяснила она. — Сейчас октябрь, и поэтому стемнело. И вам кажется, что уже ночь.
— Теперь ваша очередь шутить? — спросил я.
— Нет, я не шучу. У вас не только часы врут, но и календарь врет.
— Почему врет?
— А вы сейчас мне скажете, что у вас вовсе не октябрь, а февраль.
— Нет, декабрь, — ответил я. И почему-то, будто сам себе не поверил, посмотрел на газету, лежавшую рядом, на диване. «Двадцать третье декабря» — было написано под заголовком.

Мы помолчали немного, я надеялся, что она сейчас скажет «до свидания». Но она вдруг спросила:
— А вы ужинали?
— Не помню, — сказал я искренне.
— Значит, не голодный.
— Нет, не голодный.
— А я голодная.
— А что, дома есть нечего?
— Нечего! — подтвердила Нина. — Хоть шаром покати. Смешно, да?
— Даже не знаю, как вам помочь, — сказал я. — И денег нет?
— Есть, но совсем немножко. И все уже закрыто. А потом, что купишь?
— Да, — согласился я, — все закрыто. Хотите, я пошурую в холодильнике, посмотрю, что там есть?
— У вас есть холодильник?
— Старый, — ответил я. — «Север». Знаете такой?
— Нет, — призналась Нина. — А если найдете, что потом?
— Потом? Я схвачу такси и подвезу вам. А вы спуститесь к подъезду и возьмете.
— А вы далеко живете? Я — на Сивцевом Вражке. Дом 15/25.
— А я на Мосфильмовской. У Ленинских гор. За университетом.
— Опять не знаю. Только это не важно. Вы хорошо придумали, и спасибо вам за это. А что у вас есть в холодильнике? Я просто так спрашиваю, не думайте.
— Если бы я помнил, — пробормотал я. — Сейчас перенесу телефон на кухню, и мы с вами посмотрим.
Я прошел на кухню, и провод тянулся за мной, как змея.
— Итак, — сказал я, — открываем холодильник.
— А вы можете телефон носить с собой? Никогда не слышала о таком.
— Конечно, могу. А ваш телефон где стоит?
— В коридоре. Он висит на стенке. И что у вас в холодильнике?
— Значит, так… что тут, в пакете? Это яйца, неинтересно.
— Яйца?
— Ага. Куриные. Вот, хотите, принесу курицу? Нет, она французская, мороженая. Пока вы ее сварите, совсем проголодаетесь. И мама придет с работы. Лучше мы возьмем колбасы. Или нет, нашел марокканские сардины, шестьдесят копеек банка. И к ним есть полбанки майонеза. Вы слышите?
— Да, — ответила Нина совсем тихо. — Зачем вы так шутите? Я сначала хотела засмеяться, а потом мне стало грустно.
— Это еще почему? В самом деле так проголодались?
— Нет, вы же знаете.
— Что я знаю?
— Знаете, — настаивала Нина. Потом помолчала и добавила: — Ну и пусть! Скажите, а у вас есть красная икра?
— Нет, — признался я. — Зато есть филе палтуса.
— Не надо, хватит, — сказала Нина твердо. — Давайте отвлечемся. Я же все поняла.
— Что поняла?
— Что вы тоже голодный. А что у вас из окна видно?
— Из окна? Дома, копировальная фабрика. Как раз сейчас, полдвенадцатого, смена кончается. И много девушек выходит из проходной. И еще виден «Мосфильм». И пожарная команда. И железная дорога. Вот по ней сейчас идет электричка.
— И вы все видите?
— Электричка, правда, далеко идет. Видна только цепочка огоньков, окон!
— Вот вы и врете!
— Нельзя так со старшими разговаривать, — отозвался я. — Я не могу врать. Я могу ошибаться. Так в чем же я ошибся?
— Вы ошиблись в том, что видите электричку. Ее нельзя увидеть.
— Что же она, невидимая, что ли?
— Нет, она видимая, только окна светиться не могут. Да вы вообще из окна не выглядывали.
— Почему? Я стою перед самым окном.
— А у вас в кухне свет горит?
— Конечно, а как же я в темноте в холодильник бы лазил. У меня в нем перегорела лампочка.
— Вот, видите, я вас уже в третий раз поймала.
— Нина, милая, объясни мне, на чем ты меня поймала.
— Если вы смотрите в окно, то откинули затемнение. А если откинули затемнение, то потушили свет. Правильно?
— Неправильно. Зачем же мне затемнение? Война, что ли?
— Ой-ой-ой! Как же можно так завираться? А что же, мир, что ли?
— Ну, я понимаю, Вьетнам, Ближний Восток… Я не об этом.
— И я не об этом… Постойте, а вы инвалид?
— К счастью, все у меня на месте.
— У вас бронь?
— Какая бронь?
— А почему вы тогда не на фронте?

Вот тут я в первый раз заподозрил неладное. Девочка меня вроде бы разыгрывала. Но делала это так обыкновенно и серьезно, что чуть было меня не испугала.

— На каком я должен быть фронте, Нина?
— На самом обыкновенном. Где все. Где папа. На фронте с немцами. Я серьезно говорю, я не шучу. А то вы так странно разговариваете. Может быть, вы не врете о курице и яйцах?
— Не вру, — признался я. — И никакого фронта нет. Может быть, и в самом деле мне подъехать к вам?
— Так я в самом деле не шучу! — почти крикнула Нина. — И вы перестаньте. Мне было сначала интересно и весело. А теперь стало как-то не так. Вы меня простите. Как будто вы не притворяетесь, а говорите правду.
— Честное слово, девочка, я говорю правду, — сказал я.
— Мне даже страшно стало. У нас печка почти не греет. Дров мало. И темно. Только коптилка. Сегодня электричества нет. И мне одной сидеть ой как не хочется. Я все теплые вещи на себя накутала.
И тут же она резко и как-то сердито повторила вопрос:
— Вы почему не на фронте?
— На каком я могу быть фронте? Какой может быть фронт в семьдесят втором году?!
— Вы меня разыгрываете?

Голос опять сменил тон, был он недоверчив, был он маленьким, три вершка от пола. И невероятная, забытая картинка возникла перед глазами — то, что было со мной, но много лет, тридцать или больше лет назад. Когда мне тоже было двенадцать лет. И в комнате стояла «буржуйка». И я сижу на диване, подобрав ноги. И горит свечка, или это была керосиновая лампа? И курица кажется нереальной, сказочной птицей, которую едят только в романах, хотя я тогда не думал о курице…

— Вы почему замолчали? — спросила Нина. — Вы лучше говорите.
— Нина, — сказал я, — какой сейчас год?
— Сорок второй, — ответила Нина.

И я уже складывал в голове ломтики несообразностей в ее словах. Она не знает кинотеатра «Россия». И номер телефона у нее только из шести цифр. И затемнение…

— Ты не ошибаешься? — спросил я.
— Нет, — стояла на своем Нина.

Она верила в то, что говорила. Может, голос обманул меня? Может, ей не тринадцать лет? Может, она сорокалетняя женщина, заболела еще тогда, девочкой, и ей кажется, что она осталась там, где война?

— Послушайте, — сказал я спокойно, — не вешайте трубку. Сегодня двадцать третье декабря 1972 года. Война кончилась двадцать семь лет назад. Вы это знаете?
— Нет, — сказала Нина.
— Теперь знайте. Сейчас двенадцатый час… Ну как вам объяснить?
— Ладно, — сказала Нина покорно. — Я тоже знаю, что вы не привезете мне курицу. Мне надо было догадаться, что французских кур не бывает.
— Почему?
— Во Франции немцы.
— Во Франции давным-давно нет никаких немцев. Только если туристы. Но немецкие туристы бывают и у нас.
— Как так? Кто их пускает?
— А почему не пускать?
— Вы не вздумайте сказать, что фрицы нас победят! Вы, наверное, просто вредитель или шпион?
— Нет, я работаю в СЭВе, в Совете Экономической Взаимопомощи. Занимаюсь венграми.
— Вот и опять врете! В Венгрии фашисты.
— Венгры давным-давно прогнали своих фашистов. Венгрия — социалистическая республика.
— Ой, а я уж боялась, что вы и в самом деле вредитель. А вы все-таки все выдумываете. Нет, не возражайте. Вы лучше расскажите мне, как будет потом. Придумайте что хотите, только чтобы было хорошо. Пожалуйста. И извините меня, что я так с вами грубо разговаривала. Я просто не поняла.

