Зачем я ему дала: Зачем я ему? читать книгу онлайн на Литнет

«Зачем я ему?» читать онлайн книгу📙 автора Алины Ланской на MyBook.ru

Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь…

Не ждала ее и главная героиня — Варя Барсукова, студентка факультета журналистики. Варя — сирота, родители умерли в автокатастрофе, когда она была совсем малышкой; воспитанием занималась бабушка. После приступа бабушки не стало и Варя стала выживать в этом мире одна одинешенька: перебивалась случайными работами, потому что на другие места без блата и опыта не пробиться; снимала комнату в не очень благополучном районе. В общем, и правда жила-выживала самой обычной неприметно жизнью. В университете ее тоже не замечали, была для всех просто серой мышкой (которую фея-крестная конечно же легко преобразит в принцессу по мановению волшебной палочки), хвостиком к взбалмошной подружке Машке. И такая жизнь в общем-то нравилась замкнутой Варе, устраивала ее «эта зона комфорта».

Но все поменялось, когда над ней берет шефство самый популярный парень не только университета, но и города — сын олигарха, красавец модельной внешности с холодным взглядом, завидный жених, под ноги которого штабелями укладываются все девицы.
Резонный вопрос, мучающий Варю и ее подругу — Зачем ему я? Что он в ней нашел? Почему вообще обратил внимание?

Конечно, не обошлось без штампов — золушка и принц, бедная несчастная девушка и богатый парень, который тот час влюбляется в нее. Все так, но все же — это было как-то не избито и свежо, не пошло и интересно. Приятный и легкий слог автора тоже порадовал, хотя, безусловно, «мир» она создала немного странный:

Отношение к героям очень часто менялось: это касается и отца Ника, и бабушки Вари, да и к самой Варе

и кому-то сама история покажется сказочной, потому что так складно и легко все ниточке в клубке жизни редко распутываются, но иногда даже взрослым девочкам хочется верить… и отдохнуть вечерок с такой вот сказочкой 🙂

Три типа мужчин, которых надо избегать женщинам

Чаще всего пикаперы-мстители промышляют в соцсетях и на популярном сайте знакомств, но при случае могут напасть и в реале — если видят жертву по своему «профилю». Познакомиться с женщиной, чтобы «поставить ее на место» (унизить, выбить из колеи и пр.), — это желание, объединяющее все виды пикаперов-мстителей. Те из них, кто никак не может забыть, как им «не дала» откушавшая за их счет дама, идут в «пополамщики». Те, кого любимая бросила на пике отношений, — в «обломщики». «Изменщиками», соответственно, становятся те, кому возлюбленные наставляли рога.

Есть у пикаперов-мстителей и своя символика — сжатая в кулаке змея. За неимением змеи сойдет и просто сжатый кулак. Особая удаль и кайф — показать этот символ из-за спины спутницы, фотографируясь с ней в обнимку. Тогда каждый, кто в теме, увидит на этом фото истинный расклад: пусть дамочка пока счастливо улыбается, но рядом с ней убежденный мститель, который однажды покажет свое истинное лицо!

«Изюминка» каждого вида пикаперской мести — полная неожиданность для дамы.

Продолжительность каждого отдельного акта отмщения длится от одного раза до бесконечности (если жертва вдруг обнаруживает стокгольмский синдром).

«Пополамщики»: ты слупила все, что было…

31-летняя Элла (все имена изменены) так описывает свое злосчастное свидание:

— Познакомилась на сайте с мужчиной 45 лет, симпатичный, не женат, написал, что обеспеченный, — делится девушка. — Я ему сразу обозначила, что меня только серьезные отношения интересуют. Я девушка порядочная, ни в чем не нуждаюсь, у меня есть квартира, машина, престижная работа (ну, чтобы он не решил, что я за деньгами охочусь). Он пригласил в ресторан, предложил самой выбрать место — я предложила модное заведение, чтобы показать ему, что у меня хороший вкус. За ужином мило так общались — только я отметила, что он почему-то почти ничего себе не взял. Не пил, потому что за рулем, но и ел как птичка. Все выяснилось, когда принесли счет. Он вдруг достал калькулятор, скрупулезно высчитал, что съел сам, и заплатил только за себя! Заявил, что уважает меня и является приверженцем равноправных отношений… Пришлось мне платить немалую сумму самой — когда делали заказ, он все уговаривал меня взять и то, и другое… К тому же до этого постоянно подчеркивал, что человек обеспеченный, питается в ресторанах. Вот я и не стеснялась особо… А теперь думаю: почему он так со мной поступил? Если я ему не понравилась, зачем вообще приглашал? Очень неприятный осадок остался…

Судя по всему, Элла столкнулась с типичным «пополамщиком».

Цель «пополамщика». Встретиться с дамой и заставить ее оплатить свою часть счета. Как минимум в дорогом ресторане, как максимум — на люксовом курорте. «Пополамщики» уверены, что «ставят на место» женщин, которые позиционируют себя как «финансово независимые», но при этом при любом удобном случае стараются раскрутить мужчин на деньги.

Портрет жертвы — «алчная стерва».

— Сидит такая фифа самодовольная на сайте знакомств и пишет о себе: мол, я вся такая состоявшаяся, независимая, имею свой бизнес, — рассказывает 35-летний Владимир. — Мол, ищу достойного спутника для серьезных отношений и брака. А начинаешь с ней переписываться, так никаких стихов и книг, только и спрашивает: а чем занимаешься, а какой доход, а какая тачка, а где обычно отдыхаешь? На вопрос, как она видит семейную жизнь, отвечает, что она современная женщина и домашнее хозяйство для нее в жизни не главное. С такими сразу все ясно, из них алчность так и прет. Подобная фифа почему-то уверена, что даже в семье ее деньги — это ее деньги, а деньги мужчины — общие. Вот таких и надо учить. Как? Очень просто.

— Жертвы всегда реагируют одинаково?

— Почти. Как-то мне попалась особо жадная, она не моргнув глазом заявила, что кошелек дома забыла. Я любезно предложил ей подождать за столиком, пока она сгоняет домой за деньгами. Даже такси предложил оплатить, я же джентльмен как-никак.

— Неправильно подобранная жертва?

— Ну почему, она же тоже демонстрировала алчность при знакомстве. Просто некоторые уверены, что если при первом знакомстве сами за себя заплатят, то дальше мужик расслабится и раскручивай его — не хочу! С такими можно переходить на более крупный уровень — дорогой курорт.

— Но если сразу предложить ей купить тур пополам, то она сразу и откажется!

— Кто ж так делает! Тур покупаешь сам. А уже на курорте «признаешься», что все деньги на это потратил, в кредит влез и больше нет ни копья. Ей, как правило, уже деваться некуда. Она же гламурно прибыла с кавалером на отдых, не будет же она там отступать от своих великосветских привычек, портить себе отдых. В итоге хоть и с недовольным видом, но сама все оплачивает, кормит, выгуливает… Я, правда, только два раза так ездил, времени нет особо на курорты.

— А в интимные отношения с жертвой, простите, вступаете?

— Ну, после счета пополам в ресторане мало кто дает. Да не очень-то и хотелось, у меня для души и тела совсем другие девушки. На курорте иногда приходится, конечно. Интересно, что некоторые начинают с удвоенной силой этого хотеть. Как будто ты им должен отработать!

— А зачем вам это?

— У меня был горький опыт. Встречался с девушкой, влюбился, очень хотел соответствовать ее высокой планке. На что она меня только не раскрутила! Ремонт в ее квартире оплатил, машину ремонтировал без конца, даже для ее матери новый холодильник пришлось купить! А через полгода она заявила: «Ты не моего уровня, ничем не интересуешься, в искусстве ничего не понимаешь, речь у тебя неправильная!» И свалила. А использовать мое бабло ей было не стыдно!

Судя по тематическим чатам, Владимир далеко не одинок: «пополамщики» регулярно делятся своими подвигами.

«Сводил тут в модную едальню одну бабу с мамбы, — пишет в чате некто под ником Half-penny. — То что надо — квартира, машина, дача, деньги, для статуса ей только мужа приличного не хватает. В кабаке разглагольствовала о том, какая она утонченная, музыка, живопись, то-се… А сама при этом золотую жрачку склевывает, как хищная птица! А как напоролась на неожиданный пополам, у нее аж челюсть отвалилась! Я-то, говорит, заплачу, а вот вы все выродились!»

Удачливых мстителей под их постами поздравляют единомышленники:

«Молодцы, парни! Женщины, вы угробили весь потенциал уважения к вам. Если вы по сути проститутки, уходите на соответствующий сайт. Какого хрена маскироваться поиском серьезных отношений, если вам нужны только бабки! Ей-богу, вы достали, вы сами уничтожаете уважение к себе в корне. Парень 55 лет».

«Обломщики»: не зацепила — отцепись!

