Я не спрашиваю почему не сделали: Don’t%20ask%20why – перевод с английского на русский – Яндекс.Переводчик

«Этому ребенку нужна семья, и, если никто не готов, как я могу пройти мимо?»

В декабре 2019 года издание «Медуза» (объявлено в России иностранным агентом) рассказало о маленькой девочке, которая всю жизнь провела в больнице. Родившись недоношенной в перинатальном медицинском центре «Мать и дитя», девочка по решению родителей осталась там жить в платной палате с няней почти на шесть лет. Родители считали дочь тяжелобольной, а врачи — здоровой. Благотворительный фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» весь 2019 год добивался, чтобы девочку забрали из больницы в обычную жизнь. Только после выхода статьи это удалось — родители 5-летней Саши были ограничены в родительских правах, а девочку забрала из больницы приемная семья. Спецкорреспондент “Ъ” Ольга Алленова побывала в этой семье и познакомилась с Сашей. 27 сентября начинается судебный процесс, инициированный органом опеки района Хамовники, о лишении родительских прав кровных матери и отца Саши.

«Мы живем тут втроем: я, Леша и Саша»

Саша одета в кружевной костюм глубокого зеленого цвета.

Две косички, очки. Она с интересом меня разглядывает, улыбается.

Я протягиваю ей пакет с шоколадными яйцами. Накануне я спросила у ее приемной матери Юлии, что можно привезти Саше, и та ответила: «Везите “киндер”, не ошибетесь».

Саша радостно рассматривает подарки, Юлия говорит: «Только после ужина, ладно?» Саша кивает. Мы идем в детскую.

— Это твоя комната, Саша?

— Не моя, а общая. Мы живем тут втроем, я, Леша и Саша.

Леше 4, младшей Саше 3.

— А мне семь с половиной,— говорит Саша-старшая.

В комнате — белая двухъярусная кровать в виде домика с окнами, диван, письменный стол, встроенный гардероб. На полу — много игрушек.

— А ты где спишь? — спрашиваю я ее.

— Наверху,— показывает Саша.— Мне там нравится! А внизу спят Леша и Саша.

— Я тоже в детстве очень любила спать на второй полке в поезде,— говорит Юлия.

Девочка садится на коврик с игрушками и так увлекается игрой, что реагирует не на все мои вопросы.

— Саш, иди к нам,— ласково зовет Юлия. — 5 минут поговорим, а потом будешь играть.

Девочка садится на диван рядом со мной.

Я расспрашиваю ее о школе — в нынешнем году она пошла в первый класс. Она охотно рассказывает, что ей нравится русский язык и письмо, а еще информатика, нравится ходить в бассейн, играть на перемене с подругами Полиной и Машей.

После уроков она ходит в художественный кружок.

— Я там мастерю. Вчера из пластилина сделала черепаху. Правда, ей Леша придавил глаза.

— Очень крутая черепаха,— говорит Юлия.— С панцирем из грецкого ореха.

Над письменным столом — Сашины рисунки акварелью.

— Очень красиво,— говорю я.— Ты, наверное, художником будешь?

— Или шахматисткой,— говорит Юлия.— В садике она с удовольствием играла в шахматы. Мы ее и в школе записали в шахматный кружок.

— Любишь шахматы? — спрашиваю Сашу.

— Не то что люблю,— рассуждает она.— Но меня же туда записали.

— Так тебе не нравится? — уточняет приемная мама.— Я не знала. Если тебе не нравится, ты мне говори.

— Потому что там ничего не объясняют, а просто играют,— объясняет девочка.

Саше нравится, когда с ней долго говорят и все подробно объясняют. У нее всегда очень много вопросов. Она часто не понимает значения слова и уточняет его у родителей и учителей.

Юлия считает, что у Саши сильный эмоциональный и интеллектуальный голод, поэтому она так любит разговаривать со взрослыми людьми и впитывает их слова, выражения, мимику, как губка.

А еще она первые шесть лет своей жизни провела со взрослыми — детей Саша видела разве что в окно.

— Хочу на «юный химик»,— подумав, отвечает Саша.— А еще там есть кружок «как стать богатым». Тоже интересно.

— А чем тебе нравится «юный химик»? — спрашиваю я.

— Я туда еще не ходила. Пока не знаю, что это такое. Но я хочу попробовать.

Я говорю Саше, что у нее красивый костюм, и спрашиваю, любит ли она наряжаться. Саша неуверенно тянет: «Нееет».

— Ну как же нет,— удивляется Юлия.— Ты же в гардеробной сидишь по полчаса, рассматриваешь наряды, выбираешь.

— А! — отвечает Саша.— Да!

— Это и называется «наряжаться»,— поясняет Юлия дочери, а Саша внимательно на нее смотрит. Затем приемная мать рассказывает мне: она в гардеробной может сидеть очень долго, берет вещи Леши, младшей Саши, свои, рассматривает, спрашивает, кто и когда это купил. У нее такой интерес к самым разным мелочам!

Саша довольно хмыкает. Кажется, ей нравится, что мы о ней говорим.

Семья постоянно живет на даче — у них два дома в деревне, в одном живут родители Юлии, в другом — сама Юлия с мужем и детьми. В городской квартире в Хамовниках, где мы встречаемся, они бывают, лишь когда детей нужно показать врачу.

В школу Саша тоже ходит в деревне.

Я спрашиваю Сашу, где ей больше нравится жить — на даче или в московской квартире.

— На даче! — громко, с восторгом отвечает Саша.— Там бабушка с дедушкой. И две собаки, Чарли и Джонни.

Мы оставляем девочку играть, Юлия ведет меня на кухню.

— Мама,— раздается ей вслед,— мне завтра подойти на шахматы и сказать, что я перехожу на «юного химика»?

— Давай я завтра сама зайду в школу и поговорю с учителем,— отвечает приемная мать.

«Я провела с ней в палате ночь после операции, держала за руку»

Выдержанная в молочных тонах кухня совмещена с гостиной, у окна огромный обеденный стол, на нем ягоды и фрукты. Юлия варит кофе в кофемашине, наливает его в красивые фарфоровые чашки.

Незадолго до моего прихода тут был врач, который осматривал Сашу. Недавно опека района Хамовники подала в суд иск о лишении родительских прав в отношении кровных отца и матери девочки. Судебное заседание начнется 27 сентября, и на нем должно быть представлено заключение от педиатра о состоянии здоровья ребенка.

— Этот же врач осматривал Сашу 15 месяцев назад, когда мы ее забрали домой из больницы,— уточняет Юлия.

— И что она сказала?

— Что Саша выросла на 10 сантиметров, подтянулась, и даже щитовидка немного уменьшилась в размере. Когда мы ее забирали, у нее и животик висел, и щечки, а щитовидка была увеличена. Стоило ей съесть сладкое — у нее кожа становилась сухой, как бумага, она вся чесалась. У моего сына тоже так — аллергическая реакция на сладкое. И я сказала детям, что сладкое даю раз в день после обеда или ужина — одну конфету или маленькую шоколадку. Конечно, если праздник какой-то, день рождения или Новый год, мы им все разрешаем есть, но я сразу даю антигистаминное средство и Лешке, и Саше.

Как Саша жила пять лет в больнице, Юлия не знает, девочка об этом ни разу не вспоминала.

— Иногда я только по каким-то ее фразам догадывалась о том, что там происходило. Когда Саша первый раз пошла с бабушкой в магазин, то увидев там на полке полуфабрикаты, сказала: «О, мой любимый доширак!» Потом я как-то приготовила куриный бульон с лапшой, она попробовала и говорит: «Вкусно, как ролтон».

Летом 2020 года Саша впервые увидела море.

— Она очень боялась даже подходить к воде,— вспоминает приемная мать девочки.— Кое-как под конец отпуска стала купаться в бассейне. А этим летом мы ездили — так ее уже нельзя было вытащить из воды. У меня вообще все дети, как дельфины, очень любят плавать.

По словам Юлии, здоровье у Саши сейчас в норме.

— У Саши слабое место — уши, мы ее забрали из больницы с хроническим отитом, и два-три раза в год у нее обострения. Но в остальном она мало чем отличается от других детей.

В прошлом году Саше понадобилась операция по удалению аденоидов, Юлия поехала с ней в больницу.

— Я ожидала, что она будет плакать, испугается, за руку довела ее до операционного блока, говорю: «Вот видишь, я тут остаюсь и буду тебя тут ждать. Ты боишься?» — «Нет, мама». Улыбнулась, помахала мне рукой и пошла. До этого мы несколько раз приходили в эту больницу на осмотры, и я все время брала с собой младших детей, чтобы Саша видела, что мы вместе пришли и вместе уходим. Я провела с ней в палате ночь после операции, после наркоза, лежала рядом, держала за руку. На следующий день нас выписали, и мы уехали домой.

«В первые недели это была девочка-маугли»

В начале 2020 года органы опеки отреагировали на то, что 6-летняя девочка живет в больнице, не имея к этому медицинских показаний, но имея при этом семью.

Отца и мать Саши ограничили в родительских правах, и благотворительный фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» стал искать девочке семью.

Юлия забрала ее из больницы домой 6 апреля.

— В первые недели это была девочка-маугли,— рассказывает Юлия.— При виде других людей она плакала, тряслась.

Уже началась пандемия, мы сразу из больницы поехали на дачу. У нас в одной деревне — и родительский дом, и наш с мужем. Мы сразу решили, что проведем с Сашей какое-то время втроем — я, муж и она, чтобы она быстрее к нам привыкла. Двое младших детей жили у моих родителей на соседней улице.

В первый же день она обошла все наши два этажа, сказала: «О, классно, давайте здесь жить». Но из комнаты, где мы жили вместе с ней, она практически не выходила — она привыкла мало двигаться, и ей сложно было ходить, двигаться. Она много играла в игрушки, а остального дома для нее как будто не существовало. Выходила из этой комнаты, только если я шла в туалет или на кухню, одна боялась оставаться и везде хвостиком следовала за мной.

Если я в туалете — она стоит под дверью. Если я готовлю еду — она стоит рядом и держит меня за одежду.

— Вам было трудно? — уточняю я.

— Да, я, конечно, уставала. Младшие дети не висят на мне постоянно, они умеют себя занять, а Саша просто не отлипала. Она как будто боялась, что я исчезну, и все время страховала меня.

Целый месяц Саша не покидала дом. Постепенно Юлия стала готовить ее к выходу на улицу — объясняла, что там хорошо, не опасно, что кислород полезен для здоровья.

— Она поначалу категорически отказывалась. «Саша, пойдем гулять!» — «Зачем?» — спрашивает шепотом, как будто это что-то запрещенное. Потихоньку стали выходить во двор нашего дома, начинали с 10 минут, увеличивали понемногу. Если во двор заходили мои младшие дети, она пугалась и бежала в дом. Дети для нее были чем-то опасным, непонятным, она их боялась,— вспоминает приемная мать.— В конце мая мы купили ей самокат, велосипед, и она начала больше времени проводить на участке. А сейчас может играть во дворе часами.

Из комнаты, где осталась Саша, раздаются громкие возгласы. Я спрашиваю Юлию, все ли в порядке с ребенком, она улыбается:

— Она так играет. У нее хорошее воображение, и она очень увлекается в игре.

Когда Саша появилась в семье Юлии, она сильно раскачивалась перед сном: «Кровать ходуном ходила, она себя так убаюкивала». Засыпала она только с соской.

— Представляете себе, ребенку шесть лет, а она без соски не может жить,— говорит Юлия.— Через полгода соска где-то затерялась, мы обыскали весь дом, но новую покупать не стали. Вскоре Саша про нее забыла. Потом моя помощница по хозяйству нашла эту соску, и мы ее выкинули.

Только через полгода Саша стала передвигаться по дому самостоятельно — в этом ей помогли и младшие дети, и собаки, и бабушка, Юлина мама, к которой Саша очень привязалась.

— 19 марта (2021 года.— “Ъ”), когда ей исполнилось семь лет, мы вдруг заметили, что она изменилась,— рассказывает приемная мать.— Мы устроили праздник и сделали все, как она хотела: пригласили аниматоров в костюмах героев мультфильмов, заказали торт-minecraft, провели бумажную дискотеку. И в этот день она впервые от нас отделилась, пошла с остальными детьми и аниматорами в другую часть зала — играть, прыгать, танцевать. Мы все находились в одном помещении, и она иногда посматривала в нашу сторону, но за весь вечер подошла к нам лишь пару раз. Она наконец признала других детей. И с тех пор все уже становилось только лучше.

С младшим братом у Саши были сложные отношения — она его ревновала к маме.

— Маленькую Сашу она быстро приняла, с малышами ей было проще, а вот с Лешей — настоящая конкуренция,— продолжает Юлия.— Если Леша куда-то идет, Саша туда ни за что не пойдет. Если она берет игрушку, и окажется, что это Лешина, она ее бросит. Но сейчас она очень хорошо вошла в роль старшей сестры — учит младших, читает им книжки. Как-то слышу, она взрослым голосом говорит Леше: «Вообще-то, Леша, это моя игрушка. Тебе надо было спросить у меня разрешения. Я тебе не разрешала с ней играть». Недавно прыгали на батуте, и Саша предлагает: «Леша, давай поиграем в игру: как будто ты бездомная собачка, а я тебя нашла, и ты стал жить со мной». И очень долго играли. Меня это поразило — получается, что она осмысливает свой опыт в игре.

