Какими были ведьмы на Руси и как с ними боролись » BigPicture.ru
Ужасы инквизиции, которая несколько столетий орудовала в Европе и Америке, отлично известны всем нам еще со школьной скамьи. Но об охоте на отечественных ведьм нам почти ничего не известно. Были ли ведьмы на Руси и если да, то насколько вольготно они себя чувствовали там, где не было католического церковного суда с его пытками и кострами.
На Западе с ведьмами и колдунами разговор был короткий — достаточно было небольшого подозрения, чтобы человека схватили, зверски пытали и, вырвав признание, отправили на костер, виселицу или в омут. Людей убивали тысячами и иногда причиной для расправы становилась необычная внешность, странное поведение и даже неприязнь соседей.
На Руси все было иначе — у нас никогда не было организованной охоты на ведьм и, тем более, массовых казней. К ведьмам, колдунам, знахарям и провидцам отношение у нас было более сложное. Далеко не всегда человек, занимающийся магией, бывал не то что казнен, но даже и осужден людской молвой.
Но, как показывает история, чувствовать себя абсолютно безопасно ведьмы у нас также не могли.
Колдовство у нас осуждалось церковью во все времена — его считали делом греховным и недостойным. Но, в отличие от Европы, на ворожей и знахарей на Руси смотрели сквозь пальцы, если они, конечно, не создавали никому проблем. В народе людей, обладающих тайными знаниями и сверхъестественными способностями, уважали и побаивались.
При этом в народе было принято обращаться к колдунам за помощью. В деревнях ведьма или знахарь были единственным человеком, который мог оказать помощь больному человеку, вылечить домашний скот, дать дельный совет по личным вопросам. Не всегда ведьма действовала, используя потусторонние силы — часто помощь была прикладной и основывалась на знаниях о травах, природных явлениях и свойствах минералов.
Но относительно лояльно относились лишь к ворожкам, целителям и провидцам, которые не посягали своей деятельностью на церковные каноны. Использование в ведьмовских обрядах церковной утвари, символов или книг могло стать весомой причиной обвинить мага в ереси или вероотступничестве.
Еретики имели на Руси гораздо больше шансов подвергнуться пыткам и казни, чем ведьмы. Хорошо известны процессы над старообрядцами, которые в 17 веке не признали церковной реформы и поэтому были обвинены в ереси. Этих людей сгорело на церковных кострах гораздо больше, чем ведьм и колдунов. Казнили вероотступников не так, как в Европе. Вместо столба и хвороста использовали деревянный сруб, в который могли поместить сразу несколько приговоренных и сжечь их вместе.
Особыми случаями можно считать ситуации, когда ведьму обвиняли в причинении вреда людям, домашним животным или урожаю. В этих случаях к обвиняемым были беспощадны как церковный, так светский суд. Более того, у подозреваемого во вредительстве или, не дай бог смертоубийстве, был неплохой шанс вообще не дожить до какого-либо официального суда. Людской суд был простым и скорым — ведьму или колдуна топили в мешке, сжигали прямо в доме или просто забивали насмерть.
Если человек, обвиняемый в опасном для жизни или здоровья колдовстве попадал в руки правосудия, то сначала с ним имели дело светские власти, а уж затем церковные.
Показателен случай крестьянки Марфы Королевой, которую в 1752 году обвинили в наведении порчи.
Эта девушка была крепостной одного военного бригадира — человека сурового и скорого на расправу. Дочь офицера закрутила роман с крепостным парнем, а ее отец, узнав об этом, приказал выпороть кавалера плетьми. Королева была в приятельских отношениях с наказанным и поэтому решила отомстить.
На допросе в полицейской канцелярии девица рассказала, что хотели сжить со свету барина. Для этого она вынула из земли след бригадира, приговаривая, чтобы тот болел и помер. Также удалось выяснить, что Королева еще и заговаривала воду, чтобы другая дворовая девка по имени Домна, находилась в дурном настроении.
Но самым страшным преступлением крестьянки был заговор на неурожай, в котором она призналась, когда ее стали допрашивать с пристрастием. Марфа надломила в поле несколько колосков, читая заклинание. В канцелярии вполне здраво рассудили, что не им судить о таких высоких материях, как порчи и заклятия и передали ведьму церковному суду.
После крепостную судил белгородский епископ, который был крайне категоричен и быстро приговорил девушку к сожжению в срубе. Но так как в 18 веке церковь не была уполномочена казнить, то Марфу Королеву отправили для исполнения приговора назад к светским властям. После этого ее следы теряются, но нам кажется, что «ведьма» отделалась хорошей поркой, так как в те времена, довольно просвещенные, за колдовство по приговору суда уже не сжигали.
Совсем иначе обходились на Руси с ведьмами, попавшимися на порче, в Средние века. До нас дошла почти детективная история 17 века, касающаяся семьи первого государя из рода Романовых — Михаила Федоровича. Его вторая супруга — Евдокия Стрешнева, панически боялась сглаза, порчи или любого другого колдовства на болезнь или смерть.
