Стихи Марины Цветаевой о Москве
Москва Цветаевой, как лепестки цветков, то безумные и грациозно красивые, то завядшие и грустные, дождливые. Стихотворения, рифмы, стропы, всё переплетено в водовороте чувств досказанных и несказанных слов любви к городу, сквозь призмы переживаний и нескрываемых признаний.
— Москва! — Какой огромный…
— Москва! — Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придём.
Клеймо позорит плечи,
За голенищем нож.
Издалека — далече
Ты всё же позовёшь.
На каторжные клейма,
На всякую болесть —
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.
А вон за тою дверцей,
Куда народ валит, —
Там Иверское сердце
Червонное горит.
И льётся аллилуйя
На смуглые поля.
Я в грудь тебя целую,
Московская земля!
В Кремле
Там, где мильоны звезд-лампадок
Горят пред ликом старины,
Где звон вечерний сердцу сладок,
Где башни в небо влюблены;
Прозрачно-белы бродят сны —
Я понял смысл былых загадок,
Я стал поверенным луны.
— «Я жить хочу! На что мне Бог?»
И в складках траурных нарядов
К луне идущий, долгий вздох.
Скажи, луна, за что страдали
Они в плену своих светлиц?
Чему в угоду погибали
Рабыни с душами цариц,
Что из глухих опочивален
Рвались в зеленые поля?
— И был луны ответ печален
В стенах угрюмого Кремля.
(Осень 1908. Москва)
Над городом, отвергнутым Петром
Над городом, отвергнутым Петром,
Перекатился колокольный гром.
Гремучий опрокинулся прибой
Над женщиной, отвергнутой тобой.
Царю Петру и Вам, о царь, хвала!
Но выше вас, цари: колокола.
Пока они гремят из синевы —
Неоспоримо первенство Москвы.
— И целых сорок сороков церквей
Смеются над гордынею царей!
Над церковкой — голубые облака…
Над церковкой — голубые облака,Крик вороний…
И проходят — цвета пепла и песка —
Революционные войска.
Ох ты барская, ты царская моя тоска!
Нету лиц у них и нет имен, —
Песен нету!
Заблудился ты, кремлевский звон,
В этом ветреном лесу знамен.
Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!
(Москва, 2 марта 1917)
Чуть светает…
Чуть светает —
Спешит, сбегается
Мышиной стаей
На звон колокольный
Москва подпольная.
Покидают норы —
Старухи, воры.
Ведут разговоры.
Свечи горят.
Сходит Дух
На малых ребят,
На полоумных старух.
В полумраке,
Нехотя, кое-как
Бормочет дьяк.
Из черной тряпицы
Выползают на свет Божий
Гроши нищие,
Гроши острожные,
Потом и кровью добытые
Гроши вдовьи,
Про черный день
Да на помин души
Отложенные.
Так, на рассвете,
Ставят свечи,
Вынимают просфоры —
Старухи, воры:
За живот, за здравие
Раба Божьего — Николая.
Так, на рассвете,
Темный свой пир
Справляет подполье.
(10 апреля 1917)
Московский герб: герой пронзает гада…
Московский герб: герой пронзает гада.
Дракон в крови. Герой в луче. — Так надо.
Во имя Бога и души живой
Сойди с ворот. Господень часовой!
Верни нам вольность. Воин, им — живот.
Страж роковой Москвы — сойди с ворот!
И докажи — народу и дракону —
Что спят мужи — сражаются иконы.
(9 мая 1918)
Из рук моих — нерукотворный град…
Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.
По церковке — всe сорок сороков,
И реющих над ними голубков.
И Спасские — с цветами — ворота,
Часовню звездную — приют от зол —
Где вытертый от поцелуев — пол.
Пятисоборный несравненный круг
Прими, мой древний, вдохновенный друг.
К Нечаянныя Радости в саду
Я гостя чужеземного сведу.
Червонные возблещут купола,
Бессонные взгремят колокола,
И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров,
И встанешь ты, исполнен дивных сил…
Ты не раскаешься, что ты меня любил.
Тверская
Вот и мир, где сияют витрины,
Вот Тверская, — мы вечно тоскуем о ней.
Кто для Аси нужнее Марины?
Милой Асеньки кто мне нужней?
Мы идем, оживленные, рядом,
Всe впивая: закат, фонари, голоса,
И под чьим-нибудь пристальным взглядом
Иногда опуская глаза.
Только нам огоньками сверкая,
Только наш он, московский вечерний апрель.