«Это мой ребенок»

Свою прежнюю семью Саша не вспоминает, а Юлия не спрашивает — с ребенком работает психолог, и, по его мнению, девочка сама должна начать такой разговор. Юлии психолог сказал, что у девочки была сильная депривация и отставание по всем сферам детского развития, но она быстро наверстывает упущенное.

Кровные родители Саши сперва требовали через органы опеки встречи с ней, но приемная семья решила, что девочке в период адаптации такие встречи не нужны, и отказала. С августа прошлого года, по словам Юлии, кровные родители в опеку не обращались, на связь не выходили.

Из своей прошлой жизни Саша общается только с дедушкой, отцом мамы.

— Это единственный человек, который приезжал к ней в больницу, и он ей иногда звонит, вот недавно поздравлял с началом учебного года. Один раз мы с ним встретились в кафе.

— Мама,— кричит Саша из комнаты. Юлия уходит и через несколько минут возвращается — Саша искала новый конструктор.

— Когда она стала называть вас мамой?

— Да почти сразу. Вот как младшие дети появились в доме, она услышала, что они меня так называют, и тоже стала.

Юле и Саше пора возвращаться в деревню — наутро девочке надо идти в школу.

Я спрашиваю:

— Как вы решились взять Сашу в семью?

После скандала, связанного с пятилетним пребыванием в больнице маленькой Саши, благотворительный фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» стал искать ей семью. Требовались родители, которые смогут не только принять ребенка, развивать его, помочь социализироваться, восстановить здоровье, но и в случае необходимости вернуть его в кровную семью.

Ограничение в родительских правах может быть отменено судом, и тогда временные опекуны не смогут больше воспитывать Сашу.

Найти семью, которая готова отдать ребенку много сил и любви, а потом с ним расстаться, очень сложно. Для этого нужны профессиональные приемные семьи, которых в России официально нет.

— Лет с 18 я почему-то думала, что обязательно усыновлю ребенка,— вспоминает Юлия. Ее мама — давний доброволец в фонде «Волонтеры в помощь детям-сиротам», и, вероятно, это оказало на нее влияние.

— Сашину историю я слышала от мамы,— продолжает Юлия.— За новостями я не особенно слежу — учеба, дети, работа. Как-то мама мне написала: «А ты не хочешь забрать Сашу?» Я подумала, что они не могут найти кандидатов, и сразу ответила: «Да, конечно!» Она мне пишет: «Ты с мужем поговори». Я тут же спрашиваю мужа: «Ты не против?» Он отвечает: «Если ты уверена, то я не против». Я была уверена. Не знаю, как это объяснить. У меня есть силы, ресурсы, этому ребенку нужна семья, и, если никто не готов, как я могу пройти мимо? Для меня все было понятно. А сейчас у меня ощущение — это мой ребенок. Она даже похожа на меня — такие же глаза, цвет волос. Моя мама — ее бабушка, у них даже близорукость одинаковая.

Моя семья — ее семья. У меня ощущение, что она всегда с нами была. И я уверена, что никто у нас ее не заберет. Мы обязательно ее удочерим.

Саша выходит в коридор, чтобы попрощаться со мной.

— Мне очень приятно было с вами познакомиться,— говорю я.

— Взаимно! — отвечает Юлия.

— До свидания! — машет мне рукой Саша и, повернувшись к Юлии, уточняет:— Мама, а что такое «взаимно»?

«Не надо делать из олимпийского сезона нечто special»

19 мая 2021

С Александром Жулиным мы встретились на московском катке «Лаура», где полным ходом шла работа над постановками новых программ. На льду вместе с чемпионами мира и Европы в танцах на льду Викой Синициной и Никитой Кацалаповым тренировалось еще несколько пар и несмотря на концовку сезона царила классная рабочая атмосфера. Непростой прошлый сезон из-за пандемии ковида заставил всех переосмыслить многие вещи, которые раньше считались неизменными по умолчанию. Наверное, в этом есть некий положительный момент — люди стали ценить то, что имели и имеют.

Именно пандемия, вынужденный «простой», подтолкнули Александра Жулина к идее написать свою биографию и воспоминания. С этой темы и начался наш разговор, который затем, естественно, коснулся итогов прошедшего сезона, подготовки к Олимпийским играм и, конечно, побед Виктории и Никиты.

— Александр Вячеславович, на какой стадии работа над книгой?

— Дописал, 178 страниц получилось. Отправил издателям, они прислали ответ, что надо подправить, изменить, подчистить, добавить. Думаю, к сентябрю запустим. Писал сам, ни одного слова мне никто не помогал. Во время пандемии от нечего делать начал что-то набрасывать, потом показал жене, знакомым. Смотрю, смеются, нравится, живая история. Вите Петренко, Сергею Пономаренко отправил, чтобы почитали. Пономаренко так увлекся, стал разные истории вспоминать, но почему-то про себя. Я ему: «Серег, книга-то про меня». Но в ней много смешных моментов. Самое сложное было про личную жизнь рассказать. Поначалу я в ужасе был. Никого не хотел обидеть. Особо в личные детали не углублялся, всем и так все понятно. Книга о моей жизни, с самого детства и дальше пошло, пошло… Пожалуй, самые скучные последние главы, где пишу, вот был чемпионат Европы, потом чемпионат мира и снова чемпионат Европы… Пытался, это как-то оживить, но там много не придумаешь. А вот когда детство, юность, всякие хулиганства, там интересно. Как ездили в Тур Коллинза и чудили. Есть что вспомнить…

— Думаю, выхода вашей книги многие будут ждать. Если вернуться в сегодняшнюю жизнь, этот сезон для Вики с Никитой начинался со знака вопроса, но закончился более чем успешно. Как преодолели?

— Просто катастрофический сезон в плане начала, хотя ничего не предвещало. Из-за пандемии это был, пожалуй, самый неудачный сезон, не только у нас, у всего мира, но закончился для нас он так, что такого успешного сезона я не припомню. Да и не было такого, чтобы два чемпионата мира подряд (ЧМ в Швеции и WTT в Японии) сразу выиграть. Это круто.

Хотя и Вика поначалу мучилась с коленом, потом переболела коронавирусом. У Никиты со спиной была огромная проблема. Я просто не рассказывал об этом, но был момент, когда он доехал до дома и не мог из машины выйти, позвонил соседу, тот спустился, и его поднимал, настолько все было плохо. Никита на тренировке сделал движение, Вику поднял, а через какое-то время, когда поехал домой, «заклинило».

Но в этом году у многих большое количество травм, потому что все форсировали подготовку, естественно. Дома просидели на карантине, а дома, сколько ты ни качай пресс, ноги, лед — это другое, ты должен быть в тонусе. А ребята вышли на лед, конечно, сразу захотели новую программу, сразу захотели вкатать короткий танец и бум… Но все проходили примерно через одно и то же. Поэтому сезон получился безумно необычный, и я так мечтаю, чтобы на следующий год и сбор прошел, и подготовка прошла нормально, чтобы никого не закрыли.

— Где сбор планируете?

— В Новогорске. Не будем рисковать, боимся куда-то ехать, потому что вдруг опять карантин. В Новогорске в крайнем случае нас закроют, будем сидеть и тренироваться.

— Какие выводы сделали из этого необычного сезона?

— Чем меньше катаемся, тем лучше.

— Что? правда?

— Получается так. Шучу, конечно. Какие выводы сделали? Для меня самый главный вывод, что Вика с Никитой – те люди, которые не зазнаются после побед, наоборот, победа на чемпионате Европы в Граце их объединила, они поверили в себя, наконец, перестали нервничать, что у них будут какие-то, тьфу, тьфу, ошибки. Они просто по-другому стали работать и мне стало комфортнее, и мы понимаем друг друга хорошо. Поэтому вывод: надо продолжать в том же ключе, никаких не надо пререканий ни с тренерами, ни в паре, просто, как мы выбрали этот путь с прошлого года, который привел нас к Грацу, так мы его сейчас и придерживаемся. Стало понятно, что нам хватило буквально трех недель, чтобы набрать суперформу к чемпионату мира. В Стокгольме Вика с Никитой были в очень хорошей форме. Буквально звенели. Они выполняли все, что говорил тренер и сами на это шли. Не было такого, чтобы я что-то просил, а они отнекивались, болит, не хочу или тяжело. Просто все выполнили и поехали.

То есть вывод: три недели для спортсменов такого уровня в принципе достаточно, чтобы подготовиться к старту, но с одной оговоркой, со старыми программами. В следующем сезоне самое главное, угадать с программами, чтобы они были удобными, и чтобы не вмешалась никакая проблема со стороны коронавируса или еще какой-то заразы, чтобы мы просто успели все это вкатать. Потому что, как правило, новый материал тяжело вкатывать. И надо все проверить и на контрольных прокатах, где об ошибках скажут, и на российских турнирах, где-нибудь в Сызрани или Саранске, где можно допустить ошибку и не бояться, потому что начало сезона и, как говорит тренер, надо пойти, ломиться, не опасаясь того, что не получится идеально. Затем выступить на «Челленджерах», мы взяли Братиславу и Алма-Ату.

С этапами Гран-при еще непонятно. Но если все будет окей, хотели бы выступить в Москве и Китае, но как «отжеребимся». Москва – понятно, а Китай — чтобы пристреляться, понять, как это будет на Олимпиаде, потому что соревнования будут начинаться рано, а тренировки чуть ли не в 5 утра. Поэтому на сборе в Красноярске перед Олимпиадой, который любезно организует наша федерация, будем специально просыпаться очень рано, тренироваться и в 9 утра делать прокаты. К этому надо привыкать, а не так, что просто встал, проиграл Олимпиаду и ничего не помню.

— На Олимпиаде в Корее было похожее расписание.

— Все сделано под Америку, для телетрансляций.

— Не смущает, что расписание на Олимпиаде делается удобным для ТВ, а не спортсменов?

— Я это понять могу. В Америке никто не будет просыпаться в 5 утра, чтобы посмотреть соревнования. Плюс надо задумываться и о спонсорах, чтобы деньги были в нашем виде спорта, а то так с Этери Георгиевной (Тутберидзе) все фигурное катание переместится в России и весь мир «загнется». В этом, конечно, есть доля шутки. Но это может стать и реальной проблемой. Думаю, Этери Георгиевне надо брать иностранных спортсменов, чтобы была какая-то конкуренция. Я, например, был бы не против, если б у нее тренировались и японки, и американки, чтобы была конкуренция. А сейчас семь русских девочек послать на соревнования, и они все семь первых мест займут. Поэтому в Америке люди и бросают спорт, потому что не понимают, как с русскими бороться.

— В группе Тутберидзе тренируются иностранцы, Шома Уно приезжал, но не выдержал.

— Потому что Сергей Дудаков мне потом рассказал, что Шома провел 15-минутную разминку на полу — на полу! — расстроился и дал понять: тренируйтесь так сами. Уехал к комфортному Ламбьелю и сами видите.

— После нескольких тренировок в Новогорске Шома даже отказался от экскурсии по Москве, чтобы просто полежать и отдохнуть.

— Вот вам и ответ на разговоры о гормонах роста. Пахать надо и все. Если можешь, выдерживаешь и выигрываешь.

— У вас уже есть опыт подготовки в олимпийском сезоне, вы сами были призером двух Олимпиад, готовили Екатерину Боброву – Дмитрия Соловьева, до этого Татьяну Навку и Романа Костомарова. На что надо делать акцент в олимпийский год?

— С Навкой и Костомаровым у меня был первый опыт работы с парой такого уровня. Это было непросто. На Олимпиаде мы проиграли обязательный танец итальянцам и пережили очень неприятный момент. До этого уступили им в этом виде на чемпионате Европы в Лионе, и нам советовали тогда сняться, потому что бригада была не очень, но мы этого не сделали. За несколько месяцев до Турина Таня ломала ногу, плюсневую кость, и не каталась весь октябрь. Представляете, сломать ногу в олимпийский год! Ходила в специальном «сапоге», Рома катался один. И начали мы готовиться только с ноября и за четыре месяца успели, все сделали.

Я бы что сказал про Олимпиаду: по прошествии многих лет я понял, не надо стараться делать из олимпийского сезона нечто special. А порой так бывает, начинаешь метаться, это же олимпийский год! Но когда ты просто делаешь программу, ты кайфуешь и потом вдруг получаются «Поющие под дожем» или какой-то еще шедевр. Просто ставишь, а Никита с Викой поехали и что-то делают на льду первые 20 секунд. Мы тогда с Петуховым переглянулись, говорим: «Давайте так и оставим, мы просто ничего не хотим добавлять, это от вас идет». Порой и так бывает. Поэтому в олимпийский сезон не нужно накручивать себя, что это Олимпиада. Главное, чтобы музыка нравилась, шаги нравились, чтобы спортсмены получали удовольствие и где-то начать переживать с декабря.

— Что значит переживать?

— (Смеется). Понимать, что скоро Олимпиада. Как ни крути, но в какой-то момент все равно начинается весь этот безумный ажиотаж. Как в случае с Юлией Липницкой на Олимпиаде в Сочи. Не думаю, что для 15-летней спортсменки откататься в команде и в личном турнире была такая уж нагрузка. Но когда после командника все на нее набросились, оборвали телефон, задергали, то вся эта стрессовая ситуация могла стать причиной такого ее выступления в личных соревнованиях. А Аделина (Сотникова) в этот момент хотя и переживала, что ее не взяли на командник, спокойно готовилась, никто ее не трогал. Вышла и выиграла. Поэтому мы тоже стараемся оградить себя от лишнего внимания и представляем, что это обычный сезон, потому что, поверьте, внутри спортсмен, как бы он ни настраивал себя, все равно, ложась в кровать, прокручивает программу, как я на Олимпиаде буду ее катать. Вот эти мысли лучше гнать или сгоришь как спичка.

