У желания — тысячи возможностей. У нежелания — тысячи причин.
Фото «Тупик», Дэвида Мэйтланда стало одним из лауреатов года. Дэвид рассказывает, что фото было снято во время схватки древесной лягушки и змеи, которая длилась несколько часов в тропических лесах Белиза.
«Желание — тысяча возможностей, нежелание — тысяча причин» автор фразы — Дэвид Мэйтланд.
И ЕЩЕ…
В любых делах, при максимуме сложностей,
Подход к проблеме все-таки один:
Желанье — это множество возможностей,
А нежеланье — множество причин.. .
Э. Асадов
Ведь какая правдивая фраза.
Если человек не хочет он сделает все, что в его силах, чтобы не делать, то что ему не хочется, он найдет тысячу отговорок, а в первую очередь убедит себя в том, что ему это совершенно не надо. Он не сдастся без боя и будет придумывать все новые и новые отговорки.
Но если захочет… Человек свернет горы, переплывет любые реки и т. д.
Он найдет способ сделать это, и неважно как это будет, тяжело или легко. Если человек захочет, он сделает, сумеет, несмотря на препятствия, которые встретятся на пути. Он осуществит свою мечту и все равно добьется своего. Ведь это так. Я много раз невольно проверяла это на себе.
Возможно найти много вариантов доказательства этой фразы. Например, если школьник не хочет выполнять домашнее задание, он найдет огромное количество отговорок, отмазок и т.д. Ему будет трудно найти в себе силы его сделать, потому что он этого не хочет. Но если это домашнее задание по любимому предмету или оно просто интересует этого человека, то он найдет на него и время, и возможность.
Или например на работе человеку дали трудное или скучное задание. Ему тяжело заставить себя его выполнить, он будет откладывать на завтра, завтра на послезавтра и т. д (по крайней мере я так думаю, некоторые люди стремяться как можно скорее сделать нудную работу, чтобы она не висела за душой.
Каждая проблема — это камень, который жизнь кидает в вас, но ступая по этим камням, вы можете перейти бурный поток.
У желания тысячи возможностей у нежелания тысячи причин. У желания — тысяча возможностей, у нежелания — тысяча причин
О чём сегодня Ваши мысли, о чём сегодня Ваши чувства, к чему ведут сегодня Ваши действия?
Думайте о том, чего Вы хотите, а не о том, чего боитесь, и идите нагло к своей мечте. Вам нужен сигнал — вот он.
Сливая себя и свою мечты, Вы сливаете как минимум тысячу людей, которые глядя на Вас, так же сольют свою мечту и никогда не замахнутся на большее, даже не сделают первый шаг, просто решив, что это невозможно для них!
Как часто Вы отказываетесь от своей мечты, находя тысячи причин, почему она нереальна. Собрались побегать — вдруг пошёл дождь. Мысли: «Всё против меня! Даже погода!..» И назло наедаетесь, сметая запасы из холодильника. Может быть, даже не поленитесь и сбегаете за тортиком — для поднятия настроения. Может быть, к этому добавится лёгкий алкоголь и разговоры с подругами о том, как Вам не везёт…
Подруги вместо того, чтобы сказать: «Остановись! Я верю, что счастье совсем рядом. Я верю, что ты справишься! Сделай 1-й шаг к своей стройности (замените тем, что надо) прямо сейчас! Не завтра, не в следующий понедельник, не когда звезды сойдутся, а прямо сейчас. Сделай первый шаг прямо сейчас! Я готова поддержать тебя в этом. Не в слабости и сливании себя, своей красоты, времени, возможностей, талантов, а в лучшей версии себя», — поддерживают Вас в «говняных» диалогах, в предательстве себя.
Возможно, Вы делаете тоже самое!
Остановитесь и посмотрите, кто рядом с Вами и в чём Вас поддерживает. А что, если именно те, кого Вы ненавидите, выбирают Вас в лучшей версии Вас. Причиняя Вам боль (они просто ведут себя иначе, чем ты ждёшь, ты сама выбрала чувствовать боль…), они Вам помогают пройти какой-то жизненный урок. Найдите в этом проявление любви! Может быть, какой-то прохожий, какая-то его случайная фраза станет той самой последней каплей, после которой Ваша жизнь станет другой. Вы можете услышать кусочек его истории и решить — я тоже так могу, и начать делать! Появляется ясность и чёткость. Появляются силы и энергия! Прёт!
У желания — тысяча возможностей. У нежелания — тысяча причин. Вы имеете право делать то, к чему у Вас лежит душа. Вы не должны ни у кого спрашивать разрешения на процветание, счастье и вообще на что-либо.
Проверки и уроки были и будут всегда. Вы можете проходить их тяжело, больно, а можете легко, словно просто переходишь дорогу по переходу. Выбор есть всегда.
У Вас есть определённый жизненный опыт. Есть привычные мысли, действия, чувства. Вы привыкли обижаться, болеть, наедаться, злиться, ругаться, делать всё самой (добавьте своё)… если что-не так, как вам хочется. Это Ваша привычная реакция! А представьте, что Вы просто забыли, как раньше выбирали думать, чувствовать, действовать и выбрали чувствовать что-то другое, например, благодарность. И просто улыбнулись этой ситуации. Возможно, прямо сейчас происходит что-то очень волшебное в Вашей жизни, и Вы начинаете это видеть. В жизни всегда что-то происходит, и у Вас всегда есть выбор. Выберите чудо! Я верю, что Вы сможете!
В следующей статье напишу несколько способов перехода к осознанной жизни…
Умный человек создаёт больше возможностей, чем находит.
В любых делах при максимуме сложностей
Подход к проблеме все-таки один:
Желанье — это множество возможностей,
А нежеланье — множество причин.
Если тысяча человек во что-то верит, а я один верю в обратное, то тысяча против одного, что неправы они.
Любая проблема в жизни — это проверка ваших возможностей.
У судьбы нет причин без причины сводить посторонних.
Жизнь соткана из вещества, называемого радостью. Оно не нуждается в причине, в обоснованности. У несчастного человека есть причина для несчастья, а счастливый счастлив без причин.
У тебя депрессия? Накорми бездомных… Поноси на руках младенца в доме малютки! Поработай санитаром в онкологии. Есть тысяча вариантов, чтоб увидеть, что кому-то намного хуже чем тебе!
Чемпионами становятся не в тренажерных залах. Чемпиона рождает то, что у человека внутри — желания, мечты, цели.
И люди узнали, согреты новью,
Какой бы инстинкт ни взыграл в крови,
О том, что один поцелуй с любовью
Дороже, чем тысяча без любви!
Что же это на самом деле, такое расплывчатое, порой необходимое и неуловимое слово «Мотивация»? Какая она на самом деле и существует ли вообще? Или это просто миф, придуманный, чтобы, так сказать, подстегивать к действию? Или оправдывать себя в ее отсутствии? Побуду кэпом, и скажу только одно: у всех она разная и преследует абсолютно индивидуальные цели.
Многие в качестве мотивации используют достижения других людей, будь это похудение,спорт или наука,не важно. Внушают себе, мол вот, они, обычные, земные люди, простые смертные, как мы, они добились невероятных высот, я тоже так хочу, я смогу,чем я хуже?.. Только вот на практике действует ли этакий метод? Не возьму на себя ответственность говорить за всех, даже за большинство или меньшинств, могу сказать за себя. НЕТ, не действует. При первой же трудности, первом небольшом шаге назад ты начинаешь задумываться, А простой ли это смертный? Он сделал невозможное, он поборол себя, свою лень, он нашел время…А я? а я по уши в фекалиях, куча проблем, завал, много дел, да можно придумать что угодно, лишь бы ничего не менять, внушая себе, что ты всего лишь песчинка в этом огромном мире, и ничего не можешь сделать,даже с самим собой.
Так фотографии, вроде как, реально дышащих, существующих с нами на одной планете, людей становятся просто красивой картинкой. Обидно.
Методом проб и ошибок, методом наступания на садово-парковый инвентарь я все таки нашла выход. Да, меня не мотивируют красивые картинки потому что я начинаю загоняться, что никогда не добьюсь такого результата. Но… все мы знаем, что самый главный наш соперник, это мы сами. Мы в прошлом и мы в настоящем. И от этого следует отталкиваться. Нужно ценить в первую очередь свой труд и свои усилия. Ведь проигранная битва еще не значит выигранная война? Не стоит останавливаться на маленьком поражении. Только вперед! И когда кажется, что дальше идти не получится, нету сил, хочется все бросить и добровольно сдаться в плен, нужно сесть и подумать, а сколько же уже пройдено, сколько всего сделано, не уж то можно взять и все вот так просто, бесцеремонно бросить? Ответ сам придет в голову.
К чему вся эта, вроде как, попросту вылитая вода?
Да,я почти опустила руки, сорвалась, наелась шоколаду, нет не пару долек, а 2,5 нормальных шоколадини в интервале день, и прочей дряни. Решила оставить свой намеченный путь и сойти с тропинки. Я почти смирилась со своими лишними кило. Просто махнула на все рукой… Но опомнилась.
Надеюсь все эти МНОГА БУКАФ помогут мне снова собраться, и продолжить. Тем более у меня приготовлены замечательные вкусняшки, лучше всяких шоколадок,да и вообще, для меня это одна из самых божественных вещей на Голубой планете.
У желания тысяча возможностей, у нежелания тысяча причин
В Абакан едет труппа Русского национального балета «Кострома», которому в этом году исполняется 30 лет. Круглую дату коллектив отмечает юбилейным туром. В столице Хакасии будет представлен масштабный спектакль об истории Великой Руси.
Этот тур организован при поддержке министерства культуры РФ и Росконцерта в рамках проекта «Мы — Россия» и программы балета «Духовное здоровье нации». Благодаря министерству культуры Хакасии и активной поддержке филармонии республики уже не первый год всероссийские «Большие гастроли» не проезжают мимо нашего региона.
Создатели Русского национального балета «Кострома» — Елена и Юрий Царенко. Сегодня Елена Николаевна — продюсер и президент, Юрий Валериевич — художественный руководитель и главный балетмейстер «Костромы». Елена Царенко родилась в Абакане. Как и большинство её подружек, ходила не только в общеобразовательную школу, но и в музыкальную (скрипка), а ещё посещала самодеятельный танцевальный коллектив.
Когда девушке предстояло сделать выбор будущей профессии, победили танцы.
В Абаканском музыкальном училище Елена получила специальность «руководитель хореографического коллектива». А вот трудовую деятельность начала в Новосибирске — артисткой балета Государственного Сибирского хора.
С Юрием Царенко встретилась в Курске, на всероссийском семинаре руководителей ансамблей. Тот самый случай, когда половинки целого нашли друг друга. Домом молодым супругам стал старинный город Кострома — место срочной службы в армии Юрия Царенко и его дальнейшей работы. Здесь они создали балет «Кострома», ставший сегодня брендом России.
Гастроли Русского национального балета начались 27 февраля в Междуреченске. Вчера выступления прошли в Новокузнецке, 6 марта состоятся в Кызыле, а в праздничный день 8 Марта — в Абакане. Гастроли заканчиваются 18 марта в Тюмени.
За несколько дней до приезда в наш город мы связались с Еленой Царенко.
— Абакан и Кострому разделяют почти четыре тысячи километров и 40 лет творчества. Елена Николаевна, поделитесь самыми яркими впечатлениями на этом жизненном пути.
— Путь, действительно, оказался длиною в целую жизнь. Он был невероятным, извилистым, ярким и очень непростым. Мы мечтали и шли к своей цели. В начале 90-х создали свой балет — первый в России частный театр народного танца. Затем, столкнувшись с нехваткой профессиональных кадров, создали при балете хореографическое училище, сегодня это колледж — Губернская балетная школа. Его первым студентом, а спустя пять лет выпускником, стал наш сын Иван Царенко. Сейчас он солист балета, помощник художественного руководителя и молодой балетмейстер. Должность директора, после окончания вуза, заняла наша дочь Мария Вешкина. Благодаря ей при балете выстроена непрерывная система обучения. Мы воспитываем будущих танцовщиков «Костромы» буквально с пелёнок. Уже в пять лет они поступают к нам на подготовительное отделение детской школы хореографии при Губернской балетной школе и продолжают обучение до окончания колледжа, после чего зачисляются на работу в балет «Кострома». Хочу заметить, что для молодых танцовщиков мы предусмотрели прохождение альтернативной службы в армии, необходимой для непрерывного стажа профессионального артиста.
Это было время поисков, экспериментов, освоения новых вершин и, конечно, премьер. Презентации наших спектаклей проходили в Государственном Кремлёвском дворце в Москве, концертном зале «Хаммерсмит Аполло» в Лондоне, парижском дворце «Пале де Конгре», театре «Люксор» в Роттердаме, Королевском театре в Сиднее и на других мировых площадках. За 30 лет созданы десятки программ, танцевальных проектов, множество хореографических композиций в разных стилях и направлениях. Наши спектакли прошли интересный творческий путь от русского фольклора, сказочно-былинных мотивов, до масштабных исторических картин на основе этнокультур народов России и других стран мира. И сейчас у нас множество планов, проектов и интересных гастролей.
— Позвольте выразить восхищение масштабом Русского национального балета «Кострома». Не каждый готов воплотить столь грандиозный проект в жизнь. Какие сложности пришлось преодолевать? Что помогало в достижении цели?
— Нами всегда руководили творческая неуспокоенность, неудержимость, бесстрашие и незнание всех сложностей, которые ждали впереди. Только так мы смогли создать свой коллектив в 90-е — в годы становления новой России. Наши идеи всегда были чуть выше наших возможностей. Когда я приходила с очередным замыслом, Юра говорил: «Как это вообще возможно?» Я отвечала: «Не знаю как, но давай делать». Надо сделать первый шаг, чтобы двигаться. Помогала интуиция, помогали люди — я сейчас понимаю, что это, конечно, промысел Божий. Сколько раз у нас опускались руки: «Не получается!» — но тут же встречались люди, которые выручали и учили. В нас верили наши партнёры, наверное, больше, чем мы сами в себя, и мы не могли их подвести.
Если рассчитывать заранее, можно испугаться и ничего не сделать. Если бы я знала, как трудно делать концерт в Кремлёвском дворце или лондонском «Хаммерсмит Аполло», я бы ни за что не взялась за такое. Мы просто шли, не понимая, что за этим стоит. Это движение давало развитие. Набивая шишки, приобретали опыт.
— Юбилейный тур пройдёт по городам Сибири. Это связано с тем, что вы по месту рождения — сибирячка?
— Да, безусловно. Это не простое совпадение. Я очень хотела привезти балет в свои родные края, в свой родной Абакан. Нам посчастливилось, что в этот юбилейный год наши желания совпали с нашими возможностями.
— Этот год для вас юбилейный по многим параметрам: Русскому национальному балету «Кострома» исполняется 30 лет, у вас и Юрия Валериевича тоже юбилеи. С балетом понятно — гастроли, праздник для всех. А как вы планируете отметить свои круглые даты?
— Я думаю, не надо говорить, что наша жизнь тесно связана с нашей профессией. И, конечно, юбилейные мероприятия тоже будут отчасти связаны с работой. Мы с Юрием решили отметить наши юбилеи вместе, в октябре 2021 года — по 60 лет нам, 40 лет нашей творческой профессиональной деятельности и 30 — балету «Кострома». Главным мероприятием, венчающим все юбилейные мероприятия года, станет научно-практическая конференция под названием «Танцевальный эпос России. Русский национальный балет «Кострома»: создание, развитие, стратегия».
