как ее раскрыть (Елена Дёмушкина)
Многие из нас живут в рамках чужих мнений. Люди часто отказывают себе в важном, оглядываясь на мнение окружающих, внешнего мира, неосознанно опираясь в момент выбора на свой страх. Им кажется, что они чего-то не достойны или от них ничего не зависит. Только обретя внутреннюю свободу можно раскрыться, обрести гармонию и стать по-настоящему счастливым. В этой статье мы поговорим о том, как же это сделать.
Что такое внутренняя свобода?
Термин «внутренняя свобода» пришел из психологии. Это способность человека не зависеть от чужого мнения, уметь слышать себя, самореализовываться в созвучии со своей природой.
За термином «внутренняя свобода» стоит несколько механизмов нашего взросления:
-
Согласие с самим собой: какой я есть, каким я представляю свою жизнь, каковы мои таланты, достоинства и недостатки. Часто мы гонимся за тем, чтобы стать лучше в сравнении или рядом с кем-то.
Согласие помогает нам принять себя, остановиться и направить взор на себя, на свой внутренний мир. - Борьба. Очень часто в нашей жизни мы боремся за не свои идеи, цели, отношения в ущерб своим собственным ценностям, желаниям и убеждениям. Например, женщина каждые выходные ходит с мужем в кино, хоть сама любит театр. И вроде все отлично, но часть её души тоскует в тайне по искусству живого драматургического мастерства, которого хочется в жизни больше. А муж театр не любит, но ведь главное, что они вместе. В конце концов, в театр она сходит как-нибудь с подругами… Вопрос только в том, когда? Чтобы начать движение к своей внутренней свободе, важно осознавать такие маленькие простые вещи, разрешать себе и признавать свои желания. Великое начинается с малого. Отстаивать право на свои потребности и уметь говорить об этом — важная свобода. Иногда нам очень нужна эта свобода — отстоять свой выбор, особенно, когда в него никто, кроме тебя не верит.
-
Присвоение. Присвоение своей силы, своего успеха. Если человек довольно хороший командный игрок, то он может часто не признавать своих достижений. Мы часто слышим: : “О, это не я, это заслуга всего коллектива”. А где же он в этом сам? Ведь если бы не его сияющие глаза, если бы не идея, которую он подал команде, не его энергия, этого всего не случилось бы. Очень важно выстраивать внутреннюю самоценность и гордиться своими успехами.
- Сепарация. Сепарация должна быть как от родителей, так и от посторонних людей, на кого мы создаем родительские переносы и проекции. Например, «он старше, более успешный, мудрый, опытный. Он лучше знает» . Жить в зависимости от чужого мнения очень сложно. Да, приятно, когда рядом есть человек, который все за тебя решит. Но не лучше ли иметь собственные опоры и чувствовать себя взрослым самостоятельным человеком, которые совершает свои выборы?
Присвоение своей силы, своего успеха. Если человек довольно хороший командный игрок, то он может часто не признавать своих достижений. Мы часто слышим: : “О, это не я, это заслуга всего коллектива”. А где же он в этом сам? Ведь если бы не его сияющие глаза, если бы не идея, которую он подал команде, не его энергия, этого всего не случилось бы. Очень важно выстраивать внутреннюю самоценность и гордиться своими успехами.
Одним из ключевых факторов в обретении внутренней свободы является способность чувствовать себя и понимать свои желания.
Желание – это сфера наших чувств, эмоций, это то, что мы очень редко себе разрешаем. Чаще всего мы выбираем рационально. Мы хотим купить прекрасное белое пальто, но боимся, что оно будет марким и быстро испачкается. Мы хотим сменить работу, от одной мысли о которой внутри все поёт и светится. Но на нынешней неплохой коллектив, все стабильно и ясно. Зачем идти в новое со всеми сопутствующими рисками? И мы продолжаем жить хорошей жизнью, «правильно», «как все», но без радости глубокого наслаждения собственными выборами. Важно чаще слушать себя. Разрешать себе идти на поводу у своих желаний, мечт, малых и очень больших, иногда длинною в жизнь.
Когда мы все время себе отказываем, то привыкаем существовать в рамках. И эти рамки устанавливают, на самом деле, не другие люди, а мы сами. А потом жалуемся, что вокруг все не так, что в жизни нет радости и удовлетворения, что мы все время жертвуем чем-то ради других.
Почему так важно обрести внутреннюю свободу?
Когда человек разрешает себе жить свою жизнь, он начинает позволять себе те желания, чувства, поступки и мечты, которые ему действительно важны.
Он начинает замечать как естественно проявляется в жизнь целостность его внутренней системы «я мыслю, я чувствую и я действую», конгруэнтно, как говорят психологи. Очень часто у нас бывает раздрай – думаю одно, чувствую другое, делаю третье. Именно поэтому так часто наши выборы нас не устраивают – вместо энергии мы получаем разочарования и потерю уверенности, внутренней опоры.