— Но у Вики с Никитой тоже есть опыт выступления на Олимпийских играх.

— Никита вообще старожил. А Вика, не помню, была в Сочи?

— Да, в паре с Русланом Жиганшиным. У них с Никитой будет вторая Олимпиада. В Питере на чемпионате России в 2017-м травма Никиты помешала отобраться в Корею.

— Но после того чемпионата России они сели, поговорили между собой и их как подменили в хорошем смысле. Сработала пословица: нет худа без добра, потому что на тот момент все было настолько плохо, и они понимали, что и Олимпиаду пропустили, и сезон мимо, но главное, у пары сложился определенный имидж, который тяжело было сломать, хотя все судьи сидели и ждали, когда же они прокатаются. И вот прошло время, они начали кататься, и все встало на свои места.

— Вика очень изменилась, стала самодостаточной, и ребята выглядят очень гармонично в паре.

— Согласен. Вика повзрослела, поумнела, видимо, анализирует, и мы об этом все время говорили и говорим. В первый сезон бросалась в глаза их некоторая разница с Никитой, но затем все снивелировалось. Началось с программы танго, когда Вика стала другой, они совпали. До этого мне многие говорили: «Никита, конечно, Никита, а Вика красивая». А сейчас она стала настоящей skater. Я знаю, почему так было, тут свои секреты. У ребят была техника разная, и это на самом деле являлось большой проблемой.

Казалось бы, ерунда, мелочи какие-то, а это очень мешает. Партнер, когда начинает понимать, что не может вложиться в полную силу, а рядом человек, который, условно говоря, едет в другую сторону, это бесит страшно. Поэтому когда мы с Майей (Усовой) катались, я старался сначала все разобрать, чтобы все было удобно. Кому охота просто так работать, хочется, чтобы было и удобно, и комфортно, и не морочиться без толку. С того времени я так и действую с учениками. Сначала все выстраиваю, чтобы стало комфортно и удобно, чтобы спортсмены получали удовольствие в какой-то степени, потом начинаем растаскивать рисунок, скорость увеличиваем. Конечно, что-то разрушается, но это совсем по-другому, чем ты сразу в программу впрыгиваешь и начинаешь на полной скорости ее катать, а потом замечаешь: задница торчит на километр, а это никуда не уходит, ты уже вкатал. Поэтому лучше вкатать все красиво. Но это мой подход. Кто-то, может, совершенно с этим не согласен.

— На тренировке мы слышали музыку, под которую вы ставите Вике и Никите произвольную программу. Готовы ее озвучить сейчас?

— Это точно будет Рахманинов. Что за музыка конкретно не скажу, потому что сами до конца не определились. Я ненавижу музыку кусками, да и Рахманинов самодостаточен, но по правилам нужна смена ритма, настроения и в этой программе идеально ляжет еще один кусок. Если вы обратили внимание, мы так делаем уже третий год: Дворжак, вставка Эйнауди и снова Дворжак до конца. В Бахе то же самое с вкраплением Крейслера. Когда мой друг скрипач Эдгар Акопян прислал мне музыкальный отрывок Крейслера, я спросил: где раскопал? Потому что меня достали со всеми «Призраками оперы», прочими, а тут музыка, которая идеально легла.

Поэтому и в постановке новой произвольной оставим тот же принцип: мощная музыка, которая займет главенствующее место, и потом на хореодорожку, лифты возьмем другой кусок, пока не скажу, какой, потому что не определился.

— Выбор Рахманинова – отзвук той программы, поставленной для Вики и Никиты в олимпийский сезон?

— Честно говоря, эту музыку Никита принес, и они с Викой стали катать ее с такой душой, с такой любовью, что я сразу просек: им очень нравится, им самим, а это немаловажный фактор. Когда людям самим нравится, они совсем по-другому работают. У меня была своя очень интересная музыка, я ее поставил, посмотрел на лица ребят, понял: да, нравится, но не горят. Потом сам проверил, заставил их сделать подобие дорожки прошлого года под Рахманинова и свой вариант. Под Рахманинова зашло сразу, а под ту, что я предложил, чего-то не хватало. Естественно, я еще 15-20 вариантов прокрутил, искал, слушал на льду, и в конце концов определил: то, что выбрали они, бесподобно.

Конечно, мне очень нравилась та программа под Рахманинова, которую ребята катали в прошлом олимпийском сезоне, но в тот момент они к ней были не совсем готовы. Эта будет другая музыка. И они, уже взрослая зрелая пара, смогут иначе Рахманинова скатать. Да и потом олимпийский год – русская пара, русский композитор и настолько гениальная музыка, должно получиться.

— В олимпийский сезон, судя по всему, надо делать программу такую, чтобы затем не менять ее.

— Чтобы не делать резких экспериментов как с «Птицами» Кати и Димы (Бобровой – Соловьева) в 2014-м. Все-таки Катя с Димой — такая пара, которой надо было находить актерский образ, потому что если они просто катали нечто красивое, этого не хватало. А с Никитой и Викой мы придумываем истории, которые внутри номера. Мы ничего не объясняем, да у нас никто и не спрашивает, потому что они настолько заполняют собой программу, чувствуют музыку, у них великолепная харизма, и Сергей Георгиевич Петухов всегда придумывает какую-то сказку, историю, которую рассказывает им в зале, и они знают, что они катают. Мы все вместе обсуждаем, говорим, в этой части надо показать любовь и осветление, в другой – грусть, и нужно, чтобы это работало и это работает. Вика с Никитой хорошие катальщики.

Но я стараюсь ставить так, чтобы нравилось не только мне и им, но и всему нашему тренерскому штабу. Вот когда это совпадает, тогда я вставляю элемент. Но когда мне очень что-то нравится, я чувствую, элемент супер и он стрельнет, а тренерскому штабу не нравится, я все равно его оставляю, я же «main coach». Все-таки опыт есть. Стараюсь не перегружать программы сложностью, потому что раньше этим грешил. Мне нравилось, что все сложно, сложно, а потом, когда смотрел по телевизору и на компьютере, думал, зачем же я так? Хотел как лучше, чтобы судьи сказали: «Вау, так круто, такие сложные вещи делают», а общее впечатление оставалось, много мельтешения. Со временем понял, надо делать все выборочно, не нужно бояться достоять, додержать. Но это приходит с опытом.

— Произвольная программа на музыку Рахманинова будет контрастировать с «уличными» ритм-танцами. Уже есть понимание, как работать над новым коротким?

— Уличные танцы пришли из Америки, и пока мне сложно понять, какой именно должна быть программа. Говорят, это может быть блюз, но не в классическом понимании. Тогда в каком? Пока этого никто объяснить не может и в правилах четко не прописано. Можно брать танго, фокстрот, латину… Но мне это не близко, потому что части программы совпадают по ритму, настроению, а мне, например, интереснее было бы увидеть томный блюз, настоящий, где чувствуется некая нега, а во второй части все остальное: дорожка и показывай рэп, хип-хоп, street dance, что хочешь. Это мое мнение.

Сейчас все уперлись в обозначенную тему и пытаются что-то делать. Но много непонятно. Если, например, в финнстепе все ясно: финнстеп – это тот же квикстеп и примерно понимаешь, это подскоки, стиль польки и прочее. Блюз всегда был в нашем понимании медленный танец, нега, все тягучее, на волнах. Но говорят, что на улице блюз так не танцуют, а как?

Конечно, мы будем советоваться со специалистами, и видео отправлять, и на самый высокий уровень, и нашим судьям, потому что в олимпийский сезон очень не хочется промахнуться.

— Надеемся, со временем все прояснится. Сейчас на тренировке вместе с Викой и Никитой льду было еще несколько пар. Расскажите о своей группе.

— Появилась новая пара Анжелика Абашкина – Павел Дрозд. Бывшая партнерша Паши Ксюша Конкина серьезно заболела и состояние здоровья не позволило ей продолжить спортивную карьеру. Паша остался без партнерши. Появился вариант с Анжеликой. Раньше она выступала за Францию, но, наконец, получила релиз, и будет кататься за Россию. С этой парой связаны наши определенные ожидания. Но надо учитывать, что спортсменка два года не каталась, работала тренером в Швейцарии. Как приехала, травмировалась, потому что пошли другие нагрузки. Но, думаю, все будет хорошо у ребят. Конечно, Паша очень вырос как фигурист. Анжелике будет тяжело за ним тянуться. Но программы у ребят очень удачные получились. Хотим, чтобы они сразу стали выступать. Будем форсировать и готовиться. Они работяги.

Катаются у нас две французские пары: Евгения Лопарева – Жоффре Бриссо и Юлия Вагре – Пьер Суке. Пока из-за ситуации с ковидом непонятно, как будет строиться наша работа, скорее всего, ребята будут тренироваться то здесь, то у себя. В любом случае будем это обсуждать с французской федерацией. Сара Уртадо и Кирилл Халявин из испанской сборной готовятся. В июле приедут украинцы Александр Назарова и Максим Никитин. Очень люблю эту пару. Мы продолжаем дружить с Украиной, и я не вижу в нашей совместной работе никаких проблем. Все бы так дружили как мы.

Есть еще юниоры, порядка 15 пар. Елизавета Шичина – Гордей Хубулов — они по результатам сезона в юниорскую сборную вошли. Софья Качушкина – Олег Муратов, мальчик с Украины, за нас катается.

Группа хорошая, с ребятами работают мои бывшие ученики Юлия Злобина и Алексей Ситников. Очень круто работают. Ставят программы, никого не ждут, все делают и пашут, пашут. Я очень доволен. Конечно, я курирую это дело, смотрю, даю советы. Если надо поставить, помочь, я, безусловно, рядом. Но у меня всегда были в приоритете взрослые, и ребята в этом плане меня сильно разгрузили. С юниорами ведь нужен другой немного подход: чехол в руку и заставлять. А взрослых заставлять не надо, там все в порядке с мотивацией.

Главное, атмосфера на катке у нас хорошая. Хороший каток, пусть и канадского размера. В августе рядом откроется новый, большой, 60 на 30, и один из наших руководителей мне тут сказал: «Саш, может, не будете переходить, у вас этот лед такой счастливый, все повыигрывали». Я спросил, будут ли нас дней за пять до соревнований на большой лед пускать, чтобы подстроиться? Ответили: без проблем, катайтесь, сколько нужно. Но эта «канадка» у нас и правда – lucky.

Подготовили Ольга ЕРМОЛИНА и Татьяна ФЛАДЕ

Фото Татьяны ФЛАДЕ, Юлии КОМАРОВОЙ, Марии ЕВТЕЕВОЙ, из личного архива спортсменов

Все отзывы о спектакле «Юнона и Авось» – Афиша-Театры

12 ноября ходила на долгожданный спектакль «Юнона и Авось» в Ленком. Билет был куплен за 2 месяца.

В Ленкоме я была впервые, поэтому для меня театр начался с вешалки. Это было ужасно. На мой взгляд, это очень неудобный театр для зрителей. Начиная от цен на билеты и заканчивая обстановкой театра.
Итак, первое действие. Я прочла в отзывах, что в начале там рявкнут барабаны, поэтому я не подскочила, как неподготовленные зрители)) Ну и пошел сюжет. Я предполагала, что первая часть — отплытие, вторая — знакомство с Кончиттой. Но то, что было в первой части просто не поддавалось моей логике. Из 30-35 минут первого действия я поняла последние минут 5-10, когда Резанов добился разрешения и отплывает. До этого были какие-то пляски, на заднем плане церковный хор. Еще Резанов 2 раза к кому-то обращался с просьбой об отплытии, этот человек в маске отвечал ему наипротивнейшим голосом, чтобы он подождал. В итоге они отплыли. Ура, первое действие закончилось. Я была в шоке. Мне не нравилось.
Я надеялась на вторую часть. Я не прогадала, вторая часть была намного лучше и понятнее)
У меня странное ощущение было после этого спектакля. С одной стороны мне понравилось, а с другой — нет. Мне понравилось второе действие, но первое было ужасно! Ну или я ничего не понимаю.
Мне очень понравился Виктор Раков, который играл Резанова!! Он просто великолепен!! Очень здорово! Изначально я хотела увидеть Певцова, но когда услышала Ракова, то поняла, что я передумала! Он просто как для этой роли! Внешне очень здорово выглядит в форме, в рубашке и внутренне все это переживает, яркая мимика.
Что мне не понравилось. Точнее мне было очень непривычно. Актеры фактически не поют, они начинают, а потом рок-группа вступает. И все, с этого момента у меня все пропадает. Я уже не сопоставляю актера и голос. Но мне очень понравилось, как пел Раков. Он это делал как актер, замечательно контролировал свой голос, он то обычным голосом пел, то переходил на шепот, то проговаривал текст, а потом вступал певец. А я хотела слышать и слушать Ракова!!! Ну а «Я тебя никогда не забуду» просто до слез!!!
Еще мне было непривычно, что актеры работают с обычными микрофонами, подходят к стойке и поют или снимают со стойки и поют в него. Наверное так задумано, но это было как-то непривычно. Он играл, ходил, а потом бац, достает микрофон, стоит и поет в него.
Мне не очень понравилась Кончитта. Она как-то не соответствовала уровню Ракова. Мне не верилось, что она влюбилась с первого взгляда, что ей очень жаль, что Резанов уезжает.
Мне понравились офицеры, которые в первом действии пели «Я тебя никогда не забуду» под гитару.
В общем, я бы сходила еще раз на «Юнону и Авось», но уже в театр Рыбникова. Там поют только своими голосами. И еще я бы посмотрела телеспектакль, в котором играет Караченцов.