Предметом обстоятельного обсуждения предлагается сделать важнейшие вопросы духовного здоровья нации и межнационального сотрудничества культур коренных народов России. Для нас с Юрием будет большой радостью встретиться с теми людьми, с которыми когда-то сотрудничали, работали над созданием проектов, встречались на общих мероприятиях, с друзьями и коллегами со всей России и из многих других стран.
Безусловно, будет и праздничный вечер в кругу нашей большой семьи, соберутся все самые близкие: родные, соратники и друзья.
— Каким вам запомнился Абакан и где бы вы хотели обязательно побывать при приезде?
— Прошло 30 лет. Свой город всегда вспоминаю с теплом и любовью. Очень бы хотелось зайти в училище, где я училась, пройтись по центральной улице, где гуляли молодыми студентами. Очень счастлива, что в день нашего выступления в Абакане я встречусь со своими одноклассниками, однокурсниками, педагогами из училища. Они придут к нам на концерт.
— Елена Николаевна, в канун женского праздника поделитесь секретом: как вы сохраняете свою красоту?
— Спасибо. Наверное, это заслуга моего образа жизни, а вернее, её темпа. Я просто не могу позволить себе выглядеть плохо. Постоянные встречи, переговоры — организм всегда находится в состоянии лёгкого стресса и, конечно, тонуса. А ещё меня окружают молодые красивые артисты. Глядя на них, на каком-то подсознательном уровне стремишься выглядеть лучше и моложе своих лет.
Марина АЛЕХИНА
Желание тысяча возможностей, нежелание тысяча причин!
Одна моя подруга как-то сказала: «Желание — тысяча возможностей, нежелание — тысяча причин!» Это ее жизненный девиз, ее кредо, которому она беспрекословно следует и от которого ни на секунду не отступает.
Так уж случилось, что я человек немного другого склада. Мне свойственно сомневаться, ставить под вопрос все, что я делаю, заниматься самокопанием. Каждый раз, когда я решаюсь на какой-то серьезный поступок или дело, я всегда спрашиваю: «А смогу ли я?» И в процессе этих мучительных раздумий заключается вся моя сущность. Мне нравится анализировать, размышлять, сопоставлять и сравнивать. А она (моя подруга) просто берет и делает, не задумываясь над тем, получится у нее это или нет. И что самое удивительное у нее все всегда выходит, она всегда добивается того — чего хочет.
Мы все привыкли, что нас окружает огромное количество рекламных слоганов, и часть из них утверждает, что мы способны на все, что мы достойны лучшего, что нет ничего невозможного. «Невозможное возможно!» — это, пожалуй, один из самых ярких, самый проникновенный, трогающий за душу. Нам постоянно говорят о том, что если мы сомневаемся и боимся, то значит мы слабые. Ведь именно в нашем бездействии заключается корень всех наших проблем, как утверждает популярная реклама.
И действительно, сколько всяких выражений и устоявшихся фраз подобного содержания: «Стоит только захотеть…», «Мы сами творцы своей судьбы…» и т.д. перечислять можно достаточно долго. И получается, что всё вокруг утверждает и доказывает нам, что мы способны на все и можем получить все что захотим.
С самого детства нас воспитывали, заставляя сомневаться в правильности наших поступков, задумываться над тем, что мы делаем. И, может быть именно поэтому, в современном мире, где возможности человека безграничны, мы боимся поверить в собственную всесильность. Мы боимся понять, что возможно все. И страх этот заключается в том, что, осознав это, мы поймем, сколько возможностей в жизни мы упустили из-за того, что сомневались: «Достаточно ли я хороша для этого?» Или еще более страшный вопрос: «Достаточно ли я хороша для него?» Сколько раз мы останавливались перед интересующим нас мужчиной только потому, что не верили свою всесильность? Сколько раз мы пасовали и не находили что ответить боясь показаться недостаточно привлекательной или недостаточно умной? Сколько раз сомневались в правильности того или иного решения или поступка предпринятого в отношении нравящегося нам мужчины? А ведь если бы не было этого сомнения, этих глупых и не нужных вопросов, если бы действовали, веря в себя до конца, может быть все было бы по-другому?
Источник: http://polonium194.livejournal.com/
В любых делах при максимуме сложностей
В любых делах при максимуме сложностей — Асадов. Полный текст стихотворения — В любых делах при максимуме сложностейЭдуард Асадов
В любых делах при максимуме сложностей
Подход к проблеме все-таки один:
Желанье — это множество возможностей,
А нежеланье — множество причин.
Теги:
{«storageBasePath»:»https://www.culture.ru/storage»,»services»:{«api»:{«baseUrl»:»https://www.culture.ru/api»,»headers»:{«Accept-Version»:»1.0.0″,»Content-Type»:»application/json»}}}}
Мы ответили на самые популярные вопросы — проверьте, может быть, ответили и на ваш?
- Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
- Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
- Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
- Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
- Как предложить событие в «Афишу» портала?
- Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?
Подписался на пуш-уведомления, но предложение появляется каждый день
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Хочу первым узнавать о новых материалах и проектах портала «Культура.РФ»
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Мы — учреждение культуры и хотим провести трансляцию на портале «Культура.РФ». Куда нам обратиться?
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: [email protected]
Нашего музея (учреждения) нет на портале. Как его добавить?
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
Как предложить событие в «Афишу» портала?
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Нашел ошибку в публикации на портале. Как рассказать редакции?
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
Если вопросы остались — напишите нам.
Пожалуйста подтвердите, что вы не робот
Войти через
или
для сотрудников учреждений культуры
Системное сообщение
Ошибка загрузки страницы. Повторите попытку позже, либо воспользуйтесь другим браузером.
Спасибо за понимание!
Мы используем сookie
Во время посещения сайта «Культура.РФ» вы соглашаетесь с тем, что мы обрабатываем ваши персональные данные с использованием метрических программ. Подробнее.Желание – это тысяча возможностей, а нежелание – миллион причин
Совсем скоро на территории России начнет действовать новая система финансирования капитального ремонта многоквартирных домов. Она вызвала целый шквал критики со стороны общественников… Но каково отношение к ней специалистов? Сегодня мы поговорим об этом с В. Петренко, заместителем гендиректора ООО «УК «Ленинская» по экономике и финансам. –Вячеслав Владимирович, на закон о капремонте обрушился настоящий шквал критики. Как к нему относитесь лично Вы?
– Спокойно отношусь, эмоции здесь только мешают. Минусы, безусловно, есть, недоработки есть. Но это характерно для любой реформы. Не все сразу было гладко и в системе Единого госэкзамена, и в системе страхования автогражданской ответственности… Сначала идет резкое неприятие, потом углы стачиваются, недочеты устраняются – и оказывается, что новая система очень неплоха.
Что же касается закона о капремонте, то скажу просто: он необходим. Понимаете, до сих пор в стране не было четкого системного понимания: как организовать всю эту гигантскую работу? А когда такие серьезные вещи упускаются из виду, это просто опасно. Теперь такое понимание у нас есть. На государственном и региональном уровнях построена конкретная схема, определены источники финансирования – это уже значимое дело.
– Какова роль собственников жилья в реализации нового подхода к капремонту? Большинство населения раздражает именно то, что они оказались «в стороне» и не могут ничего решать…
– Почему? Закон дает им такую возможность. И мы не перестаем говорить об этом, подталкиваем людей к более активному участию, помогаем им решать организационные, юридические сложности… Еще в декабре прошлого года на совещании у главы города (к слову, Виктор Абрамович очень серьезно относится к вопросу капремонта и проводит такие совещания с представителями коммунальных организаций еженедельно) было решено: нужно оказывать гражданам помощь в создании ТСЖ. На сегодня это самая удобная и эффективная форма управления общедомовым имуществом, которая позволяет непосредственно распоряжаться средствами, собирающимися на капремонт. Все просто и удобно: создается спецсчет, неподконтрольный региональному оператору, деньги отправляются на него, суммы увеличиваются за счет банковских процентов, собственники сами определяют, когда и в каком объеме производить те или иные работы.
– Много находится желающих создать ТСЖ ради этого?
– Сейчас на территории, обслуживаемой УК «Ленинская», создается 4 товарищества. 2 находятся на последней стадии оформления документов: до 15 июля получат регистрацию товарищества, созданные собственниками дома № 15в по улице Васнецова и дома № 33 по проспекту Никельщиков. Еще 2 дома только готовятся создавать ТСЖ. И еще у нас действуют 5 товариществ, созданных в предыдущие годы, они тоже будут самостоятельно распоряжаться своими средствами. Но это не предел, я думаю, таких домов станет еще больше.
– То есть не все ведут себя пассивно, некоторые собственники готовы управлять своими домами и своими деньгами?
– Безусловно. Конечно, хотелось бы, чтобы сознательность населения поднялась на более высокий уровень, но заставлять никого брать эту ответственность мы не будем. Тем, кто хочет что-то изменить, мы предлагаем существенную помощь. Только в нынешнем году провели 14 обучающих семинаров на тему капремонта, а частных встреч и обсуждений было в разы больше. Кто хочет быть настоящим хозяином своего дома, тот получает эту возможность. Нужно только сделать усилие, а не переживать из-за того, что все вокруг очень плохо.
Игорь Ткаченко
Желание — это тысячи возможностей, нежелание — это тысячи причин
Говорят, что желание — это тысячи возможностей, нежелание — это тысячи причин – согласны? Расскажу Вам историю, которая недавно со мной произошла. Пришла знакомая, и рассказывает — я дохаживаю свой абонемент, а затем уже продолжу занятия в октябре (на дворе май — прим. Авт.). Спрашиваю — «а почему так?» У людей разные причину бывают — от банальных, до вселенского масштаба. И вот она мне рассказывает, что времени совсем нет — то праздники, то анализы, то время тратишь на 15-минутную дорогу в клуб, то родственники болеют, короче говоря — хлопот столько, что жить невозможно, а тут еще этот проклятый фитнес … Спрашиваю — «может не нравится, или занятия не подходят» — «ой нет-нет, все просто супер, и хочу ходить, но, к сожалению, не могу найти времени».
Я про себя улыбнулась, ведь вспомнила саму себя, и что тут говорить, наверное многие узнают себя в этой ситуации. Вроде все хорошо, ты понимаешь, что это просто супер-мега-пупер заниматься фитнесом, что тело совсем себя по-другому чувствует, а ум очищается от ненужных мыслей, с каждым днем мы становимся все более здоровыми и сильными не только физически, но и морально (хотя оздоровительный фитнес это и не профессиональный спорт, но мы же и не профессиональные спортсмены, и для нас это тот самый вызов, как для профессионалов профессиональное тренировки).
Все гораздо проще. Как говорили мудрые люди — было бы желание, все остальное — пустые отговорки. И что самое интересное, мы придумываем их не для кого-то, а для самого себя, и иногда свято верим в них, ведь чтобы убедить другого, нужно самому верить в это) А все из-за нашей бесконечной лени и неорганизованности. В сутках 24 часа, 1440 минут, в недели целых 10080 минут, и мы не можем найти хотя бы каких-то несчастных 120 минут в неделю чтобы позаниматься? Звучит нереально, и на самом деле, так оно и есть. Там 5 минут лишних полежать, там 15 минут посмотреть телевизор, а еще надо время, чтобы себя пожалеть, а с подругой минут 20 по телефону поговорить о погоде? На самом деле, время всегда можно найти, если задавать правильные приоритеты. Есть женщины (сама знаю таких) и детей (а кто-то и детей, и внуков) успевают воспитывать (и не одного), и при этом работать, и после работы на кружки детей водить, и есть варить, и убирать, и на маникюр успевают, и на рынок, и на шашлыки с друзьями ездят, и еще находят время для фитнеса. Я преклоняюсь перед такими женщинами. И сама стараюсь быть такой, хотя, честно говоря, не всегда все получается. Но у меня есть желание, а это самое главное. Просто не все хотят … Ведь насколько проще сказать — у меня совсем нет времени …
Тысячная причина асадов. Пожелания
Что это на самом деле, это расплывчатое, иногда необходимое и неуловимое слово «мотивация»? Что она такое на самом деле и существует ли она вообще? Или это просто миф, придуманный, чтобы, так сказать, пустить в ход? Или оправдываться в ее отсутствие? У меня будет накидка, и скажу только одно: у всех разные и преследуют абсолютно индивидуальные цели.
Многие в качестве мотивации используют чужие достижения, будь то похудание, спорт или наука, неважно.Их вдохновляет ты сам, мол, они, обычные, земные люди, простые смертные, как и мы, достигли невероятных высот, я тоже так хочу, могу, чем я хуже? .. Только здесь на практике? Я не беру на себя ответственность говорить за всех, даже за большинство или меньшинства, я могу сказать за себя. Нет, это не работает. При первом же затруднении, первом маленьком шаге назад вы начинаете задумываться, и действительно ли он смертный? Он делал невозможное, он подавлял себя, свою лень, он находил время… и я? А я по уши в фекалиях, много проблем, блок, много чего, да можно что угодно придумать, просто что угодно изменить, внушая себе, что вы просто песок в этом огромном мире, и ты ничего не можешь сделать даже с собой.
Так что фотографии, кажется, действительно дышащие, существующие с нами на одной планете, люди становятся просто красивой картинкой. Обидно.
Так где же тогда такие люди, как я, ищут мотивацию? Что за далекие обломки нашего сознания, а может, кому-то еще нужно лезть, чтобы заставить себя хотя бы действовать?
Методом проб и ошибок, методом поступления на садово-парковую инвентаризацию я все же нашел выход.Да, я не мотивирую меня красивыми картинками. Поскольку я начинаю водить машину, у меня никогда не будет такого результата. Но … Все мы знаем, что главный наш соперник — это мы сами. Мы в прошлом и в настоящем. И от этого следует отказаться. Надо в первую очередь ценить его труд и его старания. Ведь проигранная битва не означает выигранную войну? Не останавливайтесь на небольшом поражении. Только вперед! А когда кажется, что дальше не пойдет, сил нет, хочу все бросить и добровольно сдаться, нужно сесть и подумать, а сколько уже выполнено, сколько сделано, можно не брать все так просто, бесцеремонно бросить? Ответ придет в голову.
Что это все, вроде, просто залили водой?
Да чуть не опустил руки, сломался, шоколадка, не было пары розыгрышей, а 2,5 шоколадки нормальные в промежутке дня и прочая дрянь. Я решил сойти с намеченного пути и уйти с него. Я чуть не смирился со своим лишним килограммом. Просто помахал на все рукой … но опомнился.
Надеюсь, все эти многочисленные Букафы помогут мне снова собраться вместе и продолжить. Более того, у меня есть чудесные закуски, лучше к всевозможным конфетам, и действительно, для меня это одна из самых божественных вещей на голубой планете.
Умный мужчина Создает больше возможностей, чем находит.
В любых случаях на максимуме трудностей
Подход к проблеме пока один:
Желание — много возможностей,
И неудачных причин много.
Если тысяча человек верят во что-то, а я верю в обратное, то тысяча против одного, что они неправы.
Любая задача в жизни — проверить свои возможности.
У судьбы нет причин для чужих.
Жизнь сотканного из вещества, называемого радостью. Для этого не нужен разум. У несчастного человека есть повод для несчастья, а у счастливого — без причин.
Вы в депрессии? Накорми бомжа … Ставим малыша за ручки в домик Малышки! Работаем Санитаром в онкологии. Есть тысяча вариантов, чтобы увидеть, что кто-то намного хуже тебя!
Чемпионов нет в зале.Чемпион дает то, что человек внутри — желания, мечты, цели.
И люди узнали, что туманы новые
Каким бы инстинктом ни заряжался в крови
Тот поцелуй с любовью
Дороже тысячи без любви!