28-летняя Светлана работала в отделе кадров крупной компании, пока не столкнулась с Артемом. После его поступка ей пришлось уволиться:

— О том, что со мной хочет познакомиться Артем из отдела маркетинга, мне рассказали коллеги, — вспоминает Света. — До этого я его только мельком видела в нашей столовой. Высокий, симпатичный, он мне понравился. Как-то за обедом он ко мне подсел, потом мы стали вместе обедать и пить чай. На нас глазела вся столовая, девчонки говорили, что мы красивая пара… Когда Артем пригласил меня на балет, я, конечно, согласилась. По окончании вечера мы оказались у Артема дома. Все прошло очень красиво, очень романтично… Но уже в понедельник на работе я заметила, что те же коллеги, которые нас сватали, смотрят на меня сочувственно. Оказывается, Артем всему офису «по секрету» шепнул, что у нас все было, но я его «не зацепила»! Мол, с виду я такая роскошная, но при ближайшем рассмотрении страшно разочаровала, оказалась вообще «никакой»! Дальше следовали мерзкие комментарии по поводу моей внешности и тела, не хочу повторять. Я так переживала, что заболела. Так ему этого мало было, он мне на корпоративную почту, где все видят, послание кинул: «Прости, не зацепила». Как вышла с больничного, написала заявление по собственному.

Объяснение подлому поведению Артема можно найти в чате «обломщиков».

Цель «обломщика». Влюбить в себя женщину и «обломить» после первой же ночи, попутно негативно прокомментировав ее внешность и поведение. На сайтах знакомств такие деятели иногда нарочно, чтобы подманить жертву, пишут, что «вес и возраст» не имеют значения. А когда на встречу является пампушка в возрасте, «не могут скрыть своего страшного разочарования».

Портрет жертвы — «самовлюбленная принцесса».

— Это такая звезда самовлюбленная, которая думает только о себе, — описывает все тот же пикапер Владимир. — Считает себя неотразимой, постоянно любуется собой и уверена, что ни один мужчина перед ней не устоит. Знаю примеры, когда подобные фифы до пенсии уверены, что неотразимы!

— А мужчинам зачем такими заниматься?

— Один мой знакомый по молодости бегал за подобной принцессой целый год, она его динамила, но он влюбился, ничего не мог с собой поделать. Таких, как он, у нее было несколько — она их «свитой» называла, использовала для мелких поручений и чтобы поиздеваться-посмеяться.

— Он теперь мстит за это другим?!

— У него нормальная личная жизнь, а это так, хобби. Он говорит, что избавляет других парней от проблем. После облома у принцесс самооценочка падает, и они посговорчивее становятся.

«Изменщики»: раз такая умная, чо такая ревнивая?!

29-летняя научная сотрудница института общей истории Екатерина радовалась своему удачному роману всего три месяца.

— Евгений добавился ко мне в соцсети, — откровенничает Катя, — по фото симпатичный, стали переписываться. Меня подкупило, что он разделяет мои интересы, а у меня их много — история, философия, психология. Женя произвел на меня впечатление интеллектуала, личная встреча не разочаровала. Мы стали встречаться, а через месяц сняли общую квартиру. У Жени, конечно, не такие глубокие знания, как у меня, я его поправляла и направляла, думала, он мне благодарен за это. Но как-то он оставил на видном месте телефон, и на него стали приходить сообщения от другой женщины. Я специально не подглядывала, просто не увидеть их было невозможно. Из посланий было совершенно очевидно, что пишет Женина любовница. Конечно, Женя мне не был мужем… Но все-таки у нас были серьезные отношения, мы жили вместе, поэтому вопрос я задала. Его ответ стал для меня полной неожиданностью! Он заявил, что раз я «женщина такого вселенского умища», что все время его поучаю, то должна и в половом вопросе проявлять широту взглядов. Такой «гигант мысли», как я, должен состоять в свободном союзе, всегда открытом для новых отношений! После этого я, разумеется, ушла.

Евгений, судя по его выступлению, из рядов «изменщиков».

Цель «изменщика». Унизить женщину, предложив добровольно мириться с наличием соперниц.

Портрет жертвы — «подавляющая эгоистка».

— Есть такие женщины, которым обязательно нужно демонстрировать свое превосходство над мужчиной, — поясняет наш эксперт по пикапу Владимир. — Неважно, в какой области, — она все время подчеркивает, что мужчина или плохо эрудирован, или недостаточно правильно формулирует свои мысли, или ему пора заняться совершенствованием своей фигуры, или научиться понимать классическую музыку… Постоянным рефреном звучит: этого не знаешь, того не догоняешь, то не смотрел, это не читал, это не слушал… Обычно мужики начинают жить с такими по любви, потом их это достает, и они уходят. Но если мужик по духу пикапер, он, прежде чем уйти, обязательно щелкнет ее по носу. И правильно сделает! Если ты вся такая совершенная, выше всех, то и не должна опускаться до разных мелких разборок. А разборки ей можно устроить разные — не приходить ночевать, например, или привести толпу подвыпивших друзей, или потратить все деньги, оставшиеся до зарплаты, — женщине, живущей высокодуховными интересами, все это должно быть безразлично. Но проще всего, конечно, вызвать ревность. Как только доходит до наличия другой, эта умница превращается в обычную ревнивую бабу!

* * *

— Эти мужчины сами поставили себе диагноз, объясняя свои мотивы и цели, — заключает психолог-практик Елена Пиховкина. — Это люди с тяжелыми комплексами, не уверенные в себе и не умеющие прощать. Судя по всему, у них нет реализации ни в личной, ни в профессиональной жизни, раз они находят время и желание «учить» женщин. Что касается женщин, им следует быть бдительнее при новых знакомствах, особенно в Интернете. Этим мужчинам только кажется, что их ничего не выдает. Если при первых встречах вы не будете зациклены на себе и внимательнее приглядитесь и прислушаетесь к своему визави, непременно заметите, если с ним что-то не так. Не ленитесь проявлять больше внимания к новому знакомому: меньше говорите о себе, больше расспрашивайте о нем. Все без исключения женщины от природы очень интуитивны, некоторым просто не хватает чуткости или желания понять, кто перед вами. Но стоит женщине включить свою природную интуицию, как обмануть ее будет почти невозможно. Пользуйтесь своим природным даром, дамы, и будьте счастливы!

«Ты зачем дала глубоким взглядом нам двоим в грядущее взглянуть?» Гёте и госпожа фон Штейн

«Ты зачем дала глубоким взглядом нам двоим в грядущее взглянуть?» Гёте и госпожа фон Штейн

Имя Шарлотты фон Штейн неразрывно связано с первым десятилетием пребывания Гёте в Веймаре. Его внутреннее развитие от молодого «бурного гения» в человека строгой самодисциплины принято в значительной мере приписывать ее влиянию. Но точно так же, как не следует предполагать у Гёте продуманного плана целенаправленного воспитания Карла Августа, так и Шарлотту фон Штейн нельзя считать человеком, который пытался систематически воспитывать Гёте. Отношения, которые возникли между ними, — это отношения с обоюдными надеждами и желаниями, что не исключает, а, наоборот, предполагает внимание к другому и заботу о нем. Конечно, это было объединение особого рода, разрыв был в нем запрограммирован заранее. Как могла долго длиться любовная связь, в которой было исключено физическое обладание? А в этом оба поклялись друг другу. Дело было именно так, иначе лишаются смысла слова Гёте, которые он, уже будучи в связи с Кристианой Вульпиус, написал шокированной Шарлотте фон Штейн: «Ну что это за отношения! Кто от этого пострадал? Кто претендует на те чувства, которые я подарил этому бедному созданию? Или на то время, которое я с нею провел?» (1 июня 1789 г. ).

Гёте впервые встретился с госпожой фон Штейн вскоре после прибытия в Веймар. Он давно интересовал ее как автор «Вертера», и она хотела познакомиться с ним. И. Г. Циммерман, которому она об этом говорила, предостерегал: «Вы хотите его увидеть, но Вы не представляете себе, до какой степени этот очаровательный, любезный человек может оказаться опасным для Вас» (письмо Шарлотте фон Штейн от 19 января 1775 г.). В то же время, как нам известно, у Циммермана в Страсбурге Гёте был показан силуэт Шарлотты. Когда они познакомились лично, Шарлотта (1742 года рождения), с 15 лет придворная дама Анны Амалии, была уже 33–летней женой герцогского шталмейстера Эрнста Иосиаса Фридриха фон Штейна. Замуж за него она вышла в 1764 году, родила семерых детей, из ко–363

торых только три сына остались в живых; брак ее давно потерял привлекательность, и теперь жизнь ее при дворе, как утверждала молва, была омрачена безнадежностью и разочарованием. Это как будто подтверждает предположение, что письмо Шарлотты в пьесе Гёте «Брат и сестра» — это цитата из подлинного письма Шарлотты фон Штейн к ее новому другу. «Мир становится мне снова дорог, а ведь я так от него отошла, дорог благодаря Вам. Сердце меня упрекает, я чувствую, что заставлю страдать и себя, и Вас. Полгода назад я была готова умереть, а теперь хочу жить».

О Шарлотте фон Штейн много писали и рассуждали. Об ее душевном состоянии в момент знакомства с Гёте, о замкнутом образе жизни, о ее характере, о впечатлении, которое она производила на других, о ее якобы весьма определенном стиле поведения придворной дамы и в то же время естественности, о степени ее духовных интересов или их отсутствии — и, конечно, о том, что так сблизило ее с Гёте, который был моложе на семь лет.

Мы не будем пытаться еще раз воссоздать картину характера госпожи фон Штейн. Нет смысла делать новые выкладки. Высказывания современников гораздо более выразительны во всех своих позитивных или негативных тенденциях. Кнебель говорил о Шарлотте фон Штейн: «Она без всяких претензий или кривляния, простая, прямая, естественная, с ней не так легко и не очень трудно. В ней нет восторженности, но есть какое–то душевное тепло. Все разумное и человеческое вызывает ее сочувствие, она образованна, тактична, художественно одарена» (письмо сестре Генриетте от 18 апреля 1788 г.).