Взрослым — улица, нам же Тверская-
Колыбель золотого рассвета,
Удивления миру, что утром дано…
Вот окно с бриллиантами Тэта,
Вот с огнями другое окно…
Всe поймем мы чутьем или верой,
Всю подзвездную даль и небесную ширь!
Возвышаясь над площадью серой
Розовеет Страстной монастырь.
Мы идем, ни на миг не смолкая.
Все родные — слова, все родные — черты!
О, апрель незабвенный-Тверская,
Колыбель нашей юности ты!
Домики старой Москвы
Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Все исчезаете вы,
Точно дворцы ледяные
По мановенью жезла.
Где потолки расписные,
До потолков зеркала?
Где клавесина аккорды,
Темные шторы в цветах,
Великолепные морды
На вековых воротах,
Кудри, склоненные к пяльцам,
Взгляды портретов в упор…
Странно постукивать пальцем
О деревянный забор!
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, —
Домовладельцы — их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы.
Семь холмов
(Из цикла «Стихи о Москве»)
Семь холмов — как семь колоколов!
На семи колоколах — колокольни.
Всех счётом — сорок сороков.
Колокольное семихолмие!
В колокольный я, во червонный день
Иоанна родилась Богослова.
Дом — пряник, а вокруг плетень
И церковки златоголовые.
И любила же, любила же я первый звон,
Как монашки потекут к обедне,
Вой в печке, и жаркий сон,
И знахарку с двора соседнего.
Провожай же меня весь московский сброд,
Юродивый, воровской, хлыстовский!
Поп, крепче позаткни мне рот
Колокольной землёй московскою!
У меня в Москве — купола горят!
У меня в Москве — купола горят!
У меня в Москве — колокола звонят!
В них царицы спят, и цари.
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Легче дышится — чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе — до зари!
И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой-Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю —
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари…
Но моя река — да с твоей рекой,
Но моя рука — да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря — зари.
Мимо ночных башен…
Мимо ночных башен
Площади нас мчат.
Ох, как в ночи страшен
Рёв молодых солдат!
Греми, громкое сердце!
Жарко целуй, любовь!
Ох, этот рёв зверский!
Дерзкая — ох — кровь!
Мой рот разгарчив,
Как золотой ларчик
Иверская горит.
Ты озорство прикончи,
Да засвети свечу,
Чтобы с тобой нонче
Не было — как хочу.
М Цветаева стихотворение «Август — астры»💕 + песня на стихи и анализ
Стихи — Цветаева, Анализ — Кубраков, Песня —
Текст стихотворения
Август — астры,
Август — звёзды,
Август — грозди
Винограда и рябины
Ржавой — август!
Полновесным, благосклонным
Яблоком своим имперским,
Как дитя, играешь, август.
Как ладонью, гладишь сердце
Именем своим имперским:
Август! — Сердце!
Месяц поздних поцелуев,
Поздних роз и молний поздних!
Ливней звёздных —
Август! — Месяц
Ливней звёздных!
7 февраля 1917 год.
Тонкие мотивы грусти на фоне затухания костра лета слышатся нам в стихотворении Цветаевой «Август – Астры», внутреннюю атмосферу которого хорошо передаёт песня на стихи поэтессы (слушайте в конце анализа). Во время написания строк у Марины была плотная духовная (только ли?) близость с Осипом Мандельштамом, можно сказать, они стимулировали творчество друг друга и это хорошо получалось. Строки, рождённые в 1917 году, были где-то ответом на стихотворение «С весёлым ржанием пасутся табуны», написанное Мандельштамом два года ранее.
Месяц императора Августа
💕 Этот месяц называется августом в честь римского императора, считающего его одним из лучших в году. Сложно сказать о достоинствах этого отрезка лета для императора, ведь Октавиан умер именно в августе, 19-го числа в 15 часов по нашему счёту. Впрочем, если перед смертью приемник Цезаря декламировал двустишье из пантомимы и спросил у окружающих смертный одр:
Хорошо ли я сыграл комедию жизни?
Отходил в мир иной он в хорошем настроении.
Конечно, толика тоски в стихотворении никак не связана с кончиной Октавиана, но параллели просматриваются хорошо – затухание лета как-бы зеркально отражает закат одного из величайших людей Римской империи.
Время поздних поцелуев, роз и молний
Возвращаюсь в наши времена и делая шаг по грешной земле, Цветаева называет август месяцем поздних роз, поцелуев и молний:
Месяц поздних поцелуев,
Поздних роз и молний поздних!