И я не стал больше спорить. Как объяснить это? Я опять представил себе, как сижу в этом самом сорок втором году, как мне хочется узнать, когда наши возьмут Берлин и повесят Гитлера. И еще узнать, где я потерял хлебную карточку за октябрь. И сказал:
— Мы победим фашистов 9 мая 1945 года.
— Не может быть! Очень долго ждать.
— Слушай, Нина, и не перебивай. Я знаю лучше. И Берлин мы возьмем второго мая. Даже будет такая медаль — «За взятие Берлина». А Гитлер покончит с собой. Он примет яд. И даст его Еве Браун. А потом эсэсовцы вынесут его тело во двор имперской канцелярии, и обольют бензином, и сожгут.

Я рассказывал это не Нине. Я рассказывал это себе. И я послушно повторял факты, если Нина не верила или не понимала сразу, возвращался, когда она просила пояснить что-нибудь, и чуть было не потерял вновь ее доверия, когда сказал, что Сталин умрет. Но я потом вернул ее веру, поведав о Юрии Гагарине и о новом Арбате. И даже насмешил Нину, рассказав о том, что женщины будут носить брюки-клеш и совсем короткие юбки. И даже вспомнил, когда наши перейдут границу с Пруссией. Я потерял чувство реальности. Девочка Нина и мальчишка Вадик сидели передо мной на диване и слушали. Только они были голодные как черти. И дела у Вадика обстояли даже хуже, чем у Нины: хлебную карточку он потерял, и до конца месяца им с матерью придется жить на одну карточку — рабочую карточку, потому что Вадик посеял свою где-то во дворе, и только через пятнадцать лет он вдруг вспомнит, как это было, и будет снова расстраиваться, потому что карточку можно было найти даже через неделю; она, конечно, свалилась в подвал, когда он бросил на решетку пальто, собираясь погонять в футбол. И я сказал, уже потом, когда Нина устала слушать то, что полагала хорошей сказкой:
— Ты знаешь Петровку?
— Знаю, — сказала Нина. — А ее не переименуют?
— Нет. Так вот…
Я рассказал, как войти во двор под арку и где в глубине двора есть подвал, закрытый решеткой. И если это октябрь сорок второго года, середина месяца, то в подвале, вернее всего, лежит хлебная карточка. Мы там, во дворе играли в футбол, и я эту карточку потерял.

— Какой ужас! — сказала Нина. — Я бы этого не пережила. Надо сейчас же ее отыскать. Сделайте это.

Она тоже вошла во вкус игры, и где-то реальность ушла, и уже ни она, ни я не понимали, в каком году мы находимся, — мы были вне времени, ближе к ее сорок второму году.

— Я не могу найти карточку, — объяснил я. — Прошло много лет. Но если сможешь, зайди туда, подвал должен быть открыт. В крайнем случае скажешь, что карточку обронила ты.

И в этот момент нас разъединили.

Нины не было. Что-то затрещало в трубке, женский голос произнес:
— Это 143-18-15? Вас вызывает Орджоникидзе.
— Вы ошиблись номером, — ответил я.
— Извините, — сказал женский голос равнодушно.

И были короткие гудки.

Я сразу же набрал снова Нинин номер. Мне нужно было извиниться. Нужно было посмеяться вместе с девочкой. Ведь получилась, в общем, чепуха…

— Да, — сказал голос Нины. Другой Нины.
— Это вы? — спросил я.
— А, это ты, Вадим? Что, тебе не спится?
— Извини, — сказал я. — Мне другая Нина нужна.
— Что?

Я повесил трубку и снова набрал номер.

— Ты с ума сошел? — спросила Нина. — Ты пил?
— Извини, — сказал я и снова бросил трубку.

Теперь звонить было бесполезно. Звонок из Орджоникидзе все вернул на свои места. А какой у нее настоящий телефон? Арбат — три, нет, Арбат — один — тридцать два — тринадцать… Нет, сорок…

Взрослая Нина позвонила мне сама.

— Я весь вечер сидела дома, — сказала она. — Думала, ты позвонишь, объяснишь, почему ты вчера так вел себя. Но ты, видно, совсем сошел с ума.
— Наверное, — согласился я. Мне не хотелось рассказывать ей о длинных разговорах с другой Ниной.
— Какая еще другая Нина? — спросила она. — Это образ? Ты хочешь видеть меня иной?
— Спокойной ночи, Ниночка, — сказал я. — Завтра все объясню.

…Самое интересное, что у этой странной истории был не менее странный конец. На следующий день утром я поехал к маме. И сказал, что разберу антресоли. Я три года обещал это сделать, а тут приехал сам. Я знаю, что мама ничего не выкидывает. Из того, что, как ей кажется, может пригодиться. Я копался часа полтора в старых журналах, учебниках, разрозненных томах приложений к «Ниве». Книги были не пыльными, но пахли старой, теплой пылью. Наконец я отыскал телефонную книгу за 1950 год. Книга распухла от вложенных в нее записок и заложенных бумажками страниц, углы которых были обтрепаны и замусолены. Книга была настолько знакома, что казалось странным, как я мог ее забыть, — если б не разговор с Ниной, так бы никогда и не вспомнил о ее существовании. И стало чуть стыдно, как перед честно отслужившим костюмом, который отдают старьевщику на верную смерть.
Четыре первые цифры известны. Г-1-32… И еще я знал, что телефон, если никто из нас не притворялся, если надо мной не подшутили, стоял в переулке Сивцев Вражек, в доме 15/25. Никаких шансов найти телефон не было. Я уселся с книгой в коридоре, вытащив из ванной табуретку. Мама ничего не поняла, улыбнулась только, проходя мимо, и сказала:
— Ты всегда так. Начинаешь разбирать книги, зачитываешься через десять минут, и уборке конец.
Она не заметила, что я читаю телефонную книгу.

Я нашел этот телефон. Двадцать лет назад он стоял в той же квартире, что и в сорок втором году. И записан был на Фролову К.Г.

Согласен, я занимался чепухой. Искал то, чего и быть не могло. Но вполне допускаю, что процентов десять вполне нормальных людей, окажись они на моем месте, сделали бы то же самое. И я поехал на Сивцев Вражек.

Новые жильцы в квартире не знали, куда уехали Фроловы. Да и жили ли они здесь? Но мне повезло в домоуправлении. Старенькая бухгалтерша помнила Фроловых, с ее помощью я узнал все, что требовалось, через адресный стол.

Уже стемнело. По новому району среди одинаковых панельных башен гуляла поземка. В стандартном двухэтажном магазине продавали французских кур в покрытых инеем прозрачных пакетах. У меня появился соблазн купить курицу и принести ее, как обещал, хоть и с тридцатилетним опозданием. Но я хорошо сделал, что не купил ее. В квартире никого не было. И по тому, как гулко разносился звонок, мне показалось, что здесь люди не живут. Уехали.

Я хотел было уйти, но потом, раз уж забрался так далеко, позвонил в дверь рядом.
— Скажите, Фролова Нина Сергеевна — ваша соседка?
Парень в майке, с дымящимся паяльником в руке, ответил равнодушно:
— Они уехали.
— Куда?
— Месяц как уехали на Север. До весны не вернутся. И Нина Сергеевна, и муж ее.

Я извинился, начал спускаться по лестнице. И думал, что в Москве, вполне вероятно, живет не одна Нина Сергеевна Фролова 1930 года рождения.
И тут дверь сзади снова растворилась.