Внутренняя свобода приходит тогда, когда мы не действуем по инструкции, а позволяем себе исследовать, осознанно задавая себе вопрос: «А что я думаю? Что я чувствую? Что я делаю? Насколько все это радует меня?» Например, если нам нужно выполнить новую задачу, то начинать ее делать не из чувства страха, а из любопытства. Именно тогда приходит энергия на движение вперед.
Так и в жизни – если мы можем обеспечить себе свою жизненную энергию, осознавая свои границы, подлинные выборы, ответственность в зоне личного контроля, то и другим можем помочь больше. Это уберегает от многих ловушек, разочарований и сложностей.
Как развивать внутреннюю свободу?
Чтобы почувствовать себя по-настоящему свободным, важно развивать в себе осознанное позволение и ответственность в выборах. Многие живут в зависимости, потому что боятся взять штурвал жизни в свои руки. Но если этого не сделать, то рядом всегда нужен будет человек, на которого нужно будет опираться, чьи желания выполнять, чье мнение ставить впереди своего.
Например, парень с юношеских лет обожал юриспруденцию. Но поступил в серьезный технический вуз, потому что родители видели важность именно технического образования сына в тяжёлые 90-е. 5 лет он мучился, пересдавал сессии, рыдал, но не хотел расстраивать родителей. Прошли годы, он вырос, женился, родились дети, И уже взрослый мужчина, а не юноша, вернул себе свободу: поступил в 40 лет на юридический факультет, получил образование, о котором мечтал с юности и уже 10 лет счастлив в своем выборе.
Как понять, что внутренняя свобода уже есть?
Когда мы чувствуем себя авторами своей жизни, то это и есть ощущение внутренней свободы. Если мы не оглядываемся на прошлое, не боимся принимать решения, а чувствуем, что в каждый момент способны делать самые лучшие для нас выборы, то это наполняет каждое действие живой мыслью и смыслом. Если мы позволяем себе ошибаться, делать выводы и идти дальше, без сожаления, но с благодарностью, то мы начинаем ловить попутный ветер перемен, поток, равновесие, которые помогают быстрее прийти к нашим целям и мечтам.
Елена Дёмушкина — MCC ICF, Executive-коуч, бизнес-психолог, автор и ведущая программы «Внутренняя свобода».
Внутренняя свобода: найти и не потерять
Термины «присутствовать» и «жить в настоящем» уже стали клише. Произнося их, мы говорим о силе настоящего, вечного момента и о том, что «есть только сейчас».
Пол Роуч, священник церкви, объединяющей христианское учение с философией других религиозных и духовных практик, с иронией пишет: «В движении позитивного мышления мы освободили грех от роли камня преткновения, а затем заменили его зарядом негативного мышления. Теперь наше величайшее унижение — обвинение в том, что мы отвлеклись и, следовательно, не присутствуем в настоящем моменте». Но ключ к пробуждению — действительно в осознании того, что есть здесь и сейчас, и это подтверждается многими духовными традициями.
Идея, объединяющая разные традиции
Суфии говорят, что достаточно одного ясного момента. Традиция дзен задает вопрос: «Чего не хватает в этот самый момент?» Иисус много говорил о царстве целостности и совершенства. Современные индуистские учителя, такие как Шри Нисаргадатта Махарадж и Пападжи, приглашают нас быть спокойными и отдыхать в сознании «я есть». «Матрос» Боб Адамсон, австралийский ученик Шри Нисаргадатты Махараджа, задает наводящий вопрос: «Что не так с тобой сейчас, если ты не думаешь об этом?»
Мышление может помешать, соглашается Пол Роуч. Мышление — это воспоминания из прошлого и проецируемые идеи о будущем. Как мы знаем, рассуждения формулируют, а затем усиливают линейный взгляд на реальность, основанный на идее, что наше «Я» движется во времени. Это чувство себя, часто называемое «эго», весьма условно — это не наша реальность.
И все же мы часто пытаемся опираться на него, чтобы найти эту самую реальность. Нам кажется, что, если работать достаточно усердно или старательно и долго «отпускать», мы найдем момент вне времени и обретем свободу.
Новости — хорошие и плохие
Всем нам стоит наконец принять, что знания, какими бы тонкими или глубокими они ни были, не способны пробудить нас к пребыванию в «здесь и сейчас». Ничто не заменит прямого опыта, напоминает Роуч.
Хорошая новость в том, что настоящее уже есть, оно прямо здесь и сейчас. Мы погружены в океан бесконечного, вневременного сознания, как рыбы в воду. А вот плохая новость в том, что от привычки линейного мышления трудно избавиться. Доказательство тому — долгие годы, которые монахи проводят в медитации в поисках сатори, как и искатели, испытывающие терпение гуру с помощью одних и тех же вопросов, возникающих в силу стремления удовлетворить нужды отвлекающегося ума.