Что вы думаете сегодня, что вы чувствуете сегодня, как вы поступаете сегодня?
Думайте о том, чего хотите, а не о том, чего боитесь, и нагло идите к своей мечте. Вам нужен сигнал — вот он.
Объединяя себя и свои мечты, вы объединяете как минимум тысячу людей, которые смотрят на вас, аж засыпают свою мечту и никогда больше не глотают, даже не делают первый шаг, просто решая, что это для них невозможно!
Как часто вы отказываетесь от своей мечты, находя тысячи причин, почему она нереальна. Собрались бежать — вдруг пошел дождь. Мысли: «Все против меня! Даже погода! ..» А они нормально сходятся, запасы примерные из холодильника.Может, даже не поленитесь и сбегите за тортом — для поднятия настроения. Может быть, к этому добавится легкий алкоголь и разговоры с подругами о том, что тебе не везет …
Подружки вместо того, чтобы говорить: «Стой! Я верю, что счастье совсем рядом. Я верю, что ты справишься! 1-й шаг к вашей стройности (замените то, что вам нужно) прямо сейчас! Не завтра, не в следующий понедельник, не когда сойдутся звезды, а прямо сейчас. Сделайте первый шаг прямо сейчас! Я готов поддержать вас в этом .Не в слабости и слиянии, своей красоте, времени, возможностях, талантах, а в лучшей версии самих себя » — Поддержите вас в« дерьмовых »диалогах, в предательстве себя.
Возможно, вы делаете то же самое!
Остановитесь и посмотрите, кто рядом с вами и что вы храните. А что, если те, кого вы ненавидите, выберут вас в лучшей версии вас. Я причиняю боль (они просто ведут себя не так, как вы ожидаете, вы сами выбрали чувствовать боль. ..), они помогают пройти какой-то жизненный урок.Найдите проявление любви! Может быть, какой-то пассажир, какая-то случайная фраза станет той самой последней каплей, после которой ваша жизнь станет другой. Вы можете услышать отрывок из его истории и решить — я тоже могу и начать делать! Появляется ясность и ясность. Появляются силы и энергия! Прет!
У желания есть тысяча возможностей. У нежелания есть тысяча причин. Вы имеете право делать то, что у вас есть душа. Не стоит ни у кого просить благополучия, счастья и вообще ни о чем.
Проверки и уроки были всегда. Проезжать можно тяжело, мучительно, а можно легко, как будто просто выехать на перекресток. Всегда есть выбор.
У вас есть определенный жизненный опыт. Есть обычные мысли, действия, чувства. Вы привыкли обижаться, рутиться, выжимать, злиться, ругаться, все делать сам (добавлять) … если что, как хочешь. Это твоя знакомая реакция! И представьте, что вы просто забыли, как прежде, чем вы решили думать, чувствовать, действовать и решили чувствовать что-то еще, например, благодарность.И просто улыбнулся этой ситуации. Возможно, прямо сейчас в вашей жизни есть что-то очень волшебное, и вы начинаете это видеть. В жизни всегда что-то происходит, и у вас всегда есть выбор. Выбери чудо! Я верю, что можно!
В следующей статье я напишу несколько способов перехода к осознанной жизни …
Делезогваттарианская педагогика желания в образовании на JSTOR
AbstractВ этой статье представлен анализ педагогики желания с точки зрения Делезо-Гваттарианства.Педагогика желания может быть теоретически рассмотрена таким образом, чтобы мобилизовать творческие, трансгрессивные и доставляющие удовольствие силы в среде обучения и обучения. Это также позволяет по-новому взглянуть на аффект в образовании как на ландшафт становления, в котором силы, поверхности и потоки учителей / учеников захвачены желающей онтологией. Это означает попытку освободить понятие желания от чисто негативных, репрессивных или либидозных рамок. Педагогика желания состоит в том, что посредством мобилизации и высвобождения желаемой продукции учителя и ученики делают доступными для себя мощные потоки желания, тем самым превращая себя в субъектов, которые подрывают нормализованные представления и значения и находят доступ к радикальному ЯПредлагаются некоторые стратегии и практические выводы, позволяющие предположить, как этот подход к педагогике может функционировать в образовательном контексте. Представьте себе город, в котором нет желания. … Город без желаний — это … город без воображения. Здесь люди думают только о том, что они уже знают. На самом деле существует радость, имманентная желанию, как если бы желание было наполнено им самим и его созерцаниями, радость, которая не подразумевает недостатка или невозможности и не измеряется удовольствием, поскольку именно она распределяет интенсивность удовольствия и мешает им переполнены тревогой, стыдом и чувством вины.
Информация о журналеБританский журнал исследований в области образования — международное средство массовой информации. для публикации статей, представляющих интерес для исследователей в сфере образования и быстро стал основным центром публикации исследований в области образования. со всего мира. Журнал имеет междисциплинарный подход и включает отчеты о случаях. исследования, эксперименты и опросы, обсуждения концептуальных и методических проблемы и лежащие в основе предположения в образовательных исследованиях, отчеты о текущие исследования и рецензии на книги.
Информация для издателяWiley — глобальный поставщик решений для рабочих процессов с поддержкой контента в областях научных, технических, медицинских и научных исследований; профессиональное развитие; и образование. Наши основные направления деятельности выпускают научные, технические, медицинские и научные журналы, справочники, книги, услуги баз данных и рекламу; профессиональные книги, продукты по подписке, услуги по сертификации и обучению и онлайн-приложения; образовательный контент и услуги, включая интегрированные онлайн-ресурсы для преподавания и обучения для студентов и аспирантов, а также для учащихся на протяжении всей жизни.Основанная в 1807 году компания John Wiley & Sons, Inc. уже более 200 лет является ценным источником информации и понимания, помогая людям во всем мире удовлетворять свои потребности и воплощать в жизнь их чаяния. Wiley опубликовал работы более 450 лауреатов Нобелевской премии во всех категориях: литература, экономика, физиология и медицина, физика, химия и мир. Wiley поддерживает партнерские отношения со многими ведущими мировыми сообществами и ежегодно издает более 1500 рецензируемых журналов и более 1500 новых книг в печатном виде и в Интернете, а также базы данных, основные справочные материалы и лабораторные протоколы по предметам STMS.Благодаря растущему предложению открытого доступа, Wiley стремится к максимально широкому распространению и доступу к публикуемому контенту, а также поддерживает все устойчивые модели доступа. Наша онлайн-платформа, Wiley Online Library (wileyonlinelibrary.com), является одной из самых обширных в мире междисциплинарных коллекций онлайн-ресурсов, охватывающих жизнь, здоровье, социальные и физические науки и гуманитарные науки.
Джон Стюарт Милль: утилитаризм (Часть 2– «Что такое утилитаризм»)
ГЛАВА II.
ЧТО ТАКОЕ УТИЛИТАРИЗМ. Попутное замечание — это все, что нужно сделать в связи с невежественной ошибкой, предполагающей, что те, кто выступает за полезность как тест на правильное и неправильное, используют этот термин в том ограниченном и просто разговорном смысле, в котором полезность противопоставляется. к удовольствию. Философским оппонентам утилитаризма следует извинение за то, что даже на мгновение их можно спутать с любым человеком, способным на столь абсурдное заблуждение; что является более экстраординарным, поскольку противоположное обвинение в отнесении всего к удовольствию, причем в самой грубой форме, является еще одним из распространенных обвинений против утилитаризма: и, как многозначительно отмечалось одним талантливым писателем, такого же рода людей, а часто и тех же самых людей, осуждают теорию «как непрактично сухую, когда слово« полезность »предшествует слову« удовольствие », и как слишком практично сладострастную, когда слово« удовольствие »предшествует слову« полезность ».Те, кто хоть что-то разбирается в этом вопросе, знают, что каждый писатель, от Эпикура до Бентама, придерживавшийся теории полезности, имел в виду под этим не что-то, что можно отличить от удовольствия, а само удовольствие вместе с освобождением от боли; и вместо того, чтобы противопоставлять полезное приятному или декоративному, всегда заявляли, что полезное означает и это, среди прочего. И все же простое стадо, включая стадо писателей, не только в газетах и периодических изданиях, но и в авторитетных книгах, постоянно попадает в эту мелкую ошибку.Уловив слово «утилитарный», ничего не зная о нем, кроме его звучания, они обычно выражают им отказ или пренебрежение удовольствием в некоторых его формах; красоты, украшения или веселья. Термин, таким образом, неосознанно неправильно применяется не только для уничижения, но иногда и в качестве комплимента; как если бы это подразумевало превосходство над легкомыслием и простыми радостями момента. И это извращенное употребление — единственное, в котором слово широко известно, и то, благодаря которому новое поколение получает свое единственное представление о его значении.Те, кто ввел это слово, но которые в течение многих лет отказывались от него как отличительного наименования, вполне могут почувствовать себя призванными возобновить его, если, поступая таким образом, они могут надеяться внести что-нибудь в спасение его от этой полной деградации. [A]
Кредо, которое принимает в качестве основы морали, полезности или принципа величайшего счастья, утверждает, что действия правильны в той мере, в какой они стремятся способствовать счастью, а неправильные, поскольку они имеют тенденцию производить обратное счастье.Под счастьем подразумевается удовольствие и отсутствие боли; несчастьем, болью и лишением удовольствия. Чтобы дать ясное представление о моральных стандартах, установленных теорией, нужно сказать гораздо больше; в частности, что включает в себя идеи боли и удовольствия; и в какой степени это остается открытым вопросом. Но эти дополнительные объяснения не влияют на теорию жизни, на которой основана эта теория морали, а именно, что удовольствие и свобода от боли — единственные желаемые цели; и что все желаемые вещи (которых в утилитарном плане так же много, как и в любой другой схеме) желательны либо для удовольствия, присущего им самим, либо как средство для поощрения удовольствия и предотвращения боли.
Так вот, такая теория жизни будоражит умы многих, и среди них некоторые из самых достойных по чувствам и целеустремленности, закоренелую неприязнь. Предположить, что жизнь (как они это выражают) не имеет более высокой цели, чем удовольствие — нет лучшего и более благородного объекта желания и стремления, — они обозначают как крайне низкую и низменную; как доктрина, достойная только свиньи, с которой последователи Эпикура в очень ранний период презрительно сравнивали; и современные держатели доктрины иногда становятся предметом столь же вежливых сравнений со стороны немецких, французских и английских противников.
Когда на это нападали, эпикурейцы всегда отвечали, что не они, а их обвинители представляют человеческую природу в унизительном свете; поскольку обвинение предполагает, что люди не способны ни на какие удовольствия, кроме тех, на которые способны свиньи. Если бы это предположение было верным, обвинение нельзя было бы опровергнуть, но тогда оно больше не было бы вменением; ибо если бы источники удовольствия для людей и свиней были в точности одинаковыми, то правила жизни, которые были бы хороши для одного, было бы достаточно для другого.Сравнение эпикурейской жизни с жизнью зверей кажется унизительным именно потому, что зверские удовольствия не удовлетворяют представления о счастье человека. Человеческие существа обладают более возвышенными способностями, чем животные аппетиты, и, однажды осознав их, не рассматривают ничего как счастье, что не включает их удовлетворение. Я действительно не считаю, что эпикурейцы каким-либо образом безупречны в построении своей схемы последствий из утилитарного принципа.Чтобы сделать это в достаточной мере, необходимо включить многие стоические, а также христианские элементы. Но не существует известной эпикурейской теории жизни, которая не относилась бы к удовольствиям интеллекта; чувств и воображения, а также моральных переживаний гораздо более ценны как удовольствия, чем просто ощущения. Однако следует признать, что писатели-утилитаристы в целом ставили превосходство ментальных удовольствий над телесными главным образом в большей постоянстве, безопасности, непривлекательности и т. Д., первых, то есть в их косвенных преимуществах, а не в их внутренней природе. И по всем этим пунктам утилитаристы полностью доказали свою правоту; но они могли бы взять другой, и, как это можно назвать, более высокий уровень, со всей последовательностью. Признание того факта, что некоторые вида удовольствия более желательны и более ценны, чем другие, вполне совместимо с принципом полезности. Было бы абсурдно, если бы при оценке всего остального принималось во внимание не только количество, но и качество, а оценка удовольствий должна зависеть только от количества.
Если меня спросят, что я имею в виду под разницей в качестве удовольствий или что делает одно удовольствие более ценным, чем другое, просто как удовольствие, за исключением того, что оно больше по количеству, есть только один возможный ответ. Из двух удовольствий, если есть одно, которому все или почти все, кто имеет опыт обоих, отдают решительное предпочтение, независимо от какого-либо морального обязательства предпочесть его, это удовольствие более желанное. Если один из двух людей, которые компетентно знакомы с обоими, поставлен настолько выше другого, что они предпочитают его, даже зная, что это вызовет большее недовольство, и не откажутся от него ни за какое количество раз. другое удовольствие, на которое способна их природа, мы вправе приписывать предпочтительному удовольствию качественное превосходство, настолько перевешивающее количество, что оно, по сравнению с ним, не имеет большого значения.
Теперь это неоспоримый факт, что те, кто в равной степени знакомы и в равной степени способны ценить и наслаждаться обоими, действительно отдают наиболее явное предпочтение тому способу существования, который задействует их высшие способности. Немногие человеческие существа согласились бы превратиться в кого-либо из низших животных ради обещания максимально полного удовольствия зверя; ни один разумный человек не согласится быть дураком, ни один проинструктированный человек не будет невеждой, ни один человек чувств и совести не будет эгоистичным и низменным, даже если их следует убеждать, что дурак, тупица или негодяй более удовлетворены с его участью, чем они со своей.Они не откажутся от того, чем владеют больше, чем он, для наиболее полного удовлетворения всех общих с ним желаний. Если они когда-нибудь и вообразят, что захотят, то только в случаях столь крайнего несчастья, чтобы избежать его, они променяли бы свою участь почти на любую другую, даже нежелательную в их собственных глазах. Существо высших способностей требует большего, чтобы сделать его счастливым, вероятно, способно к более острым страданиям и, безусловно, доступно ему в большем количестве точек, чем существо низшего типа; но, несмотря на эти обязательства, он никогда не сможет по-настоящему захотеть погрузиться в то, что он считает более низким уровнем существования.Мы можем дать какое угодно объяснение этого нежелания; мы можем приписать это гордости, имя, которое без разбора дается некоторым из самых и некоторых из наименее достойных чувств, на которые способно человечество; мы можем отнести его к любви к свободе и личной независимости, обращение к которой было у стоиков одним из наиболее эффективных средств ее воспитания; любви к власти или любви к возбуждению, оба из которых действительно входят в нее и способствуют ей: но наиболее подходящее ее название — чувство достоинства, которым все люди обладают в той или иной форме, а в некоторых , хотя ни в коем случае не в точном соответствии с их высшими способностями и который настолько важен для счастья тех, в ком он силен, что ничто, что противоречит этому, не может быть, кроме как на мгновение, объектом желания их.Кто бы ни предположил, что это предпочтение происходит при принесении в жертву счастья — что высшее существо, в чем-то вроде равных обстоятельств, не счастливее низшего, — смешивает две совершенно разные идеи счастья и довольства. Бесспорно, что существо, возможности наслаждения невысоки, имеет наибольший шанс иметь их полностью удовлетворены; и очень одаренное существо всегда будет чувствовать, что любое счастье, которого он может искать, в зависимости от устройства мира, несовершенно. Но он может научиться переносить его недостатки, если они вообще терпимы; и они не заставят его завидовать существу, которое действительно не осознает несовершенства, а только потому, что он совсем не чувствует того добра, которое квалифицируются этими несовершенствами.Лучше быть недовольным человеком, чем довольной свиньей; Лучше быть неудовлетворенным Сократом, чем довольным глупцом. И если дурак или свинья другого мнения, то это потому, что они знают только свою сторону вопроса. Другой участник сравнения знает обе стороны.