— Погодите, — сказал тот же парень. — Мать что-то сказать хочет.

Мать его тут же появилась в дверях, запахивая халат.

— А вы кем ей будете?
— Так просто. — ответил я. — Знакомый.
— Не Вадим Николаевич?
— Вадим Николаевич.
— Ну вот, — обрадовалась женщина, — чуть было вас не упустила. Она бы мне никогда этого не простила. Нина так и сказала: не прощу. И записку на дверь приколола. Только записку, наверное, ребята сорвали. Месяц уже прошел. Она сказала, что вы в декабре придете. И даже сказала, что постарается вернуться, но далеко-то как…

Женщина стояла в дверях, глядела на меня, словно ждала, что я сейчас открою какую-то тайну, расскажу ей о неудачной любви. Наверное, она и Нину пытала: кто он тебе? И Нина тоже сказала ей: «Просто знакомый».

Женщина выдержала паузу, достала письмо из кармана халата.

«Дорогой Вадим Николаевич!
Я, конечно, знаю, что вы не придете. Да и как можно верить детским мечтам, которые и себе самой уже кажутся только мечтами. Но ведь хлебная карточка была в том самом подвале, о котором вы успели мне сказать…»

Автор: Кир Булычёв

Кто и зачем звонит и сбрасывает 1 февраля 2021 г.

| 74.ru

Челябинцев всё чаще донимают короткими звонками с неизвестных номеров

Иллюстрация: Полина Авдошина

На челябинцев обрушился шквал коротких звонков с неизвестных номеров. Взять трубку никто не успевает — вызов сразу же сбрасывают. Спустя время такой же дозвон идет уже с других телефонов. Мы поговорили с экспертами о том, кому и зачем это нужно и как оградить себя от раздражающего спама.

На вопрос о том, кому и зачем нужны коротки звонки, специалисты дают разные ответы. Так, директор департамента аудита защищенности компании Digital Security Глеб Чербов считает, что так могут проверять, рабочий ли номер.

— Природа поступления подобных звонков может иметь несколько вариантов, — говорит эксперт. — Например, автоматизированными средствами осуществляется «прозвон» всех возможных номеров телефонов в диапазонах сотовых операторов для составления списков существующих и доступных для звонка номеров для последующего использования уже в рекламных кампаниях или иных целях.

Заведующий кафедрой компьютерной безопасности и прикладной алгебры матфака ЧелГУ Алексей Ручай приводит еще одну версию: с помощью дозвонов о себе могут напоминать коллекторы — чтобы должники не расслаблялись.

Получается, если нет долгов, подобных звонков не должно быть? Не совсем так. Вот что рассказывает руководитель информационно-аналитического агентства TelecomDaily Денис Кусков:

— Речь идет о рекламе, где компании, оказывающие услуги, стараются сэкономить свои финансовые средства. Звонки совершаются на короткий период, что абонент не успевает их снять и перезванивает.

Скриншот: читатель 74.RU

Ведущий эксперт «Лаборатории Касперского» Сергей Голованов отмечает, что тактику «позвонить и сбросить» сомнительные люди и организации стали активно использовать в конце прошлого года. По его мнению, это делается, чтобы обманывать системы автоматической фильтрации звонков.

— Раньше системы анализировали только входящие звонки, а исходящие — нет, никто не думал, что люди будут пытаться сами связаться со злоумышленниками, — объясняет Сергей Голованов.

Член Адвокатской палаты Челябинской области Наталья Басок обращает внимание, что с помощью дозвонов рекламщики не только обманывают системы фильтрации, но и обходят закон.

— Важный момент в данной ситуации — отсутствие у рекламных представителей права на продвижение товара посредством прямых телефонных звонков, — подчеркивает юрист. — Согласно статье 15 федерального закона «О персональных данных» и статье 18 федерального закона «О рекламе», продвижение товара посредством прямых телефонных звонков законно только в случае, если абонент соглашается на их получение. Вынуждая же абонента перезванивать, агенты рекламы обходят таким образом закон.

Жаловаться на рекламщиков в антимонопольную службу при этом бесполезно — в детализации вызовов будет зафиксировано, что звонили именно вы.

Перезванивать на незнакомые номера специалисты не советуют. Скорее всего, ничего полезного вам там не скажут.

— В большинстве случаев сброшенный через 2–3 секунды вызова звонок поступает от мошенников или рекламных агентов, — говорит Наталья Басок. — Чаще всего цель таких вызовов — вынудить абонента выполнить обратный звонок. Делать это крайне не рекомендуется, поскольку на той стороне трубки может оказаться кто угодно: от телефонных мошенников до представителей различных организаций, предлагающих вам товар.

По словам ведущего эксперта «Лаборатории Касперского» Сергея Голованова, если человек перезванивает, злоумышленники прибегают к «традиционным методам социальной инженерии». Они представляются сотрудниками службы безопасности банка, пытаются выведать личные данные пользователя, убедить перевести деньги якобы на безопасный счет или настойчиво рекомендуют под видом помощи установить программу для удаленного управления устройством.

А вдруг я не перезвоню и пропущу что-то важное? Эксперты уверяют — если речь идет о серьезном деле, вам обязательно позвонят еще раз.

— Как правило, важные звонки исходят из адресной книги, поэтому я не советую перезванивать на подобные номера, вносить их в черный список, чтобы не было дальнейших звонков, — добавляет Денис Кусков.

Но если вам все-таки неспокойно — вбейте в поисковик номер, с которого вам звонили, и проверьте, что пишут о нем другие абоненты. В Сети много сайтов, где пользователи делятся информацией о сомнительных телефонах.

Скриншот: Getcontact

Завкафедрой компьютерной безопасности и прикладной алгебры матфака ЧелГУ Алексей Ручай говорит, что данные попадают в базы для обзвона двумя основными путями: либо компании (чаще всего это банки) сами передают информацию о клиентах, либо мошенники воруют их с плохо защищенных сайтов.

— Вы, например, регистрируетесь в какой-то аптеке, оставляете свои контакты, — говорит он. — Они, возможно, сами-то ничего не передают, а их взламывают, и происходит утечка информации.

Впрочем, некоторые эксперты уверены, что никаких специальных баз нет. Номера, по их мнению, набираются в случайном порядке.

— Данный метод используется для определения «живых» номеров, так что звонки осуществляются перебором всех возможных номеров, для чего не требуется дополнительных данных из каких-либо утечек, — комментирует Глеб Чербов из Digital Security.

Как считает Денис Кусков, полностью избавиться от коротких звонков невозможно, но частично решить проблему помогает установка программ, блокирующих нежелательные вызовы.

— Наиболее доступным способом оградить себя от нежелательных вызовов является использовать антиспам-решения, — советует Глеб Чербов. — Например, стандартное приложение для звонков от Google на Android имеет подобную встроенную функциональность. Существуют также сторонние решения в магазинах приложений как для Android, так и для iOS.

Скриншот: читатель 74. RU

Наталья Басок отмечает, что также можно заблокировать вообще все звонки с незнакомых номеров, но подойдет такой вариант не каждому.

— Многие используют телефон в коммерческих целях (для получения заказов и связи с потенциальными клиентами), соответственно, любой пропущенный звонок может стать причиной потери средств, — рассуждает адвокат.

В целом же, чтобы не стать жертвой мошенников, эксперты советуют «включать голову» и скептически относиться к тому, что говорят по телефону.

— Если звонят якобы из банка, нужно сразу положить трубку и перезвонить по номеру телефона, указанному на обратной стороне банковской карты, — напоминает Сергей Голованов. — На неизвестные номера лучше не перезванивать, но бывают ситуации, когда люди ждут, например, курьера. В этом случае важно повесить трубку, как только вы услышите, что это не тот, кого вы ожидали услышать.

Мы перезвонили по нескольким номерам, с которых нам звонили и сбрасывали. Большая часть телефонов оказались нерабочими. Трубку взяли только один раз, и это был робот. Голос на том конце трубки обрадовал: «Вам подарок — карта рассрочки!» Всё, конечно же, абсолютно бесплатно. Чтобы «уточнить место получения карты», нас уже переключили на девушку-оператора. Она представилась сотрудницей «Центра финансовых услуг» из города Кирова. Дальше диалог развивался так.