Шиллер воспринимал ее как своеобразную, интересную личность, то, что Гёте так заинтересован ею, не вызывало у него удивления: «Красивой она, видимо, не была никогда, но в лице ее есть какая–то мягкая серьезность и своеобразная открытость. Все ее существо несет на себе печать разумного и подлинного. Этой женщине принадлежит не менее тысячи писем Гёте, уже будучи в Италии, он писал ей каждую неделю. Говорят, что их отношения были чистыми и безупречными» (письмо К. Г. Кернеру от 12 августа 1787 г.).

Знакомство Иоганна Вольфганга и Шарлотты вскоре приобрело характер очень доверительных отношений (во всяком случае, с его стороны). О любви здесь трудно говорить, поскольку сексуальная сторона была исключена. Замечание Шиллера о «чистом и

364

безупречном» общении, относящееся, впрочем, уже к 1787 году, подчеркивает именно это. Для веймарского света Шарлотта была супругой обер–шталмейстера герцога. Уже 6 декабря 1775 года Гёте посетил дворец семьи фон Штейн в Кохберге, где находилась Шарлотта, эту дату он не преминул увековечить записью у секретаря, еще и сегодня запись показывают посетителям. Уже в первых письмах Гёте к Шарлотте слово «любовь» обыгрывается постоянно, так что автор действительно кажется страстно влюбленным. Он добивается любви, она спокойно сохраняет дистанцию. «Дорогая, я так тебя люблю, ты должна это знать. Если смогу любить кого–нибудь сильнее, скажу тебе об этом. Не стану тебя мучить. Прощай, моя радость, ты не знаешь, как я тебя люблю» — так кончается записка от 28 января 1776 года. Его тянуло к ней неудержимо. Кажется, он не в силах этому сопротивляться. Многие высказывания говорят о том, что он был бы рад вырваться из этих пут, если бы был в состоянии это сделать. «Я рад уехать, чтобы отвыкнуть от Вас», — писал он, отправляясь в Лейпциг в марте 1776 года. А когда он познакомился там с актрисой Короной Шрётер, то сообщил Шарлотте: «Шрётер — ангел, если бы господь захотел одарить меня такой женой, чтобы я оставил Вас в покое, но она не похожа на тебя, и этого достаточно. Прощай!» (25 марта 1776 г.).

Время от времени в разговорах и письмах появлялось «ты», но Шарлотта быстро это прекратила. «Я запретила ему это самым нежным тоном, какой существует на земле» (письмо И. Г. Циммерману от 6—8 марта 1776 г.). Иногда обращения «ты» и «Вы» сталкивались в одной фразе: «Я полюбил Вас еще больше с некоторых пор, еще дороже и ценнее стала для меня твоя доброта ко мне» (22 июня 1776 г.). Письма и записки курсировали взад–вперед, короткие приветствия, подробные отчеты (особенно во время путешествий), внезапные выяснения отношений, записки о повседневных делах, открытые признания, полные счастья или смущения, радости или болезненных сомнений. Все было в этих своеобразных отношениях. «Муки — это летний дождик любви» (22 июня 1776 г.). Это одна из облегченных характеристик. А 1 мая 1776 года совсем иная интонация: «Ты права: делая меня святым, ты удаляешь меня из своего сердца. Тебя же, хоть ты и святая, я не могу назвать святой, и мне не остается ничего, как постоянно мучиться тем, что мучиться я не хочу».

365

Еще в марте 1776 года госпожа фон Штейн писала: «Мы с Гёте никогда не станем друзьями. Мне не нравится то, что в его отношении ко мне постоянно присутствует сексуальное начало. Он, что называется, кокетлив. В его манере обращения со мной недостает уважения» (письмо И. Г. Циммерману от б августа 1776 г.). Случилось обратное. Конечно, писем Шарлотты к Гёте мы не имеем, не знаем, о чем шли разговоры, когда их регулярные встречи стали чем–то само собой разумеющимся, при том, что обер–шталмейстер не имел никаких оснований для вмешательства. Но одно несомненно: Шарлотта фон Штейн умела управлять юношеской необузданностью своего друга. «Укротительницей» назвал он ее в одной из записок, видимо от 22 января 1776 года. Судя по тому, что нам известно, она верила в возможность и силу «чистой» любви. Слова Юлии из «Новой Элоизы» Руссо могли бы стать эпиграфом к главе о влиянии на Гёте Шарлотты фон Штейн: «Чувственный человек, неужели ты никогда не научишься любить?» Судя по всему, она была мягкой, чувствительной натурой, которая по мере сближения относилась к Гёте все с большей душевной теплотой. Иначе невозможно было бы понять ни его писем с постоянными уверениями в любви, ни вообще всей этой десятилетней связи. Но не очень счастливый брак, в котором роды следовали друг за другом, создал в ней подозрительное отношение к чувственной любви, а может быть, и отвращение к ней, породил потребность в мужской доброте, лишенной сексуального начала. Она стремилась, видимо, к любви душевной и духовной. И жизнь ее, и склонности привели к тому, что только такие отношения имели для нее смысл и привлекательность. В свою очередь для Гёте после отъезда из Франкфурта, после разрыва с Лили Шёнеман, вызванного в том числе и его нежеланием окончательно связывать себя, такие отношения могли иметь большую притягательную силу теперь, когда он начал в Веймаре новый этап жизни. Весьма возможно, что в дополнение к этому Шарлотта предложила рациональную концепцию идеально добродетельного союза брата и сестры, окрашенную пиетизмом.

В пределах этой концепции особое значение приобретали понятия чистоты и покоя. «Идея чистоты» все чаще звучит в дневниках и письмах, мысль о необходимости оглянуться на самого себя, познать свое «я», а для этого необходимо спокойствие, сосредоточенность, тишина, избавление от вредных шлаков.

366

14 ноября 1777 года он записал, обращаясь к «Святой судьбе»: «Дай мне спокойно и сдержанно насладиться чистотой». Здесь вновь попадаются и известные мысли, как, например, высказывания пифагорейцев об обращении к самому себе. Чистым является такое устремление человека, когда он старается воспринять в жизни то, что созвучно его сущности, осознанной им самим, отталкивает то, что ему противоречит. «Пусть идея чистоты, которая охватывает каждый съедаемый мною кусок, становится во мне все светлее!» — так Гёте писал в дневнике 7 августа 1779 года.

Гёте очень рано стала удивлять та необыкновенная привлекательность, которой обладала для него Шарлотта фон Штейн. «Я не могу объяснить себе значительность, — писал он Виланду в апреле 1776 года, — той власти, какую эта женщина имеет надо мной, ничем иным, кроме переселения душ. Да, когда–то мы были мужем и женой! И вот теперь мы знаем друг о друге, окутанные духовным туманом. Я не знаю, как нас назвать — прошлое — будущее — вселенная». 14 апреля 1776 года Гёте послал своей подруге длинное стихотворение. Оно сохранилось среди писем, никогда не было опубликовано автором и появилось только в 1848 году в издании писем Гёте к Шарлотте фон Штейн. Оно давно уже имеет славу одного из самых великолепных, но и самых сложных стихотворений Гёте.

* * *

О, зачем твоей высокой властью

Будущее видеть нам дано

И не верить ни любви, ни счастью,

Как бы ни сияло нам оно!

О судьба, к чему нам дар суровый

Обнажать до глубины сердца

И сквозь все случайные покровы

Постигать друг друга до конца.

Сколько их, кто, в темноте блуждая,

Без надежд, без цели ищут путь,

И не могут, о судьбе гадая,

В собственное сердце заглянуть,

И ликуют, чуть проникнет скудно

Луч далекой радости в окно.

Только нам прельщаться безрассудно

Обоюдным счастьем не дано.

Не дано, лишь сна боясь дурного,

Наяву счастливым грезить сном,

367

Одному не понимать другого

И любить мечту свою в другом.

Счастлив тот, кто предан снам летящим,

Счастлив, кто предвиденья лишен, —

Мир его видений с настоящим,

С будущим и прошлым соглашен.

Что же нам судьба определила?

Чем, скажи, ты связана со мной?

Ах, когда–то — как давно то было! —

Ты сестрой была мне иль женой;

Знала все, что в сердце мной таимо,

Каждую изведала черту,

Все прочла, что миру в нем незримо,

Мысль мою ловила на лету,

Жар кипящей крови охлаждала,

Возвращала в бурю мне покой,

К новой жизни сердце возрождала,

Прикоснувшись ангельской рукой,

И легко, в волшебно–сладких путах,

Дни текли, как вдохновенный стих.

О, блаженна память о минутах,

О часах у милых ног твоих,

Когда я, в глубоком умиленье,

Обновленный, пил живой бальзам,

Сердцем сердца чувствовал биенье

И глазами отвечал глазам!

И теперь одно воспоминанье

Нам сердца смятенные живит,

Ибо в прошлом — истины дыханье,

В настоящем — только боль обид.

И живем неполной жизнью оба,

Нас печалит самый светлый час.

Счастье, что судьбы коварной злоба

Изменить не может нас.