«Каждый день становится все лучше и лучше», — говорит одухотворенное эго. «Как это возможно, если каждый момент уже совершенен?» — вопрошает внутренний гуру.
Как не сдаваться в поисках внутренней свободы
В этот момент многие из нас сходят с пути: первоначальный энтузиазм угасает, мы жалуемся, что практики не работают, и испытываем разочарование.
«Но погодите, — комментирует Пол Роуч, — мы хотим радикальной свободы или более комфортного… заключения?»
Если мы хотим свободы, то как ее достичь? Пол Роуч описывает пять подходов, которые стоит освоить.
1. Вы уже здесь. Вы уже свободны
«Попробуйте принять такую идею: обретение просветления в будущем, когда мы станем лучше, — лишь избегание естественного пробужденного присутствия, доступного в каждый момент».
2. Постарайтесь отпустить историю, какой бы она ни была
Все мы можем оказаться в плену собственной истории, нашего взгляда на то, кто мы и что с нами происходило. «Представьте, что было бы, если бы вы решили отпустить свою историю. Что бы вы почувствовали?» — спрашивает Роуч.
3. Смейтесь с состраданием
Излишняя серьезность может быть врагом радости. Чем больше стресса мы испытываем, тем серьезнее и жестче становимся. Смех расслабляет и смягчает нас. Однако, конечно, речь не о том, чтобы смеяться над другими.
4. Исследуйте плавучесть
Буи отдыхают в воде, но также качаются на волнах вверх и вниз.
Они остаются плавучими и заметными для тех, кому нужны. Можем ли мы делать так же, чтобы наше присутствие было одновременно значимым и беззаботным?
5. Будьте тихими
Удивительно, что происходит, когда мы просто молчим. Мы видим, слышим и переживаем все более ясно, и чувство покоя наполняет наш разум и успокаивает наши тела.
Каждый из этих подходов подобен мантре с компонентом действия, добавляет Роуч. Мы поем ее, размышляем и затем действуем. Это практическое применение, которое не дает нашему уму «убежать» из настоящего момента.
Священник надеется, что эти практики помогут вернуться в настоящий момент, в здесь и сейчас. В их свете утверждение, с которого началась эта статья, станет реальностью. «Я живу здесь и сейчас — и другого места нет. Когда я это делаю, я освобождаю главное от постороннего, открывая в себе божественное понимание. Так присутствие в моменте дарит мне свободу».
Внутренняя свобода: измени себя, затем измени мир
Я поздно пришел в либертарианский лагерь, потому что именно внутренняя свобода всегда казалась мне самой важной.
Это все еще так. Итак, хотя я пришел к выводу, что политическая свобода имеет значение и что лучше всего правительство, которое меньше управляет, я продолжаю верить, что внутренняя свобода важнее всего. Если человек не отвечает за то, что он думает, чувствует и действует, то все остальное не имеет большого значения. Жизнь в политической утопии была бы несчастна для человека без внутренней свободы, а жизнь в политической антиутопии могла бы быть вполне сносной для человека, у которого она есть.
Чтобы было ясно, говоря о внутренней свободе, я не имею в виду открыть метафизическую банку с червями. Я оставляю в стороне великий философский вопрос о том, возможна ли свобода воли. Возможно, каждое событие, действие и решение были полностью предопределены после Большого взрыва. Но даже если человек приходит к убеждению, что детерминизм верен, он все равно не может не думать и действовать так, как будто он свободен[1]. Никто не винит в своих личных неудачах и недостатках причинно-следственную цепь, запущенную Большим взрывом.
Скорее, мы склонны обвинять социальные условия и генетику в наших прискорбных решениях и действиях. Именно здесь экзистенциализм обеспечивает полезную корректировку.
Экзистенциализм — это философия «без оправданий», согласно которой мы абсолютно свободны и ответственны за выбор, который делаем, и за действия, которые совершаем. [2] После Второй мировой войны Жан-Поль Сартр погрозил пальцем своим соотечественникам, многие из которых были трусами и коллаборационистами во время немецкой оккупации. Да, обстоятельства были тяжелыми, даже ужасными, но человек всегда отвечает за себя. «Среда может воздействовать на субъекта лишь в той мере, в какой он ее понимает; то есть превращает его в ситуацию», — писал он.[3] То, что мы делаем выбор и несем ответственность за этот выбор, является фундаментальным аспектом человеческого существования. Для Сартра наша свобода не зависит от степени и не зависит от обстоятельств. Как он говорит, «нет ситуации, в которой для-себя было бы более свободный , чем в других.