— Скажите, пожалуйста, в каком городе вам удобно будет получить карту «Халва» от «Совкомбанка»? — поинтересовалась дама.

— А подскажите, откуда мои контакты в вашей базе данных?

— Ваш контакт взят из открытого доступа — возможно, из соцсетей, возможно, у магазинов-партнеров вы что-то заказывали.

— Кто является вашими магазинами-партнерами?

— «М.Видео», «Эльдорадо», «Пятерочка», «Леруа Мерлен», «Озон», «Спортмастер» — более двухсот тысяч магазинов-партнеров, я даже их все подсказать-то не смогу.

В пресс-службе «Леруа Мерлен» заверили, что не имеют к этому звонку никакого отношения и никогда не передают данные своих покупателей третьим лицам. В Ozon сообщили, что «бережно относятся к персональным данным клиентов и требуют такого же подхода от партнеров и поставщиков», но при этом оговорились:

— Согласно политике конфиденциальности Ozon, партнеры компании могут использовать личную информацию клиентов только для предоставления совместных услуг (например, если речь идет о рассрочке при покупке товаров Ozon или о доставке) и только при наличии согласия самих клиентов. В иных случаях использовать личную информацию клиентов Ozon строго запрещено.

Мы направили запросы во все остальные компании, упомянутые девушкой-оператором, но на момент публикации материалов ответов не поступило.

По данным Kaspersky Who Calls*, почти две трети (63%) всех входящих вызовов с неизвестных номеров у российских пользователей в 2020 году оказались спамом. Вот что говорит об этом сотрудник «Лаборатории Касперского» Сергей Голованов:

— Зимой, до введения ограничительных мер из-за распространения коронавируса, среди таких звонков фиксировалось больше предложений с займами, а с июля, после того как были сняты наиболее строгие ограничения в рамках борьбы с пандемией, их доля уменьшилась, уступив место звонкам от коллекторов.

Руководитель Telecom Daily Денис Кусков отмечает, что уровень спама за последний год вырос примерно на 10–12%.

Несмотря на эти внушительные цифры, по данным Челябинского УФАС, в 2020 году возбудили всего семь дел по спам-звонкам.

— Штрафов не было, поскольку административное наказание было в отношении субъектов малого и среднего бизнеса, — прокомментировала пресс-секретарь регионального управления Федеральной антимонопольной службы Наталья Мартынюк. — В соответствии с законодательством компании были привлечены к административному наказанию в форме предупреждения.

Остается не совсем понятным, почему сотовые компании не блокируют спам-звонки? Как объясняют в самих компаниях, оператор обязан пропускать все вызовы, адресованные его абоненту, — это требование закона «О связи». Но клиент может защититься от нежелательных звонков, подключив дополнительные услуги (как правило, они платные).

— В сети «МегаФона» доступна услуга «Знаю, кто звонит», которая во время незнакомого входящего вызова сверяет номер звонящего со своей базой данных и отображает на экране название компании или предупреждение, что звонок может быть нежелательным, — рассказывают в пресс-службе оператора. — Также абоненты могут воспользоваться услугой «Черный список». Внесенные в него номера больше не смогут дозвониться до абонента. Для наших клиентов дополнительно действует удобная USSD-команда *629#. С ее помощью можно ввести любой мобильный номер и узнать, какому региону и мобильному оператору он принадлежит. На основе этой информации абонент может принять решение: перезванивать по номеру или нет.

Tele2 тоже предлагает своим абонентам сервисы, которые позволяют отфильтровать спам.

— В рамках услуги «Черный список» клиент может самостоятельно заблокировать номер, с которого приходят сообщения или нежелательные звонки, — говорят в пресс-службе Tele2 макрорегиона «Урал». — Если необходимо заблокировать только SMS-рассылки, абонент может воспользоваться услугой «Антиспам». Также клиентам доступен сервис «SMS-фильтр», который осуществляет автоматическую фильтрацию входящих SMS и скрывает нежелательные рекламные сообщения. При этом абонент может самостоятельно настраивать систему фильтрации входящих SMS и просматривать заблокированные сообщения.

Аналогичная услуга — «Блокировка спам-звонков» — есть в МТС.

— При входящем вызове номера автоматически проверяются по спам-базе, которая обновляется в онлайн-режиме с помощью технологий Big Data МТС, — объясняют в пресс-службе оператора. — Если номер спамера или мошенника находится в этой базе, он не сможет дозвониться до абонента, информация о количестве заблокированных вызовов придет в SMS.

Абоненты «Билайна» тоже могут поставить защиту от раздражающих звонков и SMS.

— Мы запустили интеллектуальную платформу «Антиспам защита», эффективно осуществляющую мониторинг сети «Билайн» и позволяющую существенно снизить количество получаемого спама, — говорится на сайте оператора. — Данная защита предоставляется клиентам бесплатно. Мы контролируем своих партнеров, имеющих техническую возможность делать SMS-рассылки через платформу «Билайн», и учитываем каждую жалобу на спам и нежелательные SMS-рассылки.

О том, как избавиться от назойливой рекламы в звонках и СМС, в своей авторской колонке рассуждал колумнист Дмитрий Ларионов. По ссылке — действенные советы, что делать с надоедливыми сообщениями (и как уже перестать их получать).

Разоблачение мошенничества с обратным вызовом голосовой почты | Федеральная комиссия по связи

Мошенничество с обратным вызовом голосовой почты Аудио

Ваш браузер не поддерживает элемент audio.

Аудиозапись: Пожалуйста, прослушайте это сообщение полностью. В настоящее время подается ходатайство о приостановке действия всех банковских счетов и налоговых деклараций, в которых указано ваше имя и номер социального страхования. Чтобы просмотреть непосредственные права и детали и избежать дальнейших разбирательств, свяжитесь с нашей фирмой по телефону 1-844-89.8-XXXX*, или вы можете нажать «один», чтобы немедленно перейти к вашему куратору.

Ваш браузер не поддерживает элемент audio.

Аудиозапись: Пожалуйста, перезвоните как можно скорее по нашему номеру, то есть 804-207-XXXX* — повторяю, 804-207-XXXX* — до того, как мы начнем судебное разбирательство. Спасибо. Хорошего дня.
Если вы хотите поговорить с нашим руководителем, нажмите «один» сейчас. (Это была неверная запись.)

[Повторяются два предыдущих предложения.]

* Номера телефонов прозвучали в аудиофайлах для защиты прав потребителей.

FCC получает больше жалоб на нежелательные телефонные звонки, чем на любые другие проблемы потребителей. Прекращение незаконных автоматических звонков и мошеннических звонков находится в верхней части моего списка приоритетов. Мне напоминают об этом каждый день, потому что, как и тебе, мне тоже звонят. Как и все в FCC, даже на наших рабочих телефонах. К этому сообщению прилагаются аудиоклипы и стенограммы двух голосовых сообщений, которые я получил.

Федеральная комиссия связи США рекомендует потребителям не отвечать на звонки и сообщения с неизвестных номеров. Но этим летом звонившие мошенники были настойчивы, оставляя голосовые сообщения, в которых угрожали судебным иском, если я не перезвоню. Наше руководство: Никогда не перезванивайте на незнакомый номер, потому что это может привести к мошенничеству.

Я, конечно, не перезванивал, но тем не менее голосовая почта настораживала.

Вы можете прослушать аудио и прочитать стенограммы двух голосовых сообщений, которые я получил. В новой серии справочного центра для потребителей мы разбираем мошенничество по телефону и включаем мошенническое аудио, когда оно доступно. Наша цель — помочь потребителям не только понять, как работают мошенники, но и услышать, как они звучат. Мы начали предоставлять аудио с недавней публикации о мошенничестве с картами Medicare.