Царица постоянно находилась в поиске очевидных или косвенных примет колдовства и если их находила, то тут же принимала меры. Стоило государыне обнаружить подозрительный пучок волос или хитро скрученную нитку, как она принималась за молитвы и наговоры, а найденные «колдовские» вещи закатывала в церковные свечи и сжигала под аккомпанемент псалмов.
Под подозрением царицы была вся без исключения прислуга и однажды ее звездный час пробил. Золотошвейка Дарья Ломанова как-то раз пригласила к себе неизвестную женщину, которую никто из царских дворовых не знал. Они некоторое время шептались, а после ухода незнакомки Дарья просила царскую прислугу об этой встрече молчать. Чтобы быть убедительней, Ломанова раздала людям обрезки, оставшиеся при изготовлении царской скатерти.
В тот же день вечером золотошвейка выкрала из мастерской отрез полотна, предназначенного для шитья рубах царским детям. Ломанова повела себя странно — покрывшись этим полотном с головой, она села на телегу и одна поехала куда-то за Москву-реку. Разумеется, никакие взятки не помешали дворовым донести на Дарью и вскоре ее и ближайшую подругу золотошвейки Авдотью Ярышкину арестовали государевы люди.
Во время первого допроса выяснилось, что ткань Дарья украла в целях наживы, а в телеге ездила к своему тайному любовнику. Но так просто ей было уже не отвертеться и после некоторых физических воздействий ведьма призналась во всем.
Ломанова рассказала, что хотела погубить царицу, для чего ходила тайком за ней следом и посыпала следы пеплом.
Дело принимало серьезный оборот и пахло уже покушением на жизнь царствующей особы. Ломанову и ни в чем не повинную Ярышкину подвесили на дыбах и начали допрашивать еще с большим пристрастием. Немудрено, что когда суставы рук женщин были вывернуты, из них посыпались и другие признания. Золотошвейка вспомнила некую ворожку Настасьицу, которая и научила ее колдовским премудростям.
Вскоре в пытошном подвале оказалась и привезенная из Замоскворечья колдунья. Настасьица практиковала заговоры на любовь и согласие, помогая примирить супругов и получить взаимность у кавалеров. Ломанова ездила на телеге к ней затем, чтобы встретиться с любовником — ворожка сдавала для любовных утех угол в своем доме. Но этих признаний было недостаточно и за сводню взялись не менее серьезно, чем за челядь.
Настасьицу стали мучить и та рассказала, что научила Ломанову жечь полотно от детских рубашек цесаревичей и посыпать пеплом следы царицы, чтобы та положительно отвечала на челобитные и гневалась почем зря.
Казалось, все стало на свои места — за реку Дарья каталась, чтобы предаваться тайно блуду, а колдовала, чтобы получить привилегии.
Но попав в подвал к дознавателям и заплечных дел мастерам выйти так просто уже не получалось. Девиц снова вернули на дыбы и очередные признания посыпались из них как горох. В результате всего за несколько часов был раскрыт целый колдовской заговор против царицы и ее отпрысков, с участием нескольких ведьм и колдуний.
Так в подвале оказались жительницы Москвы Манька Козлиха, Улька, Дунька и Феклица. Этих женщин также пытали, чтобы узнать, что и зачем они делали во вред царской семьи. К разочарованию следствия выяснилось, что женщины вообще не в курсе событий и дело зашло в тупик. Всю шайку колдунов, изрядно потрепанных, пришлось отпустить, сделав строгое внушение помалкивать.
Но на этом история кремлевских колдуний не закончилась. Всего через год после описанных событий, в 1639 году, в царской семье произошли одна за другой две трагедии. Сначала умер малолетний царевич Иван, а всего через два месяца его брат — царевич Василий.
Всю колдовскую компанию, во главе с золотошвейкой Дарьей, снова кинули в подвал и начали допрашивать с пристрастием и колдовстве и прочих злых умыслах. Закончилось все тем, что Улька и Настасьица отдали богу душу, не выдержав пыток, а остальные ведьмы отправились пешком осваивать новые сибирские владения российской короны.
Как мы видим, несмотря на суровые времена и тяжесть бремени подозрений, в России все было не так запущено как в Германии, Франции или Испании и у ведьм был небольшой шанс оправдаться. Что и говорить — русский народ всегда отличался добротой, отходчивостью и тягой к истине.
Смотрите также:
Как живут самые богатые в Румынии ведьмы
А вы знали, что у нас есть Telegram и Instagram?
Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!
Как ведьмам на Руси жилось
Что вы вспоминаете, когда слышите слово Средневековье? Инквизиция и охота на ведьм. Но все это — в Западной Европе. А что у нас? На землях Руси колдовские обряды имели глубокие корни, и с ними тоже пытались бороться, хоть и не столь кровавыми методами, как инквизиция.