Влюблённые спешат ощутить на устах вкус последних летних поцелуев и дарят вторым половинках августовские розы. Лето нельзя остановить, поэтому эти цветы и нежность губ больше не повторится. Да, они ещё много раз порадуют влюблённых, но это уже не будет август 1917 года.
Вместе с тем, не только розами и поцелуями славится последний месяц лета, есть в нём место и молниям – в прямом и переносном смысле. На небе ещё нередки зарницы и слышен временами раскат грома, блестят порой молнии и между влюблёнными. Завершение лета требует подвести некую черту в отношениях, в итоге многие пары, созданные друг для друга, плавно переходят в осень отношений, другие рассыпаются в прах, так как были построены на песке.
Август является месяцем сбора урожая и если он за жаркое лето не вызрел, то нет смысла дожидаться дозревания плодов осенью. Так и в отношениях, Цветаева как-бы советует не переносить на осеннее время то, что должно было уже дать плоды. Лучше пережить сейчас боль разлуки, нежели смотреть, как недозревший плод любви начинает гнить.
Август жизни Цветаевой
Поэтесса не только делилась своим видением последнего месяца лета, но и жила по этим правилам. Думается не случайно Цветаева покончила с собой именно 31 августа 1941 года, не пожелав переносить в осень свои страдания и унижения. Прозябание в постоялом доме, строгий запрет на печать и отсутствие перспективы возродиться подтолкнуло поэтессу к такому шагу. В августе она подвела итог своей жизни, не видя возможности выбраться из тупика. Последние строки Анны Ивановны написаны сыну, из них видно, почему последний месяц лета 1941 года стал августом её жизни:
Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик.
Романс на стихи
Романс на слова стихотворения Цветаевой «Август — Астры» в исполнении Елены Фроловой завершает анализ строк поэтессы.
ТОП русской поэзии
- 💔 Анна Ахматова
- 🍷 Александр Блок
- 👀 Борис Пастернак
- ☝ Владимир Маяковский
- ✨ Зинаида Гиппиус
- ✔ Иосиф Бродский
- 🩸 Николай Гумилёв
- 💕 Николай Заболоцкий
- 😢 Марина Цветаева
- 🩸 Осип Мандельштам
- 💕 Сергей Есенин
- 🍂 Иван Бунин
- 📝 Федор Тютчев
- ✨ Игорь Северянин
- 👼 Константин Бальмонт
- 💕 Афанасий Фет
Порослевые ворота | Набоков: Пять осенних стихотворений
Владимир Набоков написал много стихов в подростковом возрасте и в начале двадцатых годов. Хотя эта поэзия соответствует произведениям современников, таких как Ахматова и Мандельштам, она все же демонстрирует хороший поэтический ум. Большая часть ранних стихов Набокова не была переведена на английский язык.
Вот пять стихотворений молодого Набокова об Осени.
Танец Осени
Кружись, падай…
Мы — смуглые дриады —
и счастливы, и не довольны осенним шелестом, и нас видит барефа:
3 ,
и от их янтарных глаз некуда спрятаться.
Шорох, бледные…
Вчера мы танцевали
на поляне в розовой предрассветной мгле;
мы подбросили увядшие листья,
и они так мягко упали со своей высоты
и приземлились холодным золотом на наши плечи.
Шорох, бледные…
Вчера нас увидели,
и мы были удивлены и рассеяны в одно мгновение;
за нами бродяга, и чуть звонкий крик,
то близко, то далеко, раздалось и разразилось…
Шорох, бледные…0003
и шумно неслись мы, то плача, то смеясь,
и листья разноцветные за нами кружились,
летали и снуюли, мимо садов, мимо раздавленных нами роз —
до самого моря…
Но мы, как и прежде,
, теперь снова в лесах и холмах – куда глаза глядят!
Владимир Набоков, 8 августа 1918 г.
Осенние листья
1
В переулке слепой играет на скрипке.
Здравствуй, осень!
Листья пляшут, летят золотой толпой.
Здравствуй, осень!
Звенящие медные монеты вылетают из окна.
Радуйся, осень!
Ветер гонит мне невесомые листья.
Радуйся, осень!
2
Стою на крыльце. Напротив живет знаток древности
; красивая овчарка 9В его окне отображается 0003
. Облако тает в лазури
как букет роз.
Смотри, человечек из блестящего фарфора:
рядом со мной чернеют два голых саженца,
и на ступеньках крыльца разбросано несколько золотых сердец
.