В голосовых сообщениях, которые я получил, звучали срочные звонки, заставляющие меня принять меры, чтобы избежать юридических и финансовых последствий. Это часто имеет место с этими типами мошенничества, хотя сообщения обратного звонка также могут звучать дружелюбно или рутинно. Не поддавайтесь страху или любопытству. Первая цель мошенника — привлечь вас, а затем он приступает к краже ваших денег или вашей ценной личной информации.

Вот некоторая дополнительная информация, которая поможет вам не стать жертвой мошенничества:

Будьте настороже в отношении спуфинга, когда информация об идентификаторе вызывающего абонента фальсифицируется. Мошенники могут подделать местный код и номер, компанию, которую вы знаете и которой доверяете, или даже государственное учреждение, чтобы обманным путем заставить вас взять трубку.
Если вы ответили на звонок и подозреваете, что он был подделан, немедленно повесьте трубку. Не отвечайте ни на какие вопросы и просьбы.
Никогда не раскрывайте личную или финансовую информацию. Если вы чувствуете давление или подозрения, повесьте трубку и перезвоните по номеру, который вы можете проверить в счете, выписке со счета или на официальном сайте.

В рамках нашего комплексного подхода к предотвращению нежелательных и незаконных автоматических звонков некоторые из недавних действий FCC включают:

Разрешение телефонным компаниям блокировать по умолчанию незаконные или нежелательные звонки на основе разумной аналитики звонков до того, как звонки поступят к вам.
Разрешение телефонным компаниям предоставлять потребителям инструменты для блокировки вызовов с любого номера, который не указан в списке контактов клиента или другом «белом списке».
Запрет злонамеренной подделки идентификатора вызывающего абонента для текстовых сообщений и вызовов, исходящих из-за рубежа.
Призываем телефонные компании внедрить аутентификацию по идентификатору вызывающего абонента, чтобы уменьшить количество незаконных спуфингов.

Чтобы помочь вам избежать мошенничества с автоматическими вызовами, я рекомендую вам воспользоваться последними доступными средствами защиты и узнать в телефонной компании об инструментах и приложениях для блокировки автоматических вызовов. Несколько телефонных компаний недавно пообещали бесплатно предлагать своим клиентам инструменты для блокировки и маркировки вызовов в дополнение к другим действиям, которые они согласились предпринять для сокращения нежелательных звонков от роботов. Председатель FCC Аджит Пай выразил поддержку этим обязательствам и отметил, что они согласуются с собственными усилиями FCC по борьбе с роботизированными вызовами и спуфингом.

Кроме того, поделитесь этой записью в блоге с друзьями и семьей, чтобы они ознакомились с тактикой, используемой в мошеннических обратных вызовах голосовой почты.

И сообщите нам о нежелательных звонках, особенно если вы подозреваете, что кто-то пытается вас обмануть. Подайте жалобу потребителя на fcc.gov/complaints. Ваш отзыв информирует о наших будущих действиях.

Выступление президента Байдена на приеме для Национального комитета Демократической партии

Частная резиденция
Бетесда, Мэриленд

(25 августа 2022 г.)

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Спасибо, спасибо, спасибо. (Аплодисменты.) Спасибо. Пожалуйста, садитесь.

Привет, привет, привет. Дорогая, как тебя зовут? Ну, позвольте мне сказать вам кое-что. Это твой папа? Он в большом долгу перед вами за то, что вы сидите здесь. (Смех.) Это должно быть самое скучное, скучное дело в мире для красивой молодой женщины. Так что не знаю — что вам больше нравится? Мороженое? Что ты хочешь? Я имею в виду, я — мы должны — мы должны кое-что придумать, хорошо? Хорошо, потому что он вам должен.

И кстати, мне нравится твой — подожди секунду. Я ношу Ray-Ban так давно, еще 100 лет назад, когда много лет работал спасателем. Все смеялись надо мной. Это очень — ребята, это ужасно, когда вы были сенатором Соединенных Штатов в течение 36 лет, вице-президентом в течение 8 лет и президентом, чтобы быть известными благодаря двум вещам: солнцезащитным очкам Ray-Ban и мороженому. (Смех.) Какой скучный человек. Но, во всяком случае, мне нравятся ваши очки. Хорошо?

Хорошо. Но он в большом долгу перед тобой. Дай мне знать, хорошо?

Ребята, большое спасибо. И позвольте мне поблагодарить нашего хозяина и хозяйку. И, послушайте, это… наши хозяева в немалой степени ответственны за то, что я стою здесь и являюсь президентом. Потому что еще в 2019 году, когда это было «Кто Джо? Какая? Как? Какая? Хм?» И вы все помогли. И вы существенно выручили. И я не могу передать вам, как сильно я это ценю. Я действительно серьезно.

Послушайте, ребята, есть… чтобы констатировать очевидное, происходит много всего, и людям потребовалось время, чтобы наверстать упущенное. И я не… я не имею в виду это критически.

Знаешь, если подумать, когда меня избрали в первый раз, у нас был… один из самых высоких уровней безработицы в американской истории. Мы были в ситуации, когда у нас был значительный долг. У нас был — ну, был — вместо того, чтобы бороться с дефицитом, мы его накапливали. Мы были в ситуации, когда у нас было всего — всего 2 миллиона вакцин на всю — на всю страну.

Были, если подумать о том, с чем мы столкнулись, и в процессе люди не знали, что делать. Я думаю, что есть — я не думаю, что будет преувеличением сказать, что, когда вы проходите через период такой неопределенности, когда вещи, которые никогда не происходили на самом деле — ни в нашей жизни, ни раньше не случались — когда вы знаете — вы знаете, 100 миллионов человек умирают — я имею в виду, умирают.

Мы оказались в ситуации, когда все задавались вопросом, существует ли явление, называемое глобальным потеплением, — кажется, сейчас никто в этом не сомневается. Вы видите, что происходит во всем мире. Включайте телевизор каждый день, что вы видите? Вы видите наводнения и пожары.

Я буквально летал на вертолете с губернаторами по всей стране, с Федеральным агентством по чрезвычайным ситуациям — я думаю, что мы проделали адскую работу. Но, знаете ли, сожжено больше лесов и разрушено домов, чем вся земля, квадратный километр всего имущества от Нью-Йорка до Вирджинии из-за Нью-Джерси. Я имею в виду, он гигантский. Вот сколько всего было потрачено впустую.

А мы все еще играемся. Мы все еще играли. Было так много отрицателей климата, что это было — вы знаете, подумайте об этом. Я имею в виду, что всего год назад, если бы у нас была эта встреча, все еще было бы много отрицателей, которые говорили: «Нет, нет, нет, этого не может быть — мы не можем позволить себе ничего с этим поделать. Это повлияет на то, то или другое».

Итак, много чего произошло. И много что случилось. Но все начинает немного меняться. На мой взгляд, мы находимся в ситуации, когда — я всегда говорил Бараку, — когда он спускался, я говорил: «Вы знаете, господин президент, страна никогда не будет более оптимистичной, чем своего президента — страна никогда не будет более оптимистичной, чем ее президент».

На мой взгляд, мы находимся в точке — и вы уже слышали, как я говорил раньше — что мы достигли переломного момента в мировой истории. И мы достигаем одного из них каждые — где-то от пяти до семи поколений. Что-то принципиально меняется за пределами непосредственного руководства. Так много в движении. Так много меняется — не все плохо, но меняется значительно.

У вас есть такое обстоятельство, когда я встречался с Путиным еще в Женеве, чтобы поговорить о стратегической безопасности, он говорил о том, что в этом нет особой необходимости. Я сказал: «Ну, у вас есть страна, где тундра в северной — в восьми — восьми часовых поясах — вы охватываете, где она буквально горит». Вечная мерзлота горит — не тает, горит. Сжигание. Из-под земли выбрасывается все больше метана, который в четыре-шесть раз опаснее всего остального, что может загрязнить атмосферный воздух.