”[4] Мы всегда полностью свободны. Делать вид, что это не так, означает быть «недобросовестным», как это называл Сартр. В соответствующей заметке Роберт Хайнлайн писал в « Незнакомец в чужой стране »: «Я никогда не делаю того, чего не хочу. Никто этого не знает, но в моем случае я всегда об этом знаю».
Сартр был одним из моих первых интеллектуальных героев, но я никогда не мог понять его марксизма. Как мог философ, который подчеркивал полную индивидуальную свободу и ответственность, одобрять политическую систему, ограничивающую индивидуальную свободу и экстернальную ответственность? В течение многих лет я откладывал беспокойство и любопытство в сторону. Когда я, наконец, обратился к этому вопросу в своей книге Экзистенциалист свободного рынка , я пришел к выводу, как и другие до меня, что поздний марксизм Сартра нельзя примирить с его ранним экзистенциализмом, несмотря на то, что Сартр и многие его последователи говорили об обратном.[5]
Для меня развитие внутренней свободы и самообладания было делом всей моей жизни.
Это был почти единственный проект, который имел значение, пока мне не исполнилось тридцать. Я жил в Соединенных Штатах, где политическая свобода не была идеальной, но казалась достаточно хорошей. Зачем думать об этом, если вы все равно ничего не можете с этим поделать? Люди, занимающиеся политикой, всегда казались мне недобросовестными, прячущимися от собственных проблем и обвиняющими в своих неудачах политическую систему, которая их не контролировала и уж точно была вне их контроля. Я до сих пор так чувствую. Однако нельзя отрицать, что существуют лучшие и худшие политические условия для жизни. Так что, наконец, рассматривая политическую философию, я исходил из своего основного экзистенциалистского убеждения, что люди полностью свободны и полностью ответственны. Какая форма правления лучше всего соответствует такому взгляду на человека? Мой вывод был в пользу минимального государства Нозики, которое охраняет права личности, защищая от силы, мошенничества и воровства.
Таким образом, в экономической сфере я предпочитал систему свободного рынка.
Оппоненты, включая более позднего Сартра и его последователей, считают, что система свободного рынка делает нас менее свободными, среди прочего, из-за потребительства. С вездесущей рекламой и культурой не отставать от Джонсов мы становимся рабами своих собственных желаний. Потребительство — это стремление и стремление к новейшим и новейшим товарам и услугам ради получения самооценки и демонстрации своей ценности другим. Когда мы находимся во власти потребительства, кажется, что нам не хватает внутренней свободы. Угроза реальна, и она сродни зависимости. Однако с экзистенциалистской точки зрения мы не должны юридически запрещать вещества, вызывающие привыкание, во имя свободы. Наоборот, мы должны говорить о них правду и делать мудрый выбор в отношении них. Точно так же мы не должны запрещать рекламу или продажу бесполезного барахла. Вместо этого мы должны стать сознательными потребителями, выбирая то, что нам нужно, и требуя высокого качества в обмен на наши деньги.
Культура потребления может быть грубой, но это именно тот вызов, который должен получить удовольствие самоопределяющийся экзистенциалист.
Желания могут возникать без моего согласия, но я несу ответственность за их признание и принятие решения о том, поддерживать ли их. Свободный рынок предоставляет огромное количество вариантов и продуктов, но мне не нужно поддерживать свое желание приобрести их все. Я могу быть в культуре потребления , не будучи в . Со своей стороны, я предпочитаю практиковать добровольную простоту. Я культивирую стремление к простым и простым вещам, избегаю модных автомобилей и одежды и отказываюсь от новейшей электроники. Даосский мудрец Лао-цзы сказал, что богат тот, кто знает, что у него достаточно.[6] Я принимаю это близко к сердцу. В материальном плане у меня достаточно, более чем достаточно. Да, у кого-то всегда будет больше, и всегда будет какой-то новый и дорогой товар, которого нет у меня. Но что с того? Дело не в кислом винограде. У меня есть желания, но у желаний нет меня.
Даже если нам удастся совладать с желаниями, нам все равно придется бороться с работой. Маркс диагностировал труд при капитализме как зараженный отчуждением.
То есть мы чувствуем себя не в своей тарелке и не дома в своей работе. В нашей работе часто отсутствует смысл и цель. Перефразируя Fight Club , мы продаем свой труд по восемь часов в день на работе, которую ненавидим, чтобы купить ненужное нам дерьмо. Мы можем бороться с потребительством, определяя себя и управляя своими желаниями. Но если мы не будем независимо богатыми, у нас все равно будет работа, чтобы прокормить себя. Работа без цели и без самостоятельности может быть разрушительной, хотя и не обязательно.