Моя мама была в шоке, когда я ей рассказала все это после спектакля. Она удивилась, что всем нравится спектакль, а я практически разбила его в пух и прах. Нет, мне понравилось, но не так, как мне бы хотелось. Наверное, хотела большего, а получила то, что получила.

Сенсационная пресс-конференция Левона Тер-Петросяна: «Армения – больше не игрок по вопросу Карабаха. После войны нас никто не спрашивает»

Сегодня, 10 июня, в Ереване первый президент Армении Левон Тер-Петросян провел пресс-конференцию, на которой обнародовал сенсационные подробности переговорного процесса и коснулся перипетий внутриармянской политической жизни, а также места государства Армении в современном мире.

Представляем читателям haqqin.az наиболее интересные части из выступления армянского политика. Напомним, сам Тер-Петросян и возглавляемый им Армянский национальный конгресс баллотируются на парламентских выборах.

Второй президент Армении Роберт Кочарян вывел из переговоров Карабах, а ныне исполняющий обязанности премьер-министра Никол Пашинян вывел из переговоров Армению. Именно поэтому мнение Армении после войны 2020 года никто не спрашивает. Армения не может принять самостоятельное решение по Карабаху. Это, может быть, даже более тяжелое последствие, чем война. Мы больше не игроки по этому вопросу…

В 1990-е годы вопросом урегулирования карабахского конфликта на экспертном уровне с армянской стороны владели шесть человек – я, Роберт Кочарян, Аркадий Гукасян, Вардан Восканян, Александр Арзуманян, Вазген Саркисян, в России – это был Казимиров, в США тоже был один человек. Сейчас таких мало. Никол Пашинян сам до сих пор не понял карабахский вопрос. Лидеры стран говорят с ним, но он ничего не понимает. Партнеры ему говорят, но я не знаю, он понимает или искажает сказанное ими. Я склонен верить тому, что он не понимает. Я не готов дать ответ по вопросу урегулирования конфликта, так как по поводу своих намерений США, Франция и Россия говорят с Пашиняном, но никак не со мной, Кочаряном или Сержем Сергсяном…

Я неоднократно повторял, что после 1996-1997 годов баланс сил изменился в пользу Азербайджана. Поэтому в 2017 году я пытался сделать все, чтобы Серж Саргсян пошел на решение конфликта. Был «план Лаврова». Тогда терпение мирового сообщества иссякло. Однако мы упустили время и ничего не сделали. Серж Саргсян должен был подписать «план Лаврова»…

Я за проведение делимитации границ с Азербайджаном. Признанию советских границ между Арменией и Азербайджаном нет альтернативы. Вопрос не стоит, может ли Армения позволить себе признать советские границы. Международное сообщество в лице ООН признало независимость бывших советских республик. Здесь ничего изменить нельзя. Граница между Арменией и Азербайджаном – это советская граница. Если хватает сил, можно идти завоевывать. А инциденты на линии соприкосновения будут периодически, каждый день, пока не будет подписан четкий договор. Особенно если это вражеские страны, и тем более, если дружественные, чтобы в будущем не было разногласий. Я не могу сказать, какое воздействие это окажет на карабахский вопрос, так как опять мне же нужно знать позицию партнеров. А пограничные споры, пленения и так далее будут все время, пока Армения и Азербайджан не подпишут четкого договора. Все эти вопросы нужно адресовать Пашиняну…

Я еще раз подчеркиваю важность открытия транспортного коридора с Россией через Мегри. Каждая сторона по-своему понимает слова «транспортный коридор»: Азербайджан стремится получить выход на Нахичевань, Армения – коридор в Россию. Что здесь объяснять? Разве Армении не важно иметь с Россией надежную дорогу? Вы знаете, в каком состоянии дороги с Грузией, а дороги Азербайджана для нас закрыты. Если откроется такая возможность, для Армении это будет прекрасным связующим звеном…

Что касается вопроса о коалиции, то это можно обсуждать только тогда, когда в парламенте ни одна сила не составит большинства. Тогда будет принято взвешенное и серьезное решение. Вопрос о том, с кем АНК (партия Тер-Петросяна – РЕД.) войдет в коалицию, если окажется в парламенте, преждевременный, обсуждать его можно только после выборов.

Предложение сформировать правительство, где ни один из трех экс-президентов не претендовал бы на власть, не было принято Робертом Кочаряном и Сержем Саргсяном, и вернуться к нему уже нельзя. Однако если предположить, что в парламент пройдут и АНК, и силы Пашиняна, и Кочаряна, и другие, и при этом никто не составит большинства, то ситуация сложится совсем иная. С кем тогда будет АНК, с Пашиняном или Кочаряном? Бросим монетку. Если же серьезно, не время сейчас говорить об этом. Сложится новая ситуация, тогда мы, думаю, серьезнее к ней отнесемся и попытаемся не принять неверного решения. Я всегда выступал за коалицию солидарности, но для Армении это не самый лучший вариант, потому что расстановка сил может постоянно меняться, и правительства могут перетасовываться по два-три раза в год. Вариант не из лучших, но если иначе не выйдет, надо попытаться…

Когда я приезжаю в чужую страну, я никогда не спрашиваю, хорошие там законы или плохие. Я спрашиваю только, исполняются ли они.

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Я полон оптимизма. Человечество преодолело законы морали, почему бы ему не преодолеть законы физики?

Станислав Ежи Лец (500+)

Деньги — не хорошие и не плохие. У них нет мозгов и морали. Они не делают людей хуже или лучше. Это люди, используя деньги, творят либо добро, либо зло.

Неизвестный автор (1000+)

Я никогда не вру никому, потому что я не боюсь никого. Ты врешь, только когда ты боишься.

Джон Готти (3)

Деньги — хорошие слуги, но плохие хозяева.

Фрэнсис Бэкон (100+)

Я надеюсь, ты читаешь хорошие книги и целуешь кого-то, кто думает, что ты прекрасен. И не забывай заниматься искусством — пиши, или рисуй, или мастери, или пой, или живи так, как можешь только ты.

Нил Гейман (10+)

Иногда люди говорят: «Когда-нибудь вы оглянетесь назад на эту ситуацию и рассмеетесь». Я их спрашиваю: «Зачем ждать?»

Ричард Бэндлер (3)

Человек привык себя спрашивать: «Кто я»?! Там, учёный, американец, шофёр, еврей, иммигрант… А надо бы всё время себя спрашивать: «Не говно ли я»?

Иосиф Бродский (100+)

В чужую личность мне не влезть,
а мной не могут быть другие,
и я таков, каков я есть,
а те, кто лучше, — не такие.

Третий иерусалимский дневник (Игорь Губерман) (20+)

Я никогда не хотел революции, в которой льется человеческая кровь. Я никогда не призывал к резне, в которой свинец размазывает мозги по стенам! Революция может быть только одна — революция сознания. И только. Все остальное — лишь бессмысленная мясорубка, превращающая плоть в бабло.

Mr. Freeman (50+)

Мне очень нравится поговорка: «Как станет хуже некуда, так и на лад пойдет». По временам я спрашиваю себя, не стало ли нам действительно «хуже некуда», потому что мне очень уж желательно, чтобы все наконец «пошло на лад».

Винсент Виллем Ван Гог (20+)

Жизнестойкость | Портал поддержки жертв терроризма

Наш первый приглашенный эксперт: Джо Дувер

Джо Дувер уже более 20 лет работает в области разрешения конфликтов, повышению способности противостоять бедствиям и поддержки людей, пострадавших в результате конфликтов, войн и  терроризма.

Она является директором компании Jo Dover Consulting, предоставляющей услуги по обучению и консульти ро ванию в области устойчивости, психического здоровья, управления стрессом и поведением во время катастроф. С 2001 года г-жа Дувер сотрудничает с людьми, пострадавшими от терроризма, включая бывший персонал вооруженных сил, а также граж данскими лицами, которые потеряли родственников, являются свидетелями или были ранены в результате террористических актов и других конфликтов.

* Все ответы, представленные в разделе «Спросите нашего эксперта», являются исключительно мнением эксперта и не являются отражением политики ООН.

 

Майкл Б. из Австралии спрашивает:

«Все говорят о необходимости сохранять жизнестойкость после террористической атаки — что это значит?»

Джо отвечает:

Привет, Майкл, это очень хороший вопрос. Жизнестойкость — это то, кто мы, какая сила внутри нас, чтобы справиться с неблагоприятными событиями. В течении жизни у нас появляется опыт, на который мы можем опираться, когда что-то негативное происходит — некоторые из этих стратегий преодоления очень полезны, другие — не очень. После террористического акта часто особое внимание уделяется укреплению жизнестойкости как каждого отдельного человека, так и общества в целом. Появляется сознание не допустить того, чтобы те, кто хотел навредить нам, победили, попытаться как можно скорее вернуться к нормальной жизни, восстановить себя и общество в целом. Это сознание может быть очень полезно, но это не так просто для тех, кто непосредственно пострадал, поскольку их мир может быть полностью разрушен, они могут находиться в шоке. Постепенно они могут восстановить свою жизнь — новую жизнь, которая включает в себя атаку, но атака не определяет то, кто они. Жизнестойкостью — это способность справляться с тем, что жизнь преподносит нам, находить способы преодоления и зачастую способность стать еще сильнее в результате

 

Аиссату М. из Мали спрашивает:

«Как может жертва терроризма забыть атаку и отпустить эту ситуацию?»

Джо отвечает:

Невозможно, чтобы жертва забыла, что с ними случилось, и нет причин, по которым каждый должен чувствовать, что они должны забыть атаку. Атака меняет жизнь, и память о произошедшем — нормальная часть восстановления. Однако, если воспоминания о событии, например, вызывают у вас кошмары, не дают покоя и негативно влияют на вашу жизнь, вам следует обратиться за профессиональной помощью. Важно признать, что произошло, вспомнить, что было потеряно, но не позволить этому стать частью вашей личности. Многие люди испытывают сильные эмоции, такие как гнев, несправедливость и страх. Нужно уметь справляться с этими эмоциями, чтобы они не стали разрушительными и ещё более усложняли ситуацию. Необходимо не просто «отпустить ситуацию», но, возможно, найти способ перенаправить отрицательную энергию на что-то более позитивное — таким образом, не дать террористам победить нас.

 

Фадиэль Ф. из Ливии спрашивает:

«Справедливо ли, если жертва терроризма прощает нападавших?»

Джо отвечает:

Это полностью индивидуальный процесс и выбор и может принимать разные формы. Для кого-то прощение — это большая часть их культуры или веры. Некоторые люди захотят простить, другие считают это невозможным. Кто-то видит прощение вне религиозного контекста, а как способ отпустить свой гнев и боль. Это не означает, что вы соглашаетесь с атакующим, хотя многие люди так толкуют это. Этот процесс очень личный и может быть разным, даже в пределах одной семьи. 

 

Саван С. из Ирака спрашивает:

«Что я могу сделать, чтобы помочь жертвам в моем обществе?»

Джо отвечает:

Самое важное, что вы можете сделать для жертвы, — это слушать их. Быть узнанным и услышанным может быть очень полезно для восстановления после террористической атаки. Во многих странах жертвы вообще не признаются их правительствами или обществом в целом. Вы можете сделать многое, начиная с практической помощи, например, сбора денег, чтобы помочь с медицинскими расходами, или создания групп поддержки, где люди могут разговаривать друг с другом. Пожалуйста, также помните, что эти события остаются с людьми на всю жизнь, и психологический удар может наступить гораздо позже. Для некоторых людей восстановление может занять много времени, и им нужна будет наша поддержка, даже много лет спустя. 

 

Карим Н. из Туниса спрашивает:

«Смогу ли я когда-нибудь пережить то, что со мной случилось?»

Джо отвечает:

Жертв часто спрашивают: «Разве вы еще это не пережили?». Это очень индивидуальный процесс, и я думаю, что у него нет определенного конца. Исходя из моего опыта работы с жертвами на протяжении многих лет, я не верю, что возможно когда-либо полностью «справиться с этим.» Пережить атаку — очень тяжело. Она меняет вашу жизнь и ваше мировоззрение, но со временем вы научитесь жить с ней и двигаться вперед. Некоторые люди называют это «второй жизнью», поскольку вы не возвращаетесь к тому, какие вы были, но становитесь новым человеком, пережившим такое значительное событие. И это верно как для тех, кто потерял близких из-за атаки, так и для тех, кто сам выжил. 

 

Абдул Х. из Афганистана спрашивает:

«Как я могу получить помощь, если мое правительство не помогает?»