Так много меняется. Китай находится в ситуации, когда они пытаются выяснить, куда они идут, как они справляются с тем, куда они идут. И они не совсем уверены. И Си Цзиньпин, с которым я провел больше времени, чем с любым другим мировым лидером. Я провел более 78 часов с ним наедине. И из них 68 часов были с ним лично за последние 12 лет. Это — он не уверен, что делать. Он получил 1 400 000 000 человек и интересно, собираются ли люди до сих пор —

Но какой у него был его рекламный призыв? «Ну, давай, инвестируй в Китай. Да, у меня есть — у вас есть это гигантское население, которому можно продавать».

Ну, что сейчас происходит? Что происходит сейчас — он вовсе не так уверен в своих способностях. Китайцы очень, очень не уверены в своем будущем. Китайцы не уверены в своем будущем.

Моя общая точка зрения такова: много движения — много движения. И когда я бежал в первый раз, я говорил о том, что нужно сделать три вещи.

Один, чтобы восстановить душу этой страны. Под этим я имел в виду то, что мы есть — идею достоинства; честь — честь, убедившись, что мы — вы имеете в виду то, что говорите; относиться к людям с уважением. И — но посмотрите, что произошло.

И я сказал, что был — вторая причина, по которой я бежал, я хотел восстановить средний класс, костяк страны. Вы знаете, когда средний класс преуспевает, богатые преуспевают, а бедные имеют путь вверх, и есть какая-то… некоторая стабильность.

В-третьих, за что меня, как вы помните, к позорному столбу приговаривали и еще изредка до самого последнего времени, я сказал, что мы должны объединить страну. Вы знаете, демократия не работает очень хорошо, если вы не можете достичь консенсуса, а вы не можете достичь консенсуса, если у вас нет некоторого единства.

И то, что мы видим сейчас, — это либо начало, либо похоронный звон экстремальной философии MAGA. Это не просто — это не только Трамп. Это — это вся философия, которая лежит в основе — это — я скажу кое-что — это почти как полуфашизм, то, как он действует.

Впервые у вас есть 50 процентов американцев — 50 процентов американцев говорят, что их больше всего беспокоит — старше 50 лет, я думаю, что это 51 процент по последним опросам — обеспокоены тем, может ли демократия сохраниться.

Вы когда-нибудь думали — 2 года назад, 5 лет назад, 10 лет назад — мы будем говорить о поддержке демократии в Соединенных Штатах Америки?

Сегодня в прессе была крупная статья некоторых серьезных внешнеполитических деятелей о том, что средний срок жизни демократии в истории составляет 300 лет, а мы приближаемся к 300 годам. Это как… это как в «Алисе в Стране чудес», о некоторых вещах, о которых мы говорим.

Но произошло то, что — я думаю, когда мы начали укрепляться и делать то, что логически было бы сделано при нормальной республиканской администрации в последний раз и/или нормальные отношения между демократами и республиканцами в Конгрессе, мы начинаем добиться некоторого прогресса.

Мы делаем людям 200 миллионов выстрелов. Мы имели дело с обстоятельствами, когда мы сейчас находимся в ситуации, когда мы на самом деле — это еще не конец, но цена на газ в среднем упала более чем на 1 доллар. И мы движемся в правильном направлении — нет гарантии, но мы движемся в правильном направлении.

Мы находимся в такой ситуации, когда — вы знаете, я уже давно говорил и продолжаю повторять — идея о том, что 12 лет образования достаточно в 21 веке, просто нерациональна.

Одна из причин, почему мы так преуспели как нация на рубеже 20-го века — у нас была лучшая система образования в мире, потому что она была общедоступна для всех. У других было лучше — элементы образования у них были лучше, чем у нас, но как населения, в целом.

Но остальной мир догнал — догнал. Мы не в состоянии продолжать жить там, где находимся сейчас. Мы многому научились в результате того, что мы сделали. Теперь мы понимаем, что если вы поместите ребенка в школу в возрасте трех лет, независимо от его происхождения — школы, а не детского сада — у него есть 56-процентный шанс пройти все 12 лет школы, независимо от происхождения родителя. — происходят ли они из семьи, у которой есть серьезные проблемы с наркотиками, или мать одинока или находится в браке — это не имеет значения. Они подвержены образованию.

Мысль о том, что мы думаем, что можем обойтись 12 годами — я думаю, нам нужно как минимум 14 лет образования. Два для начала — так что начиная с трехлетнего возраста, и два после — после школы, которые должны быть бесплатными.

Но — значит, я заранее выложил программу, и какое-то время никто не обращал на нее особого внимания. Но сейчас люди начинают обращать на это внимание. Мы находимся в ситуации, когда, как я уже сказал, у нас был рекордный рост рабочих мест на 10 миллионов рабочих мест в первый месяц — 18 месяцев в этой администрации — больше, чем у любого другого президента в истории Соединенных Штатов Америки. Мы снизили уровень безработицы до 3,5%, что является вторым самым низким показателем за всю историю Америки.

Мы находимся в ситуации, когда, как вы знаете, мои друзья-республиканцы продолжают говорить о «демократах с большими расходами». Ну, если вы помните, нравилась вам их налоговая политика или нет, у них было снижение налогов на 2 триллиона долларов и ни копейки, за которую они заплатили. Ну, угадайте что? В первый год нашего пребывания у власти мы сократили дефицит на 352 миллиарда долларов. В этом году мы сократим дефицит на 1 триллион 700 миллиардов долларов к концу октября. И вновь — и закон, который мы только что приняли — так называемая IRA — которая сократит дефицит на 300 миллиардов долларов, кроме того, потому что — (аплодисменты) —

Итак, я хочу сказать, что вы застряли со мной, потому что мы получили самую крупную инвестицию в инфраструктуру в американской истории, кроме шоссе Эйзенхауэра — национальный трастовый фонд шоссейных дорог.

Сейчас мы находимся в ситуации, когда мы вносим свой вклад — мы помещаем первую афроамериканку в Верховный суд. (Аплодисменты.)

У нас — и, кстати, я смог назначить больше — больше судей апелляционного суда в федеральном суде, которые являются афроамериканками, чем все другие президенты вместе взятые в американской истории. (Аплодисменты.) Я взял на себя обязательство.

И, кстати, я не просто отмечаю. Я сказал, что нам нужно правительство, похожее на Америку — похожее на Америку. И посмотрите на невероятных людей, которые у нас есть — у нас есть члены кабинета, количество женщин, афроамериканцев, американцев азиатского происхождения и латиноамериканцев — латиноамериканцев, которые находятся в — потому что мы — мы поощряем людей к выводу, что они могут изменить ситуацию, если они обручатся.

И смотрите, мы — вы знаете, мы сплотили мир, чтобы противостоять путинской агрессии. Когда меня впервые избрали, я помню, как появился на Большой семерке — (аплодисменты).

И, кстати, я не бьюсь об это в грудь, потому что это все-таки очень опасно. Очень опасно. Это очень маленький шаг между помощью Украине и мировой войной с — с Россией, в зависимости от того, что мы делаем и как мы это делаем. И так, много всего происходит. И мы уже потратили несколько миллиардов долларов — пока 6 миллиардов долларов — на экономическую и военную помощь Украине.

Но дело в том, что я думаю, что мы подошли к моменту, когда я недооценил — и дело не в этом конкретном — одного моего предшественника — но я недооценил, какой ущерб нанесли предыдущие четыре года репутации Америки в мире.

Когда я появился на первой встрече Большой семерки со всеми основными экономическими державами, я сел — а мы были в Великобритании, в Англии — и я сел, и я сидел между ними, как он обычно говорил: «Борис !” Бывший премьер-министр был интересным парнем. И — (смех) — нет, он неплохой парень. Но — и Макрон, и — и Шмидт [так в оригинале], и, вы знаете — я имею в виду Шольца — о чем я говорю?

И одна из вещей, которые я сказал — я сказал: «Америка вернулась». И Макрон посмотрел на меня. Он сказал: «Как долго?» (Смех.) Пришлось серьезно подумать.