(Перевод В. Левика — 1, 146—147)

В первой строфе вопросы к судьбе, ведь речь идет о вещах, которые трудно понять, вопросы как разговор с самим собой, разговор о собственном состоянии, а судьба не дает ответа. Почему нам, любящим, дан этот взгляд вглубь, чтобы увидеть будущее? Почему мы не можем доверить любовь земному счастью? Взгляд вглубь, которому дано «сквозь все случайные

368

покровы постигать друг друга до конца». Противопоставление очень наглядно, и его было бы легко понять, если бы высказывания в стихотворении не были отнесены к разным временам. Потому что период гармонии в отношениях относится не к настоящему времени, а к чему–то, что было когда–то: «Ах, когда–то — как давно то было! — / Ты сестрой была мне иль женой». Теперь это только воспоминание. Но в то же время для того, кто вопрошает судьбу и сам отвечает на вопросы, «постижение друг друга до конца» воспринимается как будущее, влюбленные предчувствуют его своей душой.

В третьей строфе, переводящей «постижение друг друга» во временной план прошедшего, возникают параллельно еще два вопроса. Первый обращен к будущему («Что же нам судьба определила?»). Второй касается того, что судьба уже свершила: «Чем, скажи, ты связана со мной?»

Вторая строфа рассказывает о тех, кто привык наслаждаться преходящими радостями. Они довольствуются моментом. Не этим ли радостям посвящал он прежние свои стихи? Теперь он размышляет об этом. Но все равно судьба тех, кто живет радостями момента, кажется безоблачно прекрасной, и наивному, простому и радостному существованию отдается предпочтение по сравнению с жизнью человека, склонного к рефлексии и размышлениям. «Счастлив тот, кто предан снам летящим, счастлив, кто предвиденья лишен». Правда, это слишком легкое счастье, лишенное глубины.

Четвертую строфу часто цитируют как яркую иллюстрацию того влияния, которое имела на Гёте Шарлотта фон Штейн. Нечего и говорить, стихи впечатляют своим спокойным ритмом и точным равновесием фраз. «Жар кипящей крови охлаждала, / Возвращала в бурю мне покой» и т.д. Но характерно: «минуты» и «часы» блаженства отнесены к давним, прошедшим временам. Соотношения времени в стихотворении заставляют задуматься. Однако на вопросы, которые возникают, можно ответить, если помнить, что речь идет о частном стихотворении в письме от 14 апреля 1776 года. Это была та ранняя стадия взаимоотношений Шарлотты и Гёте, когда то, что могло и должно было произойти, можно было представить только в фиктивных образах прошлого. Упоминавшееся письмо к Виланду показывает, что Гёте пытался объяснить силу воздействия этой женщины переселением душ. Встреча с Шарлоттой фон Штейн, казалось, открыла ему путь к какой–то

369

общности, которая в своем совершенном виде могла существовать только в дали прошедших эпох. В представлении этого прошлого, где оба они были тесно связаны, возникает желание возродить эту связь. И четвертая строфа — это одновременно прославление и мольба о том, чтобы это «постижение друг друга» установилось вновь, не так, как у многих тысяч людей, которые находятся в плену иллюзии счастья и его опасностей, и пусть власть этой женщины над автором письма, может быть еще неясная ей самой, станет такой, как в давние достойные времена. Настоящая действительность, правда, еще несовершенна, последняя строфа об этом говорит. «Дыханье истины» прошлого помогает преодолеть «боль обид» настоящего. Но новая действительность — поэт подчеркивает это, обращаясь к предмету своей любви, — не станет для них путем в бесцельные мечтания, потому что они обладают тем «глубоким взглядом», которому открывается истинный смысл «постижения друг друга»: восстановление когда–то существовавшей связи.

Шарлотта фон Штейн пользовалась в первое десятилетие веймарской жизни исключительным доверием Гёте. Он вполне осознавал при этом всю необычность характера их отношений. Около 20 сентября 1780 года он писал Лафатеру, что для него очень «большое значение имеет талисман этой новой любви, которой приправляет мою жизнь Шарлотта фон Штейн. Она постепенно унаследовала все то, что мне давали мать, сестра, возлюбленные, и между нами возникла такая же связь, какими бывают природные узы». Весной 1781 года Гёте писал возлюбленной такие слова, которые выражают высшую степень чувства. Если учесть, что речь идет о замужней женщине, которая не думает о разводе и о том, чтобы дать влюбленному сексуальное удовлетворение, то они представляются абсурдными. Их определенную направленность можно понять, только помня о главном условии этих отношений — любви чисто духовной, не претендующей на удовлетворение. Для Гёте это ограничение неизбежно означало конфликт, во всяком случае постоянный вопрос, адресованный самому себе: что все это значит? «Вчера по дороге от Вас мне приходили в голову странные мысли: а правда ли, что я Вас так люблю, или же Ваша близость для меня — это только чистое стекло, в котором так приятно отражаться?» (8 ноября 1777 г.). В марте 1781 года Гёте дошел до такого накала, что решился на крайние формулировки, отдавая себе отчет в

370

экстравагантности своего стиля: «Еще никогда я не любил Вас так и никогда еще не был так близок к тому, чтобы стать достойным Вашей любви» (7 марта 1781 г.). «Мы действительно нераздельны, будем в это верить и всегда говорить это друг другу» (8 марта 1781 г. ). И затем 12 марта 1781 года: «Моя душа срослась с твоей. Не нужно слов. Ты знаешь, что я неотделим от тебя. Ничто высокое и глубокое не может нас разлучить. Я мечтаю о том, чтобы был какой–нибудь обет или клятва, которая сделала бы меня твоей собственностью в глазах людей и закона, как я был бы счастлив. Мой испытательный срок был достаточно долог, было время подумать. Я больше не могу писать «Вы», как раньше я долго не решался сказать «ты».

Важнейшую фразу в этом письме Шарлотта подчеркнула, главным для нее были уверения в неизменной верности, которую еще раз подтвердило стихотворение из Готы от 9 октября 1781 года.

Единственный, Лотта, кого ты можешь любить,

Должен быть твой целиком, и по праву.

Он действительно твой. С тех пор как я рядом с тобой

В жизни скором и шумном движеньи, я вижу

Только легкий покров, и сквозь дымку его

Образ твой высоко в облаках

Светит, прекрасный и верный,

Как в сиянии северном дивном

Вечные звезды мерцают.

(Перевод Н. Берновской)

«Мы, должно быть, женаты, то есть связаны узами, где сплетены любовь, радость, судьба, печаль и горе. Прощай. Привет Штейну. Позволь мне верить и надеяться». Это короткая приписка к письму из Ильменау от 8 июля 1781 года. Здесь бросается в глаза и удивляет — только на первый взгляд — привет, переданный обер–шталмейстеру фон Штейну.

Госпожа фон Штейн была, видимо, до глубины души уязвлена, когда, вернувшись из Италии, Гёте воспылал чувственной страстью к Кристиане Вульпиус, работнице с цветочной фабрики Бертуха. Тут не помог и риторический вопрос Гёте, кто, собственно, претендует на то время, какое он проводит с Кристианой. Нереальность заявления «мы, должно быть, женаты» рано или поздно должна была о себе заявить. Обиженная Шарлотта не могла или не хотела этого понять. Разрыва между

371

нею и Гёте уже нельзя было предотвратить. Прошли годы отчуждения, и двое уже пожилых людей вновь нашли друг к другу путь для доверительного общения.

Тесная связь между Шарлоттой и Гёте в первое десятилетие его веймарской жизни неоспорима, здесь ничего не меняет то обстоятельство, что между Гёте и «миселями», как называли молодых женщин (от мадемуазель, мисс или мышка), которых он нередко встречал на своем жизненном пути, возникал не только флирт, но и другие отношения. Впрочем, в предположениях и утверждениях такого рода рекомендуется большая осторожность. Тот, кто внимательно читает дневники, видит человека, который именно в это десятилетие все больше и больше стремится к тишине, замкнутости и сосредоточенности на самом себе (и Шарлотте фон Штейн). Обо всем прочем Гёте хранит молчание.

Зачем — Menu — Каталог файлов

«Согласие на участие в фильме о маньяке я не давала» | Статьи

Екатерина Мартынова, одна из жертв скопинского маньяка, считает, что помощники Ксении Собчак использовали ее ради персонального рейтинга телезвезды. Об этом в интервью «Известиям» рассказала сама девушка. Фильм о жителе города Скопин Рязанской области Викторе Мохове, который более 20 лет назад взял в сексуальное рабство двух несовершеннолетних девочек и четыре года удерживал их в подвале собственного дома, вышел на персональном YouTube-канале Собчак, набрав миллионы просмотров. В соцсетях развернулась яростная дискуссия о том, стоит или не стоит давать слово маньякам, насильникам и педофилам. После озвученных в фильме высказываний Мохова Екатерина Мартынова попросила предоставить ей госзащиту. Девушка рассказала «Известиям» о том, чем конкретно возмутил ее фильм Собчак, о ловушках, в которые она попала в ходе съемок, а также о мотивах своей медийной популярности.

— Катя, как изменилась ваша жизнь после выхода Мохова из тюрьмы?