Джо отвечает:

К сожалению, есть много стран, где жертвы вообще не получают помощи или очень мало и только в период сразу после атаки. Другие страны научились реагировать и внедрили высококачественные механизмы помощи. В некоторых случаях неясно, кто несет ответственность за помощь пострадавшим. Есть вещи, которые вы сами можете сделать: некоторые жертвы создают ассоциации для обеспечения помощи пострадавшим и собирают деньги для ее обеспечения. Другие организуют небольшие группы поддержки, чтобы помогать друг другу — делиться своим опытом с теми, кто прошёл через то же самое. Не всегда можно получить помощь извне, поэтому иногда приходится полагаться на наши семьи, друзей и общество, и делать то, что нам под силу.

 

Хуана П. из Испании спрашивает:

«Я хочу помочь другим жертвам, что я могу сделать?»

Джо отвечает:

Многие жертвы хотят обратиться к другим жертвам, когда произошло нечто подобное. У них есть представление о том, что происходит с другими пострадавшими, о тех переживаниях, которые у них были, и о том, как меняется их жизнь. Общение с пострадавшими предыдущих атак может быть очень полезно для «новых» жертв, особенно с целью узнать о тех стратегиях, которые помогли им справиться, нормализовать те вещи, которые кажутся странными, а также почувствовать себя связанными с другими людьми. Быть жертвой террористического нападения — это не то, что испытывает большинство людей, поэтому пострадавший может чувствовать себя очень изолированно. Быть рядом с теми, кто пострадал, может обеспечить большую поддержку и утешение. 

 

Мари Л. из Франции спрашивает:

«Я буду жертвой теракта до конца своей жизни?»

Джо отвечает:

Террористические атаки действительно меняют жизнь людей. Многие люди теряют близкого человека или получают травмы и не могут делать привычные вещи. Это огромные изменения и потери, и может потребоваться много лет, чтобы с этим смириться. Настанет время, когда вы будете чувствовать себя лучше, и время, когда вы будете чувствовать себя хуже. Будут времена, когда вам напомнят о том, что с вами произошло, особенно когда атаки повторятся в других частях мира. Вы тоже будете смотреть на вещи по-другому. Вопрос того, останетесь ли вы жертвой на всю оставшуюся жизнь, индивидуален, но вы можете двигаться вперед, начинать восстанавливаться и перестраивать себя. В первые дни после атаки может быть полезно называть себя жертвой; «жертва» может быть даже юридическим термином, который поможет вам. Слово «жертва» можно рассматривать как бессильное или беспомощное, но, по моему опыту, многие из тех, кто пострадал от терроризма, далеки от бессилия или беспомощности. Они не только выздоровели, но даже добились того, чего они, возможно, никогда не сделали, если бы не пострадали. Это то, что останется с вами на всю жизнь, но не должно управлять вашей жизнью — вы можете жить снова. 

 

Амиина Д. из Сомали спрашивает:

«Как мы можем помочь нашим детям восстановиться после нападения?»

Джо отвечает:

Для восстановления детям нужна целенаправленная помощь и поддержка. В зависимости от их возраста и жизненного опыта, им может понадобиться многое, но важно быть откровенными и честными с ними по поводу того, что произошло, скажите им, что это не то, что происходит со всеми или все время , потому что они могут быть очень напуганы. Попытайтесь вернуться к обычному расписанию дня, как только это станет возможным, чтобы они снова почувствовали себя нормально, но следите за их поведением — как они спят, есть ли у них кошмары, изменилось ли их поведение, не замкнулись ли они? Все это может указывать на необходимость профессиональной помощи. Также хорошо предоставить им возможность выбора в том, сколько они хотят знать или делиться своими переживаниями, а не пугать их ещё больше.

 

Мухаммад Х. из Индонезии спрашивает:  

«Как общество может преодолеть страх после террористической атаки?»

Джо отвечает:

Одной из основных целей террористической атаки является вызов страха и паники среди населения. Очень часто люди начинают избегать определенных районов, меняют свой привычный транспорт, не ходят на работу, перестают доверять другим (особенно людям принадлежащим обществу, которое, как представляется, связано с террористами). На деле же часто бывает, что эти атаки объединяют общество и делают его сильнее. Многие замечательные общественные проекты появились после террористических атак, объединивших людей. Некоторые из них — образовательные проекты, некоторые — касаются помощи в восстановлении, другие — о работе через границы и разделения. Один из способов преодолеть страх — это связаться с другими людьми, не изолировать себя, пойти и поговорить с кем-то, кого вы не знаете, участвовать в подобном проекте, помочь собрать средства для тех, кто нуждается в помощи.

«Умирать я не хочу, а что хочу?» Как ковид может влиять на психику — и не только плохо

​​​​​​»Я рыдал 12 часов подряд». История Глеба, 26 лет

Болел в октябре 2020 года — неделю «практически не вставал с кровати». Без кашля и температуры, но «с сильными болями по всему телу».  

Когда я вышел с больничного на работу, то так уставал, что мне приходилось спать в обеденный перерыв. Недолго, минут по 20, но по-другому я не мог. До болезни мне хватало шести-семи часов сна в сутки. Теперь нужно было не меньше восьми, а на выходных иногда — 12–14.

А в конце ноября у меня началась бессонница. Ночью мог уснуть только на пару часов, отсыпался по выходным. Со мной уже было такое, когда я учился в университете, и в тот раз мне назначили антидепрессанты. Но тогда я не мог ни писать диплом, ни готовиться к экзаменам. А тут я был достаточно бодрым, активно работал, но понимал, что это ненормально. У меня оставался запас антидепрессантов, и я стал их пить, но они не помогли. Впоследствии несколько психиатров мне сказали: «Парень, ты к тому моменту уже находился в тяжелейшей депрессии на фоне постковидного синдрома». Но это было потом.

На эту тему

В феврале моя невеста уехала жить и работать в другую страну. И это стало спусковым крючком, чтобы я улетел в психоз. Я входил в квартиру, в которой мы жили вместе, и мне все напоминало, что она еще три дня назад была здесь. Я садился и рыдал минут 15. Или мог сесть в кресло и смотреть в одну точку, пытаясь собраться с мыслями. Мы общались по видео, но каждый разговор приводил меня к жуткой истерике, от которой я отходил по полтора часа. Причем из-за разницы во времени мы разговаривали, когда у меня был рабочий день. То есть после звонка я закрывался в офисной переговорке и рыдал. Я даже специально успевал заранее быстро сделать кучу работы, потому что знал, что потом будет так. Но не говорить с ней я не мог. Это было как наркотик — тебе это необходимо, а после каждый раз становится хуже и хуже.

При этом я мог разговаривать с ней агрессивно, эмоционально на нее давить. Я никогда не вел себя так в отношениях ни с ней, ни с кем другим. И для нее, конечно, это был шок — она увидела перед собой совсем не того человека, с которым училась в универе, дружила и потом жила.

После одного такого разговора я чуть не покончил жизнь самоубийством. Я уже начал это осуществлять, и вдруг в голове промелькнуло: «Ты чего делаешь, парень». Тогда я позвонил подруге и сказал: «Мне нужен психиатр».

© Алексей Дурасов/ТАСС

Сначала я пытался протянуть только на общении с врачом и таблетках, но понял, что не справляюсь, и лег в кризисное отделение. Меня там сразу спросили: «Ковидом не болели?» — «Болел» — «Тогда понятно». Мне сказали, что на последствия ковидного синдрома наложилась ситуация с девушкой и это расшатало психику окончательно.

Я пролежал там две недели, мне поставили мозги на место. А когда я вышел, невеста не отвечала на мои сообщения. Меня это снова стало расшатывать. Я полетел в санаторий на юг — с мамой, чтобы не оставаться одному. И всю дорогу — от такси в Москве до санатория — я рыдал. Часов 12. В санатории мне снова понадобился психиатр… Да, невеста в итоге от меня ушла.

Я наблюдался у нескольких врачей, и мне поставили биполярное аффективное расстройство (психическое расстройство, при котором у человека могут чередоваться состояния депрессии, гипомании и мании, то есть чрезмерной активности и возбуждения — прим. ТАСС). Скорее всего, оно было и раньше, просто я никогда не попадал в такую депрессию. А стадии гипомании мне были знакомы. Я воспринимал их не как расстройство, а как «фичу»: ты можешь написать диплом за сутки, сделать офигенный проект за десять часов… А тут я столкнулся с фазой депрессии, и «фича» превратилась в «баг».

В депрессии я сплю 12–14 часов, лежу, слоняюсь по квартире — и больше ни на что нет сил. На морально-волевых заставляю себя взять трубку, когда звонят родители, — чтобы они знали, что я не покончил с собой. Такое со мной было, когда я вернулся из санатория: я несколько месяцев не работал, потому что сразу после больницы мне пришлось уволиться. А в мании и гипомании я отстреливаю фразы как из пулемета. Постоянно шучу, иногда довольно скабрезно. Я работаю с законами и техническими регламентами, это сложные тексты. В мании я читаю закон, как ценник в магазине — не просто быстро, а очень быстро. Но при этом меня может отвлечь все: автобус под окном, музыка у соседей…

И в мании ты тратишь жизненные ресурсы — мозг «портится», как двигатель, если долго заставлять его работать на полную мощность. И если эта фаза длилась от двух суток до недели, то в депрессии ты потом будешь месяц.

Сейчас я на связи с психиатром, работаю с психотерапевтом, пью шесть таблеток в день и все время за собой слежу — медитирую, замедляюсь. Иногда все-таки проваливаюсь в манию или депрессию. Но таких психозов, как зимой, у меня больше нет.

Ковид как триггер

По данным главного внештатного специалиста по медицинской реабилитации Минздрава профессора Галины Ивановой, депрессия, тревога и другие неврологические нарушения встречаются у 99% пациентов, перенесших коронавирусную инфекцию. 

Как объясняет главный врач медицинского центра «Лидер-медицина», врач-педиатр, инфекционист, вакцинолог Евгений Тимаков, ковид «влияет непосредственно на центральную нервную систему (ЦНС)». «Он воздействует на нейронные связи, на белки, которые участвуют в обменных процессах ЦНС, нарушается питание, кровоснабжение участков головного мозга», — говорит эксперт. — Результат — отсроченное воздействие болезни в виде «панических атак, агрессивного поведения, когнитивных расстройств, нарушения памяти». Бывают и суицидальные мысли — по наблюдениям Тимакова, не только у взрослых, но и у подростков.

© Алексей Дурасов/ТАСС

«У меня достаточно много пациентов, у которых начались проблемы с психикой после ковида, — говорит врач-психиатр, врач-психотерапевт высшей категории Александр Федорович. — Самые простые проявления — им трудно концентрировать внимание, вступать в диалог. Здесь нужна лекарственная терапия. Часто также бывают стрессовые и тревожные расстройства». Однако Федорович не диагностирует своим пациентам «постковидный синдром». «После» не обязательно значит «вследствие», — напоминает он.

На эту тему

По мнению психиатра, ковид сам по себе не может стать причиной таких серьезных нарушений, как, например, биполярное расстройство. Но он может выступить триггером, из-за которого это нарушение проявится. «У человека было некое состояние, которое, возможно, даже не диагностировали, потому что оно проявлялось не очень заметно, — объясняет он. — А потом в силу каких-то обстоятельств его признаки стали ярче». Как говорит Федорович, дело здесь не в ковиде как в таковом, а в стрессе, который пережил человек. Таким же спусковым крючком могла бы стать потеря близкого человека, травма или самая обычная, не коронавирусная пневмония. «Любая подобная нагрузка отражается на тех процессах, которые уже происходят у человека», — объясняет он.

«Коронавирус может быть и первичным фактором какого-то заболевания, и активатором болезни, которая находилась в скрытой форме, — считает, в свою очередь, Евгений Тимаков. — Но не факт, что болезнь не проявилась бы и без ковида». По его словам, чем дольше протекает инфекция, тем чаще поражаются нейронные связи пациента. Но и легкое течение может не обойтись без последствий для центральной нервной системы. «Это непредсказуемо и зависит от индивидуальных особенностей организма», — говорит он. Александр Федорович считает, что главное здесь — «базовый набор». «Если человек до болезни был силен неврологически и психически, то восстановление пройдет проще, — уверен он. — Хотя тяжесть болезни, естественно, будет сказываться».

«Хочу умереть, чтобы это закончилось»

Я лежала в больнице, и у меня пять дней держалась температура 38,6. Очень сильно горела шея — как будто на меня надели пылающий воротник. Я не могла перевернуться от слабости, не могла спать, находилась в каком-то полузабытьи. Так я не болела ни разу за свою жизнь. Когда ты проваливаешься в этот кошмар, когда твое тело измучено, это, конечно, давит на психику. И в какой-то момент я подумала: неужели это все?

Татьяна, 56 лет

Я заболела сразу после плановой операции и в итоге пролежала полтора месяца подряд. Я никогда не лежала так долго. И мне ни разу в жизни не было физически так плохо — даже когда я в 17 лет болела ветрянкой или когда ломала ногу. Температура 38 держалась около недели, я не могла перевернуться с одного бока на другой, не могла дойти до туалета. И это состояние беспомощности, абсолютного дна, меня доконало. Я постоянно плакала. И в какой-то момент у меня промелькнула мысль: «Я так задолбалась, что хочу умереть, лишь бы это закончилось».