Можно возразить, что многие, способные к высшим удовольствиям, иногда, под влиянием искушения, откладывают их на более низкие. Но это вполне совместимо с полным пониманием внутреннего превосходства высшего.Люди часто из-за слабости характера делают выбор в пользу более близкого блага, хотя и знают, что это менее ценно; и это не меньше, когда выбор стоит между двумя телесными удовольствиями, чем когда это делается между телесным и ментальным. Они стремятся к чувственным удовольствиям в ущерб здоровью, хотя прекрасно понимают, что здоровье — это высшее благо. Можно также возразить, что многие из тех, кто с юношеского энтузиазма начинает все благородное, с годами впадают в праздность и эгоизм.Но я не верю, что те, кто претерпевает это очень обычное изменение, добровольно выбирают низшее описание удовольствий в пользу высшего. Я считаю, что, прежде чем посвятить себя исключительно одному, они уже стали неспособны к другому. Способность к более благородным чувствам по природе своей является очень нежным растением, легко погибающим не только из-за враждебных влияний, но и из-за простого недостатка средств к существованию; и у большинства молодых людей она быстро исчезает, если занятия, которым их посвятило их жизненное положение, и общество, в которое они были брошены, не способствуют сохранению этой более высокой способности в упражнениях.Мужчины теряют свои высокие устремления, поскольку они теряют интеллектуальные вкусы, потому что у них нет времени или возможности потакать им; и они увлекаются низшими удовольствиями не потому, что сознательно предпочитают их, а потому, что они либо единственные, к которым у них есть доступ, либо единственные, которыми они больше могут наслаждаться. Можно спросить, предпочитал ли кто-нибудь, кто оставался одинаково восприимчивым к обоим классам удовольствий, когда-либо сознательно и спокойно низшие; хотя многие люди в любом возрасте потерпели неудачу из-за безуспешной попытки объединить и то, и другое.
Я считаю, что это решение единственно компетентных судей не может быть обжаловано. По вопросу о том, какое из двух удовольствий имеет наибольшую ценность или какой из двух способов существования является наиболее благодарным чувствам, помимо своих моральных качеств и их последствий, суждение тех, кто обладает знанием обоих, или, если они расходятся, решение большинства из них должно быть признано окончательным. И нужно меньше колебаться, чтобы принять это суждение относительно качества удовольствий, поскольку нет другого трибунала, к которому можно было бы обратиться даже по вопросу о количестве.Какие есть средства определить, какое из двух страданий является наиболее острым или наиболее сильным из двух приятных ощущений, кроме общего избирательного права тех, кто знаком с обоими? Ни боли, ни удовольствия не однородны, и боль всегда неоднородна с удовольствием. Как решить, стоит ли приобретение определенного удовольствия за счет определенной боли, кроме чувств и суждений испытанных? Следовательно, когда эти чувства и суждения объявляют удовольствия, полученные от высших способностей, предпочтительнее в роде , не считая вопроса об интенсивности, тем удовольствиям, которым подвержена животная природа, отделенная от высших способностей, они становятся право по этому поводу в том же отношении.
Я остановился на этом моменте как на необходимой части совершенно справедливой концепции Полезности или Счастья, рассматриваемой как директивное правило человеческого поведения. Но это ни в коем случае не является обязательным условием принятия утилитарного стандарта; поскольку этот стандарт — не величайшее счастье самого агента, а величайшее количество счастья в целом; и если можно сомневаться в том, всегда ли благородный персонаж счастливее из-за своего благородства, не может быть никаких сомнений в том, что он делает других людей счастливее и что мир в целом от этого получает огромную выгоду.Следовательно, утилитаризм мог достигнуть своей цели только путем общего культивирования благородства характера, даже если бы каждый человек извлекал выгоду только из благородства других, а его собственное счастье в том, что касается счастья, было чистым выводом из этого блага. Но простое изложение такой нелепости, как это последнее, делает опровержение излишним.
Согласно Принципу Наивысшего Счастья, как объяснено выше, конечной целью, по отношению к которой и ради которой желательны все другие вещи (независимо от того, рассматриваем ли мы наше собственное благо или благо других людей), является существование, освобожденное от ответственности. как можно дальше от боли и как можно больше удовольствий как в количественном, так и в качественном отношении; критерий качества и правило его измерения в сравнении с количеством — это предпочтение, которое испытывают те, кто в своих возможностях опыта, к которым следует добавить свои привычки самосознания и самонаблюдения, лучше всего снабжаются средствами сравнения.Согласно утилитарному мнению, это является концом человеческой деятельности, и это обязательно также является мерилом морали; которые, соответственно, могут быть определены, правила и предписания человеческого поведения, при соблюдении которых описанное существование может быть в максимально возможной степени обеспечено для всего человечества; и не только им, но, насколько позволяет природа вещей, всему разумному творению.
Однако против этой доктрины возникает другой класс противников, которые говорят, что счастье в любой форме не может быть рациональной целью человеческой жизни и действий; потому что, во-первых, это недостижимо: и они презрительно спрашивают: какое ты имеешь право быть счастливым? вопрос, который г.Карлайл сжимается, добавляя: какое право, совсем недавно, у тебя было даже , чтобы быть ? Далее, они говорят, что мужчины могут обойтись без счастья; что все благородные люди почувствовали это и не могли бы стать благородными, если бы не усвоили урок Entsagen, или отречения; этот урок, тщательно усвоенный и усвоенный, они утверждают, что он является началом и необходимым условием всякой добродетели.
Первое из этих возражений могло бы затронуть суть дела, если бы оно было хорошо обоснованным; ибо если люди вообще не должны иметь счастья, его достижение не может быть концом морали или какого-либо рационального поведения.Хотя даже в этом случае кое-что можно было бы сказать в пользу утилитарной теории; поскольку полезность включает не только стремление к счастью, но и предотвращение или смягчение несчастья; и если первая цель будет химерической, то последняя будет иметь еще больший размах и настоятельная необходимость, пока человечество, по крайней мере, сочтет нужным жить, и не найдет убежища в одновременном акте самоубийства, рекомендованном при определенных условиях Новалис. Когда, однако, таким образом утверждается, что невозможно, чтобы человеческая жизнь была счастливой, это утверждение, если не что-то вроде словесной придирки, является, по крайней мере, преувеличением.Если под счастьем понимать непрерывность очень приятного возбуждения, достаточно очевидно, что это невозможно. Состояние возвышенного удовольствия длится всего несколько мгновений, а в некоторых случаях и с некоторыми перерывами, часами или днями, и является случайной яркой вспышкой удовольствия, а не его постоянным и устойчивым пламенем. Философы, которые учили, что счастье — это конец жизни, были так же хорошо осведомлены, как и те, кто насмехался над ними. Счастье, которое они имели в виду, было не жизнью восторга, а моментами такового, в существовании, состоящем из немногих и преходящих страданий, множества и разнообразных удовольствий, с явным преобладанием активного над пассивным и лежащим в основе в целом, не ожидать от жизни большего, чем она способна дать.Жизнь, устроенная таким образом, для тех, кому посчастливилось ее обрести, всегда казалась достойной имени счастья. И такое существование даже сейчас является уделом многих, на протяжении значительной части их жизни. Нынешнее жалкое образование и жалкое социальное устройство — единственное реальное препятствие на пути к его достижению почти всеми.
Возражающие, возможно, сомневаются, что люди, если их научат рассматривать счастье как конец жизни, будут удовлетворены такой умеренной его долей.Но огромное количество человечества удовлетворилось гораздо меньшим. Основными составляющими удовлетворенной жизни, по-видимому, являются две, каждая из которых сама по себе часто оказывается достаточной для этой цели: спокойствие и возбуждение. Обладая большим спокойствием, многие обнаруживают, что могут довольствоваться очень небольшим удовольствием: с большим возбуждением многие могут примириться с большим количеством боли. Несомненно, нет никакой внутренней невозможности позволить даже массе человечества объединить и то, и другое; поскольку эти два понятия настолько далеки от несовместимости, что они находятся в естественном союзе, то продолжение одного из них является подготовкой для другого и возбуждает желание для него.Только те, для кого праздность равносильна пороку, не желают возбуждения после некоторого периода отдыха; только те, для кого потребность в возбуждении является болезнью, чувствуют спокойствие, которое следует за возбуждением, тусклым и безвкусным, а не доставляющим удовольствие, прямо пропорциональным возбуждению, которое ему предшествовало. Когда люди, которые достаточно удачливы в своей внешней судьбе, не находят в жизни достаточного удовольствия, чтобы сделать ее ценным для них, причина, как правило, в том, чтобы заботиться ни о ком, кроме себя.Для тех, у кого нет ни общественных, ни частных привязанностей, жизненные волнения значительно сокращаются и в любом случае обесцениваются по мере приближения времени, когда все эгоистичные интересы должны быть прекращены смертью: в то время как те, кто оставляет после себя объекты личной привязанности, и особенно те, кто также воспитывал чувство товарищества с коллективными интересами человечества, сохраняют такой же живой интерес к жизни накануне смерти, как и к энергии молодости и здоровья. Рядом с эгоизмом основной причиной, делающей жизнь неудовлетворительной, является недостаток умственного развития.Культурный ум — я не имею в виду ум философа, но любой ум, для которого были открыты источники знания и который был научен в какой-либо сносной степени проявлять свои способности, — находит источники неиссякаемого интереса во всем этом. окружает его; в объектах природы, достижениях искусства, фантазиях поэзии, событиях истории, путях человечества в прошлом и настоящем и их перспективах в будущем. Действительно, можно стать равнодушным ко всему этому, да и к тому, не исчерпав тысячной части этого; но только тогда, когда человек с самого начала не имел никакого морального или человеческого интереса к этим вещам и искал в них только удовлетворение любопытства.
Итак, в природе вещей нет абсолютно никаких причин, по которым уровень умственной культуры, достаточный для того, чтобы вызвать разумный интерес к этим объектам созерцания, не должен быть достоянием каждого, кто родился в цивилизованной стране. Столь же мало врожденной необходимости, чтобы любой человек был эгоистичным эгоистом, лишенным всяких чувств или забот, кроме тех, которые сосредоточены на его собственной несчастной индивидуальности. Что-то намного превосходящее это достаточно распространено даже сейчас, чтобы всесторонне обосновать то, чем может быть создан человеческий вид.Подлинные личные привязанности и искренний интерес к общественному благу возможны, хотя и в неравной степени, для каждого правильно воспитанного человека. В мире, в котором есть так много интересного, так много удовольствия, а также столько того, что нужно исправить и улучшить, каждый, у кого есть это умеренное количество моральных и интеллектуальных требований, способен к существованию, которое можно назвать завидным; и если такому человеку из-за плохих законов или подчинения воле других не будет отказано в свободе использовать источники счастья в пределах его досягаемости, он обязательно найдет это завидное существование, если он избежит положительного зла жизни , великие источники физического и психического страдания, такие как нищета, болезнь и недоброжелательность, никчемность или преждевременная потеря объектов привязанности.Поэтому главный удар проблемы заключается в борьбе с этими бедствиями, полностью избежать которых — редкая удача; которые, как обстоят дела сейчас, не могут быть устранены, и часто не могут быть смягчены в какой-либо материальной степени. Тем не менее, никто, чье мнение заслуживает минутного размышления, не может сомневаться в том, что большинство великих позитивных зол мира сами по себе устранимы и, если человеческие дела продолжат улучшаться, в конце концов уменьшатся в узких пределах. Бедность, в любом смысле подразумевающая страдание, может быть полностью искоренена мудростью общества в сочетании с здравым смыслом и провидением людей.Даже этот самый непоколебимый из врагов, болезнь, может быть бесконечно уменьшен в размерах с помощью хорошего физического и морального воспитания и надлежащего контроля над вредными влияниями; в то время как прогресс науки обещает в будущем еще более прямые победы над этим отвратительным противником. И каждое продвижение в этом направлении избавляет нас не только от случайностей, которые урезают нашу собственную жизнь, но и, что еще более беспокоит нас, лишает нас тех, в ком заключено наше счастье.Что касается превратностей судьбы и других разочарований, связанных с мирскими обстоятельствами, то они в основном являются результатом либо грубой неосторожности, либо плохо регулируемых желаний, либо плохих или несовершенных социальных институтов. Короче говоря, все великие источники человеческих страданий в значительной степени, многие из них почти полностью, могут быть преодолены человеческими заботами и усилиями; и хотя их удаление происходит прискорбно медленно — хотя долгая череда поколений погибнет в разломе, прежде чем завоевание будет завершено, и этот мир станет всем, чем, если бы не было недостатка воли и знания, это можно было бы легко сделать, — тем не менее каждый разум достаточно умный и щедрый, чтобы внести свой вклад в дело, каким бы маленьким и незаметным он ни был, извлечет благородное удовольствие из самого состязания, без которого он не стал бы ни за какие взятки в форме эгоистичного потворства своим слабостям.
И это приводит к истинной оценке того, что говорят возражающие о возможности и обязанности научиться обходиться без счастья. Без счастья, безусловно, можно обойтись; это делается невольно девятнадцатыми двадцатыми человечества, даже в тех частях нашего нынешнего мира, которые наименее погружены в варварство; и часто герой или мученик должен делать это добровольно, ради чего-то, что он ценит больше, чем свое личное счастье.Но это что-то, что это такое, если не счастье других или некоторые из необходимых условий счастья? Благородно быть способным полностью отказаться от своей доли счастья или своих шансов на него: но, в конце концов, это самопожертвование должно быть ради какой-то цели; это не его собственная цель; и если нам скажут, что ее цель — не счастье, а добродетель, которая лучше счастья, я спрашиваю, была бы жертва принесена, если бы герой или мученик не верил, что она заработает для других иммунитет от подобных жертв? Было бы это сделано, если бы он думал, что его отказ от счастья для себя не принесет плодов ни одному из его собратьев, но сделает их судьбу похожей на его, и поставит их также в положение людей, которые отказались от счастья? Вся честь тем, кто может отказаться от личного наслаждения жизнью, когда таким отречением они вносят достойный вклад в увеличение количества счастья в мире; но тот, кто делает это или заявляет, что делает это с какой-либо другой целью, заслуживает восхищения не больше, чем аскет, взошедший на свой столб.Он может быть вдохновляющим доказательством того, что люди могут делать , но уж точно не примером того, что они, , должны, .
Хотя только в очень несовершенном состоянии устройства мира каждый может наилучшим образом служить счастью других посредством абсолютной жертвы своей собственной, тем не менее, пока мир находится в этом несовершенном состоянии, я полностью признаю, что готовность принести такую жертву — высшая добродетель, которую только можно найти в человеке. Я добавлю, что в таком состоянии мира, каким бы парадоксальным ни было это утверждение, сознательная способность обходиться без счастья дает наилучшую возможность реализовать такое счастье, какое только возможно.Ибо ничто, кроме того, что сознание не может поднять человека над жизненными шансами, заставляя его чувствовать, что пусть судьба и удача делают свое худшее, у них нет силы подчинить его: что, однажды почувствовав, освобождает его от чрезмерной тревоги по поводу зла жизни, и позволяет ему, как многим стоикам в худшие времена Римской империи, культивировать в спокойствии доступные ему источники удовлетворения, не беспокоясь о неопределенности их продолжительности, равно как и об их неизбежном конце. .