Что касается работы, то я снова обращаюсь к экзистенциализму, на этот раз к пересказу Альбером Камю мифа о Сизифе. Согласно легенде, боги приговорили Сизифа каждый день катить камень на вершину холма только для того, чтобы он снова катился вниз. Его труд вынужденный, трудный и бессмысленный. Ведь то, что это бессмысленно, и есть худшая часть наказания. Если бы его непосильный труд принес что-то стоящее, Сизиф мог бы найти в этом утешение. Поскольку Камю просит нас представить сценарий, Сизиф не сломлен своим бесполезным занятием.
Вместо этого Камю говорит нам, что «самой борьбы за вершину достаточно, чтобы наполнить сердце человека. Надо вообразить себе Сизифа счастливым».[7] Одного того факта, что боги пытаются его наказать, достаточно, чтобы Сизиф по-иному отнесся к своей задаче. Он будет наслаждаться этим, просто назло богам. Как он может это сделать? Камю не уточняет. Возможно, Сизиф принимает вызов задачи и получает удовлетворение от своего продвижения к вершине холма, наслаждаясь ощущением «потока» в деятельности.[8]
К счастью, большинству из нас не приходится работать на такой одиозной работе, как работа Сизифа, но все мы должны делать выбор в отношении работы, ради которой мы продаем свой труд. Вместо того, чтобы позволить себе определяться своей работой, экзистенциалист выбирает работу, которая соответствует ее самоопределению или, по крайней мере, не противоречит ее самоопределению. Напротив, слишком многие люди выбирают карьеру, основываясь на предполагаемом статусе, а не на личных качествах.
Конечно, не каждый может позволить себе роскошь выбрать работу, которая точно соответствует его самоопределению. Работа утилитарна; он оплачивает счета. Знаменосец добровольной простоты Генри Дэвид Торо обнаружил, что ему нужно работать всего шесть недель в году, чтобы покрыть свои расходы. Те из нас, у кого есть семьи и кто не живет в хижине в лесу, обнаружат, что нам нужно больше работать. Но наша работа может быть направлена на обеспечение семьи или покупку свободного времени для значимых занятий.
Мы можем больше работать в свободное время. Художественные усилия, безусловно, работают, даже если они не приводят к вознаграждению. С другой стороны, предпринимательская деятельность может быть художественной, а иногда и прибыльной. Существует естественная связь между экзистенциалистами, художниками и предпринимателями. Креативность и самоопределение, которые делают союзников экзистенциализма и искусства, могут быть распространены на предпринимательскую деятельность, которая часто связана с погоней за творческой свободой не меньше, чем с погоней за прибылью.
Мы видим это тем более в цифровую эпоху, когда у многих людей есть «подработка», которая позволяет им быть самим себе начальниками, выполняя работу, которая им нравится, для ее творческого или личного выражения.
По общему признанию, мое внимание к экзистенциализму носит личный и идиосинкразический характер. Обязательный экзистенциальный кризис я пережил в подростковом возрасте и нашел утешение в чтении Сартра. Однако есть и другие философии, которые также сосредотачиваются на внутренней свободе, особенно стоицизм. Когда Сартр преувеличенно говорит, что «раб в цепях так же свободен, как и его господин»,[9] он вполне может цитировать одного из древних стоиков. Действительно, Сенека предупреждал, что богатство и собственность могут сделать нас рабами, написав, что «Соломенная крыша когда-то покрывала свободных людей: под мрамором и золотом обитает рабство». раб Эпиктет и император Марк Аврелий. У одного человека не было внешней или политической свободы, а у другого человека внешняя или политическая свобода казалась безграничной.
Тем не менее, оба обнаружили, что их собственные умы были величайшим препятствием на пути к самой важной свободе, внутренней свободе. Оба выступали за исправление своих мыслей и впечатлений. С точки зрения Эпиктета, вам вредит не тот, кто оскорбляет или бьет вас, а ваше собственное суждение, которое вредит вам.[11]
Возможно, самое важное понимание, которое разделяют раб-стоик и император-стоик, заключается в том, что мир за пределами вашего собственного разума находится вне вашего контроля. Даже император не может контролировать слова, мысли и действия других. Да, он может влиять на эти вещи, но за все попытки влияния приходится платить. Нужно определить, стоит ли попытка влияния цены. Иногда это будет, но много раз это не будет. В конечном счете, стоики призывают к принятию того, что находится вне контроля. Это не значит, что стоик — половая тряпка, позволяющая всему миру ходить по ней. Отнюдь не; стоик будет действовать, пытаясь изменить что-то в мире, но он признает, что имеет влияние только на такие вещи, и что окончательные результаты находятся вне его контроля.
Что она может контролировать, так это собственный разум. Таким образом, она может наслаждаться покоем, который приходит с мышлением принятия.