Дарья Н., 32 года

Панические атаки, депрессивное состояние, суицидальные мысли — все это бывает в процессе болезни. Люди боятся, что умрут, боятся за своих родных, боятся осложнений. Но главное — длительная температура и боль во всем теле действительно выматывают. «У нас был пациент 35 лет, который за несколько суток настолько устал, что уже не хотел бороться за жизнь, — рассказывает куратор работы психологов в ГКБ им. С.С. Юдина «Резервный госпиталь в АТЦ «Москва», начальник отдела психологической реабилитации Московской службы психологической помощи населению Наталья Приймакова. — Он спать не мог. Мы сделали с ним телесные практики на расслабление, у него выровнялось дыхание. Психолог еще не успел отойти, а пациент уже спал как младенец. На следующий день ему стало намного легче, риск попадания в реанимацию исчез. Возможно, это совпадение, но тем не менее…»

© Алексей Дурасов/ТАСС

Специалисты Московской службы психологической помощи населению сейчас работают во всех резервных госпиталях столицы. Как говорит Наталья Приймакова, в реанимации они очень востребованы, да и в обычных отделениях на них есть спрос — «все рабочее время расписано». Попросить психолога поработать с пациентом может врач, родственник или сам больной. Главная задача — помочь сформировать мотивацию лечиться. «Человеку, который сдался и впал в депрессивное состояние, с любой болезнью справиться сложнее, — объясняет Приймакова. — У нас был один мужчина 65+ с очень сильным поражением легких. Он шутил, балагурил с докторами, кокетничал с медсестрами… И разумеется, поправился».

Часто пациенты с коронавирусом практически не могут разговаривать. Но, по словам психолога, даже вопросы, на которые можно отвечать односложно, помогают людям «включиться и забыть, насколько им нехорошо». А там, где это не действует, срабатывают телесные практики и дыхательная гимнастика (с разрешения врача). И даже просто подержать за руку — это в условиях практически полной изоляции и отсутствия близких уже очень много. «Иногда люди видят надпись «психолог» и могут просто тебя обнять, — говорит Приймакова. — В каком-то смысле защитный костюм даже убирает границы. Пациенты во многом как дети. А когда ребенок расстроен, что ему больше всего помогает? Объятия мамы. Вот к нам, наверное, относятся как к мамам».

«Я как будто проснулась другим человеком»

Я всегда считала, что если я не лежу с температурой 39, то могу продолжать заниматься делами. А ковид срубил меня с ног, мне было тяжело даже налить себе чай. Я или спала, или смотрела сериал «Друзья». И это помогло мне выключиться из всех процессов и перезагрузиться. Через две недели я как будто проснулась другим человеком. Я решила старую финансовую проблему, разорвала отношения с некоторыми коллегами и клиентами, подготовила классную лекцию и выступила с ней на мероприятии — раньше такие вещи мне тяжело давались. Мне все окружение говорит: ты как будто повзрослела. Я пошла к психологу, хотя раньше была уверена, что он мне не нужен, я все могу и должна решать сама, ведь я классная и крутая. Мне кажется, что это как с компьютером: когда устанавливаются обновления, его надо перезагрузить. Вот для меня ковид стал такой перезагрузкой. И мне кажется, что это необратимо.

Дарья Б., 32 года

© Алексей Дурасов/ТАСС

Когда я в первый раз после болезни села на велосипед, то проехала метров 200, слезла и расплакалась. У меня не было сил. Но психологически меня «развернуло». От ковида умерли моя мама и мой родной брат. И теперь я понимаю, что должна жить и за себя, и за них. Я меньше работаю в саду, этим летом почти не делала заготовок на зиму. Не трачу на это время. Лучше я на рыбалку с внуком схожу, с дочкой поболтаю.

Татьяна, 56 лет

В самый острый момент я подумала: «Нет, не возьмешь ты меня, собака ковидная!» И после болезни я как будто сказала себе: «Так, умирать мы не хотим, а что мы хотим делать?» И я стала больше делать то, что люблю. Я спрашиваю себя: «Из какой кружки мне хочется выпить кофе? Куда хочу поехать?» Мне стало плевать на мнение других. У меня были волосы до попы, я их отрезала. Во время болезни они меня замучили — из-за температуры я потела, а помыться физически не могла. И тут я поняла, что они меня тянут, душат, и я никому ничего в этой жизни не должна, кроме себя, и могу делать что хочу. И сделала каре. Я этот период своей жизни считаю перерождением и в какой-то степени возвращением к самой себе.  

Дарья Н., 32 года

«Человек, больной ковидом, ощущает себя прежде всего слабым и бессильным, — говорит психолог Елена Каширина. — И если он был мало знаком с таким состоянием, то резко оказаться в нем может быть очень тяжело». По ее словам, это сравнимо с каким-то ярким, но посильным для психики стрессом — вроде внезапной потери работы или сломанной ноги. Такая ситуация часто приводит к переоценке ценностей. «Для меня это родственно кризису среднего возраста, — объясняет психолог. — В какой-то момент становится понятно, что нельзя дальше жить по-прежнему, мир другой».   

Психиатр Александр Федорович считает, что пациенты с ковидом всегда боятся смерти, даже если переносят болезнь дома. Во-первых, потому что на втором году пандемии у нас вообще очень высок уровень тревоги. Во-вторых, потому что течение ковида непредсказуемо, и известны случаи, когда сегодня пациент был на ногах, а завтра уезжал в реанимацию. «Им сказали, что они должны умереть. Они не умерли, и это повлияло на последующую жизнь. Если бы человек выжил в автокатастрофе, было бы похоже», — говорит он.

На эту тему

При этом после тяжелого ковида человеку может стать еще тревожнее — ведь теперь он знает, каково это. «Я до болезни была более беспечной, — говорит Татьяна. — Сейчас, когда в очередях не соблюдают дистанцию, меня прямо трясет. И я по-прежнему ношу маску, хотя у меня антитела. Поэтому, наверное, многие переболевшие очень хотят привиться — чтобы это не повторилось.

…Одной из пациенток госпиталя, где работает психолог Наталья Приймакова, родственники передали смартфон. Пациентка была пожилая, и, хотя ей все вокруг пытались помочь разобраться с техникой, у нее ничего не получалось. В итоге она впала в уныние, и врачи попросили с ней поработать. «Ей показали, сколько полезного для себя она может найти в интернете — например, как грядки удобрять, — вспоминает Приймакова. — Рассказали, что есть курсы, программа «Московское долголетие», в конце концов… И у нее глаза загорелись. «А ведь правда, есть «Московское долголетие», и я могу пойти учиться танцевать! Или заняться йогой! И на компьютерные курсы обязательно пойду!» Так у нее появился стимул — и через какое-то время она выздоровела. Может, и правда пойдет учиться танцевать.

Бэлла Волкова, Габриэла Чалабова

Почти каждому пациенту, с которым психологи работают в стационаре, советуют продолжить эту работу и после выписки. Но москвичи могут получить бесплатную психологическую помощь в любой ситуации, не обязательно связанной с пандемией или ковидом. Звоните в Московскую службу психологической помощи по круглосуточным номерам 051 (с городского телефона) и +7 (495) 051 051 (с мобильного). Можно также записаться на личный прием, получить консультацию по видеосвязи или в круглосуточном психологическом чате Don’t Panic на сайте службы.

ЭТО МЫ НЕ СПРОСИЛИ

Из серии «Народ воздуха» , Vol.1

к Холли Блэк ‧ ДАТА ВЫПУСКА: 2 января 2018 г.

Black вернулся с еще одной мрачной историей о Faerie, на этот раз в Faerie и запускает новую трилогию.

Джуд — сломленная, восстановленная, подпитываемая гневом и чувством бессилия — так и не оправилась от того, как ее приемный отец-фея убивает ее родителей. Человек Джуд (чьи каштановые волосы вьются и цвет кожи никогда не описывается) одновременно ненавидит и любит Мадока, чья убийственная природа верна его Фэйри, и который по-своему любит ее. Выросший среди дворян, Джуд никогда не чувствовал себя комфортно, но через десять лет Фэйри стала ее домом, несмотря на постоянные опасности.Последняя работа Блэка посвящена природе и воспитанию, а также рассказывает о придворных интригах, кровопролитии и действительно испорченных отношениях, которые могут быть спасением Джуда и титульного принца, который, как и Джуд, был сформирован жестокостью других. Свирепая и наблюдательная Джуд совершенно не замечает течения, которые кружатся вокруг нее. Она борется, строит заговоры и даже убивает врагов, но она также должна управлять своими отношениями со своей сложной семьей (человеческой, волшебной и смешанной). Это пьянящая смесь знаний о фее, высокого фэнтези и школьной драмы, наполненная описанием, которое оживляет опасный, но соблазнительный мир фей.

Черный создает сложную мифологию; сейчас прекрасное время, чтобы настроиться. (Фэнтези. 14-взрослый)

Дата публикации: 2 января 2018 г.

ISBN: 978-0-316-31027-7

Количество страниц: 384

Издатель: Little, Brown

Обзор Опубликовано онлайн: сен.26, 2017

Обзоры Киркуса Выпуск: 15 октября 2017 г.

Поделитесь своим мнением об этой книге

Вам понравилась эта книга?

Обзор

: Мы не просили об этом Ади Алсаид

Мы не просили об этом

Ади Алсаид
Inkyard Press
Опубликовано 7 апреля 2020 г.

Amazon | Barnes & Noble | Книгохранилище | Goodreads

Об этом мы не просили

Каждый год ночь в режиме блокировки меняет жизни.В этом году это может просто изменить мир.

Ежегодный призыв Центральной международной школы является легендарным, и для шести студентов закрытие в этом году стало ответом на их мечты. Шанс наконец выиграть конкурс. Поцелуй парня. Подружиться. Станьте звездой рассказа, который будет передаваться от студента к студенту на долгие годы.

Но затем группа студентов во главе с Марисой Куэвас устраивает эко-протест и приковывает себя к дверям, клянясь держать всех в ловушке внутри, пока их список требований не будет выполнен.В то время как одни студенты сплачиваются за это дело, другие терпят поражение, наблюдая, как их планы рушатся. И Мариса, когда-то столь уверенная в своих целях, теперь должна решить, как далеко она пойдет, чтобы их достичь.

Мой обзор

Это какое-то безумное время читать книгу о том, как быть запертым, верно? Я не подумал об этом сразу, но, когда я читал «МЫ НЕ СПРОСИЛИ ЭТОГО», мне было поручено оставаться дома, было определенно интересно — ни в коем случае не то же самое, но интересно.

Стиль, в котором написана книга, действительно отличается от стиля большинства книг, которые я читал.Он обладает всеведущим взглядом, который много времени проезжает сквозь толпу, а затем на мгновение приближается к одному персонажу и подробно рассказывает о том, что он думает или переживает, или показывает отрывок из своего прошлого.

Обычно это не тот стиль письма, который я предпочитаю, но я думаю, что он действительно сработал для этой истории, потому что он создает ощущение большой толпы, но также персонализирует многих персонажей, показывает так много разных точек зрения и обращается со всеми как равных.

Мне тоже очень легко полюбить многих персонажей.Амира и Мариса были моими фаворитами, но мне также нравились Селеста, Кенджи и Пиджай. Мне потребовалось некоторое время, чтобы почувствовать сообщество, в котором разворачивается история — это международная школа, но я в основном представлял себе очень разнообразную американскую школу, что совсем не одно и то же! Но как только я осознал это различие и изменил то, как я представлял вещи, я почувствовал, что у меня это больше. Надеюсь, в этом есть смысл?

В целом, мне очень понравилось читать. МЫ НЕ ПРОСИЛИ ЭТО.Это первая книга Ади Алсаида, которую я прочитал, но я уже давно хотел прочитать его книги. Я действительно хочу проверить остальных.

Если вам понравился большой актерский состав со взаимосвязанными отношениями в фильме Мариеке Нейкамп «ЭТО ТАКОЕ КОНЕЦ», я думаю, вам также понравится, что «МЫ НЕ СПРОСИЛИ ЭТОГО».

Ниже вы найдете примечания к содержанию, а также вопросы и ответы с автором Ади Алсаидом. Обязательно зацените!

Примечания к содержанию

Рекомендуется для детей от до 12 лет.

Представление
МЫ НЕ СПРОСИЛИ ЭТОГО, имеет очень разнообразный набор символов, включая ЛГБТК +, латинские, черные и мусульманские символы.

Нецензурная лексика / нецензурная лексика
Чрезвычайная ненормативная лексика используется очень редко. (Всего несколько экземпляров во всей книге.)

Романтическое / сексуальное содержание
Множество упоминаний о влечении или увлечении. Одно краткое упоминание о паре, которая снимает одежду друг перед другом.Отсылки к поцелуям и целованиям.

Духовное содержание
Некоторые ссылки на мусульманскую веру и традиции.

Насилие
Студенты в какой-то момент злятся и начинают бросать вещи в Марису, раня ее.

Содержание наркотиков
Случаи употребления алкоголя подростками.

Примечание: Этот пост содержит партнерские ссылки, использование которых вам ничего не стоит, но которые помогают покрыть расходы на ведение этого блога.Я получил бесплатную копию «МЫ НЕ СПРОСИЛИ ЭТОГО» в обмен на мой честный обзор.

Вопросы и ответы с автором Ади Алсаидом

Вопрос: Что вас вдохновило? написать эту книгу?

A: Я уже давно хотел написать книгу, которая была бы моей любимой, Bel Canto. Итак, первоначальным источником вдохновения была группа персонажей, застрявших в одном месте на длительный период времени. Затем, чтобы почувствовать себя более юной, я подумал о «Клубе завтрака», но вместо групп просто объедините людей с разными увлечениями.Затем, из-за того, что за последние несколько лет я все больше осознавал проблемы окружающей среды, в сочетании с тем фактом, что я путешествовал и видел, как эти проблемы проявляются по всему миру, я начал борьбу за изменение климата.