Между тем, пусть утилитаристы никогда не перестанут заявлять о морали самоотверженности как о владении, которое принадлежит им на равных правах, как стоикам или трансценденталистам. Утилитарная мораль действительно признает в людях способность жертвовать своим величайшим благом ради блага других. Он только отказывается признать, что жертва сама по себе является благом. Жертва, которая не увеличивает или не увеличивает общую сумму счастья, считается потраченной впустую.Единственное самоотречение, которому он аплодирует, — это преданность счастью или одним из средств счастья других; либо человечества в целом, либо отдельных лиц в пределах, налагаемых коллективными интересами человечества.
Я должен еще раз повторить, что противники утилитаризма редко имеют справедливость признать, что счастье, которое формирует утилитарный стандарт правильного поведения, — это счастье не самого агента, а всех, кого это касается. Что касается собственного счастья и счастья других, утилитаризм требует от него быть столь же беспристрастным, как бескорыстный и доброжелательный зритель.В золотом правиле Иисуса из Назарета мы читаем полный дух этики полезности. Поступать так, как поступил бы человек, и любить ближнего, как самого себя, составляют идеальное совершенство утилитарной морали. В качестве средства наиболее близкого приближения к этому идеалу полезность предписывала бы, во-первых, что законы и социальные устройства должны помещать счастье или (говоря практически это можно назвать) интересы каждого человека как можно ближе к цели. гармония с интересами в целом; и, во-вторых, образование и мнение, обладающие такой огромной властью над человеческим характером, должны использовать эту силу таким образом, чтобы установить в уме каждого индивидуума неразрывную связь между его собственным счастьем и благом в целом; особенно между его собственным счастьем и практикой таких способов поведения, отрицательного и положительного, которые предписывает уважение к всеобщему счастью: так что не только он может быть неспособен постичь возможность счастья для себя, в соответствии с поведением, противоположным общему. хорошо, но также и то, что прямой импульс к достижению общего блага может быть в каждом отдельном человеке одним из привычных мотивов действия, и чувства, связанные с ним, могут занимать большое и видное место в разумном существовании каждого человеческого существа.Если бы противники утилитарной морали представляли ее своим собственным умам в ее истинном характере, я не знаю, какие рекомендации, присущие какой-либо другой морали, они могли бы подтвердить, желая ей: какие более прекрасные или более возвышенные проявления человеческой натуры можно найти? Можно предположить, что другая этическая система будет способствовать развитию каких-либо источников действия, недоступных для утилитаристов, на которые такие системы опираются для выполнения своих мандатов.
Противников утилитаризма не всегда можно обвинить в том, что они представляют его в дискредитирующем свете.Напротив, те из них, кто придерживается чего-то вроде справедливого представления о его бескорыстном характере, иногда считают его стандарт слишком высоким для человечества. Они говорят, что требовать, чтобы люди всегда действовали, руководствуясь соображениями защиты общих интересов общества, — это слишком много. Но это значит ошибиться в самом значении стандарта морали и смешать правило действия с его мотивом. Этика состоит в том, чтобы сказать нам, каковы наши обязанности или с помощью какого теста мы можем их узнать; но никакая система этики не требует, чтобы единственным мотивом всего, что мы делаем, было чувство долга; напротив, девяносто девять сотых всех наших действий совершаются по другим мотивам, и это делается правильно, если правило долга не осуждает их.Тем более несправедливо по отношению к утилитаризму, что это конкретное заблуждение должно служить основанием для возражения против него, поскольку утилитаристы-моралисты превзошли почти всех остальных, утверждая, что мотив не имеет ничего общего с моралью действия, хотя в значительной степени связан с ним. ценность агента. Тот, кто спасает других людей от утопления, делает то, что морально правильно, будь то долг или надежда на то, что ему заплатят за свои беды: тот, кто предает друга, который ему доверяет, виновен в преступлении, даже если его цель служить другому другу, перед которым у него большие обязательства. [B] Но говорить только о действиях, совершаемых из мотивов долга и прямого подчинения принципам: это неправильное понимание утилитарного способа мышления, если он подразумевает, что люди должны сосредоточить свое внимание на столь широком всеобщность как мир или общество в целом. Подавляющее большинство хороших действий предназначено не для блага мира, а для блага отдельных людей, из которых состоит благо мира; и мысли самого добродетельного человека не должны в этих случаях выходить за пределы конкретных заинтересованных лиц, за исключением случаев, когда это необходимо для уверенности в том, что, принося им пользу, он не нарушает права — то есть законные и утвержденные ожидания — кто-нибудь еще.Согласно утилитарной этике, умножение счастья является целью добродетели: в тех случаях, когда любой человек (кроме одного из тысячи) имеет в своей власти делать это в расширенном масштабе, другими словами, быть общественный благотворитель, но исключительный; и только в этих случаях он призван рассмотреть общественную полезность; в любом другом случае ему нужно уделить внимание частной полезности, интересам или счастью нескольких человек. Только те, чьи действия распространяются на общество в целом, должны постоянно заботиться о таком большом объекте.Действительно, в случае воздержания — вещей, которые люди воздерживаются делать по моральным соображениям, хотя последствия в конкретном случае могут быть полезными, — было бы недостойно разумного агента не осознавать, что действие является классовым. который, если его практиковать в целом, был бы в целом вредным, и что это основание обязательства воздерживаться от него. Степень уважения к общественным интересам, подразумеваемая этим признанием, не превышает того, чего требует любая система морали; поскольку все они предписывают воздерживаться от всего, что явно пагубно для общества.
Те же соображения устраняют еще один упрек доктрине полезности, основанный на еще более грубом неправильном понимании цели стандарта морали и самого значения слов «правильно» и «неправильно». Часто утверждают, что утилитаризм делает людей холодными и несочувствующими; что это охлаждает их моральные чувства к людям; что это заставляет их рассматривать только сухое и жесткое рассмотрение последствий действий, не принимая в их моральную оценку качеств, из которых исходят эти действия.Если утверждение означает, что они не позволяют повлиять на свое суждение относительно правильности или неправильности действия их мнения о качествах человека, который это делает, это жалоба не против утилитаризма, а против наличия какого-либо стандарта морали. вообще; ибо, конечно, ни один из известных этических стандартов не определяет действие как хорошее или плохое, потому что оно совершено хорошим или плохим человеком, тем более потому, что оно совершено любезным, храбрым или доброжелательным человеком, или наоборот. Эти соображения относятся не к оценке действий, а людей; и в утилитарной теории нет ничего несовместимого с тем фактом, что есть другие вещи, которые интересуют нас в людях, помимо правильности и неправильности их действий.Стоики, действительно, с парадоксальным неправильным использованием языка, которое было частью их системы и с помощью которого они стремились возвыситься над всеми заботами о чем-либо, кроме добродетели, любили говорить, что тот, у кого есть это, имеет все; что он, и только он, богат, красив, король. Но утилитаристская доктрина не претендует на это описание в пользу добродетельного человека. Утилитаристы прекрасно осведомлены о том, что помимо добродетели есть и другие желанные свойства и качества, и совершенно готовы предоставить всем им их полную ценность.Они также осознают, что правильное действие не обязательно указывает на добродетельный характер, и что действия, за которые можно порицать, часто проистекают из качеств, заслуживающих похвалы. Когда это очевидно в каком-либо конкретном случае, это изменяет их оценку, не обязательно действия, но агента. Я допускаю, что, несмотря на это, они придерживаются мнения, что в конечном итоге лучшее доказательство хорошего характера — это хорошие поступки; и категорически отказываются рассматривать любые умственные наклонности как хорошие, преобладающей тенденцией которых является плохое поведение.Это делает их непопулярными среди многих людей; но это непопулярность, которую они должны разделять со всеми, кто серьезно относится к различию между добром и злом; и этот упрек — не тот, от которого сознательный утилитарист должен стремиться отразить.
Если под этим возражением подразумевается не больше, чем то, что многие утилитаристы смотрят на мораль действий, измеряемую утилитарными стандартами, слишком исключительным образом и не уделяют достаточного внимания другим красотам характера, которые направлены на создание Можно признать, что человеческое существо достойно любви или восхищения.Утилитаристы, которые культивировали свои моральные чувства, но не сочувствие или художественное восприятие, действительно попадают в эту ошибку; как и все другие моралисты в тех же условиях. То, что можно сказать в оправдание других моралистов, одинаково доступно и для них, а именно, что если и должна быть какая-то ошибка, лучше, чтобы она была на той стороне. Фактически, мы можем утверждать, что среди утилитаристов, как и среди приверженцев других систем, есть все мыслимые степени жесткости и небрежности в применении своих стандартов: некоторые даже пуритански строги, а другие снисходительны, насколько это возможно. быть желанным грешником или сентименталистом.Но в целом доктрина, которая выдвигает на первый план интерес человечества к подавлению и предотвращению поведения, нарушающего моральный закон, вероятно, будет уступать никакому другому в обращении санкций мнения против таких нарушений. Верно вопрос: что нарушает моральный закон? это тот, в котором те, кто признает разные стандарты морали, вероятно, время от времени расходятся. Но разногласия по вопросам морали не были впервые внесены в мир утилитаризмом, в то время как эта доктрина действительно обеспечивает, если не всегда простой, но во всяком случае осязаемый и понятный способ решения таких разногласий.
Возможно, будет не лишним отметить еще несколько распространенных заблуждений в отношении утилитарной этики, даже тех, которые настолько очевидны и грубы, что для любого искреннего и умного человека может показаться невозможным впасть в них: значительные умственные способности, часто доставляют себе так мало проблем, чтобы понять отношение к любому мнению, против которого они имеют предрассудки, и люди в целом так мало осознают это добровольное невежество как недостаток, что постоянно встречаются грубейшие недопонимания этических доктрин. с в сознательных сочинениях людей с самыми большими претензиями как на высокие принципы, так и на философию.Мы нередко слышим, как доктрину полезности осуждают как доктрину безбожия . Если необходимо что-либо сказать против такого простого предположения, мы можем сказать, что вопрос зависит от того, какое представление мы сформировали о моральном характере Божества. Если это истинная вера в то, что Бог желает, прежде всего, счастья своих созданий и что это было его целью при их создании, то полезность не только не безбожное учение, но более глубоко религиозное, чем любое другое.Если это иметь в виду, что утилитаризм не признает явленную волю Бога как высший закон морали, я отвечаю, что утилитарист, который верит в совершенную доброту и мудрость Бога, обязательно считает, что все, что Бог счел нужным открыть, субъект морали должен в высшей степени удовлетворять требованиям полезности. Но другие, помимо утилитаристов, придерживались мнения, что христианское откровение было предназначено и приспособлено для того, чтобы донести до сердец и умы человечества дух, который должен дать им возможность найти для себя то, что правильно, и склонить их к этому, когда оно будет найдено. , а не рассказывать им, кроме как в очень общем виде, что это такое: и что нам нужна доктрина этики, которую мы должны тщательно соблюдать, чтобы истолковать нам волю Божью .Правильно это мнение или нет, здесь его обсуждать излишне; поскольку любая помощь религии, будь то естественная или явленная, может позволить себе этическое исследование, она так же открыта для моралиста-утилитариста, как и для любого другого. Он может использовать его как свидетельство Бога о полезности или вреде любого данного образа действий, имея такое же хорошее право, как другие могут использовать его для указания трансцендентного закона, не имеющего отношения к полезности или счастью.
Опять же, полезность часто в общих чертах клеймят как аморальную доктрину, называя ее целесообразностью и используя в своих интересах популярное использование этого термина для противопоставления его принципу.Но «целесообразное» в том смысле, в котором оно противоположно «правому», обычно означает то, что целесообразно для конкретных интересов самого агента: как когда министр жертвует интересами своей страны, чтобы удержаться на месте. Когда это означает нечто лучшее, чем это, это означает то, что целесообразно для некоторой непосредственной цели, некоторой временной цели, но которое нарушает правило, соблюдение которого целесообразно в гораздо большей степени. В этом смысле целесообразное, вместо того, чтобы быть тем же самым, что и полезное, является ветвью вредного.Таким образом, часто бывает целесообразно соврать с целью преодоления кратковременного затруднения или достижения какой-либо цели, которая может быть немедленно полезна нам или другим. Но поскольку воспитание в себе чувствительного чувства по поводу правдивости является одним из самых полезных, а ослабление этого чувства — одним из самых пагубных моментов, для которых наше поведение может быть инструментом; и поскольку любое, даже непреднамеренное, отклонение от истины в значительной степени способствует ослаблению достоверности человеческих утверждений, которые являются не только основной опорой всего нынешнего социального благополучия, но и недостаточность которых способствует большему, чем что-либо одно, что можно назвать сдерживающим цивилизацию, добродетель, все, от чего в наибольшей степени зависит человеческое счастье; мы чувствуем, что нарушение правила такой трансцендентной целесообразности, ради настоящего преимущества, нецелесообразно, и что тот, кто ради удобства для себя или какого-либо другого человека делает то, что от него зависит, чтобы лишить человечество добра и причинение им зла, в большей или меньшей степени полагаясь на слово друг друга, действует как один из их злейших врагов.И все же то, что даже это священное правило допускает возможные исключения, признается всеми моралистами; главный из которых состоит в том, что утаивание какого-либо факта (например, информации от мужского фактора или плохих новостей от опасно больного человека) уберегло бы кого-то (особенно человека, отличного от него самого) от великого и незаслуженного зла, и когда удержание может быть осуществлено только путем отказа. Но для того, чтобы исключение не выходило за рамки необходимости и могло иметь наименьший возможный эффект в ослаблении доверия к правдивости, его следует признать и, если возможно, определить его пределы; и если принцип полезности хорош для чего-либо, он должен быть хорош для сопоставления этих конфликтующих полезностей друг с другом и выделения области, в которой тот или другой преобладает.
Опять же, защитники полезности часто оказываются вынужденными ответить на такие возражения, как это — что нет времени, предшествующего действию, для расчета и взвешивания воздействия любой линии поведения на общее счастье. Это точно так же, как если бы кто-то сказал, что невозможно руководить нашим поведением с помощью христианства, потому что нет времени каждый раз, когда что-либо нужно делать, читать Ветхий и Новый Заветы. Ответ на возражение состоит в том, что было достаточно времени, а именно, вся прошлая продолжительность существования человеческого вида.Все это время человечество на собственном опыте познало тенденции действий; от опыта которого зависит вся благоразумие, а также вся нравственность жизни. Люди говорят так, как будто начало этого опыта до сих пор откладывалось, и как будто в тот момент, когда какой-то человек испытывает искушение вмешаться в собственность или жизнь другого человека, он должен впервые задуматься о том, действительно ли убийство и воровство вредно для человеческого счастья. Даже в этом случае я не думаю, что он нашел бы этот вопрос очень озадачивающим; но, во всяком случае, дело теперь в его руках.Это поистине причудливое предположение, что, если бы человечество согласилось рассматривать полезность как испытание морали, оно бы осталось без согласия относительно того, что полезно, и не приняло бы никаких мер для того, чтобы научить молодых людей своим представлениям об этом предмете , и соблюдается законом и мнением. Нет никаких трудностей в доказательстве какого-либо этического стандарта, который мог бы работать плохо, если мы предположим, что универсальный идиотизм сочетается с ним, но по любой гипотезе, кроме этой, человечество должно к этому времени выработать положительные убеждения относительно воздействия некоторых действий на их счастье; и убеждения, которые таким образом снизились, являются правилами морали для множества людей и для философа до тех пор, пока ему не удастся найти лучшее.Что философы могут легко сделать это даже сейчас по многим предметам; что принятый этический кодекс никоим образом не является божественным правом; и что человечеству еще многое предстоит узнать о влиянии действий на общее счастье, я признаю, или, скорее, серьезно утверждаю. Следствия из принципа полезности, как и предписания любого практического искусства, допускают неограниченное улучшение, и в прогрессивном состоянии человеческого разума их улучшение постоянно продолжается. Но рассматривать правила морали как поправимые — это одно; совсем отказаться от промежуточных обобщений и попытаться проверить каждое отдельное действие непосредственно с помощью первого принципа — другое.Странно мнение, что признание первого принципа несовместимо с признанием второстепенных. Информировать путешественника о месте его конечного пункта назначения не означает запрещать использование ориентиров и указателей на пути. Утверждение, что счастье — это цель и цель нравственности, не означает, что к этой цели не следует прокладывать никакой дороги или что людям, идущим туда, не следует рекомендовать идти в одном направлении, а не в другом. Мужчинам действительно следует прекратить говорить какую-то чушь по этому поводу, которую они не станут ни говорить, ни слушать по другим вопросам, имеющим практическое значение.Никто не спорит, что искусство навигации не основано на астрономии, потому что морякам не терпится рассчитать морской альманах. Будучи существами разумными, они выходят в море с готовым расчетом; и все разумные существа выходят в море жизни, приняв решение об общих вопросах о добре и зле, а также о многих гораздо более сложных вопросах мудрости и глупости. И это, поскольку предвидение является человеческим качеством, можно предположить, что они будут продолжать это делать. Что бы мы ни принимали в качестве основополагающего принципа морали, мы требуем подчиненных принципов для его применения: невозможность обойтись без них, будучи общим для всех систем, не может служить аргументом против кого-либо в отдельности; но серьезно возражать, как будто таковых нет. второстепенные принципы могут иметь место, и то, как если бы человечество оставалось до сих пор и всегда должно оставаться, без каких-либо общих выводов из опыта человеческой жизни, я думаю, это столь же высокий уровень абсурда, которого когда-либо достигали философские споры.