Владимир Набоков, 1921
Тихая осень
У того же нависающего крыльца0003
плеснул мне на плечи. Белеет горизонт,
пока солнце похоже на луну, а вдали,
вдали, как клубок дыма, возникает нежный звук,
там, за нежно желтеющей
прозрачной березовой рощей, за река темная…
И сердце нежное сжимает печаль,
и причитая, поет и вторит проплывающим
чудесно одиноким журавлям
за тихими тучами…
Круглое солнце едва тлеет,
и по бледным полям,
такая аура печали
так печально и красиво
распространяется, что шумное человеческое горе кажется
напрасным и напрасным сердцу.
Vladimir Nabokov 1921
Осень
и снова, как в сладкие годы
из чистой и чудесной меланхи
The Ruddy, Shined-Out orest Lesque
. безвольные воды.
Прощая, как прощает Бог,
Расстилается прозрачная даль.
Ах, осень, восторг мой,
печаль моя золотая!
Свежо блестит паутина…
Шурша, Я иду по реке,
И сквозь ветки и кусты рябины
Я обозреваю мирное небо.
Широкий свод синеет
и становится перелетными птицами—
робкая, детская линия
в пустоте чужих страниц.
Владимир Набоков 1919
Осень (2)
Время листопада. Сад
наполнен эфирными резонансами.
Со вздохом и поклоном клен предлагает
свой окончательный узорчатый контур.
Огненный ангел листья вышивает,
и меж гребней переливается борозда,
и, как черная звезда, едва дышит ель-сирота
у стеклянного крыльца.
Владимир Набоков
Ворота перелеска | Цветаева «Деревья» Цикл
Девять стихотворений, собранных в «Деревья», — одни из самых трудных в творчестве Цветаевой. Они были написаны в 1922-1923 годах, вскоре после того, как она уехала из СССР и поселилась в сельской местности через реку от Праги. Она была в сильном волнении после побега из Москвы, где жестоко страдала от голода в годы революции. Кроме того, она воссоединилась со своим мужем Сережей Эфроном после многих лет разлуки. Этот эмоциональный подъем проявляется в девяти стихотворениях «Деревьев».
После многих лет городской нищеты Цветаева нежилась в лесной среде: «Деревья, я иду к вам, чтобы спастись от базарного грохота!» Деревья для нее — «самые тихие друзья». Лес был ее Элизиумом, раем богов.
Эти стихи исследуют, что она хочет от деревьев. Существует постоянное выражение возвышенности. Деревья имеют «рост вверх», а лес «вырывается из корней». В одном из стихотворений деревья даже «бегут в гору».
Повсюду присутствуют элементы мистицизма, классической и христианской религии, эротики, поэтического вдохновения и смерти. Подозреваю, что есть и какие-то личные элементы, относящиеся к посвящаемой, ее подруге Анне Антоновне Тесковой. Показательно, что эта работа посвящена ей, а не мужу Цветаевой, с которым она только что воссоединилась после долгих лет неизвестности, жив ли он.
Деревья
Моему чешской подруге Анне Антонова Тескова
1.
Потеря веры в смертные
В старый вереск,
В сухое место с серебристыми прожилками,
Пусть трубят трубачи
Слава моей тени!
В вереск-потерю,
В вересково-сухие ручьи.
Старый вереск!
Слой голого камня! 10
Убедиться
В подлинности наших детских домов.
Снятие и выбраковка
Обрывки последней парчи —
В вересковые развалины
В вересково-сухие ручьи.
Жизнь: дружба двух душ
И удушение недостатков.
Серость и сухость
(Ибо вождь суров), 20
Давид красивее, чем 90 0 Давид 90 0 Там, где рябина 90
В вересково-серое,
В вересково-сухое море.
2
Когда моя раздраженная душа
Опьянела от ран,
Когда семь раз отрекся я
Бороться с бесами—
Не с теми, кого хлещет огненный поток
В глубине:
С дневной низостью Земли,
С человеческой летаргией—
Деревья! Я иду к тебе! Чтобы сбежать
Рынок рев! 10
Твоим восходящим ростом
Как мое сердце очистилось!
Дуб божий! Марш
В бой всеми корнями!
Мои ивы-пророки!
Березовые девы!
ELM — это безвкусно,
поднят в пытках
Сосновая — это вы, псалом моих губ:
Горьба ягод Rowan… 20
Для вас! В плещущуюся ртуть
Листья — пусть все упадут!
Впервые разжать руки!
Отказаться от рукописей!
Рой зеленых отражений,
Как будто плещутся мне в руки
Мои непокрытые,
Мои дрожащие.
3
Женщины купальщики, распущенные
в простом круге
полосой нимфа-гурдов
, и внезапно, нарушитель маны
в пропорциональном руки,
-Свиток распут!