Q: Что вам больше всего нравится что насчет Марисы Куэвас?

A: Ее готовность бороться за то, во что она верит.

Q: Мне нравится противопоставление блокировки против политического протеста. Что было самым сложная часть соединения этих двух очень разных частей вместе?

A: Честно говоря, это была логистика на самом деле студенты заперты.Политический протест без этого не работал бы, да и сценарий. Поэтому мне пришлось найти множество разумных оправданий. внутри рассказа. Помимо этого, одной из моих целей было показать, воплощенное в разные персонажи, все способы реакции людей на политические протесты и заставьте их почувствовать себя настоящими людьми, а не просто символами.

Вопрос: Что вам больше всего нравится? надеюсь, что читатели увлекутся рассказом?

A: Заставить других заботиться о том, что вам небезразлично, сложно, но вы можете попробовать, и можно добиться успеха.

Q: Есть ли персонаж? что вам было сложно написать? Почему?

A: Все мои персонажи легко приходят ко мне. Задача работает чтобы получить их прямо в доработках. Хорди Маркос, своего рода злодей в истории, было тем, что было трудно понять правильно, чтобы его действия казались оправдано. Еще у меня в Амире есть странный мусульманин, и мне пришлось работать — и имел счастье руководствоваться очень чутким читателем — не заставлять ее представление быть вредным.

В: Как работает типичный день письма похож на тебя?

A: Предположим, это означает, что не во время COVID-19. я проснулся и иду прямо в кофейню, где я работаю / не смотрю в телефон, около 3 часов или около того. Затем я обычно обедаю, делаю перерыв, наблюдая за фильм, поручения или что-то в этом роде. Затем еще одна рабочая сессия в днем или поздно вечером в другой кофейне или, возможно, в баре, а затем приготовив ужин. В крайние сроки обычно бывает поздняя ночь. сеанс дома.

Q: Какие у вас текущее чтение?

A: Я заканчиваю Служение наивысшего счастья Арундати Рой, слушает Искусство логики в нелогичном мире автор Евгения Чанг, и моим следующим чтением, вероятно, будет Incendiary от Zoraida Cordova.

Q: Есть что-нибудь секрет, которым вы можете поделиться с нами обо всем, что есть в книге, или о своем опыте писать это?

A: Насчет секретов не знаю, но скажу, что у меня был уникальный опыт путешествий по миру во время написания.Итак, многие его слова были написано в общественных местах общежитий, в самолетах, поездах, на острове в Фиджи, и во многих-многих кофейнях.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Сопутствующие

НЕ ВНИМАТЕЛЬНО, НЕ СПРОСИТЬ | OSSX

НЕ ЗАБОЙТЕСЬ, НЕ СПРОСИТЬ | OSSX | Физически Больной 3 ••• показывай меньше

Получайте свежие музыкальные рекомендации, которые будут приходить на ваш почтовый ящик каждую пятницу.

• Цифровой трек

  потоковое + скачать

  Включает неограниченную потоковую передачу через бесплатное приложение Bandcamp, а также высококачественную загрузку в MP3, FLAC и других форматах.

  Можно приобрести с подарочной картой

  Купить цифровой трек 1 доллар

  Отправить как подарок

• Купить полный цифровой альбом

кредитов

лицензия

все права защищены

теги

Если вам нравится Physically Sick 3, вам также могут понравиться:

Вы не спрашивали / Цитаты

Аниме и манга

Сосуке: Вытолкнуть его тело будет недостаточно, и я думаю, что оружие на заднем сиденье тоже нас утяжеляет.Давай все разберемся.
Mao и Kurz: Оружие ?! (опускают заднее сиденье, обнаруживая целый арсенал винтовок, боеприпасов и гранатомета) Почему вы нам не сказали?!?
Sôsuke: (невозмутимый) Я думал, что да.
Мао: Но ты этого не сделал, тупица …

Комиксы

Курт: Росомаха, она звала тебя … «Логан»?
Логан: Ага.
Курт: Это ваше имя?
Логан: Ага.
Курт: Ты нам никогда не говорил.
Логан: Вы никогда не спрашивали. Супермен: Вы заметили отрывок, хм? Я не знал, что твое рентгеновское зрение сработало.
Supergirl: Вы не спросили.

Fan Works

Было две ступеньки. Циклоп повернулся в их сторону. То же самое и с большинством остальных, включая нескольких заложников.
Marvel Girl шла впереди охранника, которого Картер послал ее найти. Его пистолет был направлен ей в спину.
Картер заговорил по телефону.«Подождите, что-то произошло. Вернусь через мгновение». Он повесил трубку и посмотрел на Циклопа. «Вы не рассказали нам о ней».
, прислала Marvel Girl. «
» — подумал Сайк. Затем вслух он сказал: «Вы не спрашивали». Синдзи: (шепотом) Почему ты никогда не говорил мне, что умеешь играть на скрипке ?! И почему ты пропала весь день? Мы могли репетировать!
Аска: (ухмыляется) Ты никогда не спрашивал, Бака-Синдзи. Оливер Куин: «Итак, ты никогда не говорил мне, что тебе четырнадцать, о чем это?»
Кларк Кент: «Ты никогда не спрашивал, и это не имело значения, не так ли?»
Оливер Куин: «Думаю, нет, я просто был удивлен, вот и все.»

Live-Action TV

Web Original

Webcomics

» Ложь упущения не существует. Это очень человечная концепция. Это снова результат написания вашей истории. Вы написали рассказ об истине, предъявляя к ней эмоциональные требования, и в особенности тех, кто ею владеет. Ваши требования основаны на чувстве права на факты, что очень по-детски. Вы никогда не сможете узнать все факты. Только я могу. А поскольку я не могу раскрыть вам все факты, только мое усмотрение решает, какие факты будут раскрыты в то конечное время, которое у нас есть.Если я не предоставлю добровольно информацию, которую вы считаете критичной для вашей судьбы, это, возможно, означает, что я негодяй, но это не значит, что я лжец. И это определенно означает, что вы задали неправильные вопросы ». Дженнифер: О, ЧЕРТОВСКИЙ, я на космическом корабле ?! Почему вы не сказали мне, что я был на космическом корабле ?!
Компьютер: Запрос пользователя не отображается в моих журналах.
Дженнифер: «Ты не спрашивал.» Конечно. СПАСИБО. Первосвященник Хеля: Почему ты не показал мне это воспоминание раньше ?!
Durkon: Вы не просите об этом.Кроме того, я ненавижу вас и хочу, чтобы вы потерпели поражение.

Парсон: Ладно, Ванда, почему ты не сказала мне, что у тебя есть все эти заклинания?

Wanda: You … never-

Western Animation

Duck : Спасибо за организацию, Дизель. Я должен идти.
Дизель : Разве вам не нужна эта партия?
Утка : Нет, спасибо.
Дизель : И я сделал все это !? Почему ты мне не сказал?
Утка : Вы меня никогда не спрашивали.Кроме того, тебе было так весело быть revo … что бы ты ни сказал. До свидания. ( уезжает с грузовиками, а Дизель гневно рычит. ‘)

BoJack: Господи Иисусе, почему ты так одержим мной?

Диана: Я не одержима. Я хотел знать, что случилось, а вы мне не сказали.

BoJack: Вы никогда не спрашивали!

Диана: Хорошо, я спрашиваю сейчас. Что случилось в Нью-Мексико?

---

Проблемы с помощью, о которой вы не просили

В большинстве случаев ясно, когда вы должны быть благодарны.Например, если кто-то дает вам что-то или даже придерживает за вас дверь, вы говорите спасибо. Но что, если на самом деле вам не нужна помощь? Что, если совершенно незнакомые люди будут настаивать на том, чтобы помочь вам?

Хаддайр Копли-Вудс говорит, что она годами пыталась придумать, как с этим бороться, с тех пор как ей поставили диагноз рассеянный склероз. Для помощников это приятное занятие. Для нее это снисходительно. Она обижается на это, а также чувствует себя виноватой за свою обиду.

Эта стенограмма была отредактирована для ясности и объема.

Хаддайр Копли-Вудс: У меня довольно сильно колеблющееся состояние, которое заставляет меня иногда ходить без посторонней помощи. Иногда мне нужны костыли, а иногда инвалидное кресло.

Энн Стрейнчемпс: Как это влияет на вас изо дня в день?

HCW: Что ж, это определенно реально и присутствует в моей жизни. Это постепенно становилось реальностью и присутствовало в моей жизни последние четыре года. Так что я относительно новичок в этом.Это влияет на меня тем, что все вокруг меня чаще всего воспринимают как инвалида.

AS: Заметили ли вы какие-либо изменения в том, как люди взаимодействуют с вами, когда вы впервые начали пользоваться костылями и инвалидной коляской?

HCW: О да, да. Вот тут и началась нежелательная помощь.

AS: Что вы имеете в виду под нежелательной помощью?

HCW: Что ж, если бы вы увидели, как кто-то легко и плавно открывает дверь и проходит через нее, вы, вероятно, не паникуете внезапно и не скажете: «Я достану это», подбегите, распахните дверь и встанете. на их пути.Но если бы человек был в инвалидном кресле, вы бы могли. Вы можете обнаружить, что делаете это, и это своего рода нежелательная помощь, я имею в виду, либо паника, либо нарушение работы инвалида, который пытается просто прожить свой день, или открытие двери, очень полезно, когда человек был способен сделать это сам.

Инвалидность настолько сильна, что я действительно чувствую себя беспомощной, что для меня очень важно делать то, что я могу. Очень часто, когда я нахожусь в кресле, меня сбегают люди и нажимают кнопку лифта, но сидение в инвалидном кресле на самом деле не влияет на вашу способность нажимать кнопку лифта.

АС: Значит, именно люди, предлагающие помощь и, таким образом, покровительствующие вам, на самом деле вас раздражают больше, чем люди говорят, игнорируя вас или избегая вас?

HCW: В инвалидности так много всего, что связано с представлениями общества о том, что вы беспомощны и что вам нужно быть объектом благотворительности. На самом деле люди подходили ко мне сзади, хватались за спинку моего стула и начинали толкаться, не говоря ни слова, что действительно шокировало и расстраивало.Представьте себе, что вы поднимаетесь по лестнице, а кто-то просто подумал, что вам нужна помощь.

Практически большинство людей, которые подходят ко мне, полагают, что меня определяет то, что я не могу делать, это эмоционально истощает.

А.С.: Так что вы делаете, когда люди делают эти нежелательные предложения помощи?

HCW: Это зависит от дня и от человека. Было несколько раз, когда [мне помогали] люди, к которым общество относилось как к беспомощным — возможно, пожилые люди.Когда один из них хочет открыть дверь для меня, я очень часто очень любезен, потому что знаю, что они наконец получают шанс открыть дверь для кого-то другого. В большинстве случаев я не из тех мерзавцев, которые будут читать лекции незнакомцам. Большую часть времени я стискиваю зубы и стараюсь быть приятным.

АС: Вам не кажется, что люди иногда просто пытаются быть добрыми и просто очень неловко из-за этого?

HCW: Вы говорите, что это напоминает мне время, которое я вспоминаю с большим сожалением.Когда я был трудоспособен и в то время я знал себя достаточно, чтобы знать, что, если бы я стал инвалидом, я действительно обиделся бы на незнакомцев, которые постоянно помогают мне, когда мне это не нужно. И я ехал по улице — и я до сих пор точно помню, что это была за улица — и увидел человека в инвалидном кресле с ручным управлением, который боролся с внезапной метелью. Я увидел его и подумал: «Я не хочу оскорблять его, предлагая помощь». Я продолжал водить машину и хотел бы вернуться к этому моменту и хотя бы остановиться и предложить помощь.

А.С.: Интересно, сколько об этих вопросах говорят в сообществе людей с ограниченными возможностями? Например, кто-нибудь давал вам советы, как реагировать, когда незнакомец хватает ваш стул?

HCW: Вы знаете, это почти постоянно обсуждается. Часто мы просто будем делиться этими историями, потому что иногда человеку, не имеющему инвалидности, трудно понять, насколько злой может быть подобное взаимодействие, и поэтому мы будем рассказывать друг другу, а затем как бы смеяться, а иногда попросит совета.И это очень сложно, исходя из вашей личности, в зависимости от того, в каком регионе вы живете, в зависимости от того, насколько доступен ваш город, кажется, что есть другой способ справиться с этим. Миннеаполис — невероятно доступный город, если не считать снега. Если вы живете в некоторых старых городах или поселках, которые также не соблюдают Закон об американцах с ограниченными возможностями (ADA), вам понадобится гораздо больше помощи от незнакомцев, возможно, чтобы преодолеть бордюры и тому подобное.

AS: Есть ли способы, которыми люди могут предложить свою помощь, которая вам подходит?

HCW: Я думаю, что это очень индивидуально.На мой взгляд, если это вообще возможно, представление о том, что человек с инвалидностью не имеет инвалидности, и просто наблюдает за борьбой и предлагает помощь, кажется наиболее разумным. Были времена, когда мне определенно требовалась помощь, если я нахожусь в инвалидном кресле или на одном из скутеров в аптеке или где-то еще, и мне нужно что-то на верхней полке. Есть что-то, что, как мне кажется, связывает нас, спросить человека, который просто идет, «Не могли бы вы мне помочь? Не могли бы вы достать мне аспирин с полки? и они говорят «Конечно», и они принимают это.И я чувствую себя хорошо, что кто-то достаточно заботился, чтобы помочь мне, когда это не было их работой, и они чувствуют себя хорошо, что они могут таким образом установить связь с другим человеком.