Упоминание о людях, которые совершали разнообразные магические обряды, мы находим в древнейших фольклорных источниках, поэтому указать хотя бы столетие их появления вряд ли удастся. Называли этих людей по-разному: колдуны, волхвы, знахари, ведьмы, мольфары, ворожеи, кудесы, и это далеко не полный список их имен. Таких людей уважали, шли к ним за советом или помощью, но в то же время, если в деревне происходили какие-то неприятности, все были уверенны, что это дело рук сельского мага. В таких случаях иногда доходило и до самосуда. Именно поэтому дома людей, которые имели дело с потусторонними силами, как правило находились на самой окраине деревень, у опушек лесов. Это гарантировало минимальную безопасность в случае волнений.
Со временем у каждого из магов появилась своя «компетенция». Самыми опасными народ считал именно ведьм. Согласно поверьям они доят по ночам коров, выдаивая молоко до крови, могут превращаться в животных или неодушевленные предметы, чтобы навредить людям, снимать с неба звезды и прятать их у себя в подвале.
Они также могут управлять погодой: задержать или призвать тучи, тем самым вызвать засуху, голод или потоп. Им же приписывали завитки, закрутки и заломы (свернутые особым образом колоски) на нивах, которые они делали с целью причинить вред хозяину нивы или чтобы перетянуть к себе чужое зерно.
Ведьмами обычно считали старух. Людям казалась странной такая продолжительность жизни, и они связывали это с вмешательством чар. Реже ведьмами считали замужних женщин или вдов, но никогда — молодых девушек. Все ведьмы делились на две категории: родимых и ученых. Причем вторые считались более опасными.
Почти в каждом селе была женщина или старуха, которую считали ведьмой. Не сложно догадаться, что ее боялись и не хотели иметь с ней ничего общего. Однако открыто выступать против подобных людей боялись, и до крайних мер доходило только в исключительных случаях.
Борьбу с ведьмами возглавила церковь. Первые процессы начались еще в XI в. В «Уставе князя Владимира о церковных судах» ведовство, чародейство и волхвование отнесено к числу дел, которые разбирала и судила православная церковь.
Есть упоминание о том, что в 1024 году в суздальской земле были сожжены «лихие бабы», которых обвинили в неурожае, что постиг крестьян. В 1227 году в Новгороде на архиерейском дворе сожгли «четырех волшебников». В 1444 году в Можайске был сожжен боярин Андрей Дмитрович с женой по обвинению в чародействе.
Сторонниками казни ведьм и колдунов были многие видные религиозные деятели того времени: киевский митрополит Иоанн, владимирской епископ Серапион, новгородский архиепископ Антоний и другие.
Активно боролся с ведьмами Иван Грозный. Даже советников царя, Сильвестра и Адашева, сослали в монастырь по обвинению в том, что они «извели царицу Анастасию Романовну». В 1551 году Стоглавый собор ужесточил меры по борьбе с кудесниками. Запрещалось держать в доме «богомерзкие книги», а народ призывали обличать чародеев. Обнаруженных магов предлагалось избить, ограбить и изгнать из общины. Неудивительно, что в это время под прикрытием изгнания ведьм сводились личные счеты.
Некоторая либерализация по отношению к магам произошла при сыне Ивана Грозного — Федоре Иоанновиче. Так, согласно его судебнику 1589 года, ведьмы и чародеи защищались государством от оскорблений и самосуда. Но по мнению многих ученых он действовал только на Русском севере. В 1591 году в Астрахани, при большом скоплении людей были сожжены колдуны, которые якобы наслали болезнь на крымского царевича Мурат-Гирея.
В 1647 г. при царе Алексее Михайловиче в Шацке крестьянин Терешка и его жена Агафьица были обвинены в чародействе. По указу царя их сожгли на центральной площади. Через два года под то же обвинение попали некий мордвин и его жена. Их трижды пытали, сломав ребра, потом сожгли им ноги и бросили в тюрьму, где те и умерли от голода.
Одна из крупнейших охот на ведьм состоялась в 1667 году в Гадяче на Полтавщине. Этот город в то время был столицей гетмана левобережной Украины Ивана Брюховецкого. Он активно шел на сближение с Москвой и царским двором. Для этого он даже женился на дочке московского боярина Дарье Исканской, что не могло понравиться простому народу.
Поэтому когда у его беременной жены случился выкидыш, гетман усмотрел тут злой умысел. И через несколько дней он приказал «сжечь пять баб ведьм да шестую гадяцкова полковника жену Острую». Во многих источниках того времени говорится, что эти женщины были невиновны, а гетман просто хотел усмирить недовольный народ.