Остальные основные аргументы против утилитаризма в основном состоят в том, чтобы обвинить его в общих недугах человеческой натуры и общих трудностях, которые ставят совестливых людей в неловкое положение при формировании своего жизненного пути. Нам говорят, что утилитарист будет склонен сделать свой частный случай исключением из моральных правил и, находясь под искушением, увидит в нарушении правила большую пользу, чем он увидит в его соблюдении. Но является ли полезность единственным вероучением, которое может дать нам оправдание для злодеяний и средство обмануть нашу совесть? Их в изобилии предоставляют все доктрины, которые признают моральным фактом существование противоречивых соображений; что делают все доктрины, в которые верят здравомыслящие люди.Это вина не какого-либо вероисповедания, а сложного характера человеческих дел в том, что правила поведения не могут быть сформулированы так, чтобы не требовалось никаких исключений, и что вряд ли какие-либо действия можно безопасно назвать либо всегда обязательными, либо всегда. осуждаемый. Не существует этического кредо, которое не смягчало бы жесткость его законов, предоставляя определенную свободу под моральную ответственность агента для приспособления к особенностям обстоятельств; и под каждым вероучением, с таким открытием, проникают самообман и нечестная казуистика.Не существует моральной системы, при которой не возникало бы однозначных случаев противоречивого обязательства. Это настоящие трудности, узловые точки как в теории этики, так и в сознательном руководстве личным поведением. Практически они преодолеваются с большим или меньшим успехом в зависимости от интеллекта и добродетелей человека; но вряд ли можно утверждать, что кто-то окажется менее квалифицированным для работы с ними из-за обладания окончательным стандартом, к которому могут быть отнесены конфликтующие права и обязанности.Если полезность является высшим источником моральных обязательств, можно использовать полезность, чтобы решить между ними, когда их требования несовместимы. Хотя применение стандарта может быть трудным, это лучше, чем его совсем: в то время как в других системах все моральные законы претендуют на независимый авторитет, нет общего арбитра, имеющего право вмешиваться между ними; их притязания на приоритет одно над другим основаны на немногим лучше, чем софистика, и, если они не определяются, как это обычно бывает, непризнанным влиянием соображений полезности, предоставляют свободный простор для действия личных желаний и пристрастий.Мы должны помнить, что только в этих случаях конфликта между второстепенными принципами необходимо апеллировать к первым принципам. Нет случая морального обязательства, в котором не участвовал бы какой-то второстепенный принцип; и если только один, то редко может быть какое-либо реальное сомнение в том, что это такое, в уме любого человека, которым признается сам принцип.
СНОСКИ:
[А]
Автор этого эссе имеет основания считать себя первым, кто ввел в употребление слово «утилитаризм».Он не изобретал его, а заимствовал его из мимолетного выражения в «Анналах прихода » г-на Галта . После использования его в качестве обозначения в течение нескольких лет он и другие отказались от него из-за растущей неприязни к чему-либо, напоминающему значок или лозунг сектантских различий. Но как название для одного единственного мнения, а не для набора мнений — чтобы обозначить признание полезности в качестве стандарта, а не какой-либо конкретный способ ее применения — этот термин обеспечивает потребность в языке и во многих случаях предлагает удобный способ избежать утомительной болтовни.
[В]
Противник, чью интеллектуальную и моральную справедливость приятно признать (преподобный Дж. Ллевеллин Дэвис), возразил против этого отрывка, заявив: «Несомненно, правильность или неправильность спасения человека от утопления во многом зависит от мотив, с которым это сделано. Предположим, что тиран, когда его враг прыгнул в море, чтобы спастись от него, спас его от утопления просто для того, чтобы он мог подвергнуть его более изощренным пыткам, будет ли для ясности говорить об этом спасении как о « нравственно правильном действии ». ? » Или предположим еще раз, согласно одной из стандартных иллюстраций этических исследований, что человек предал доверие, полученное от друга, потому что выплата этого доверия смертельно повредила бы самому другу или кому-то из его членов, заставил бы утилитаризм назвать предательство «преступлением», как если бы оно было совершено из самых подлых побуждений? »
Я утверждаю, что тот, кто спасает другого от утопления, чтобы потом убить его пытками, не отличается только по мотивам от того, кто делает то же самое из долга или из милосердия; сам акт другой.В предполагаемом случае спасение человека является лишь необходимым первым шагом в действиях, гораздо более ужасных, чем оставление его утонуть. Если бы г-н Дэвис сказал: «Правильность или неправильность спасения человека от утопления во многом зависит» — не от мотива, но… «от намерения », ни один утилитарист не отличался бы от него. Мистер Дэвис из-за слишком обычной оплошности, чтобы быть не совсем простодушным, в данном случае смешал очень разные идеи мотива и намерения. Нет смысла проиллюстрировать то, что утилитарные мыслители (и в первую очередь Бентам) старались проиллюстрировать больше, чем это.Нравственность действия полностью зависит от намерения, то есть от того, что агент хочет сделать . Но мотив, то есть чувство, которое побуждает его к такому поступку, когда он не имеет никакого значения в поступке, не имеет никакого значения для морали: хотя он имеет большое значение в нашей моральной оценке агента, особенно если он указывает на хороший или плохой привычный нрав — склонность характера, из-за которой полезные или вредные действия могут возникнуть.
Джеймс К.Полк: Иностранные дела
Во время президентства Джеймса К. Полка внешняя политика вращалась вокруг стремления США получить дополнительные территории в Северной Америке. Еще до Войны за независимость американцы смотрели на запад, и в первые годы существования республики Соединенные Штаты расширили свои границы до реки Миссисипи, а затем и за ее пределы. Будь то совместная резолюция Конгресса, переговоры, покупка или война, президент Полк к концу своего срока намеревался, чтобы Соединенные Штаты простирались от побережья до побережья, твердо овладев территорией Орегон и Калифорнией.
Аннексия Техаса
Президент Тайлер в последние месяцы своего срока смело направил в Конгресс совместную резолюцию об аннексии Техаса. Для принятия резолюции требовалось лишь простое большинство голосов в обеих палатах, а не большинство в две трети голосов в Сенате, которое обычно требуется для заключения договора. Тайлер послал в Конгресс резолюцию, потому что знал, что две трети голосов в Сенате не будут. Конгресс принял совместную резолюцию за несколько дней до инаугурации Полка в марте 1845 года.Это позволило Техасу обойти территориальную стадию и войти в союз в качестве пятнадцатого рабовладельческого штата в декабре 1845 года. Хотя Мексика обещала войну Соединенным Штатам в случае аннексии Техаса, войны не последовало. Но когда Техас двинул свои ополчения на спорную территорию к западу от реки Нуэсес, тем самым заявив права на Рио-Гранде в качестве своей южной границы, Мексика в ответ разорвала дипломатические отношения с Соединенными Штатами.
Орегон
Во время кампании 1844 года Полк пообещал уладить границу территории Орегона с Великобританией, и, вступив в должность, быстро перешел к приобретению единоличного титула на Орегон.Его сторонники в кампании 1844 года выступали за оккупацию всей территории, как заключено в их лозунге (который Полк не отрицал): «54 ° 40 ‘или сражаться». И Великобритания, и Соединенные Штаты совместно оккупировали этот регион с 1818 года, и было ясно, что Полк хотел западное побережье Северной Америки для Соединенных Штатов, возможно даже включая Калифорнию, контролируемую мексиканцами. В начале переговоров Полк обманул Британию, что ему нужна вся территория до 54 ° 40 ‘.В конце концов, проницательная, но неприличная бахвальство президента принесло ему компромисс, а не войну с британцами. Несмотря на более жесткие требования своих сторонников, Полк согласился на границу по 49-й параллели, дав Соединенным Штатам нынешние Орегон, Айдахо и Вашингтон, а также контроль над рекой Колумбия.
Война с Мексикой
Полк сосредоточил все свое внимание на Мексике. На карту было поставлено многое в этом районе. Великобритания несколько месяцев обсуждала с Мексикой возможность покупки Калифорнии.Британцы ранее предлагали поддержать независимость Техаса в обмен на отмену рабства в этом районе. Еще до урегулирования вопроса об Орегоне Полк ввел войска на спорную территорию к северу от Рио-Гранде и направил в Мексику специального посланника Джона Слайделла. Слайделл принес с собой предложение США о покупке Калифорнии, а также полномочия по урегулированию спорных пограничных претензий. Прибытие Слиделла в Мексику вызвало восстание против мексиканского президента, который выразил готовность иметь дело со Слиделлом, со стороны армейских офицеров, которые пообещали вернуть «украденную провинцию Мексики».«
В конце апреля 1846 года мексиканские войска переправились через Рио-Гранде и убили одиннадцать солдат США. В ответ Полк потребовал от Конгресса объявления войны, утверждая, что мексиканцы «пролили кровь наших сограждан на нашей собственной земле». К 13 мая 1846 года обе страны официально находились в состоянии войны. Большинство вигов выступили против войны, как и Кэлхун, но все помнили, как нация выступила против федералистов после их противодействия войне 1812 года. Таким образом, только четырнадцать членов Палаты представителей и два сенатора проголосовали против декларации.Авраам Линкольн, первый член Конгресса вигов из Иллинойса, осудил войну как «неконституционный» и агрессивный акт, даже призвав Полка отвезти его в Техас и показать ему «место», на котором мексиканцы пролили американскую кровь. Эта позиция оказалась непопулярной среди его западных избирателей и повлияла на его решение не баллотироваться на второй срок.
В течение семи месяцев армия США полностью разгромила гораздо более многочисленную мексиканскую армию на своей собственной земле в трех победоносных военных кампаниях.Первый этап проводился четырехтысячной армией генерала Закари Тейлора на севере Мексики. Привлекая гораздо более крупные силы, Тейлор получил прозвище «Старый грубый и готовый» за свои победы в Пало-Альто и Ресака-де-ла-Пальма и, после подкрепления несколькими тысячами добровольцев, за захват Монтеррея в сентябре 1846 года.
Фаза 2 началась под командованием генерала Стивена Уоттса Кирни, который тем временем возглавил армию из полутора тысяч регулярных и боевых пограничников к западу от Форта Ливенворта до Санта-Фе в Нью-Мексико, заняв его 18 августа 1846 года.Затем половина армии Кирни пробилась через мексиканскую провинцию Чиуауа, пройдя три тысячи миль, чтобы соединиться с армией Тейлора в Монтеррее весной 1847 года. Другая половина войск Кирни присоединилась к американским поселенцам в Калифорнии под командованием капитана Джона. К. Фремонт, захвативший Соному и объявивший Калифорнию независимой республикой. Их флаг с изображением медведя гризли породил термин «восстание медвежьего флага».
Третья фаза войны имела все признаки комической оперы.В июле 1846 года Полк обеспечил безопасный проезд в Мексику для бывшего офицера мексиканской армии, который был свергнут в результате дворцового переворота в 1844 году и сослан на Кубу — печально известного генерала Антонио Лопеса де Санта-Анна. Командующий мексиканскими войсками в битве при Аламо, Санта-Анна был человеком, которого техасцы ненавидели и не доверяли его соотечественники. Он пообещал Полку заключить мир на американских условиях в обмен на выплату в размере 30 миллионов долларов. Однако когда Санта-Анна прибыл в Мехико, новое правительство назначило его верховным главнокомандующим армией и президентом республики.Он немедленно собрал новую армию и в начале 1847 года двинулся на север, чтобы атаковать силы Тейлора в Монтеррее. Тем временем Полк все больше беспокоился о популярности Тейлора. Рассерженный тем, что генерал объявил перемирие без его одобрения после захвата Монтерея, Полк передал половину армии Тейлора генерал-главнокомандующему Уинфилду Скотту, которому Полк приказал возглавить вторжение в центральную Мексику.
Тейлор, виг, подозревавший в политических интригах со стороны Полка, 22 февраля 1847 года встретился в битве с пятнадцатитысячной армией Санта-Анны в Буэна-Висте.Когда дым рассеялся, пять тысяч американцев Тейлора победили армию Санта-Анны в ожесточенной битве, отмеченной смелой контратакой полка из Миссисипи под командованием молодого Джефферсона Дэвиса. Когда известие о победе Тейлора дошло до дома, его популярность резко возросла, и виги начали публично упоминать его имя как возможного кандидата на пост президента.
В ходе дерзкой и беспрецедентной высадки на море Скотт захватил порт Веракрус в марте 1847 года. Затем, в одном из самых рискованных полевых маневров, о которых упоминалось в книгах, он начал пятимесячную упорную кампанию на расстояние двухсот миль до Мексики. Город.Большинство европейских военных стратегов предсказывали катастрофу, потому что армия Скотта не только превосходила численностью три к одному, но и была отрезана от своих баз снабжения, заполнена плохо обученными добровольцами и действовала в неизвестной местности. Но в конце концов, после кровопролитного рукопашного боя, армия Скотта 14 сентября 1847 года овладела Мехико.
Когда столица Мексики оказалась в руках Америки, Полк послал дипломата Николаса Триста для переговоров об условиях капитуляции Мексики с еще одним новым правительством, которое свергло Санта-Анну после потери им Мехико.Экспансионистская лихорадка у себя дома в его собственной партии заставила Полка добиться от Мексики всех возможных уступок. Некоторые даже призывали к аннексии «всей Мексики», хотя на самом деле Полк хотел только Калифорнии. Однако Трист сопротивлялся инструкциям Полка, и поэтому президент отозвал его. Несмотря на это, дипломат продолжал переговоры с Мексикой, и 2 февраля 1848 года он подписал договор Гваделупе-Идальго, который санкционировал выплату США 15 миллионов долларов Калифорнии и Нью-Мексико, а также назвал Рио-Гранде границей Техаса. .Имея договор в руках, Полк мудро решил передать его в Сенат. После коротких дебатов сенат утвердил договор 10 марта 1848 года тридцатью восемью голосами против четырнадцати. Половина оппозиции исходила от демократов, которые хотели получить больше мексиканской территории, а половина — от вигов, которые вообще не хотели ничего. Мексика, в так называемой мексиканской уступке, уступила более одной трети своей территории Соединенным Штатам, увеличив размер последних на четверть. Эта мексиканская цессия теперь включает современные штаты Аризона, Юта, Невада, Калифорния, большая часть Нью-Мексико и части Вайоминга и Колорадо.Незадолго до ухода с должности Полк создал Департамент внутренних дел, чтобы помочь организовать и управлять этими огромными новыми западными землями.