Древние стоики по-разному доверяли logos , или Зевсу, или какому-либо другому чувству божественного. Но даже будучи атеистическим экзистенциалистом, я могу найти утешение и свободу в стоическом принятии. Я также могу найти чувство приоритетов. Если внутренняя свобода — это то, чего я могу достичь, тогда как внешняя или политическая свобода — это в лучшем случае то, на что я могу повлиять, мне было бы разумно сделать приоритетом достижение внутренней свободы, прежде чем сосредоточиться на изменении большого мира. Марк Аврелий известен не только как философ-стоик, но и как хороший и эффективный император. Без сомнения, его эффективность как императора проистекала из того, что он приводил в порядок свои собственные мысли, прежде чем пытаться привести в порядок свой мир.
Мы все должны поучиться у Марка Аврелия, что брать на себя личную ответственность труднее, чем обвинять несправедливость космоса в несчастливом состоянии ума.
Как сказал французский философ Блез Паскаль: «Единственная причина несчастья человека в том, что он не знает, как спокойно оставаться в своей комнате».
Такой совет сталкивается с двумя критическими замечаниями. Во-первых, это легче сказать, чем сделать. Во-вторых, это может показаться самодовольным. Действительно, ранние работы Сартра подвергались критике со стороны марксистов, таких как Георг Лукач, за то, что они буржуазны в своем индивидуализме. Сегодня мы можем описать человека с «проблемами первого мира», когда он сидит в кафе, оплакивая бессмысленность существования. На данный момент давайте отложим в сторону, как лучше всего примирить акцент на внутренней свободе с критикой потакания своим слабостям. Как мы увидим, та же традиция, которая относится к критике «легче сказать, чем сделать», также относится к критике «потворство своим слабостям».
Эпиктет, Марк Аврелий и Сартр часто заставляют читателей недоумевать: как вам это? Как вы тренируете свой разум, чтобы совладать со своими эмоциями и контролировать свои мысли? Одним словом, ответ — практика.
Подобно тому, как Аристотель призывал к практике в приобретении таких добродетелей, как мужество, умеренность и щедрость, стоики также призывали к практике в приобретении привычек ума, ведущих к внутренней свободе. Марк Аврелий является образцом для подражания, особенно склонным к саморефлексии, он предвидит проблемы грядущего дня и обдумывает свои неудачи в прошедшем дне. Если кто-то копается в писаниях стоиков, он может найти некоторые драгоценные камни для составления стоической программы обучения. Но слишком часто совет стоиков звучит так: просто делай это.
Для большей помощи с как внутренней свободы мы можем обратиться к буддизму. Первая благородная истина буддизма состоит в том, что вся жизнь есть страдание. Это звучит мрачно, но слово, переведенное как страдание, дуккха , может быть более точно переведено как «неудовлетворенность». Дело в том, что жизнь характеризуется чувством беспокойства, чувством, что все должно быть иначе и лучше. Почему? Вторая Благородная Истина говорит нам, что причиной страдания является желание, цепляющееся за непостоянные вещи, как если бы они были постоянными.
Третья благородная истина говорит нам, что освобождение от страданий возможно. И Четвертая Благородная Истина определяет восьмеричный путь освобождения: правильные взгляды, правильные мысли, правильная речь, правильные действия, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание и правильное сосредоточение. Это непросто, но, по крайней мере, это предписание.
Буддизм хоть и является религией, но также и практической философией. Все элементы восьмеричного пути важны, но последняя часть, пожалуй, самая важная: правильная концентрация. По сути это медитация. Здесь мы находим обучение, которого не хватает стоицизму. Мы не отправляем футбольную команду на поле без тренировки и подготовки. Точно так же мы не должны отправляться на поле жизни без медитации. Ключом к преодолению страдания и достижению внутренней свободы или освобождения является осознание собственных мыслей как причины страдания. Наши мысли обычно возникают без нашего участия и вызывают наши страдания. Практика медитации требует сосредоточения внимания на чем-то другом, кроме наших мыслей, обычно на дыхании или мантре.
Мысли, тем не менее, возникают, когда мы сидим на коврике для медитации, но вместо того, чтобы позволить им прокатить нас, мы пропускаем их, как автобус, который едет не туда, куда мы хотим. Да, это гораздо легче сказать, чем сделать, но прогресс возможен и имеет практические результаты.
Я практикую медитацию более пятнадцати лет, хотя до сих пор считаю себя новичком, поскольку просидел гораздо меньше пресловутых 10 000 часов. Даже будучи новичком, я заметил существенные преимущества. Медитация не является самоцелью. Как футболист поднимает тяжести в тренажерном зале, чтобы лучше играть на поле, я считаю вдохи и выдохи на коврике для медитации, чтобы лучше жить в этом мире. Научиться видеть, как возникают мысли, и отпускать их во время медитации — это передаваемый навык. Теперь я делаю это лучше в разгар жизни, чем я мог бы сделать в противном случае. В результате меньше страданий и большее чувство внутренней свободы. На телевидении в прямом эфире церемонии награждения обычно имеют семисекундную задержку, чтобы они могли выдать непристойности.