В 1714 году в Лубнах, также на Полтавщине, собирались сжечь женщину за чародейство. Избежать этого удалось только благодаря вмешательству историка В. Татищева, который находился в городе проездом из Германии. В 1720 году на Волыни в колдовстве обвинили крестьянку Проську Каплунку. Ее засыпали землей по шею и сожгли за то, что она напустила на село моровую язву. В 1730 году кременцкий помещик Лука Малинский обвинил в колдовстве свою крепостную Мотруну Перистую. Женщину несколько дней пытали, после чего сожгли. В 1745 году в селе Обуховка Миргородского полка крестьяне спалили Вивдю Москаленчиху, так как на полях стали появляться «завитки», что по их мнению привело к смерти коней.
В 1758 г. управляющий крупным имением, принадлежавшим графу Тышкевичу, докладывал своему помещику, что им сожжено шесть «чаровниц». Соседний помещик также сжёг крестьянку, обвинив её в колдовстве. «Женщина созналась, — писал управляющий помещику, — и с великим отчаянием отправилась на тот свет».
Начиная с конца ХVII века случаи самочинной расправы на ведьмами стали встречаться реже. Крестьяне стали меньше верить в колдовство и чародейство, а если что-то подозрительное и случалось, то предпочитали подавать в суд. Так в 1794 году прилуцкий мещанин Иван Балаба подал жалобу на Зиновию Глобиху, которая как будто делала завитки на его ниве. Он обратился в церковь, и священник после молитвы разрешил ему собирать урожай. Однако хозяин побаивался употреблять его сам. Часть он отдал жнецам, которые помогали в сборке, остальное продал, хоть и с потерей в цене. А через некоторое время обратился в суд, так как он и его жена начали ощущать ухудшение здоровья.
Стоит сказать, что именно завитки вызывали особый страх у населения, ведь это был объективный показатель.
Если завитки появлялись, значит, их кто-то делал. В таких случаях пытались найти человека, который мог бы распутать их, но это было опасно и для хозяина нивы, и для знахаря, который вызвался помочь. Так в 1785 году в селе Батуровка от неизвестной болезни «зжиманіем рук, ног и всего корпуса» умерло восемь человек из двух семей. Односельчане утверждали, что причиной стали завитки на полях.
В ХІХ веке вера в волшебство стала еще меньше. Суды если и брали на рассмотрение дела о магических ритуалах, то чаще всего ограничивались штрафами.
Но случаи самосуда еще встречались. Так в декабре 1879 г. в деревне Врачево Новгородской губернии сожгли крестьянку Аграфену Игнатьевну за её «колдовство», а летом 1885 г. в деревне Пересадовке Херсонской губернии такую же расправу учинили с тремя крестьянками, обвинёнными в наступлении засухи. В 1904 году суд в Сумах рассматривал дело против одного крестьянина который избил старуху ведьму. Та, проходя мимо его мельницы, перекрестилась, а он усмотрел в этом порчу, выскочил на улицу и ударил женщину колом.
Во времена советской власти все представления о колдовстве искоренялись из народного сознания. Но даже сейчас, приехав в далекое село, можно услышать рассказы о том, как одна соседка навела порчу на другую. После этого невольно задумываешься, а может, все это не просто сказки на ночь?..
Ведьмы древнего мира
Эд Уилан, автор статей, Classical Wisdom
Когда мы думаем о ведьмах, мы думаем о Хэллоуине и фильмах ужасов. Чего многие люди не осознают, так это того, что ведьмы существовали гораздо дольше, чем любая из этих вещей, начиная с Древней Греции и Рима…
На самом деле, во многих древних культурах есть женские фигуры, которые можно точно охарактеризовать. как ведьмы. Ведьма — это культурная конструкция: некто (почти всегда женщина), использующий колдовство для достижения какой-либо цели или для распространения зла. В древнем мире (как, впрочем, и в современном мире) они часто были воплощением мужского страха перед женской сексуальностью и силой.
Греческое общество было патриархальным: женщины должны были подчиняться мужчинам. Если их не контролировали, считалось (мужчинами), что они способны на все виды зла. Греки верили, что любое зло может совершить ведьма, как, например, Медея, убившая собственных детей, чтобы отомстить их отцу Ясону
Кроме того, как и во многих других доиндустриальных обществах, в греко-римском мире вера в магию была универсальной: она была просто частью повседневной жизни многих людей. Люди часто приписывали бедствия ведьмам, которые были способны на то, что сегодня назвали бы черной магией.
Итак, в греческой литературе действительно много изображений женщин, занимающихся колдовством: еще у Гомера есть древнегреческие упоминания о женских фигурах, творящих заклинания. Например, Геката почиталась как богиня магии и колдовства. Одной из отличительных черт греческих ведьм было то, что они были сексуально необузданными и хищными. Хорошим примером греческой ведьмы является Цирцея, которая в погоне за Одиссеем превратила его людей в свиней и держала героя в плену на своем острове.