Как вы думаете, что бы мы сказали, мы бы подумали, если бы мы вышли отсюда, вошли внутрь и прошли, и был бы включен один из CNN или C-SPAN, и они показали бы картину нескольких тысяч человек, штурмующих Британский парламент, выбивая двери парламента, проникая внутрь, обыскивая помещение и убивая нескольких полицейских? Что бы мы подумали? Нет, я сейчас предельно серьезен. Что бы мы подумали о состоянии мира и о состоянии не только Великобритании, о состоянии мира в Европе?

Что ж, Мадлен Олбрайт была права во многих вещах, одна из которых была: мы — основная нация. Остальной мир, нравится нам это или нет, смотрит на нас — они не всегда счастливы — но они смотрят на нас: что — что мы будем делать?

Итак, я думаю, действительно важно не только для нашей безопасности — экономической, политической, физической безопасности — но также и для некоторой стабильности в мире, поскольку все так быстро меняется — чтобы Соединенные Штаты получили контроль над тем, где оно есть и знает — знаем, кто мы.

Одна из вещей, о которых я думаю, как мы — я верю всеми фибрами своего существа — и я хотел бы сказать, что я новичок в этом, но я занимаюсь этим довольно много времени — это то, что я верю в мире нет ни черта, что Америка не могла бы сделать, если мы настроимся на это. Нет, я — я серьезно. (Аплодисменты.) Но мы должны сделать это как Соединенные Штаты Америки — Соединенные Штаты Америки. Нет ничего за пределами наших возможностей — ничего за пределами наших возможностей.

Итак, одна из вещей, которые я — все говорили: почему я — почему я так много внимания уделяю — например, раку и лечению рака и болезни Альцгеймера?

Ну, я не знаю — я начинаю думать — и я узнал, что американцы потеряли веру в то, что мы можем что-то сделать. Мы должны сделать — мы должны продемонстрировать, что можем снова делать большие дела — снова большие дела, а не думать о мелочах. Делайте большие дела снова.

И это полностью — и именно поэтому я создал группу под названием ARPA-H, где мы вложили миллиарды долларов в специальные исследовательские центры в NIH, которые отдельно от этого — для борьбы с раком, болезнью Альцгеймера, и для борьбы с этим в Таким образом, несмотря на то, что в фармацевтической промышленности есть много достойных и блестящих людей, они не хотят тратить десятки миллиардов долларов — миллионы долларов, чтобы попытаться найти ответ на некоторые из них. Не потому, что они не хотят, но это не лучшая ставка. Это не большая ставка.

Итак, я думаю, что пытаюсь сказать следующее: я был убежден, что есть определенные вещи, с которыми уже давно соглашается подавляющее большинство американцев. Но особые интересы помешали нам добиться того прогресса, которого мы должны добиться.

Например, идея о том, что в Соединенных Штатах Америки мы не находимся в ситуации — почему мы продолжаем платить самую высокую цену за отпускаемые по рецепту лекарства в любой стране во всем мире — во всем мире? Больше никого нет рядом. Почему? Ну, потому что мы не хотели — мы не смогли взять на себя крупный интерес. Фарма — это большой интерес. Никто никогда не побеждал фармацию.

У нас сейчас такая ситуация, когда, например, кто-нибудь — я не прошу вас поднять руки, но у кого-то из вас диабет второго типа и ему нужно использовать инсулин, или ребенку, которому это нужно? Ну, это может варьироваться от 641 до 1000 долларов в месяц. Его изготовление и производство стоит 15 баксов, потому что его продает конкретная компания. Патент не придумали. Человек изобрел его и даже не запатентовал, потому что не хотел — он хотел, чтобы это было доступно. Но сейчас это стоит огромных денег.

Что ж, наконец-то мы получили — наконец-то я смог убедить Конгресс в том, что мы должны настаивать на том, чтобы для всех, кто участвует в программе Medicare, вы действительно могли оказаться в ситуации, когда вам не нужно платить более 35 долларов за флакон инсулина для вашего диабета или чего-то еще, для чего он вам нужен. (Аплодисменты. ) Потому что это единственная компания в мире, которая не может конкурировать, чтобы установить цену и сказать, что мы не собираемся платить больше определенной суммы.

У нас там также было положение, в котором говорилось, что на самом деле любой — любой, кто нуждается в инсулине, не должен платить больше этой суммы. Мои друзья-республиканцы выбили вторую часть. Выкинул вторую часть.

Но я хочу сказать следующее: люди начинают сосредотачиваться на вещах, которые действительно имеют значение, действительно имеют значение. Мы находимся в ситуации, когда, как я уже сказал, взгляните на окружающую среду. Ну, угадайте что? Конечно, я не получил всего, что хотел, но недавно запросил 520 миллиардов долларов за этот период времени; мы получили 368 миллиардов долларов. Но это существенно изменит характер нашего отношения к климату. (Аплодисменты.)

Итак, я полагаю — я полагаю, что суть, которую я пытаюсь донести, такова: я думаю, что американцы начинают понимать — если вы посмотрите на данные опросов и прочее — это начинает меняться — что за —

Приведу пример: я провел — первый год мне пришлось провести ужасно много времени за границей. Так что я провел огромное количество времени в Европе, пытаясь снова собрать НАТО; огромное количество времени, проведенное в Тихом океане в попытках вернуть Южную Корею и Японию в поле боя; собрать четверку между Австралией, Индией, Соединенными Штатами и Японией, иметь дело с открытым Индийским океаном и так далее — много всего. И я провел много времени со странами АСЕАН. Я провел недели — и я провел с — внутренней — межамериканской инициативой, которую мы имеем.

Вы знаете, мы находимся в ситуации, когда… и я остановлюсь на этом. Я знаю, что это даже утомляет меня в этот момент. (Смех.)

Но — но, посмотрите, вот в чем дело: сегодня в мире на 15 процентов меньше демократий, чем 10 лет назад. На пятнадцать процентов мира меньше — меньше настоящих демократий в мире, чем было раньше. Как мы можем поддерживать мир и стабильность, если это так?

Мы собрали пакет, как я уже сказал, для инфраструктуры: дороги, мосты, Интернет, шоссе и так далее — аэропорты, порты. Ну, мы вложили в это больше денег, чем когда-либо — один — 1,4 миллиарда долларов — 1 триллион 400 миллиардов долларов. И мы собираемся перестроить мир. Потому что что происходит? Мы все внезапно, потому что — и мы узнали о том — что делает пандемия. Мы узнали обо всем этом представлении о том, что то, что доступно в одной части мира, должно быть доступно в другой части, иначе вы не сможете это построить.

Например, основной причиной инфляции в прошлом году была стоимость автомобилей. Почему они поднялись так высоко? У них не было компьютерных чипов для создания автомобилей, поэтому производилось меньше автомобилей и меньше грузовиков. Цена росла, а затем росла в геометрической прогрессии. Итак, мы составили Закон о ЧИПСах, как мы его назвали. Закон о чипах.

А мы — мы начинаем — раньше мы инвестировали 3—2 процента всего нашего ВВП в чистые исследования и — и — только в чистые исследования. Ну, теперь мы делаем 0,7 процента. Ну, и где бы мы были, если бы последние 25 лет инвестировали только в 0,7 процента? Сейчас Китай инвестирует в чистые исследования больше, чем США.

Итак, я думаю, что я хочу сказать, что у нас есть огромные, огромные, огромные возможности. Знаешь, это… но это не Республиканская партия твоего отца. Это другая сделка. И очень много действительно стандартных, хороших, порядочных республиканцев.

Например, причина, по которой я не смогу долго оставаться, так как собираюсь пойти на крупный митинг кандидата в губернаторы от Демократической партии и кандидатов от Демократической партии. (Аплодисменты.) В этом спортзале, куда я иду, должно быть две тысячи человек.