американских смертей в мексиканской войне превысили 13000, хотя только 2053 из этого числа погибли в боях или от ран, полученных в бою — остальные умерли от болезней. Еще 4100 американцев были ранены. Мексика потеряла почти 50 000 человек. Мексиканская война была первой войной, получившей широкое освещение в прессе, и то, что Полк полагался на добровольцев, придало войне демократический характер.Влиятельные американские литераторы, такие как Уолт Уитмен и Джеймс Фенимор Купер, рассматривали это как начало мирового движения за распространение демократии.
Договор Новой Гранады
Обеспокоенный тем, что Великобритания может использовать войну с Мексикой для расширения своих притязаний на Центральную Америку и Карибский бассейн, Полк положительно отреагировал на инициативу Новой Гранады (нынешняя Колумбия) о заключении торгового договора. Соглашение, подписанное министром США Бенджамином А. Бидлэком, передало США преимущественное право проезда через Панамский перешеек.Взамен США пообещали гарантировать нейтралитет перешейка и суверенитет Новой Гранады. Поступая таким образом, Полк подготовил почву для возможного строительства в 1914 году Панамского канала, хотя канал, соединяющий Атлантический и Тихий океаны, уже нашел ускорители в кабинете Полка. Тем временем Полк начал переговоры с Испанией с целью покупки Кубы, хотя в данном случае его целью было предотвратить новую войну аннексии, развязанную некоторыми товарищами-демократами.Однако предложение США не заинтересовало Испанию.
Письмо из области в моем сознании, Джеймс Болдуин
Белые христиане также забыли несколько элементарных исторических деталей. Они забыли, что религия, которая теперь отождествляется с их добродетелью и силой — «Бог на нашей стороне», — говорит доктор Фервурд, — возникла из каменистого куска земли на территории, ныне известной как Ближний Восток, до того, как появился цвет. изобрел, и что для того, чтобы христианская церковь была основана, Христос должен был быть казнен Римом, и что настоящим архитектором христианской церкви был не позорный, выжженный на солнце еврей, давший ей свое имя, а безжалостно фанатичный и самодовольный св.Павел. Энергия, которая была похоронена с возвышением христианских народов, должна вернуться в мир; ничто не может этому помешать. Я думаю, что многие из нас и хотят, чтобы это произошло, и боятся этого, потому что, хотя эта трансформация содержит надежду на освобождение, она также требует больших перемен. Но чтобы справиться с неиспользованной и дремлющей силой ранее покоренных, чтобы выжить как человеческий, движущийся, моральный вес в мире, Америка и все западные страны будут вынуждены заново исследовать себя и освободиться от многих вещей. которые теперь считаются священными, и отбрасывают почти все предположения, которые так долго использовались для оправдания их жизней, страданий и преступлений.
«Рай для белого человека, — поет чернокожий мусульманин, — это ад для черного человека». Кто-то может возразить — возможно, — что это слишком упрощает дело, но песня верна, и так было до тех пор, пока белые люди правили миром. Африканцы выразились по-другому: когда белый человек пришел в Африку, у белого человека была Библия, а у африканца была земля, но теперь это белый человек, который неохотно и кроваво отделяется от земли, и Африканец, который все еще пытается переварить или вырвать Библию.Поэтому борьба, которая сейчас начинается в мире, чрезвычайно сложна и включает историческую роль христианства в сфере власти, то есть политики, и в сфере морали. В сфере власти христианство действовало с явным высокомерием и жестокостью — неизбежно, поскольку религия обычно возлагает на тех, кто открыл истинную веру, духовную обязанность освобождать неверных. Более того, эта конкретная истинная вера больше заботится о душе, чем о теле, о чем свидетельствует плоть (и трупы) бесчисленных неверных.Само собой разумеется, что всякий, кто сомневается в авторитете истинной веры, также оспаривает право народов, которые придерживаются этой веры, управлять им — короче говоря, оспаривает их право собственности на его землю. Распространение Евангелия, независимо от мотивов, честности или героизма некоторых миссионеров, было абсолютно необходимым оправданием водружения флага. Священники, монахини и школьные учителя помогали защищать и освящать силу, которая так безжалостно использовалась людьми, которые действительно искали город, но не один на небесах, и тот, который определенно должен был быть создан пленными руками.Сама христианская церковь — опять же, в отличие от некоторых из ее служителей — освящала и радовалась завоеваниям флага, и поощряла, если не формулировала, веру в то, что завоевание, что привело к относительному благополучию западного населения , было доказательством благоволения Бога. Бог проделал долгий путь из пустыни — но затем и Аллах, хотя и в совершенно другом направлении. Бог, идущий на север и поднимающийся на крыльях силы, стал белым, а Аллах, лишенный силы и находящийся на темной стороне Небес, стал — во всяком случае, для всех практических целей — черным.Таким образом, в сфере морали роль христианства была в лучшем случае двойственной. Даже если не принимать во внимание поразительное высокомерие, предполагавшее, что обычаи и нравы других ниже, чем у христиан, и поэтому они имеют полное право и могут использовать любые средства, чтобы изменить их, столкновение между культурами — и шизофрения в сознании христианского мира — сделал область морали такой же беззащитной, как когда-то было море, и такой же опасной, как море до сих пор. Не будет преувеличением сказать, что тот, кто хочет стать по-настоящему нравственным человеком (и давайте не будем спрашивать, возможно ли это; я думаю, мы должны верить , что это возможно), должен сначала освободиться от всех запретов. , преступления и лицемерие христианской церкви.Если концепция Бога имеет какое-либо значение или какое-либо применение, она может быть только для того, чтобы сделать нас больше, свободнее и любвеобильнее. Если Бог не может этого сделать, значит, нам пора избавиться от Него.
Задолго до того, как я наконец встретил его, я много слышал о достопочтенном Илии Мухаммаде и о движении «Нация ислама», лидером которого он является. Я обратил очень мало внимания на то, что услышал, потому что бремя его послания не показалось мне очень оригинальным; Я всю жизнь слышал его вариации.Иногда в субботу вечером я оказывался в Гарлеме и стоял в толпе на 125-й улице и Седьмой авеню и слушал мусульманских ораторов. Но я слышал сотни таких речей — по крайней мере, мне так показалось сначала. Как бы то ни было, у меня давно была очень определенная тенденция отключаться в тот момент, когда я подхожу к кафедре или к мыльнице. То, что эти люди говорили о белых, я часто слышал раньше. И я отклонил требование Нации Ислама об отдельной черной экономике в Америке, которое я слышал раньше, как умышленную и даже озорную чепуху.Затем две вещи заставили меня начать слушать речи, и одна была поведением полиции. В конце концов, я видел людей, которых тащили со своих платформ на этом самом углу за то, что они говорили менее опасные вещи, и я видел множество толп, разогнанных полицейскими, дубинками или верхом на лошадях. Но теперь милиционеры ничего не делали. Очевидно, это произошло не потому, что они стали более человечными, а потому, что они подчинялись приказам и боялись. И действительно, они были, и я был рад это видеть.Там они стояли по двое, по трое и четверо, в своей униформе детенышей разведчиков и с лицами своих детенышей разведчиков, совершенно неподготовленные, как это принято у американских солдат, ко всему, что нельзя было решить с помощью дубинки, кулака или ружье. Я мог бы пожалеть их, если бы не оказывался в их руках так часто и не обнаружил на своем уродливом опыте, какими они были, когда обладали властью, и какими они были, когда у вас была власть. Поведение толпы, ее молчаливая напряженность — это еще одна вещь, которая заставила меня переоценить выступающих и их послание.Иногда я с отчаянием думаю, что американцы полностью проглотят любую политическую речь — в эти последние, плохие годы мы мало что делали, — так что это может ничего не значить, если сказать, что это чувство целостности, после того, что Гарлем, особенно то, что пережил путь демагогов, была очень поразительная перемена. Тем не менее, у ораторов был вид полной самоотдачи, и люди смотрели на них с каким-то разумом надежды на их лицах — не так, как будто их утешали или накачивали наркотиками, а как будто их трясло.
Власть была темой моих выступлений. Нам, как доктрине Нации Ислама, предложили историческое и божественное доказательство того, что все белые люди прокляты, являются дьяволами и вот-вот будут низведены. Это было открыто Самим Аллахом Своему пророку достопочтенному Илии Мухаммаду. Правление белого человека навсегда прекратится через десять или пятнадцать лет (и следует признать, что все существующие признаки, по-видимому, свидетельствуют о точности утверждения пророка). Толпа, казалось, без труда проглотила это богословие — я так понимаю, все толпы проглатывают богословие по обе стороны Иерусалима, в Стамбуле и в Риме — и, согласно теологии, оно было не более неудобоваримым, чем более привычное клеймо, утверждающее, что на сыновьях Хама проклятие.Ни больше, ни меньше, и он был разработан для той же цели; а именно освящение силы. Но на богословие было потрачено очень мало времени, так как не нужно было доказывать гарлемской аудитории, что все белые люди — дьяволы. Они были просто рады наконец получить божественное подтверждение своего опыта, услышать — и это было потрясающе — услышать, — что им лгали все эти годы и поколения, и что их плен подходит к концу, ради Бога был черным. Почему они слышали сейчас, если это было сказано не в первый раз? Я слышал это много раз от разных пророков за все годы моего детства.Сам Элайджа Мухаммад нес ту же весть уже более тридцати лет; он не является внезапной сенсацией, и мне сказали, что мы обязаны его служением тому факту, что когда он был ребенком лет шести или около того, его отца линчевали у него на глазах. (Так много о правах государства.) И теперь внезапно люди, которые никогда раньше не могли слышать это послание, слышат его, и верят ему, и меняются. Элайджа Мухаммад смог сделать то, что не смогли сделать поколения социальных работников, комитетов, резолюций и отчетов, жилищных проектов и игровых площадок: лечить и выкупать пьяниц и наркоманов, обращать людей, вышедших из тюрьмы, и не пускать их , чтобы сделать мужчин целомудренными, а женщин добродетельными, и наделять мужчин и женщин гордостью и безмятежностью, которые светят вокруг них, как неиссякаемый свет.Он сделал все это, чего не удалось сделать нашей христианской церкви. Как это удалось Илии?
Что ж, в некотором смысле — и я не хочу преуменьшать его особую роль и его особые достижения — это сделал не он, а время. Время настигает царства и сокрушает их, впивается в доктрины и раздирает их; время раскрывает основы, на которых покоится любое царство, и ест эти основы, и разрушает доктрины, доказывая их ложность. В те дни, не так давно, когда священники той церкви, которая стоит в Риме, благословляли итальянских мальчиков, посланных разорять беззащитную черную страну, которая до этого события, кстати, не считала себя черной — в черного бога нельзя было поверить.Поддерживать такую веру означало бы развлечься безумием. Но прошло время, и за это время христианский мир оказался морально несостоятельным и политически нестабильным. Тунисцы были совершенно правы в 1956 году — и это был очень важный момент в истории Запада (и Африки), — когда они противопоставили французское оправдание своего пребывания в Северной Африке вопросом: «Готовы ли французские
к самоуправлению? ? » Опять же, термины «цивилизованный» и «христианин» начинают звучать очень странно, особенно в ушах тех, кто не был признан ни цивилизованным, ни христианским, когда христианская нация сдалась в грязную и жестокую оргию, как Германия делал во время Третьего рейха.За преступление своих предков миллионы людей в середине двадцатого века и в самом сердце Европы — цитадели Бога — были отправлены на смерть, столь расчетливую, столь ужасную и столь продолжительную, что ни один век до этого просвещенного человека не умер. смог представить это, а тем более достичь и зафиксировать это. Более того, те, кто стоит за западной пятой, в отличие от тех, кто находится на Западе, осознают, что нынешняя роль Германии в Европе заключается в том, чтобы действовать как оплот против «нецивилизованных» орд, и, поскольку власть — это то, чего хотят бессильные, они очень хорошо понимают, что мы Запада хотят сохранить и не обманываются нашими разговорами о свободе, которой мы никогда не хотели делиться с ними.С моей точки зрения, сам факт существования Третьего рейха навсегда делает устаревшим любой вопрос о христианском превосходстве, кроме как в технологическом плане. Белые люди были и поражены холокостом в Германии. Они не знали, что могут так поступить. Но я очень сомневаюсь, что чернокожие были поражены — по крайней мере, таким же образом. Что касается меня, то судьба евреев и безразличие к ней мира меня очень пугали. В те печальные годы я не мог не чувствовать, что это человеческое безразличие, о котором я уже так много знал, станет моей долей в тот день, когда Соединенные Штаты решат систематически убивать своих негров, а не понемногу и ловушку. -уловить-может.Меня, конечно, авторитетно заверили, что то, что случилось с евреями в Германии, не могло произойти с неграми в Америке, но я мрачно подумал, что немецкие евреи, вероятно, верили аналогичным советникам, и, опять же, я не мог разделить видение себя белым человеком по той очень веской причине, что белые люди в Америке не относятся к черным мужчинам так же, как они ведут себя по отношению друг к другу. Когда белый человек сталкивается с черным мужчиной, особенно если черный человек беспомощен, открываются ужасные вещи.Я знаю. Меня довольно часто несли в подвал участка, и я видел, слышал и пережил секреты отчаявшихся белых мужчин и женщин, которые, как они знали, были в безопасности со мной, потому что даже если бы я заговорил, никто бы мне не поверил. И они не поверили бы мне именно потому, что знали бы, что то, что я сказал, было правдой.
7 причин, почему вы никогда не сделаете ничего удивительного в своей жизни
3 :: Потому что вы думаете, что вы умнее себя
Потому что вы сделали то, что сделали все; вы изучали то, что они изучали, и читали то, что они читали.
Потому что вы узнали то, что вам нужно было узнать, чтобы пройти их тесты , и вы думаете, что это делает вас умным.
Потому что вы думаете, что обучение — это только то, чем люди занимаются в школах.
Потому что, пока вы учились в колледже, я изучал жизнь; потому что вместо того, чтобы изучать мир в классе, я пошел и познал его, живя.
Потому что я знаю больше, чем любой кусок бумаги, который вы когда-либо могли бы составить из университета. Потому что умный — это не то, чему учишься, это то, как ты живешь.
Потому что у меня может не быть степени, но я призываю вас найти тему, о которой я не смогу с вами связно поговорить.
Потому что я мог бы пройти ваши тесты, если бы пришлось, но вы не могли выдержать ни секунды перед лицом испытаний, которые бросила мне жизнь. Тесты, которые не оцениваются по кривой нормального распределения или по процентам; тесты, оцениваемые по одному простому условию: выживаемость!
4 :: Потому что вы не читаете
Потому что вы читаете то, что обязаны читать, или вообще ничего не читаете.
Потому что вы думаете, что история скучна, а философия глупа.
Потому что вы бы предпочли сидеть и смотреть «Е!» или «MTV» вместо того, чтобы исследовать что-то новое, вместо того, чтобы сначала погрузиться в мозг другого человека в попытке лучше понять мир вокруг вас.