Цирцея. Как и другие ведьмы, она занималась фармаконом: приготовлением отваров и зелий. Другой пример ведьмы из греческой мифологии — Ламия, которая после того, как ее дети были убиты Герой, стала чудовищем, пожирающим детей. В этой сказке мы видим происхождение многих сказок о волшебницах, поедающих детей.
Похоже, что римляне были даже больше озабочены колдовством, чем греки. По закону Двенадцати таблиц запрещалось наложение заклинаний, наносящих вред посевам, скоту и людям. Колдовство в римском мире считалось преступлением, караемым смертной казнью, и ведьм можно было сжечь или похоронить заживо. Таблички с проклятиями были очень распространены. Это были артефакты, которые, как считалось, проклинали или причиняли вред жертвам, и их часто покупали у женщин, которых можно было интерпретировать как ведьм. Многие ведьмы, особенно в римском мире, были связаны с ядами. Женщин, изготовлявших зелья и духи, можно было объявить ведьмами. В некоторых латинских источниках упоминаются женщины, занимавшиеся некромантией, и даже некоторые, которых считали оборотнями.
В Риме были как мужчины, так и женщины-ведьмы или маги, и их часто преследовали за наложение заклинаний на императора. Как писал Плиний Младший: ведьм и их чар боялись все. Римляне начали первую известную охоту на ведьм в имперский период, задолго до того, как христиане начали сжигать ведьм.
В отличие от греческих изображений ведьм, римская ведьма движима чистой злобой и злобой. Одно из самых ранних изображений римских ведьм, которое у нас есть, взято из поэм Горация. Он изображает двух волшебниц с бледной кожей, длинными ногтями и растрепанными волосами, что очень похоже на современные изображения. Они показывают закапывание головы волка под полной луной, чтобы вызвать в воображении мертвых и заставить их выполнять свои приказы. Одной из самых известных ведьм в латинской литературе был Эрихто в 9 в.0003 Фарсалия от Лукана. В этом эпосе она оскверняет трупы мертвецов и убивает людей. Показано, что она даже терроризирует духов царства мертвых, крича в глотки их трупов на земле.
Было широко распространено мнение, что ведьмы убивали детей и использовали части их тел для заклинаний. Одними из самых характерных из всех римских ведьм были так называемые стриксы или ведьмы-совы. Это были женщины, олицетворявшие крики птиц дурного предзнаменования, пожирающих детскую плоть. Они часто похищали младенцев и заменяли их соломенными куклами.
В то время как ведьмы часто изображаются классическими авторами-мужчинами как зло, многие люди, возможно, не считали их таковыми. Многие женщины, знавшие травы и зелья, продавали любовные зелья и занимались тем, что мы могли бы назвать «белой магией». Этих «ведьм» часто считали целительницами и уважаемыми членами своего сообщества. На классическое изображение ведьм сильно повлияло мужское женоненавистничество: те, кого многие элитные мужчины называли ведьмами, часто были «мудрыми женщинами», за помощью к которым часто обращались бедняки и другие женщины. Вполне вероятно, что многие изображения ведьмы были мотивированы мужскими страхами перед женской сексуальностью и использовались для оправдания существующего патриархата.
Так что, возможно, ведьмы вовсе не монстры, и их просто неправильно понимают. Или, может быть, я под заклинанием!
Ссылки
Удача, изд. Г., 2006. Arcana mundi: магия и оккультизм в греческом и римском мирах: сборник древних текстов. JHU Press.
Колдовство и изображения ведьм в римских источниках – Женщины в древности
Введение
Термин «ведьма» позволяет классифицировать и различать широкий круг женщин-практиков в греческих и римских источниках по их методам, характеристикам, способностям, ассоциации с животными, уничижительными или эвфемистическими терминами и некоторыми видами магии. С целью принятия во внимание всех различных категорий и различий, «ведьма» определяется как «человек, особенно женщина, заявляющая или широко считающаяся обладающей магическими способностями и практикующая колдовство». Термин «магия» в древности для целей отличия ведьм от классических богинь или жриц в классической литературе будет определяться как сверхъестественное средство или инструмент для управления природой и принуждения других выполнять чьи-то приказы (Spaeth 2014).
Обширный свод табличек с проклятиями, собранных со всех земель Средиземноморья и охватывающих тысячелетие, является лучшим свидетельством практики магии с 5-го века до н.э. до 5-го века до н.э. (Рипат 2014). Классические литературные портреты римских ведьм и колдовства демонстрируют символическую связь между полом и магией. Как правило, римские ведьмы были старыми, пугающими и невероятно могущественными — интересный контраст с греческими ведьмами, которых изображали красивыми юными соблазнительницами. Эти контрасты показывают, как магия, и особенно практикующие женщины, не одобрялись в римском обществе.