И, вы знаете, у вас есть кандидат в губернаторы, кандидат от Демократической партии, в — в этом штате, который также является ветераном, стипендиатом Родса и бизнес- — это парень, который подчеркнул, что его оппонент на самом деле не подходит для офиса, к которому присоединился действующий республиканский губернатор штата, указав, что это республиканец MAGA. Это не традиционный консервативный республиканец; это другая сделка.

Итак, вы знаете — а потом появился — парень, которого я хорошо знаю, потому что я работал с ним так долго, и даже он не такой экстремал, как некоторые — некоторые из этих людей. Но республиканский лидер Сената, он смог, цитирую, «укомплектовать суд» на законных основаниях, назначив больше людей в суд — Верховный суд. И когда что мы получим? Роу против Уэйда выгоняют через 50 лет — 49лет и 9 месяцев — меняется.

И у вас есть человек, которого я не поддерживал, когда я был председателем Судебного комитета, говоря это — о суде — говоря — но мы хотим прояснить: дело не только в Роу и выборе. Речь идет о браке — однополом браке. Речь идет о контрацепции. Речь идет о целом ряде вещей, которые находятся на рассмотрении.

Если на самом деле мы не выиграем эти выборы, мы потеряем Палату представителей и Сенат, запомните мои слова: вы увидите общенациональные усилия, направленные на то, чтобы обеспечить возможность стереть возможность иметь выбор по всем направлениям, не только с точки зрения отдельных штатов — красных штатов — но и по всем направлениям.

Теперь, к счастью, я буду президентом — если мое здоровье сохранится, я буду президентом еще как минимум два года, и я наложу на это вето. Но суть в том, о чем мы сейчас говорим? Мы говорим о вещах, которые — без исключений: изнасилование, инцест. Никаких исключений.

Если вы пересечете границу штата, чтобы получить медицинскую помощь, рецепт или конкретное лекарство, вас арестуют. Это то, что происходит сейчас. Это борьба идет. Так что все как бы повисло в воздухе в умах очень многих людей. И я думаю, что мы должны сделать это предельно ясно: наша команда должна прийти и, откровенно говоря, проголосовать, просто проголосовать. (Аплодисменты.)

И, слушайте, позвольте мне перейти к делу. Рик Скотт, который возглавляет повестку ультра-MAGA для республиканцев, он глава сенатского комитета по кампании республиканцев. Он представлен — и я собираюсь показать это; У меня есть большая диаграмма, которую я беру на следующее мероприятие. Он сказал — он думает, что все в Америке должны платить налоги — не больше налогов — все в Америке должны платить налоги. Все эти люди, зарабатывающие менее 100 000 долларов в год, если у них есть какие-то льготы, они должны платить больше налогов. Ожидается, что среднее увеличение составит 1200 долларов на каждого американца ниже этой суммы.

Ну, кроме того, он говорит, что мы должны попытаться оказаться в ситуации, когда мы — Конгресс каждые пять лет должен утвердительно голосовать за сохранение социального обеспечения, которое вы платили всю свою жизнь. Вы должны проголосовать утвердительно. Он появляется — если за него не проголосовали положительно, он ушел, он устранен. И вы думаете, что я это выдумываю; это не. Пока это единственная письменная республиканская платформа.

Итак, вы выбываете, если на самом деле нет — и что это значит: Каждые пять лет его выбрасывают на плаху, потому что по правилам Сената вы можете делать все: резать, переделывать, менять это, устранить это возможно. Вряд ли они смогут его устранить. А потом, вдобавок ко всему, еще и Medicare и Medicaid.

Итак, ребята, мы находимся в ситуации, когда выдающийся сенатор — и я говорю это легкомысленно — (смех) — сенатор Рон Джонсон от Висконсина, он думает, что — он говорит, что когда Сенат — когда республиканцы восстановят контроль над Сенат, если это произойдет, они вернутся в 38-й раз или около того и отменят Obamacare, отменят ACA.

Ну, — что — причина, по которой он выиграл эти 40 с лишним мест в нерабочем году в 18-м, это то, что я выбрал — как парень, который был вне офиса, выбрал 56 гонок, где был действующий республиканец сенатор, который выступал за то, чтобы избавиться от ACA. Потому что люди не знали, что единственная причина, по которой любой человек с ранее существовавшим заболеванием мог получить медицинскую помощь, заключалась в ВДА.

Таким образом, в соответствии с ACA, независимо от того, есть ли у вас ранее существовавшее заболевание или нет, вы застрахованы. И когда это произошло, мы получили 44 места. Что ж, они снова вернулись к этому.

Кроме того, сенатор от штата Висконсин также призывает к тому, чтобы вы относились ко всем — к каждому ассигнованию в правительстве Соединенных Штатов, вы — вы — относитесь к нему так, как будто больше нет никаких прав. Каждый год за них нужно голосовать — за каждую отдельную вещь.

Итак, ребята, вы знаете, речь идет о — это настоящая битва. И, знаете ли, будь то отпускаемые по рецепту лекарства, будь то социальное обеспечение, будь то оружейное лобби, мы добились успеха. Мы взялись за дело и победили оружейное лобби впервые за 30 лет. (Аплодисменты.)

Но — если я имею к этому какое-то отношение, мы добавим к запрету штурмовое оружие (неразборчиво). (Аплодисменты.) Когда я был сенатором Соединенных Штатов, я принял это решение — запрет штурмового оружия. Но посмотрите на всех убитых людей. Я имею в виду, баллы, баллы и баллы. Я был на каждом из этих мест от Увалде до Буффало и во всех остальных. Знаете, у вас скорость пули, вылетевшей из штурмового оружия, в три с половиной раза больше, чем у пули, вылетевшей из другого оружия. Возможность быстро стрелять и сделать его автоматическим легко. И он может даже пробить бронежилет.

Итак, буквально сотни и сотни сотен расстрелянных людей. И те истории, о которых вы никогда не прочтете на улице. Каждый божий день там появляется Увальде.

Итак, вы знаете, я думаю, что мы продемонстрировали, что мы можем противостоять оружейному лобби, мы можем бороться с этими другими организациями и информировать американский народ о том, что поставлено на карту. И я думаю, что мы можем победить.

Как я уже говорил, когда начинал здесь, я думаю, что мы сражаемся за душу этой страны. И я думаю, что американцы осознают реальность того, что все изменилось так резко, что нам лучше вернуть все в нужное русло раньше, чем позже — раньше, чем позже. И это то, что вы делаете с этими взносами. Вы помогаете сенаторам, членам Палаты представителей и местным чиновникам.

Вы когда-нибудь думали, что увидите время, когда у нас будут выборы, и будет борьба за то, кто будет комиссаром по выборам, чтобы они могли независимо подсчитывать голоса — не федеральное правительство, не возвращаясь — что это независимое решение, принятое на местах в очень узком понимании Конституции?

Вот где — вот где мы сейчас. Итак, мы должны победить, и мы должны установить ста- — и я полагаю, и данные показывают, что значительная часть Республиканской партии согласна с нами. Они согласны с тем фактом, что толпа MAGA зашла слишком далеко — слишком далеко в их представлении о роли правительства.

Итак, я просто хочу поблагодарить всех вас за вашу готовность сидеть здесь в жаркий летний день, говорить о готовности помочь избрать основных и прогрессивных демократов по всей стране, а также некоторых республиканцев — некоторых республиканцев тоже — которые понимают, что речь идет о том, чтобы снова собраться вместе — демократы, республиканцы и независимые.

Мы должны объединиться. Мы должны объединиться по основным принципиальным вопросам, которые стоят перед страной. И один из этих вопросов заключается в том, собираемся ли мы поддерживать и укреплять нашу демократию, или вы позволите ей продолжать раскалываться.

Итак, большое всем вам спасибо — (аплодисменты) — за то, что потрудились выслушать.

И я пообещал своим сотрудникам, что не буду отвечать на вопросы, но я могу ответить на пару вопросов на выходе. (Смех.) Кто-нибудь? Да.

Q Недавно вы подписали Закон о снижении инфляции, который вложил миллиарды долларов в экологически чистую энергию.