— Этот месяц стал для меня очень тяжелым и в моральном, и в физическом плане. До сих пор не могу понять, почему этот человек на свободе, почему ему дали такой маленький срок? Сейчас я обратилась за госзащитой, потому что услышала в фильме Ксении Собчак угрозы в свою сторону и в сторону Лены (Елена Самохина, вторая жертва «скопинского маньяка». — «Известия»). Живу с ощущением, что часть моей жизни зависит от этого субъекта.

— Фильм о вашем мучителе огорчил вас?

— Скорее неприятно удивил. Интервью Ксении с маньяком произвело на меня впечатление приватной беседы. Я прекрасно понимаю, что у каждого журналиста свои методы, но если бы я заранее знала о формате разговора, точно бы не стала принимать участие в съемках.

— А что вам сказали о формате проекта?

— Редакторы программы «Осторожно, Собчак» вышли на меня с предложением об интервью. Сказали, что Ксения горит идеей разговора со мной и хочет дать мне возможность максимально высказаться. Позже редактор написала, что есть еще формат фильма, но о том, что Мохов будет принимать в нем участие, речь не шла. Я считаю, что от меня это скрыли намеренно. Мне сказали, что в Скопине лишь снимут виды города и разговоры с местными жителями. Также мне дали понять, что главной героиней фильма буду я. В итоге меня показали минут 10 и то урывками.

— Вы подписывали документы на участие в съемках?

— Была короткая расписка о том, что я получила оплату за участие в съемках, что даю согласие на использование интервью со мной для канала Ксении и на съемки эпизода с Дмитрием Плоткиным (следователем, который расследовал уголовное дело Мохова. — «Известия»). Расписку мне прислали после съемок, договора в классическом виде не было.

Фото: Depositphotos

— А почему понадобилось давать расписку на эпизод с Плоткиным?

— Потому что первый дубль снять не удалось — настолько я была обескуражена бестактностью, безнравственностью создателей фильма, которые организовали эту встречу.

Раньше я думала, что мои рисунки из бункера пропали еще тогда, 17 лет назад. Когда ко мне приезжал Карстэн Графф (датский писатель, автор книги «Непобежденная» о Екатерине Мартыновой. — «Известия»), я узнала, что работы хранятся у Дмитрия Матвеевича. Что он нашел их, когда проводил следствие, и забрал себе, в свою личную коллекцию. На память, как он сказал.

Я не раз просила Плоткина отдать мне рисунки, но он мне прямым текстом сказал, что не отдаст. Потом обмолвился, что будет сниматься у Собчак и вернет их мне во время съемок. Я ничего ему не сказала — надеялась на порядочность создателей фильма, которых заранее попросила, чтобы никаких таких сцен не было. И вот мы сидим с Ксенией в студии, и вдруг она говорит, что за кадром меня ждет человек, которому есть что мне сказать. У меня сердце оборвалось — мелькнула мысль, что это Мохов. Мне ведь и прежде журналисты пытались устроить с ним очные ставки. И тут входит Дмитрий Матвеевич и передает мне рисунки.

— Наверное, авторы фильма хотели сделать вам приятное?

— Вероятно, хотя я просила их этого не делать. Они не знали и не интересовались, какие у нас отношения с Плоткиным, что я чувствовала, когда рисовала эти картины, почему я это делала — они просто снимали свой материал. Им это было нужно для «драматургии сюжета», как потом сказала Ксения.

Они ждали, что я обрадуюсь, а меня затрясло. Конечно, я не закричала, не стала ругаться, но встреча выглядела неприглядно.

Все удивились, почему у меня такая реакция. Для них это просто картины. А для меня эти работы были терапией — инструментом, помогающим не сойти с ума. И то, что они устроили из этого шоу, я воспринимаю как игру на моих чувствах и попытку вызвать меня на эмоции. Они не понимали, что стоит за этими рисунками, и это самое обидное и больное для меня.

— То есть все эти годы Плоткин не говорил вам, что рисунки у него?

— Не говорил, потом проговорился Карстэну. Позже мы узнали, что эти работы могут стоить больших денег на аукционе. Не уверена, что Дмитрий Матвеевич имел право хранить их у себя, они же наверняка являются уликой по делу. Одну картину он всё равно оставил себе — после съемок я увидела, что ее не хватает.

После этого инцидента я попросила редакторов вырезать сцену с картинами, но они надавили на меня и все-таки уговорили. Ксения лично позвонила моей коллеге и стала угрожать, что информация о моем отказе выльется в прессу. Мы пересняли сцену с Плоткиным, и выглядело это так, будто я рада картинам. Это получилось странно — радоваться вещам, которые мне принесли из бункера.

Фото: РЕН ТВ

— Когда вы соглашались на интервью, что было главным аргументом? Что хотелось сказать зрителю?

— Для меня всегда было важным не молчать. Когда я получила предложение от Ксении, я была рада возможности быть услышанной, потому что у ее канала огромная аудитория. Мне сказали, что программа будет посвящена несправедливости наказания и тому, что неприемлемо в цивилизованном мире проявлять интерес к маньяку и делать из него популярного героя. Для меня это стало окончательным аргументом для согласия на участие в съемках. Я думала, мы делаем доброе дело.

— Считаете таким людям, как Мохов, нельзя давать высказываться?

— Я считаю, что изучать зло можно по-разному. На мой взгляд, чтобы показать личность маньяка, не нужно с ним вставать вровень. Достаточно задать ряд профессиональных вопросов, после которых всем всё станет ясно. А здесь — дружеский разговор по душам, очень много о сексе, как будто автор недопонимает, что Мохов не просто насильник, он педофил. Это не секс, а насилие, надругательство над детьми.

— Мохов в фильме просит у вас прощения. Верите в его искренность?

— Мне это абсолютно безразлично, не хочу думать о его чувствах, страданиях, раскаяниях.

— На своей странице в «Инстаграм» Ксения говорила, что не платила Мохову деньги. Но вам предложила гонорар. Это так?

— Да, это так, но хочу вас уверить, что для такой рейтинговой программы, как «Осторожно, Собчак» это копейки. Если спросите, для чего гонорар, то это работа, оплата моего времени, а также расходов, например, такси в оба конца. Я ценю свое время и могла бы провести его с пользой в кругу семьи.

— Вы намерены оспаривать фильм Собчак?

— Я ни в коем случае не хочу ни с кем ссориться, но для меня важно внести ясность в ситуацию с моим участием в фильме. За последнее время в разных СМИ и соцсетях неоднократно утверждалось, что я согласилась на съемку в фильме, зная, чему он будет посвящен. Но я дала свое согласие на интервью с Ксенией Собчак, поверив редакторам, что фильм будет о несправедливости наказания, о неприемлемом в цивилизованном мире интересе к маньяку и его популяризации. Согласие на участие в фильме о маньяке я не давала. Это две принципиально разные вещи, и это важно знать и понимать. В ближайшее время я опубликую заявление со своей позицией в «Инстаграм».

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Дмитрий Коротаев

— Почему вы считаете, что вам нужна госзащита?

— К сожалению, в нашей стране нет защитных инструментов, которые бы не ограничивали свободу потерпевших, а контролировали освободившихся преступников. Личная охрана подразумевает большие ограничения в свободе передвижения и образе жизни. И я не мафиозный барон, чтобы меня так охранять. Поэтому я не за личную охрану, а за абсолютный контроль над маньяком.

Мне просто нужно понимать, что преступник не сможет выехать за пределы своего города, что к нему каждый день ходит участковый, опрашивает соседей, какой образ жизни он ведет. Достаточно знать, что он под контролем — не на бумагах и словах, а на деле.

— Вы действительно думаете, что он может к вам заявиться?

— Я потому обратилась за госзащитой, чтобы об этом не думать — исключить эти ненужные раздумья из своей головы. Многие говорят, что Мохов старый и не может быть опасен, но у него могут быть последователи или знакомые — бывшие сокамерники, которые захотят со мной увидеться. Он знает мой адрес, и поэтому моя семья съехала из квартиры, но там осталась моя сестра. Сейчас стоит такой шум, что какие-нибудь люди могут тоже захотеть «прославиться» — приехать ко мне и что-то натворить, чтобы о них тоже заговорили. Сейчас идет проверка высказываний Мохова, и когда она закончится, органы защиты сообщат, имею ли я право на госзащиту.

— После выхода фильма вы обратились в следственный комитет и прокуратуру с требованием завести на Мохова второе уголовное дело. Вы считаете, что за свои слова он должен снова сесть в тюрьму?

— Я по понятным причинам субъективна — я считала и считаю, что его в принципе не должны были выпускать. Я понимаю, что он отсидел, его срок закончился. Но в его интервью звучали угрозы, он сказал прямым текстом, что, может быть, ему «стоит заняться» Леной. И я очень верю, что в этих словах следователи найдут какую-то зацепку, и его опять посадят.

— Думаете, его слова — не блеф, не работа на камеру?

— Блеф или нет, он не в том положении, чтобы позволять себе шутить на эти темы. Даже если это и шутка, он должен нести за нее ответственность. А сейчас, судя по его поведению, складывается впечатление, что он чувствует себя абсолютно свободным гражданином, и законы ему не писаны.

— Вместе с вашими помощниками вы обратились с петицией в Госдуму и просите депутатов внести в закон об административном надзоре ряд изменений.

— Всего за неделю петиция набрала больше 90 тыс. подписей. Это хороший знак. Очень надеюсь, что к нам прислушаются и оперативно примут меры.