В классических изображениях ведьм и колдовства из римских источников женщины-практики изображаются как могущественные символы, которые бросают вызов и разрушают как физические, так и социальные границы естественного порядка. Как показывают таблички с проклятиями, жены, которые чувствовали угрозу со стороны рабынь своего мужа, могли прибегнуть к тайным магическим методам, поскольку римский закон был не на их стороне.
В литературе римские ведьмы изображались ужасными, что свидетельствовало о том, как мужчины относились к женщинам у власти.
Преобладание имен женщин в корпусе табличек с проклятиями поднимает важные вопросы пола и обращения с женщинами в древнем мире. Женские имена, а также отмеченные наряду с мужчинами, часто появляются в табличках (Flint 1999). Флинт замечает, что они также появляются на табличках, где описания предполагают, что спор происходит «полностью между мужчинами». Интересно, что в этих табличках к женщинам часто обращаются по матрониму, а не по отчеству, как это было принято в других случаях. Хотя нет единого согласованного объяснения этой тенденции, можно предложить несколько объяснений: во-первых, этот обычай мог быть заимствован из раннеегипетских и вавилонских заклинаний, которые использовали материнское происхождение для целей идентификации; во-вторых, матронимика использовалась для увеличения и обеспечения точности и силы проклятия (Flint 1999).
Флинт также полагает, что преобладание матронимики свидетельствует о том, что сквернословие было «особенно женским делом» или, возможно, это была попытка приписать сквернословие женскому орудию.
В древнем греко-римском мире defixiones , чаще называемые табличками с проклятиями, были типом связывающего заклинания, предназначенного для влияния и контроля «действий или благополучия» жертв (Jordan 1985). Они были написаны на листах свинца или олова и содержали сообщения, адресованные богам и духам в надежде вызвать наказание, которое обычно ограничивало или связывало жертву сверхъестественными средствами. Свинец считался наиболее эффективным материалом для проклятия из-за его тупости и холодности. Практикующие затем ограничивали или «волшебным образом поощряли» (Ripat 2014) своих жертв, чтобы они были связаны тусклыми и холодными, как свинцовый материал, на котором было начертано проклятие. Существует интересный контраст между использованием греками табличек с проклятиями ( katadesmoi ) по сравнению с использованием римлянами defixiones .
Фараоне (2002) утверждает, что греческие практикующие в первую очередь намеревались только сдерживать своих соперников. Для сравнения, римское общество, возможно, требовало полного уничтожения своих жертв в агонистических контекстах. Например, архивная запись о 130 древних табличках из Священных источников в Бате содержит сообщения от обеспокоенных римских жителей Аква-Сулис. Требование возмездия за воровство было обычным явлением, и проклятия были написаны задом наперёд с резкими аналогичными формулами, увещевающими «смерть, разрушение и разорение их целей» (Ripat 2014).
Изображение: © Amgueddfa Cymru – Национальный музей Уэльса
Рипат (2014) отмечает, что из существования табличек с проклятиями можно сделать два важных вывода: во-первых, косвенное понимание типичных проблем и тревог, с которыми сталкивались женщины в древности; во-вторых, иллюстрация сверхъестественных средств, с помощью которых практикующие женщины влияли на отношения в качестве «способа самосохранения».
От обострения до требования уничтожения своих жертв, контекст для римских практиков полагал, что это требует «магических» действий, а не «настоящих» действий. В археологических записях ряд табличек использовался для устранения соперницы, чтобы гарантировать успех, и данные свидетельствуют о том, что римские женщины использовали их против (из-за отсутствия лучшего термина) конкуренции в романтических любовных треугольниках. Можно проделать большую работу в области исследований женщин-практикующих и табличек с проклятиями, хотя публикации Рипат остаются сильной отправной точкой.
Таблички с проклятиями и римские жены
Можно многое узнать из контекстуализации конкретных табличек с проклятиями, жертвами которых были идентифицированы рабыни и освобожденные женщины. Так называемые «проклятия разлуки» ( trennungszauber ) подпадают под особую категорию табличек с проклятиями, поскольку практикующие, мотивированные завистью или соперничеством, стремились разделить двух людей.
Можно было подозревать, что эти лица состоят или фактически состоят в интимных отношениях. Риппат (2014) утверждает возможное размещение жертвы и практикующего: эти «проклятия разделения», нацеленные на рабынь и освобожденных женщин, исходят из желания практикующего контролировать или манипулировать «любовным треугольником». Существующие таблички с проклятиями, нацеленные на женщин-рабынь, могут варьироваться от желания, чтобы боги преследовали жертву за сексуальный разврат, до прямого поощрения физических характеристик жертвы, чтобы они были такими же безжизненными и привлекательными, как труп (Ripat 2014). Выявление разделительных проклятий среди свода табличек с проклятиями показывает, что наиболее вероятно, что за проклятием рабыни стояла жена, которая угрожала их отношениям с мужем. По сути, таблетки с проклятиями использовались для подавления конкуренции, поэтому можно различить, что жены использовали таблетки с проклятиями, чтобы поддержать свою репутацию и гарантировать, что их семья остается уважаемой в общественном мнении.