Вытяжение шеи… 10
Серебро берез,
90 s!
4
Друзья! Братская толпа!
Ты, чьим шорохом сметаются следы
Мирской обиды.
Лес! Мой Элизиум!
В шумном стане дружбы
Я закончу с общением душ,
Выбрав трезвость,
День среди самых тихих друзей.
Ah, с прижимными ножками:
В простой жертвенный огонь 10
Рощи! В великий штиль —
Мхов! В налив хвои…
Пророчество дерева!
Лес, возвещающий: Он здесь,
Над сбродом изгибов —
Идеальная жизнь:
Где нет ни рабства, ни уродства,
Туда, где все в полный рост
Туда, где правда виднее:
По ту сторону дней…
5
Беглецы? Солдаты?
Ответь, если жив!
Чернетские монахи верхом на лошадях
Видят ли они Бога в подлеске?
Сколько шуршащих сандалий!
Сколько зданий пылает!
Сколько гончих и оленей—
В лесу деревьев!
Лес! Ты сегодня наездник!
Это то, что люди 10
называют болезнь: последнее
судороги деревьев-
Это свободная молодежь,
Выращенный на нектаре.
Это лес мгновенно
Вырвавшийся из корней!
Нет; что-то другое. Не хлопья
В сухолистном половодье!
Вижу: летят копья,
Я слышу: рев крови! 20
И летящий в раскрытой хламиде*—
Кто его видел?
Саул следует за Давидом:
К собственной темной смерти.
6
Ни краской, ни кистью!
Свет — это царство серого.
Ложь, как красные листья:
Здесь цвет придавлен светом.
Цвет затоптан светом.
Цвет, свет пяточка на груди.
Не в этом ли, в этом ли:
Тайна и сила и сущность
Осеннего леса?
Как будто занавес 10
был строго нарисован
за тихий задоном дни…
Как будто вы представляете своего сына
через расставания с добавлением,
Слова: Палестина и Элисий
Внезапно…
Слова: Палестина и Элисий
Течение…прозрачность…
Сквозь тонкое переплетение волнений—
Свет блаженнее смерти
И — связь рвется. 20
—
Серость осенняя.
Ты, апофеоз Гёте!
Много здесь спето,
И еще больше разгадано.
Так блестят седины:
Итак, древние главы семьи—
Последний сын
Самый последний из семи.
в последнюю дверь —
с распространенной люминесценцией оружия… 30
(я не верю в цвет!
Здесь фиолетовый — последний из слуг!) :
Светящиеся каким-то свечением…
Не в этом ли, в этом—
И связь рвется.
—
Так сияют пустыни.
и,- сказал, что больше, чем я мог:
Пески Палестины,
Домики Элизиума… 40
7
взошел.В строгих мерах псалма,
Видимая скала.
Толпа пробуждающихся тел:
Оружие!—Оружие!—Оружие!
Как армия под градом стрел,
Созрел для пыток.
Рулоны облачений, прозрачных, как сети,
Рассыплются в прах. 10
Руки, защищающие пах,
(Девственниц!) — и как вялые кнуты
Руки бессовестных стариков…
Юношей — птиц!
Кавалерия в воронку суда!
Стоя по пояс,
Высвобождение из погребальных саванов—
Седобородое вознесение:
Существование!—Миграция!—Легион!
Целый народ 20
Потомков!
Смотри!—Проснись!!—Помни!
Вечером несколько деревьев
Бег в гору.
8
Кто-то идет к роковой победе.
С деревьев жесты трагедии.
Жертвенный танец из Иудеи!
От деревьев трепет тайн.
Это заговор против нашего века:
Веса, меры, время, дроби.
Это порванная завеса:
С деревьев жесты надгробий…
Кто-то идет. Небеса как вход.
С деревьев жесты празднования. 10
9
Какими откровениями,
Какими правдами,
О чем шумите вы,
Листовые потоки?
С тайнами
О чем беснуется Сибил—
О чем ты шумишь,
О чем ты бредиш?
Что у тебя дышит?
Но я знаю, что вы относитесь к 10
Оскорбление Времени
С прохладой вечности.
Восхождение с юношеским гением —
Вы порочите
Ложь видения
Пальцем отрешенности.
Итак, опять, как прежде,
Земля показался нам .
Таким образом за веками
Планы были реализованы. 20
Таким образом, не хвастаться
Чудес с монетами!
Так за веками
Тайны были разыграны.
Долой уверенность!
Прочь срочно!
В поток! — В пророчества
Воспоминания.