Медитация не дает мне семисекундной задержки — это было бы слишком много, — но она помогает мне сделать паузу на долю секунды. В результате я говорю и делаю меньше прискорбных вещей, которые причиняют страдания другим и мне самому. У меня больше внутренней свободы.
А как насчет критики, что сосредоточенность на внутренней свободе является эгоистичной? Перед взлетом стюардессы инструктируют пассажиров, что в случае чрезвычайной ситуации они должны сначала надеть собственную кислородную маску, прежде чем пытаться помочь другим. Здесь применима та же логика. Только заботясь о себе и культивируя внутреннюю свободу, мы можем поставить себя в положение, приносящее максимальную пользу другим. Буддизм особенно подчеркивает добродетель сострадания. Признавая и обращаясь к своим собственным страданиям, я начинаю осознавать страдания других и заботиться о них. Как только я обратился к своей внутренней свободе, я готов обратить внимание на политическую свободу. Когда я изменил себя, тогда я готов попытаться изменить мир.
Примечания
[1] Уильям Ирвин, «Как жить во лжи», https://opinionator.blogs.nytimes.com/2015/11/02/how-to-live-a-lie/
[2] Жан-Поль Сартр, Экзистенциализм , пер. Бернард Фрехтман (Нью-Йорк: Философская библиотека, 1947), с. 27.
[3] Жан-Поль Сартр, Бытие и ничто , пер. Хейзел Барнс (Нью-Йорк: Washington Square Press, 1956), с. 731 (далее БН).
[4] БН, с. 702.
[5] Уильям Ирвин, 9 лет0007 Экзистенциалист свободного рынка: капитализм без потребительства (Оксфорд: Wiley-Blackwell, 2015), стр. 33–61.
[6] Лао-Цзы, Дао Дэ Цзин , гл. 33.
[7] Альбер Камю, Миф о Сизифе и другие очерки пер. Джастин О’Брайен (Нью-Йорк: Vintage International, 1991), с. 123.
[8] Михай Чиксентмихайи, Поток: психология оптимального опыта (Нью-Йорк: Harper Perennial, 2008).
[9] БН, с. 703.
[10] Луций Анней Сенека. Письмо XC «О роли философии в прогрессе человека», http://thriceholy.
net/Texts/Letter90.html.
[11] Epictetus, Enchiridion , Chapter 20.
[12] Blaise Pascal, Pensées , trans A.J. Kreilsheimer (Hammondsworth, UK: Penguin, 1966), раздел 67.
Внутренняя свобода | Новый Акрополь, Австралия
Статья Гунера Оруко
Свобода — это понятие, которое всегда занимало человечество. Мы все хотим быть свободными; но свободен от чего? Действительно ли мы знаем, какой свободы мы ищем или как мы можем достичь этой свободы?
Мы собираемся использовать философию для исследования и понимания свободы с упором на внутреннюю свободу, которая более важна и ценна, чем популярная сегодня физическая свобода. Внутренняя свобода – это свобода нашего разума, эмоций и действий. Что это за силы, которые мешают нам обрести внутреннюю свободу? Какие факторы мешают нашему свободному мышлению, свободному чувству и свободному действию?
Нам нужно знать природу человека, чтобы справиться с проблемой свободы.
Философия рассматривалась как способ познания себя в Древней Греции и Риме. Познание себя позволяет нам узнать, как мы думаем и чувствуем, распознать препятствия на пути к внутренней свободе. Открытие нашей человеческой природы поможет нам открыть ту свободу, которую мы заслуживаем.
Свобода – это состояние ума и сердца, не зависящее ни от каких обстоятельств и личности, но и не замкнутость и неподвижность. Понятие «зависимость» играет важную роль в понимании свободы. Быть независимым не означает быть изолированным от людей или действий, которые могут привести к изменению вещей, а скорее не зависеть от условий и других людей в наших мыслях, чувствах и действиях. В отношении зависимости любая привязанность к состоянию, объекту, статусу, карьере или человеку означает потерю нашей свободы, поскольку привязанность к состоянию будет определять наше мышление и чувство.
Человеческие существа находятся в постоянной битве различных внутренних сил, и свобода — это действие, проистекающее из нашего разума и свободной воли среди этих многочисленных сил.
Свобода означает быть управляемым и управляемым не этими силами, а нашим разумом и свободной волей. Каковы эти другие силы; ненависть, гнев, зависть, предубеждения, психические и эмоциональные привычки, автоматизм — вот некоторые из них.