Хотя следует отметить, что в римском обществе проклятия стали последним средством и только тогда, когда контекст стал самым ужасным (Ripat 2014). Изучение литературных источников говорит нам, что, когда внимание обращается на ругань женщин, это происходит только тогда, когда мишенью являются (или воображается) мужчины, так как там, где есть комментарии о физическом насилии между женами по отношению к рабыням, источники терпят неудачу в отношении к магическому возмездию в тех же обстоятельствах любовного треугольника. Сама скрытность жен, использующих скрижали с проклятиями, подтверждает утверждение Рипата о том, что магическое вмешательство применялось лишь в самых ужасных ситуациях, как удар по рабыне, которая могла не только «убрать жену, но даже присвоить себе ее положение в условиях привилегий, если не по названию» (2014). Немифические свидетельства из древнего трактата о толковании снов, Oneirocritica , дает представление о возможной цепочке событий кошмара клиента, описывающего, как рабыня узурпировала ее:
Женщине приснилось, что служанка, служившая ей, позаимствовала ее портрет, нарисованный на планшете, а также ее одежду, так как она намеревалась участвовать в шествии.
Artemidorus, Oneiorocritica , 5.53, в RJ White, пер., The Interpretation of Dreams : Oneirocritica Artemidorus (Torrance, CA: Original Books, 1990)Вскоре после этого служанка разрушила брак женщины своей клеветой и нанесла ей увечья и оскорбления.
Вскоре после этого служанка разрушила брак женщины своей клеветой и нанесла ей увечья и оскорбления. рабыня, это не считалось прелюбодеянием ни с точки зрения римского права, ни с точки зрения социальных обычаев. Таким образом, у жены как с юридической, так и с социальной точки зрения не было средств возмещения ущерба или поддержки других, если ее муж имел тайные сексуальные отношения с рабыней. Таким образом, проклятие стало наиболее разумной альтернативой возмездия для жен в этом контексте.
Рассмотрим следующее: ожидания идеальной жены и их последствия, когда эти идеалы не могут быть поддержаны, скандал мужа с рабыней, не регулируемый римскими законами о прелюбодеянии, и отношения рабыни с мужем, угрожающие место жены в бытовой иерархии. Таким образом, это дает убедительные доказательства того, что проклятия и магия, вероятно, предлагали женщинам лучшее средство для несправедливости.
Классические литературные изображения римской ведьмы
Углубленное изучение культурных представлений об отношениях между полом и магией показывает, как древние общества относились к тем, кто подпадает под термин «ведьма». Как в греческих, так и в римских литературных изображениях ведьм упор делался на мир природы и на человеческое тело. Ингредиенты ведьмы для ее волшебных зелий исходили от природы, например, из трав, корней или частей животных. Их нужно было собирать в глубине природы, например, на вершинах гор или в лесах, вдали от городов. Зелья также требовали сбора экзотических частей иногда фантастических существ, например, Медея Овидия использовала внутренности оборотня. Помимо сбора частей животных, ведьмы также были связаны с превращением в животных, а также с тем, чтобы животные охраняли свой дом. Цирцея была известна тем, что львы, медведи и волки охраняли ее дом, а также тем, что она превратила людей Одиссея в свиней. Тесная связь между ведьмами и миром природы, по-видимому, отражает культурную связь женщин древности с природой (Spaeth 2014).
Поскольку женщины ассоциировались с природой, мужчины, напротив, «ассоциировались с культурой» (Spaeth 2014). Действительно, телесная похоть ведьм — как в сексуальном плане, так и в отношении его частей — очень подчеркивается в классической литературе. Цирцея жаждет уговорить Одиссея присоединиться к ней в постели, а Медея одержима Ясоном. То, что ведьмы настолько помешаны на сексуальности, переворачивает сценарий в том смысле, что вместо мужчин активную сексуальную роль берут на себя женщины. Однако эти интересные перевороты в классической литературе не обошлись без подвоха, поскольку эти истории также предупреждали, что сексуально активная женщина будет причиной импотенции у мужчин. На самом деле Гермес велит Одиссею прислушиваться к ухаживаниям Цирцеи, поскольку секс с ведьмой может заставить его kakon kai anenora –– «подлый и немужественный» ( Odyssey .
10.301). Ведьмы также обладали способностью управлять природой, как Медея Овидия призвала природу, чтобы заставить потоки течь вспять. Таким образом, обозначение хаоса и дисбаланса естественного порядка вещей с ведьмами предполагает, как мужчины относились к женщинам, занимающим руководящие должности.