Фото: Из личного архива

Екатерина Мартынова

— Недавно вы создали фонд «Непобежденная» для помощи пострадавшим от насилия. Почему вы решили заняться общественной деятельностью, и есть ли уже результаты?

— Создание фонда — новая глава в моей жизни. Мы много разговаривали об этом с Яной (Яна Максимочкина, соосновательница фонда, коллега и подруга Кати. — «Известия»), но только сейчас я оказалась морально готова работать над ним. Надеюсь, что совместными усилиями с командой единомышленников мы маленькими шажочками начнем менять сознание людей и государства в сторону поддержки жертв насилия. Мы будем предоставлять им бесплатных адвокатов, психологов, юристов, обучать новым профессиям и иностранным языкам.

— Многие недоумевают, зачем вы так активно общаетесь с прессой?

— Чтобы привлечь внимание к фонду. Я — лицо фонда, поскольку попала в медийное поле. Я рассказываю и показываю, что можно жить после насилия, можно быть счастливой. Служу примером и своего рода маяком. Именно поэтому я никогда не отказываюсь выступать, принимать участие в съемках. Для меня это нарабатывание полезных для фонда контактов и целевой аудитории.

Многие женщины, видя меня по телевизору, обращаются к нам. В ближайшем будущем совместно с соосновательницей фонда «Ты не одна» Аленой Поповой мы планируем снять социальный фильм с участием жертв насилия, готовых публично выступить и рассказать о том, что им пришлось пережить.

Девушки пишут мне в личных сообщениях в соцсетях, что в детстве их насиловал брат, или отчим, или сосед, какой-то дядя… И об этом никто не знал, потому что они боялись рассказывать родителям. Для меня это всё очень трудно слышать, ведь и у меня растут дети.

Многие пострадавшие не обращаются в полицию, потому что боятся разбирательств, грубости и неприемлемых вопросов от полицейских. Наше государство не церемонится с жертвами насилия. Как будто люди не понимают, что насилие — это ужасно и что после того, что произошло, женщинам трудно ездить на экспертизы, трудно даже прийти к гинекологу.

Помню, когда нас освободили из бункера, я зашла в кабинет гинеколога, которым оказался мужчина. Я такое пережила, у меня такая боль, я не могу об этом говорить, а мне дают врача-мужчину. И сейчас всё происходит точно так же, как 17 лет назад. Особенно много домашнего насилия в провинции, и всё без огласки, без просветительской работы. Женщины очень запуганы: они часто считают себя виноватыми. И нет людей рядом, которые могли бы им сказать, что они ни в чем не виноваты. Виноват преступник.

Я никому не доверяю: что такое травма отвержения и как от нее избавиться

Эмоциональная холодность родителей травмирует ребенка. Во взрослой жизни эта травма мешает человеку выстраивать близкие отношения с другими. Люди с травмой отвержения рассказали «Снобу», через что им пришлось пройти в детстве и как их недоверие к миру портит им жизнь, а психологи — как прожить негативные чувства, простить родителей и научиться любить, чтобы исцелиться.

«Я не умею выстраивать здоровые отношения с людьми»: Анна, 31 год

Мой папа — невротичный и жесткий, а мама — замкнутая и эмоционально холодная. У них обоих были сложные отношения со своими родителями. Папу родители тиранили и унижали лет до 20. Мама вообще не знала ласки и любви: ее родители пили и дрались, мать била. Когда маме было восемь лет, ее мать зарезали в пьяной драке. Дедушка женился, и мачеха тоже била маму. Потом мама долгое время жила у своих теток и была предоставлена сама себе.
Я росла под гиперконтролем. Папа бил меня в наказание за проступки, а мама никогда не заступалась. Пару раз я убегала из дома, потом возвращалась и получала еще. Я старалась быть хорошей девочкой, пока в какой-то момент мне не стало безразлично, накажут или нет. Я просто делала то, что считала нужным, и получала за это. Меня это не останавливало. Став взрослой, я съехала от родителей. Они чуть-чуть переросли свои собственные травмы, и на расстоянии я получала от них больше тепла.
В моей душе по-прежнему жила боль и обида на родителей, но со временем эти чувства вытеснились: всякий раз, когда меня отвергали или критиковали, я понимала, что мне должно быть неприятно, но ничего не чувствовала. Два с половиной года назад у меня начались панические атаки, и я пошла к психологу. Мы стали углубляться в мое прошлое и прорабатывать травмы. По заданию психолога я решила поговорить с родителями. Не помню точно, как начала разговор. Сказала, что отношения у нас были непростыми и мне крайне важно услышать от них, что они меня любят. Родители сказали это, поплакали чуть-чуть. На время мне полегчало: месяц-два я ходила радостная, а потом все вернулось на круги своя. Обида никуда не ушла. Сейчас я почти не общаюсь с родителями: время от времени звоню маме, но давно уже не приезжаю в родительский дом.
Я не умею выстраивать нормальные здоровые отношения с людьми. Меня пугает их теплое отношение ко мне. Никому не доверяю, думаю, что меня хотят обмануть или просто обращаются со мной хорошо из вежливости, и я так же вежливо держу дистанцию, никому ничего не рассказывая о себе. Я перестала говорить о своих чувствах с мужем, потому что это бесполезно. Любой брак, на мой взгляд, обречен на угасание в нем любви и нежности. Я разочаровалась в отношениях и не ищу их. Когда недавно влюбилась, просто отогнала чувства как ненужные, понимая, что все закончится и мне будет больно. Пусть лучше мне будет больно сейчас, чем потом, когда все зайдет слишком далеко.

Сейчас у меня переходный период: заново учусь открываться и доверять людям, но это дается мне очень тяжело. За травмой отвержения лежит глубокий дефицит любви, но без проживания эмоций, которые сопровождали эту травму, невозможно исцелиться. Это не избавление, но новый опыт. И я в процессе.

Ирина Кутянова, психолог семейного центра «Печатники»:

В истории Анны четко прослеживается негативный семейный сценарий, когда жестокое обращение и отсутствие любви повторяется из поколения в поколение. Эмоционально холодная мать не дает достаточно тепла и любви своему ребенку, и у него уже во взрослой жизни в каких-то стрессовых ситуациях (ссора с партнером, критика коллег и т. д.) активизируется травма отвержения. Постепенно человек приходит к выводу: «Это не я вам не нужен, это вы мне не нужны». Он, боясь боли и разочарований, пресекает на корню позитивные чувства к другим людям и не верит в искренность таких чувств по отношению к себе.

Хотя Анна понимает, что ее родителей просто не научили любить их собственные родители и они растили ее как могли, она не может их простить, а значит, и освободиться. Нужно прожить свои негативные эмоции по отношению к родителям, принять часть их опыта и закрыть ситуацию для себя. Это можно сделать как в группе, так и одному, под наблюдением специалиста, используя, например, технику «пустого стула». Нужно представить, что перед вами на стуле сидит человек, который вас обидел, и высказать ему все свои обиды. Потом сесть на стул и ответить на эти обиды с позиции оппонента, отыграв его роль. Таким образом реконструируется диалог и отрабатываются самые глубокие и табуированные чувства.

Часто из-за зашкаливающих эмоций человеку бывает сложно выразить свои мысли. В этом случае можно прописать все свои обиды в письме (его даже не нужно отправлять). Важно, чтобы письмо заканчивалось прощением. Обида, даже справедливая, разрушает того, кто обижается. Непроработанные негативные чувства, которые человек копит в себе и не хочет отпускать, могут перерасти в психосоматические заболевания. Стремясь к прощению, человек должен думать в первую очередь о себе и своем здоровье.

Человек с травмой отвержения не умеет любить. Для того чтобы разморозить это чувство и культивировать его в себе, нужно бескорыстно делать добрые дела. Начать можно с малого: например, сказать доброе слово прохожему, помочь пожилой соседке донести тяжелую сумку. Можно устроиться волонтером в приют. Когда человек делает что-то бескорыстно и получает взамен искреннюю благодарность и положительные эмоции, он постепенно учится любить и наполняет себя этой любовью.