Если мы возьмем гнев в качестве примера; когда гнев присутствует в нашем уме, он пытается контролировать наши мысли и действия, и если это удается, то он начинает вести нас в нужном ему направлении. Он пытается выплеснуть свою разрушительную энергию на что-то или кого-то. Мы, как разумные существа со свободной волей, должны противостоять своему гневу, не для того, чтобы он контролировал нас, а для того, чтобы контролировать и искоренять его. Как мы можем этого добиться? Прежде всего, осознав свой гнев, приняв существование этой разрушительной эмоции внутри нас. И тогда нам нужно узнать об этом больше; как оно преобладает над нами, каковы условия, которые помогают ему расти и приводить к власти, почему оно никогда не помогает решать проблемы, почему мы сожалеем в конце, когда нашими действиями руководил гнев.
Чем больше мы узнаем о наших внутренних врагах, тем больше у нас будет преимуществ перед ними, чтобы мы могли разработать лучшие стратегии для борьбы с ними. Боевые искусства направлены на развитие этих стратегий, чтобы победить наших внутренних врагов.
Другой пример — наши мыслительные привычки. Мы склонны мыслить шаблонами, что проще, чем мыслить творчески и свободно. Эти ментальные паттерны могут быть выработаны различными факторами, такими как общество, религия, мода, семья, образование, средства массовой информации и т. д. Если мы начнем думать так, как учит нас религия, реклама, общество или мода, мы теряем способность к свободному мышлению, потому что мы не думаем, а следуем ментальному образцу, который имеет для нас определенное предназначение. Мышление всегда приводит к одному и тому же результату в конце мысленного паттерна. Мы не можем быть творческими и инновационными под давлением ментального шаблона. Мы не можем видеть различные аспекты и глубину проблемы, когда следуем ментальному шаблону.
Суеверия — это крайние проявления ментальных паттернов, когда ментальные паттерны становятся настолько сильными и глубокими в уме. Слишком трудно избавиться от давления суеверия. Когда мы смотрим на историю человечества, мы обнаруживаем некоторые периоды страданий, когда общество движимо некоторыми суевериями, как, например, в Средние века в Европе. Суеверия также вызывают различные виды страхов, которые лишают нас свободы.
А предрассудки? Общества или отдельные люди превращают предыдущий опыт в мысленный паттерн и начинают следовать ему в сходных обстоятельствах. Предубеждение мешает нам видеть вещи такими, какие они есть, потому что мы смотрим на них через призму мысленного шаблона, выгравированного в нашем уме. Например, болезненный опыт с другом в прошлом может превратиться в предубеждение, которое заставляет нас думать, что люди не заслуживают доверия как друзья. Этот предрассудок мешает нам свободно устанавливать новые отношения. Это потеря свободы на пути к новым друзьям.
Быть осторожным — это не то же самое, что слепо следовать предрассудку.
Вы можете заметить некоторые тенденции в обществе думать по-особому по некоторым вопросам. Мы не говорим о здравом смысле, который связан с мудростью общества. Например, мы можем думать, что счастье приходит с машиной, карьерой или отпуском, поскольку они связаны с этими вещами. Мы думаем с помощью концепций, которые определяются средствами массовой информации, религией, друзьями, обществом или образованием, если только мы сами не удосужились исследовать и изучить их глубже. В этом случае, когда мы используем понятие, чтобы думать, мы думаем со значением, данным религией, средствами массовой информации, эпохой, культурой и т. д. Например, свобода сегодня обычно понимается как физическая свобода. Свобода покупать то, что вы хотите, свобода идти куда угодно, свобода делать все, что вы хотите. Другим примером является термин «философия», утративший сегодня свое классическое значение. Философия просто означает любовь к мудрости, но мы склонны думать о «философии» как о скучной и бесполезной вещи, как об интеллектуальном занятии, далеком от практической жизни.
Мы презираем наших друзей, говоря: «Не философствуйте», когда они говорят вне основного общества или вне обычных условностей. Мы не чувствуем необходимости тратить время на философию, так как видим ее отчужденной и чуждой жизни.
Потеря свободы заканчивается страданием. Даже когда смотришь на мир животных, то ясно видишь, как мучительно им жить в клетке или замкнутом пространстве. Птицы стали символом свободы во многих древних традициях; особенно запирать птицу в клетке, лишая ее свободы летать, не имеет смысла, когда мы так чувствительно относимся к собственной свободе. Мы знаем боль, когда теряется свобода, так почему же мы хотим причинять такую же боль животным?
Открытие себя — это долгое, но необходимое путешествие, которое нам всем предстоит пройти, и философия была лучшей компанией человечества в этом долгом и трудном путешествии. Это также путешествие к нашей внутренней свободе, которую не могут отнять никакие внешние факторы или условия, но которая приходит с самопознанием.