Помимо сходства между изображениями ведьм в греческой и латинской литературе и связью с природой и телом, между греческими и римскими изображениями ведьм существует множество контрастов. Как правило, римские ведьмы изображаются гораздо более негативно, чем греческие ведьмы. Фигуры ведьм, чьи изображения были вдохновлены греческой литературой, в данном случае должны быть отброшены в сторону, поскольку, например, Цирцея описывается как «светловолосая» (9).0003 Од . 10.136). Как отмечает Спэт, изучение различий между греческими и римскими ведьмами по их «физическим описаниям, мотивам, методам и силам» выявляет такие негативные изображения.
«Светловолосая» Circe of The Odyssey / Private Collection, Wikimedia Commons Греческие ведьмы описываются как «молодые и красивые», тогда как римские ведьмы часто описываются как «старые, уродливые и пугающие».
Греческие ведьмы описываются как прекрасные девушки с медовыми голосами, чьи красивые одежды дополняют их внешность. Напротив, рваная и ужасная одежда римских ведьм соответствует их ужасному и гримасничающему лицу. Их волосы, ногти и цвет лица неопрятны и вызывают у свидетелей страх и отвращение. В отличие от того, как греческие ведьмы связаны с животными, именно их поведение и внешность римских ведьм представляются как анималистические (Spaeth 2014).
При сравнении мотивов между греческими и римскими ведьмами возникает четкое различие, что греческими ведьмами двигало сексуальное влечение, в то время как у римских ведьм были более эгоистичные и злые причины для колдовства. Цирцея волшебным образом помогает Одиссею после того, как они, наконец, переспали вместе, а Медея была движима любовью, чтобы помочь Ясону получить золотое руно. Напротив, ведьмы в римских элегиях показывают, что они творили свою магию за деньги (Spaeth 2014).
Методы и заклинания греческих и римских ведьм также сильно различались. Греческие ведьмы использовали простые методы, и описания процесса были довольно краткими и лаконичными в классической литературе. Напротив, процесс подготовки римских ведьм тщательно описан и был «сложным и пугающим» (Spaeth 2014). Там, где превращение Цирцеей людей Одиссея в свиней было быстрым и точным, методы, заклинания и эффекты заклинаний римских ведьм были ужасны, ужасны и описаны в мельчайших подробностях. Например, Эрикто Лукана использует в своем ритуале набор отвратительных частей человеческого тела (Spaeth 2014).
«Цирцея и ее свинья», британец Ривьер (1896 г.) / Частная коллекция, Wikimedia Commons Наконец, существует большой контраст между силами, проявляемыми греческими и римскими ведьмами в классической литературе. Представления греков о ведьмах в большей степени относятся к мифологическим фигурам, существование которых отнесено к мифологическому прошлому. Таким образом, как отмечает Спэт, они кажутся зрителям менее «реальными», и любой вызванный ими страх не так трогателен, как мог бы быть, если бы они были установлены в современном мире.
Напротив, римские ведьмы были более современными, опасными, гораздо более могущественными и могли влиять на реальный мир. В этом реальном мире римские ведьмы могли вызывать больший страх. У них была сила, которой обладали греческие ведьмы, и даже больше, поскольку они обладали силой некромантии и даже могли принуждать богов. Erictho Лукана — лучший пример такой огромной силы, поскольку она ломает все границы природного мира (Spaeth 2014).
Что можно сказать об этих существенных сходствах и различиях ведьм в греческом и римском мире? Возможно, поскольку концепция магии еще не была полностью понята и развита, греческим ведьмам еще не приписывались такие негативные идеи в литературе. Другое объяснение могло заключаться в том, что в целом римляне относились к магии и ее эффектам с гораздо большим презрением. И все же интересно, что литературные портреты практикующих мужчин были более позитивными, чем их коллеги-женщины. Мужчины-практикующие считались учеными учениками, и магия была частью их образования.
Не существует даже мужского аналога зловещего Эрихто. В конечном счете, в римской литературе всегда демонизировались женщины-практикующие.
Библиография
(1986). «Медея» Еврипида. Нью-Йорк, Нью-Йорк: New York Greek Drama Co.
Джордан, Дэвид Р. (1985). Обзор греческих определений, не включенных в специальный корпус .
Фараоне, Кристофер А. (2002). Проклятия и социальный контроль в судах классических Афин .
Флинт, Валери Ирэн Джейн. (1999). Колдовство и магия в Европе: Древняя Греция и Рим . А&С черный.
Гомер и Фицджеральд Р. (1990). Одиссея. Нью-Йорк: Винтажные книги.
Рипат, Полина. (2016). Римские женщины, волшебницы и ведьмы. Феникс, 70 (1/2), 104–128. doi: 10.7834/phoenix.70.1-2.0104
Спэт, Барбетт Стэнли (2014). От богини к ведьме: греческая и римская ведьма в классической литературе . Издательство Оксфордского университета.
Стрэттон, Кимберли Б. (2014). Дочери Гекаты: женщины и магия в древнем мире .