Я думаю, что это прекрасный способ общаться и помогать друг другу. Когда вы искренне помогаете людям с тем, что им действительно нужно, это часть того, что делает нас людьми. Это часть того, как мы стали людьми.

А.С.: Мне кажется, что вы действительно цените свою независимость. Было ли сложно научиться спрашивать?

HCW: Да, и я думаю, что это действительно важно почти для каждого американца, которого я знаю, быть независимым.

Для меня, в частности, я чрезвычайно, чрезвычайно физический человек и остаюсь им. Я все еще тренируюсь, наверное, больше, чем большинство. Я знаю, что мое физическое состояние, вероятно, привлекло мою супругу, и особенно, когда я впервые стала инвалидом, это было сложно не потому, что я меньше нравился мужу, а потому, что я боялась, что это изменит меня в корне.

Оказалось, что этого не произошло, но мне действительно нужно обратиться за помощью, и я был инвалидом всего четыре года, мой дом все еще предназначен для трудоспособного человека, поэтому, если у меня плохая ночь, мне нужно в инвалидной коляске мне нужно просить помощи, чтобы разложить почти все.Просто в основных вещах: если мне нужно выпить воды, я должен попросить мою супругу налить мне стакан. И мне это не нравится. Мне это совсем не нравится. Это заставляет меня чувствовать себя менее взрослым. Даже если это необходимо. Мне действительно нужна эта вода, а бывают случаи, когда меня так сильно бьют, что мне нужно, чтобы он затащил меня вверх по лестнице, чтобы я могла встать в постель.

Обращение за помощью и получение помощи от кого-то, с кем вы состоите в сексуальных отношениях… это требует некоторых переговоров.

АС: Что он говорит?

HCW: Ян — замечательный человек.Он всегда готов помочь. У нас было несколько моментов, когда я злился из-за того, что он не ожидал чего-то, что мне понадобится. Мне всегда нужна инвалидная коляска в музеях, например, и он очень любезно загрузил инвалидную коляску в машину для меня, и когда мы приехали, я увидела, что он не проверил шины. Их действительно нужно заполнять каждый раз, а он этого не делал. И я наорал на него. Об этом так неловко вспоминать. Я был так зол, что он не ожидал во мне такой нужды. Поэтому я начал считать само собой разумеющимся, что он будет предполагать определенные вещи.Мы все еще пытаемся вести переговоры о подобных вещах.

А.С.: Унизительно ли для вас возможность попросить о помощи?

HCW: Да, да, определенно имеет. Я имею в виду, что рассеянный склероз — прогрессирующее заболевание. Я предполагаю, что мне будет требоваться все больше и больше помощи. И я надеюсь, что мы окажемся в такой финансовой ситуации, когда я действительно смогу нанять людей для выполнения некоторых действительно личных, интимных вещей, которые я бы предпочел, чтобы мой супруг не делал.Я чувствую, что наличие барьера между этими вещами поможет мне почувствовать, что мы находимся в более равных отношениях, но мы не можем себе этого позволить.

Он, возможно, должен будет делать для меня много интимных вещей — мыться, ванную — для меня, когда мы станем старше. Я очень нервничаю по этому поводу. Я думаю, что когда вы находитесь в постоянных отношениях с кем-то, когда один человек делает почти всю помощь, очень сложно не чувствовать себя обязанным постоянно. Я не понял, как с этим договориться.Это очень неудобное место для пребывания.

Э.С.: Похоже, это вопрос благодати. Как принять подарок или помочь с благодатью.

HCW: Да, это очень похоже на принятие комплимента. Я научился это делать. Я уверен, что научусь договариваться об этом с Яном. Пока я все еще работаю над этим.

Мы не просили об этом — Ади Алсаид — Кандис Барбоса

ОТКАЗ ОТ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: Я получил копию (электронную книгу) книги «Мы не просили об этом» Ади Алсаида от Harlequin и Inkyard Press через NetGalley в обмен на честный обзор.Мы не просили об этом — часть блогового тура Inkyard Press Spring 2020.

B

ook Сводка

Каждый год ночь запирания меняет жизни. В этом году это может просто изменить мир.

Ежегодная блокировка в Центральной международной школе

легендарна — и для шести учеников блокировка в этом году стала ответом на их мечты. Шанс наконец выиграть конкурс. Поцелуй парня. Подружиться. Станьте звездой рассказа, который будет передаваться от студента к студенту на долгие годы.

Но затем группа студентов во главе с Марисой Куэвас устраивает эко-протест и приковывает себя к дверям, клянясь держать всех в ловушке внутри, пока их список требований не будет выполнен. В то время как одни студенты сплачиваются за это дело, другие терпят поражение, наблюдая, как их планы рушатся. И Мариса, когда-то столь уверенная в своих целях, теперь должна решить, как далеко она пойдет, чтобы их достичь.

* Резюме любезно предоставлено Inkyard Press

Мы этого не просили

Когда я думаю о людях, протестующих за сохранение окружающей среды, я всегда представляю себе человека, привязанного к дереву.Например, скажем, строительная компания собиралась снести бульдозером парк, и кто-то привязался к одному из деревьев. Строительная компания не может срубить дерево, если к нему привязан человек, верно? Понятия не имею, работало ли это когда-либо для кого-нибудь в реальной жизни, но это работает в телешоу и фильмах. В «Мы не просили об этом» Мариса Куэвас выводит привязанность к дереву на совершенно новый уровень.

Во время ежегодного закрытия Центральной международной школы Мариса возглавляет экологический протест, в ходе которого ее приковывают цепью к дверям школы, держа всех запертыми внутри, пока ее список требований не будет выполнен.Тем более, пока не будет выполнено ее требование №1 — приостановить строительство на острове Локолоко.

«Пока эта школа и члены ее сообщества не обязуются предпринять следующие шаги по спасению рифов от грани исчезновения, особенно тех, которые находятся на нашем заднем дворе, все в этом здании останутся внутри».

Трудно следовать формату

Помимо Марисы, «Мы не просили об этом» связаны с пятью другими студентами из СНГ: Амира, Пиджай, Кенджи, Омар и Селеста.У каждого из них есть свои планы на ночь запирания, но, конечно, Мариса нарушает их планы. Среди хаоса экологического протеста я узнал о надеждах и мечтах каждого персонажа в отношении блокировки, а также о проблемах, с которыми они столкнулись в своей личной жизни. Мне нравилось слышать побочные истории каждого персонажа, но я изо всех сил старался следовать по тексту из-за формата, в котором была написана книга.

Шесть персонажей — это более чем достаточно для меня. Плюс некоторые другие ученики / второстепенные персонажи, которые упоминаются в книге.Что касается прошлых книг, которые я читал, я ценил, когда каждая глава разделена по символам, и глава имеет соответствующее название. К сожалению, мы не просили об этом, прыгали от персонажа к персонажу без разделителей, поэтому я изо всех сил старался не отставать от того, кто есть кто, и их побочных историй. Главы тоже были довольно длинными, что не способствовало моему пониманию.

Разнообразное чтение

Мы не просили об этом было очень разнообразным чтением, что определенно можно оценить в современных книгах.Центральная международная школа действительно школа для иностранных студентов, классов K-12. Главные герои были довольно разнообразны как по национальности, так и по сексуальной ориентации, что является двойным плюсом!

Мариса и экологический протест

У меня были смешанные чувства по поводу основного сюжета рассказа, Марисы и ее экопротеста. Во-первых, я не знаю, нравится мне персонаж Марисы или нет. Мне нравится, насколько она увлечена сохранением окружающей среды и как она видит мир во всей его красоте.Это действительно здорово! Я имею в виду, я не знаю, сколько подростков (или людей в целом) приковали бы себя цепью к двери, чтобы приостановить строительный проект на острове или какое-либо другое дело на благо планеты, включая меня.

«Эти ученики начали понимать Марису немного больше, чувствуя ужасные когти на своей груди, потому что так много живых существ во всем мире умирало, и им было все равно. Очень немногие могли обратить внимание на что-то умирающее и не заботившееся. Теперь они знали.”

Но, в то же время, возможно, она зашла слишком далеко. Я не хочу ничего портить, но так много всего вышло за рамки первоначального плана Марисы. Реально, может ли Мариса уйти от такого протеста? Если бы я был студентом в этой ситуации, я бы поддержал Марису, потому что она пытается делать добрые дела. Но тогда я был бы очень зол, потому что она не только разрушила мои планы по замкнутому кругу, но и я застрял внутри на неизвестно сколько времени, пока ее требования не будут выполнены.Это действительно заставляет меня задуматься. Какое дело я был бы так увлечен этим, что пожертвовал бы не только собой ради этого дела, но и своими товарищами по работе?

Рейтинг и обзор

В основе этой книги «Мы не просили об этом» рассказывается о разнообразной группе людей, объединившихся как ради благого дела, так и для того, чтобы помочь извлечь максимальную пользу из ситуации, в которую они нехотя попали. Я определенно думаю, что в этой книге было много хороших сообщений. Это действительно заставило меня задуматься об окружающей среде и задаться вопросом, нужно ли мне делать больше для ее спасения.Хотя в этой книге были динамичные и разнообразные персонажи, и она затрагивала темы, касающиеся социальных проблем и окружающей среды, она просто не для меня.

От начала до конца мне было очень трудно следить за форматом книги и отслеживать шесть главных героев и их побочные истории. Тем более, что главы не были названы по персонажам. В общем, я никак не мог попасть в основной сюжет Марисы и ее экопротеста. Сама идея была интригующей, но в то же время я счел ее слишком надуманной.На протяжении всей книги я боролся с самим собой, нравится ли мне персонаж Марисы и не заходит ли она слишком далеко в своем экологическом протесте.

Честно говоря, мне понравилась вся концепция ночи запирания, которая следует за надеждами и мечтами каждого персонажа на эту ночь. Ненавижу это говорить, но думаю, если бы экопротест не был частью основного сюжета, мне бы больше понравилась книга. Я даю «Мы не просили об этом» 3 из 5 звезд. В этой книге есть несколько замечательных элементов и идей, которые делают ее достойной прочтения, но, к сожалению, я не был подходящей аудиторией.

⭐⭐⭐

Оценка: 3 из 5.

Спасибо

Спасибо, Арлекин и Inkyard Press за приглашение присоединиться к блог-туру Inkyard Press Spring 2020, а также Netgalley за цифровую расширенную копию! Посмотрите «Мы не просили об этом» от Ади Алсаида, который теперь доступен в магазинах и в Интернете!

Нравится этот обзор? Посмотрите обзоры других моих книг в блоге! Если вы хотите увидеть, какие еще книги я читаю сейчас, подписывайтесь на меня на Goodreads!

♥ Candis

Karim — Didn’t Ask Lol Lyrics

Я не спрашивал Не спрашивал не спрашивал Мне плевать на крутые детские планы

Все, что вы говорите и делаете, — это кепка Так что положите гребаную сумку в наличные Бля я имею в виду Положите гребаные деньги в сумку Я забираю все, что у тебя есть И я никогда не вернусь Потому что я не спрашивал Это факты Копи мое время, теперь я копирую твои стойки И вот что Директор позвонил моему отцу Потому что ребенок ударил меня, поэтому я ударил его в ответ Попс ударил меня, он похож на «человека, который хвастается» «Никогда не позволяйте маленькому человечку говорить эту чушь» Мамы ударили меня, она как «сын, я рада» «Я научил тебя следить за своей спиной» Теперь расскажи мне все истории, которые у тебя есть Если они не лучше, чем это, то притворись, что я не спрашивал (Нравиться) Мистер.Сука И миссис кусок дерьма Сказал, что я никогда не добьюсь большого успеха Все крутые ребята сказали: «Вечеринка начинается в шесть» «Это ушло, и ты не хочешь пропустить» «Ты должен был видеть, что произошло» «На последнем» «Это было безумие, братан» «Брэдли Чад принес немного в ванную» «Это был крутой чувак» (Эй, эй, эй) (Да, я понимаю, но вроде -) Я не спрашивал Не спрашивал не спрашивал Мне плевать на крутые детские планы Все, что вы говорите и делаете, — это кепка Так что положите гребаную сумку в наличные Бля я имею в виду Положите гребаные деньги в сумку Я забираю все, что у тебя есть И я никогда не вернусь Потому что я не спрашивал Это факты Копи мое время, теперь я копирую твои стойки И вот что Крутая история братан Но как будто я не спрашивал Там было сделано, что теперь я быстро двигаюсь Генеральный директор Генеральные директора Поток такой холодный, но Смиренный, чтобы не показывать Отец шумихи, зовите меня Марк Д’Амелио Заплати мне за мое время, чувак Я по расписанию Время и деньги, человек Время — деньги человек Fuckin ‘пара целей, я отправляю это Ты не хочешь видеть меня, когда я злюсь Следите за своей занятостью Они ушли, зовут меня Гэри Ви, когда я начинаю трепаться «Чувак, ты не понимаешь» «Мне нравятся эти действительно крутые группы» «Черт побери, вы действительно никогда не слышали о клане Sonic-Wave» «[Я] Нашел их на Gram, я был их самым первым фанатом» (Ни за что, чувак, это безумно круто, брат, но .