«Я всегда боюсь, что меня прогонят и назовут никчемной»: Ольга, 35 лет

Я с детства ощущала свою ненужность и неважность. Приходя с работы, отец сразу уходил со мной гулять. Мать потом рассказывала, что я часто плакала, кричала и мешала его родственникам, у которых мы жили, и потому он много со мной гулял. Я росла очень активным ребенком, всегда собирала вокруг себя детей из ближайших дворов. В четыре года на меня уже оставляли младшую сестру. При этом я постоянно слышала от родителей: «не мешай», «будь тише», «отойди» или «займись уже чем-нибудь». Лет в пять в качестве наказания за какой-то проступок родители пригрозили отдать меня в детдом. Вечером отец надел на меня шубку и сказал: «У нас есть другая девочка, а такая нам не нужна. Мы отдадим тебя в детский дом». Мать сидела рядом с младшей сестрой в подтверждение его слов. Я сильно испугалась, попросила прощения и пообещала быть хорошей и послушной.
В школе я была активной и участвовала во всем, в чем только можно, до того момента, пока там не ввели экспериментальную учебную программу. Я училась в шестом классе, и учителя решили, что наш класс не справится, посчитали его отстающим. Это ударило по самолюбию моей матери, и она перевела меня в другой класс. Новые одноклассники меня не приняли: пару лет они напоминали, что я из отстающего класса и там мне и место, хотя у меня была нормальная успеваемость. Тогда же меня отвергли и бывшие одноклассники. Кто-то из них меня спросил, почему я перешла в другой класс. Я ответила то же, что говорили учителя: «Класс слабый, с программой не справится» — и они от меня отвернулись. Я осталась одна, без друзей. Мне очень хотелось общения, и я старалась всячески его заслужить. Я подстраивалась под других: с сильно умными корчила из себя зубрилу, с оторвами была оторвой. Если получалось с кем-то подружиться, вела себя так, как удобно этому человеку, боясь вновь остаться в одиночестве.
Поддержки от родителей не было — мои чувства никогда их не волновали. Они ни разу не сказали, что меня любят, ни разу не обняли. В моей семье вообще не принято было говорить о чувствах. Я должна была только приносить хорошие оценки и ни о чем другом не думать. При этом мне всегда внушали, что я ничего не умею, не могу, ни на что не способна. Мать говорила, что я никому не буду нужна и меня никто не будет любить. Ей часто говорили, что такую энергичную девочку надо отдать, например, на танцы (я была не против, но кого интересовали мои желания?), но она воспринимала это иначе: ее учат, как обуздать ребенка, которого слишком много, поэтому я должна стать незаметной. Матери всегда было стыдно за меня, а эти разговоры обо мне ей были невыносимы. Если вдруг ей рассказывали обо мне что-то плохое или я делала что-то, что ей не понравилось (а ей не нравилось 95% того, что я делаю), она говорила, что лучше бы убила меня еще в утробе и что проклинает день моего рождения. Зачастую это сопровождалось побоями, наказаниями (например, месяц без прогулок) и длительным игнором. Отец не вмешивался и не защищал меня. Он всегда говорил, чтобы я терпела и вела себя тише. Через какое-то время родители разошлись, и отца в моей жизни почти не стало. Однажды, когда мать меня довела, я спросила: «Ты вообще меня хотела?» Она рассмеялась и ответила: «Нет. Мы с твоим отцом просто трахались под забором».
Во взрослой жизни все это вылилось в то, что мне очень трудно вступать в отношения с людьми — это касается и работы, и дружбы, и личных отношений. Я ищу того, кто меня полюбит и примет, и всегда боюсь, что меня прогонят, скажут, что я никчемная. Я жду оценки, подтверждения, что мне можно быть / жить, что мне скажут: «Ты нужна, ты не мешаешь, ты меня устраиваешь». Я всегда думаю, что делаю недостаточно много или недостаточно хорошо. Раньше я вообще не могла брать и требовать свое, вступать в конфликт. Мне страшно было высказывать свое мнение, потому что в детстве я слышала от матери: «Кто ты такая? Ты должна слушать других, которые важнее, умнее и лучше». Я долго могла терпеть недовольство, а потом оно выливалось в истерики.
Раньше я велась на любого мужчину, который на меня посмотрит, и мной пользовались. Однажды в попытке сбежать от матери я чуть не вышла замуж. Мы с этим мужчиной постоянно ругались, как это обычно бывает в созависимых парах. Он выпивал. По стечению обстоятельств свадьбу пришлось отменить. В конце концов мы, к счастью, расстались. Теперь я просто избегаю отношений.
Сейчас я живу с матерью, но мы не общаемся. Отец не звонит. Раз в полгода я забегаю к нему на пять минут на чай. Особо не разговариваем: ему не нужны подробности моей жизни, а я постепенно перестаю искать его заботы и защиты.
Человек, в жизни которого было много абьюза, долго верит в свою ненужность и никчемность. Но когда я решила работать над этим, стала встречать людей, которые показали мне, что я им нужна и не мешаю, и один из них привел меня к психологу. Сейчас, кроме психотерапии, я занимаюсь духовными практиками и получаю психологическое образование. Иллюзии, что я навсегда избавлюсь от травмы отвержения, у меня нет. Она слишком глубоко во мне и, думаю, случилась еще в перинатальном периоде. Меня радует, что я могу ее отследить, знаю, как она проявляется. Я научилась с ней жить и давать людям право выбирать не меня и не принимать это на свой счет. Научилась говорить самой себе: «Я всегда с тобой, я тебя люблю, ты мне нужна, ты — самое дорогое, что у меня есть, и я тебя не брошу».

Елена Шохина, психолог семейного центра «Зеленоград»:

Отвержение проявляется в нечувствительности родителя к эмоциональным потребностям ребенка. Оно может быть явным, как в истории Ольги, или скрытым. Часто отвержение передается из поколения в поколение как форма взаимодействия. Например, в послевоенные годы родителям некогда было говорить детям, что они нужны и любимы. Повзрослев, дети воспринимали это как норму и бессознательно относились так же к своим детям.
История Ольги очень травматична — ее отвергли оба родителя: мать была более агрессивна, использовала физическое и эмоциональное насилие, отец же предпочитал не вмешиваться. Что сильнее сказалось на Ольге — еще вопрос, потому что девочка берет поведение отца за образец мужского отношения с себе. Возможно, Ольга будет искать мужчину или уже пыталась строить отношения с мужчиной, который игнорировал ее, как и отец.
Отец и мать Ольги подпитывали распространенный детский страх быть не любимым родителями ребенком, угрожая сдать ее в детдом. И у нее сформировался защитный механизм: «Если я не нужна миру такая, какая есть, я буду такой, какой меня хотят видеть другие». Это поведение жертвы. То есть травма расщепила детскую личность. Задача психолога эту личность собрать: помочь той маленькой Оле с ее желаниями и потребностями вырасти — прожить свои желания и стать опорой самой себе.
Помимо отвержения, Ольга столкнулась еще и с парентификацией — ситуацией, когда родители вынуждают ребенка рано взрослеть и перекладывают на него свои обязанности. Вообще, четыре-пять лет — знаковый возраст для формирования детской психики и дальнейшей судьбы человека. Благоприятная семейная система способна раскрыть потенциал ребенка и стать хорошим трамплином в жизни, неблагоприятная — искалечить.
Самостоятельно проработать такую травму практически невозможно. Одна из функций родителя — дать ребенку базовое доверие к миру, ощущение, что он любим и у него все получится. Лишенный этого ребенок, повзрослев, не знает, на что способен и что может. Поэтому тут потребуется долгая и кропотливая работа с психологом. Его задача — помочь взрослому человеку принять все, что было в его детстве, и отпустить обиду, которая сжигает колоссальное количество внутренней энергии и не дает человеку двигаться дальше. Психолог также поможет человеку выразить свои агрессивные эмоции. Когда ребенку было обидно и страшно, он не мог высказать это родителям. Но сейчас, став взрослым, он не только может, но и должен выплеснуть эмоции, которые разрушают его изнутри, а потом сказать своему внутреннему ребенку: «Что бы ни случилось, я с тобой. Я тебя люблю и всегда поддержу». Что и делает Ольга.

«Раньше я ставила мать выше себя, мужа и детей»: Анна, 34 года

Мама растила меня одна. Будучи беременной мной, она психанула и ушла от моего отца, а он не стал ее возвращать. Его мать быстро нашла ему молодую невесту и убедила, что я «нагулянная». Я родилась в июле, а отец женился в октябре того же года.
У мамы было много подруг, которые часто приходили в гости. Я всегда радовалась толпе народа в доме, мне очень нравилось общаться с людьми — могла заболтать любого. Я была очень активным ребенком. Мать внушала мне, что я нерадивая, неуклюжая, неаккуратная и невнимательная. Она постоянно ставила мне в пример мою двоюродную сестру. Например, что она аккуратно носит вещи, а на мне вещи буквально горят, я их быстро снашиваю. Случались черные дни, когда я делала что-то не по нраву матери: огрызнулась в ответ на ее критику или что-то сломала. Она меня никогда не била, но орала так, что стены тряслись. Иногда угрожала сдать меня в детдом или говорила, что она заболеет от моего поведения и я точно туда попаду. Если в этот момент ей звонил кто-то из подруг или приходили гости, она сразу меняла тон и становилась радостная. Я надеялась, что она отошла, но, когда мы оставались вдвоем, мама обычно снова разговаривала со мной сквозь зубы в приказном тоне, жестко и твердо, или могла долго меня игнорировать и молчать. Я пыталась разрулить ситуацию, угодить маме, но все было бесполезно. В подростковом возрасте мне даже домой идти не хотелось в такие дни. Но я боялась за ее здоровье, боялась потерять ее и потому не заставляла ее беспокоиться и всегда возвращалась. (До сих пор, если куда-то еду, надо ей отзвониться, что доехала, даже если к доктору или на работу.) Мама меня сильно опекала, а у меня был страх, что только вдвоем мы выживем, хотя мамины родственники, к которым мы часто ездили, нас любили и принимали. При этом я никогда не сомневалась в том, что мама любит меня. Не помню, чтобы она говорила об этом прямо, но я знала, что любит.
В школе у меня были сложные отношения с классом. Я не хотела быть изгоем, но и подстраиваться под лидеров тоже не собиралась, поэтому болталась в одиночестве, беря под крыло новеньких, чтобы не быть одной. У меня была одна подруга, которая все десять лет школы портила мне жизнь. Я боялась оставаться одна и долго с ней общалась, пока классе в седьмом она меня не подставила. Тогда я поняла, что мир жесток и доверять никому нельзя. С тех пор я никому не доверяю и всех подозреваю. Не доверяю даже мужу. Если он уйдет к другой, это станет ударом, я буду раздавлена, но не удивлюсь. Было время, когда я подстраивалась под людей, сейчас стала прямее. За это качество многие меня ценят.

Года четыре назад я начала психологически сепарироваться от матери, с которой продолжаю жить под одной крышей. Только к 30 годам я поняла, что считать свою мать важнее мужа, детей и себя — ненормально. Раньше я готова была горы свернуть ради ее хорошего настроения. Как раз тогда у матери начался открытый конфликт с моим мужем. Она перевернула все факты в свою пользу, и я стала задумываться. У меня был довольно долгий период злости на мать. Я винила ее во всем, даже страшно было, что я могу так плохо о ней думать. Чувство вины за эти мысли сменялось еще большей озлобленностью за то, что я запрещала себе так думать. Я прочитала много статей про сепарирование, видела картинки из своей жизни и снова злилась на мать. Потом спустя какое-то время вдруг поняла, что она на тот момент давала мне все, что у нее было, и вела себя со мной так не со зла. Просто она растила меня одна, и у нее не было времени погружаться в психологию. У меня получилось посмотреть на наши отношения со стороны.
Позже я посмотрела уже на себя в роли матери, проанализировала свои ошибки. Узнала, что у меня, как и у моих детей, синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Мне стало проще принимать свои несовершенства и не ругать детей за те же проявления СДВГ. Они так же, как и я когда-то, что-то роняют, проливают или разбивают, легко отвлекаются и не замечают течения времени. Я рада, что мои дети твердо знают, чего хотят, и не боятся говорить, что думают. Я не пытаюсь манипулировать ими, игнорируя, ругаюсь и злюсь минут пять-десять, потом мы миримся. Я научилась слушать себя: если на сердце камень, значит, я делаю что-то не то и надо остановиться. Я не считаю себя идеальной матерью, знаю, что мои дети найдут на что пожаловаться своим психологам. Но для меня главное, что я делаю все возможное и честна перед ними.
После проработки своей травмы я поняла, что все люди разные и они не обязаны соответствовать моим ожиданиям. Я просто отделила маму от себя: вот тут моя реакция и мои ощущения, а там — мамины. Я не имею права запретить ей реагировать так, как она хочет. Она взрослый человек и сама ответственна за себя. Я же буду отвечать за себя и своих детей. Мама в возрасте и уже не может поменять привычные паттерны поведения, поэтому лавировать приходится мне. С ней сложно, конечно. Она растеряла всех подруг и требует от меня погружения в ее проблемы, чтобы я общалась только с ней. Она и сейчас манипулирует мной, лишая меня общения. Если раньше я пыталась угодить, наладить отношения, то сейчас позволяю ей насладиться тем, что она сама для себя создала. Теперь она первая возвращается к контакту со мной, и эти ее выпады случаются все реже.

Зульфия Исмагулова, психолог семейного центра «Отрадное»:

Травма отвержения чаще формируется до шестилетнего возраста, исключения случаются редко. В некоторых случаях — даже когда ребенок еще находится в утробе матери: например, когда мать думает об аборте. Чем раньше эта травма сформировалась, тем сложнее ее исцелить. Некоторые люди имеют внутреннюю предрасположенность к этой травме — в зависимости от темперамента, генетики и прохождения внутриутробного периода. Наличие или отсутствие этой предрасположенности можно узнать, пройдя «опросник отверженности».
Признаки травмы отвержения — недоверие к миру, страх близости, недовольство собой, отрицание своих потребностей и собственной значимости, чувство неполноценности, стертые личные границы, неспособность отстоять свое мнение, чувство стыда, внутриличностные конфликты и боязнь сепарации от родителей.
Задача родителей — удовлетворить потребность своего ребенка в безопасности, привязанности и близости. Ведь от этого будет зависеть отношение ребенка к миру. Отец покинул Анну. Ее мать была эмоционально нестабильна, тревожна и непредсказуема. Анна не знала, чего ей ожидать от матери, а значит, и от мира, потому что мир ребенка — его родители. В семье у ребенка формируются некие убеждения. Анна с детства была убеждена, что она нерадивая, что может выжить только в слиянии с матерью, что миру доверять нельзя.
Травма отвержения включается обычно только для значимого человека, которого страшно потерять. «Если я буду в близких отношениях, человек узнает меня настоящую и я ему не понравлюсь. Поэтому я буду избегать близких отношений или буду выбирать мужчин, которым не нужны серьезные отношения». Наша психика всегда стремится к стабильности, для нее такая схема проще. Психолог поможет изменить ее в безопасных условиях, как здоровый взрослый, которому можно раскрыться, не боясь, что тебя бросят.
Травмированный ребенок отвергает ту часть себя, которую не признают родители. Чтобы вернуть целостность, необходимо эмоционально сепарироваться от родителя, что и сделала Анна. Некоторые люди считают, что сепарироваться — значит высказать родителям, какие они были плохие, и сбежать от них. Но речь идет именно об эмоциональной сепарации, когда нужно разобраться, где свои чувства, а где чужие, и разграничить их. Тут советую почитать книги психологов Линдси Гибсон «Взрослые дети эмоционально незрелых родителей» и Джеффри Янга «Прочь из замкнутого круга! Как оставить проблемы в прошлом и впустить в свою жизнь счастье».
Анна поняла и приняла, что ее мать не переделать. Многие в процессе терапии начинают переносить свои чувства на родителей: «Почему вы ко мне так относились?» Но тут важно не «почему», а «как я сам буду относиться к поведению родителей». Обычно процесс сепарации сопровождается злостью и чувством вины, которые также надо проработать и отпустить. Анна, надо отдать ей должное, провела большую работу по сепарации и самопринятию и позволила себе быть неидеальной.

Тамбовщина — родина Е.А.Боратынского

Враг суетных утех и враг утех позорных,
Не уважаешь ты безделок стихотворных,
Не угодит тебе сладчайший из певцов
Развратной прелестью изнеженных стихов.
Возвышенную цель поэт избрать обязан.

К блестящим шалостям, как прежде,
                            не привязан,
Я правилам твоим последовать бы мог;
Но ты ли мне велишь оставить мирный слог
И, едкой желчию напитывая строки,
Сатирою восстать на глупость и пороки?
Миролюбивый нрав дала судьбина мне,
И счастья моего искал я в тишине;
Зачем я удалюсь от столь разумной цели?
И, звуки легкие пастушеской свирели
В неугомонный лай неловко превратя,
Зачем себе врагов наделаю шутя ?
Страшусь их множества и злобы их опасной.

Полезен обществу сатирик беспристрастный;
Дыша любовию к согражданам своим,
На их дурачества он жалуется им;
То укоризнами восстав на злодеянье,
Его приводит он в благое содроганье,
То едкой силою забавного словца
Смиряет попыхи надутого глупца;
Он нравов опекун и вместе правды воин.

Все так; но кто владеть пером его достоин?
Острот затейливых, насмешек едких дар,
Язвительных стихов какой-то злобный жар
И их старательно подобранные звуки -
За беспристрастие забавные поруки!
Но если полную свободу мне дадут,
Того ль я устрашу, кому не страшен суд,
Кто в сердце должного укора не находит,
Кого и божий гнев в заботу не приводит,
Кого не оскорбит язвительный язык!
Он совесть усыпил, к позору он привык.

Но слушай: человек, всегда корысти жадный,
Берется ли за труд, наверно безнаградный?
Купец расчетливый из добрых барышей
Вверяет корабли случайностям морей;
Из платы, отогнав сладчайшую дремоту,
Поденщик до зари выходит на работу;
На славу громкую надеждою согрет,
В трудах возвышенных, возвышенный поэт.
Но рвенью моему что будет воздаяньем:
Не слава ль громкая? - я беден дарованьем.
Стараясь в некий ум соотчичей привесть,
Я благодарность их мечтал бы приобресть,
Но, право, смысла нет во слове "благодарность",
Хоть нам и нравится его высокопарность.
Когда сей редкий муж, вельможа-гражданин,
От дней Фелицыных оставшийся один,
Но смело дух ее хранивший в веке новом,
Обширный разумом и сильный, громкий словом,
Любовью к истине и к родине горя,
В советах не робел оспаривать царя,
Когда, прекрасному влечению послушный,
Внимать ему любил монарх великодушный,
Из благодарности о нем у тех и тех
Какие толки шли? - "Кричит он громче всех,
О благе общества как будто бы хлопочет,
А, право, риторством похвастать больше хочет;
Катоном смотрит он, но тонкого льстеца
От нас не утаит под строгостью лица".
Так лучшим подвигам людское развращенье
Придумать силится дурное побужденье;
Так, исключительно посредственность любя,
Спешит высокое унизить до себя;
Так самых доблестей завистливо трепещет
И, чтоб не верить им, на оные клевещет!
......................................
......................................
Нет, нет! разумный муж идет путем иным,
И, снисходительный к дурачествам людским,
Не выставляет их, но сносит благонравно;
Он не пытается, уверенный забавно
Во всемогуществе болтанья своего,
Им в людях изменить людское естество.
Из нас, я думаю, не скажет ни единый
Осине: дубом будь, иль дубу - будь осиной;
Меж тем как странны мы! Меж тем любой из нас
Переиначить свет задумывал не раз.

                        1823