Потому что вы отказываетесь признать, что вся сила в мире исходит из слов тех, кто жил до нас. Все, что вы желаете, можно получить, перебирая множество слов, доступных нам сейчас с большим изобилием, чем когда-либо прежде.
Потому что вы, вероятно, не читаете эту статью, хотя знаете, что должны.
Потому что люди, которые это читают, уже знают эти вещи.
Потому что вы можете привести лошадь к воде, но вы не можете заставить ее пить.
5 :: Потому что вам не хватает любопытства
Потому что вы получаете новости от подражателей контролируемых государством СМИ.
Потому что вы не желаете задавать этот простой вопрос… «Что, если это все ложь?», И допускаете возможность того, что, возможно, это так; что, возможно, средства массовой информации имеют прямой приказ: отвлекать вас.
Потому что вы называете меня всезнайкой, но отказываетесь называть себя вообще ничего не значащим.
Потому что я жажду знаний вне зависимости от темы.
Потому что, пока вы играете в Candy Crush или Megalopolis, , я читаю о теории струн и квантовой механике.
Потому что, пока вы тратите время на Tosh.o, я учусь редактировать видео, создавать веб-сайты и разрабатывать мобильные приложения.
Потому что, если бы мы выступили в дебатах один на один, я бы вас раздавил.Я бы поставил цель опровергнуть свой собственный аргумент; со всех мыслимых ракурсов; чтобы понять все, что вы можете использовать против меня.
Потому что я бы посвятил себя пониманию обеих сторон аргумента настолько тщательно, чтобы я мог отстаивать вашу сторону и выиграть; даже после того, как только что присудил вам поражение в тех же дебатах.
6 :: Потому что вы не задаете достаточно вопросов
Потому что вы не подвергаете сомнению авторитет.
Потому что ты не сомневаешься в себе.
Потому что вы не понимаете силы правильно поставленных вопросов в жизни, уважительных разногласий и отстаивания того, что вы считаете правильным, перед лицом того, кто говорит вам обратное. Невозможно подвергнуть сомнению реальность; застрял в добровольной стратегии выживания в монотонности матричного стиля.
Потому что я знаю, что вы дадите мне всю информацию, которая мне понадобится, чтобы уничтожить вас, позволив вам говорить.
Потому что я изучаю человеческое поведение, а ты игнорируешь всех, кроме себя.
Потому что я слежу за тем, как вы говорите то, что говорите, так же внимательно, как я слушаю то, что вы говорите; и ты слишком много говоришь!
Потому что контроль исходит не от извержения своего невежества, как в случае неизлечимого случая лохореи, а от правильного структурирования контекста ваших вопросов.
Потому что я изучаю предпосылку вашего аргумента и разрушаю его с самого начала, прежде чем вы даже получите шанс обосновать свои идеи.
7 :: Потому что вы не можете справиться с правдой
Потому что вы отказываетесь признать, что вы даже не знаете того, чего не знаете.
Потому что в сети нет статьи, которая компенсировала бы все время, потраченное вами впустую.
Потому что, даже если бы я сказал вам, что завтра все может быть иначе, вы бы подождали до тех пор, чтобы начать что-нибудь с этим делать.
Потому что, даже когда вы думаете, что это не так, я осознаю свое окружение.
Потому что вы думаете, что раз я вас не узнал, значит, я вас не видел.
Потому что вы ходите, зарыв голову в задницу, не обращая внимания на окружающий мир.Блаженно игнорируя реальность, которая находится так близко от вашего лица, что, высунув язык хоть раз, вы почувствуете его вкус и поймете, насколько восхитительна правда.
Потому что вы мгновенно станете наркоманом. Не в силах оторваться от истины. Наконец-то смог понять ваше непонимание, и тогда вы увидите; тогда вы поймете, что единственное, что мешает вам сделать что-то по-настоящему потрясающее, — это вы.
Права колонистов
I.Естественные права колонистов как мужчин.
Среди естественных прав колонистов следующие: Во-первых, право на жизнь; Во-вторых, к свободе; В-третьих, к собственности; вместе с правом поддерживать и защищать их наилучшим образом. Это очевидные ответвления, а не выводы из обязанности самосохранения, обычно называемой первым законом природы.
Все люди имеют право оставаться в естественном состоянии столько, сколько им заблагорассудится; и в случае нетерпимого притеснения, гражданского или религиозного, покинуть общество, к которому они принадлежат, и войти в другое.
Когда мужчины вступают в общество, это происходит по добровольному согласию; и они имеют право требовать и настаивать на выполнении таких условий и предыдущих ограничений, которые образуют справедливый первоначальный договор.
Любое естественное право, от которого не отказались явным образом или, в силу характера социального договора, не было передано обязательной уступки, остается.
Все позитивные и гражданские законы должны соответствовать, насколько это возможно, законам естественного разума и справедливости.
Поскольку ни разум не требует, ни религия не допускает обратного, каждый человек, живущий в государстве гражданского общества или вне его, имеет право мирно и тихо поклоняться Богу согласно велениям своей совести.
«Справедливая и истинная свобода, равная и беспристрастная свобода» в духовных и мирских вопросах — это то, на что все люди явно имеют право по вечным и неизменным законам Бога и природы, а также по законам народов и всего мира. обоснованные муниципальные законы, которые должны основываться на первом.
Что касается религии, то взаимная терпимость к различным профессиям — это то, что когда-либо практиковали все добрые и искренние умы во все времена, и как наставлениями, так и примером они внушали человечеству.И сейчас среди христиан общепризнано, что этот дух терпимости, в полной мере совместимый с существом гражданского общества, является главным отличительным признаком Церкви. До такой степени, что г-н Локк утверждал и доказал, за исключением возможности противоречия на каком-либо твердом основании, что такая терпимость должна распространяться на всех, чьи доктрины не подрывают общество. Единственные секты, которые, по его мнению, должны быть, и которые
по всем мудрым законам исключены из такой терпимости те, кто проповедует доктрины, подрывающие гражданское правительство, при котором они живут.Римские католики или паписты исключены из-за таких доктрин, как эта: отлученные князья могут быть низложены, а те, кого они называют еретиками, могут быть безжалостно уничтожены; помимо того, что они признали Папу таким безоговорочным образом, подрывая правительство, вводя, насколько это возможно, в государства, под защитой которых они наслаждаются жизнью, свободой и собственностью, этот солецизм в политике, imperium in imperio, ведущий непосредственно к худшая анархия и неразбериха, гражданские раздоры, войны и кровопролитие.
Естественная свобода человека, вступая в общество, ограничивается или ограничивается настолько, насколько это необходимо для достижения великой цели общества, лучшего блага для всего общества.
В естественном состоянии каждый человек является перед Богом судьей и единоличным судьей своих прав и нанесенных ему повреждений. Вступая в общество, он соглашается с арбитром или безразличным судьей между ним и его соседями; но он отказывается от своего первоначального права не больше, чем исключая причину из обычного закона и оставляя решение на усмотрение рефери или равнодушных арбитров.
В последнем случае он должен заплатить судьям за время и хлопоты. Он также должен быть готов заплатить свою справедливую квоту за поддержку правительства, закона и конституции; цель которого — предоставить равнодушных и беспристрастных судей по всем делам, которые могут произойти, будь то гражданские, церковные, морские или военные.
Естественная свобода человека заключается в том, чтобы быть свободным от любой высшей силы на земле и не находиться под властью воли или законодательной власти человека, но только иметь власть закона природы.
В естественном состоянии люди могут, как это делали патриархи, нанимать наемных слуг для защиты своей жизни, свобод и собственности; и они должны платить им разумную заработную плату. Правительство было создано для целей общей защиты, и те, кто держит бразды правления в своих руках, имеют равноправное, естественное право на почетную поддержку на основании того же принципа, что «рабочий достоин своего найма». Но тогда то же самое сообщество, которому они служат, должно быть оценщиком их жалованья.Губернаторы не имеют права искать и брать то, что им заблагорассудится; благодаря этому, вместо того чтобы довольствоваться назначенным им положением почетных слуг общества, они вскоре стали бы абсолютными хозяевами, деспотами и тиранами. Следовательно, как частный человек имеет право говорить, какую заработную плату он будет давать в своих личных делах, так и община должна определять, что они будут давать и предоставлять свое имущество для управления общественными делами. И в обоих случаях больше людей готовы предложить свои услуги по предложенной и оговоренной цене, чем могут и хотят выполнять свои обязанности.
Короче говоря, это величайшая нелепость — предполагать, что один или любое количество людей, вступая в общество, может отказаться от своих основных естественных прав или средств сохранения этих прав; когда великая цель гражданского правительства, по самой природе его института, составляет
за поддержку, защиту и защиту этих прав; главными из них, как уже отмечалось, являются жизнь, свобода и собственность. Если люди из-за страха, обмана или ошибки откажутся от какого-либо существенного естественного права или откажутся от него, вечный закон разума и великая цель общества полностью аннулируют такой отказ.Право на свободу является даром Всемогущего Бога, и человек не в силах оттолкнуть этот дар и добровольно стать рабом.
II. Права колонистов как христиан.
Лучше всего их можно понять, прочитав и внимательно изучив институты великого Законодателя и Главы христианской церкви, которые ясно изложены и провозглашены в Новом Завете.
Актом британского парламента, обычно называемым законом о терпимости, все подданные Англии, кроме папистов, и т. Д.Он был восстановлен и восстановлен в своем естественном праве поклоняться Богу согласно велениям своей совести. И уставом этой провинции даровано, предписано и установлено (то есть объявлено как изначальное право), что в поклонении Богу будет разрешена свобода совести всем христианам, кроме папистов, населяющих или которые должны проживать или проживать в такой провинции или территории. Великая хартия сама по себе является лишь ограниченным заявлением или провозглашением и обнародованием от имени Короля, лордов и общин того чувства, которое последние имели в отношении своих изначальных, неотъемлемых, незыблемых естественных прав, а также прав свободных граждан, в равной степени сохраняемых. с другим.Этот великий писатель, великий юрист и даже придворный писатель мистер судья Блэкстон считает, что это признание справедливо получил король Иоанн с мечом в руке. И, может быть, однажды, с мечом в руке, он снова будет спасен и сохранен от полного разрушения и забвения.
III. Права колонистов как субъектов.
Содружество или государство — это политическая организация или гражданское общество людей, объединенных вместе, чтобы способствовать их взаимной безопасности и процветанию посредством своего союза.
Абсолютные права англичан и всех свободных людей, как в гражданском обществе, так и вне его, заключаются в основном в личной безопасности, личной свободе и частной собственности.
Все лица, рожденные в Британо-американских колониях, по законам Бога и природы и по общему праву Англии, за исключением всех хартий от Короны, имеют право, и актами британского парламента объявлены имеющими право: ко всем естественным, существенным, неотъемлемым и неотъемлемым правам, свободам и привилегиям подданных, рожденных в Великобритании или в пределах королевства.К числу этих прав относятся следующие, от которых ни один человек или группа людей в соответствии со своими собственными правами человека и гражданина или члена общества не может отказаться от себя или отнять у других.
Во-первых, «Первый фундаментальный позитивный закон всех общественных богатств или государств — это установление законодательной власти. Как и первый фундаментальный закон природы, который должен управлять даже самой законодательной властью, — это сохранение общества ».
Во-вторых, Законодательный орган не имеет права на абсолютную, произвольную власть над жизнями и состояниями людей; также смертные не могут брать на себя слишком высокую прерогативу не только для людей, но и для ангелов, и поэтому они предназначены только для осуществления Божества.
«Законодательный орган не может справедливо присвоить себе власть управлять импровизированными произвольными декретами; но он обязан видеть, что правосудие отправляется и что права подданных решаются обнародованными, действующими и известными законами и уполномоченными независимыми судьями »; то есть, насколько это возможно, независимо от князя и народа. «Должно быть одно правило справедливости для богатых и бедных, для фаворита при дворе и для соотечественника у плуга».
В-третьих, верховная власть не может справедливо отнять у любого человека какую-либо часть его собственности без его личного согласия или его представителя.
Это одни из первых принципов естественного права и справедливости, а также великие препятствия для всех свободных государств и, в частности, британской Конституции. Совершенно несовместимо с этими принципами и многими другими фундаментальными принципами общего права, здравого смысла и разума, что британская палата общин должна иметь право по своему усмотрению отдавать и передавать собственность колонистов. (То, что колонисты имеют право на все основные права, свободы и привилегии людей и свободных людей, рожденных в Британии, видно не только из уставов колонии в целом, но и из актов британского парламента.) Статут 13 Ге. 2, C. 7, натурализует даже иностранцев после семи лет проживания. Слова Массачусетской хартии таковы: «И, кроме того, наша воля и желание, и мы настоящим для нас, наших наследников и преемников, даем, устанавливаем и устанавливаем, что все и каждый из нас, наших подданных, наследники и правопреемники, которые перейдут в нашу указанную провинцию или территорию и будут проживать в ней, а также все их дети, которые родятся там или на море, отправляясь туда или возвращаясь оттуда, будут иметь и пользоваться всеми свободами и иммунитеты свободных и естественных подданных в пределах любого из наших владений [422], наших, наших наследников и преемников, во всех смыслах, конструкциях и целях, как если бы они и все они были рождены в этом нашем королевстве Англии.”
Какая же свобода может быть, если собственность отбирается без согласия? Можно ли с какой-то окраской истины и справедливости сказать, что этот континент протяженностью в три тысячи миль и шириной, которая еще не исследована, но на котором, однако, предположительно проживает пять миллионов человек, имеет наименьший голос? голосование или влияние в британском парламенте? Имеют ли они все вместе больше веса или силы, чтобы вернуть в эту палату общин хотя бы одного члена, который не случайно, а намеренно взял на себя право распоряжаться своей жизнью, свободами и имуществом, чем выбрать императора Китая? Если бы колонисты имели право возвращать членов в британский парламент, это было бы только больно; поскольку, исходя из их местной ситуации и обстоятельств,
невозможно, чтобы они когда-либо были там действительно и должным образом представлены.Население этой страны, по всей вероятности, через несколько лет будет более многочисленным, чем жители Великобритании и Ирландии вместе взятых; тем не менее, сторонники нынешних мер абсурдно ожидают, что они, вместе с их потомками для всех поколений, будут легкими, в то время как их собственность будет распоряжаться Палатой общин на расстоянии трех тысяч миль от них, а кто не может предполагается, что они меньше всего заботятся об их реальных интересах; которые не только не заботятся о своих интересах, но и должны быть фактически подкуплены против них, поскольку всякое бремя, которое они возлагают на колонистов, так сильно спасено или получено ими самими.До сих пор многие колонисты были свободны от сдачи в аренду; но если дыхание британской палаты общин может породить акт о лишении всех наших денег, наши земли будут следующими или будут подвергаться арендной плате от надменных и безжалостных землевладельцев, которые будут ездить спокойно, пока нас топчут. грязь. Колонистов заклеймили одиозными именами предателей и мятежников только за то, что они жаловались на свои обиды. Сообщается, как долго такое лечение будет или должно продолжаться.
Предисловие Бенджамина Франклина к английскому изданию отчета
Все сообщения о столь общем недовольстве наших колоний в последние годы здесь старательно подавлялись и скрывались; казалось, это соответствовало взглядам американского министра [лорда Хиллсборо], чтобы он понял, что благодаря его великим способностям вся фракция была подавлена, вся оппозиция подавлена, и вся страна успокоилась.Чтобы истинное положение дел там могло быть известно и истинные причины этого недовольства были хорошо поняты, следующая статья (не произведение частного писателя, а единогласный акт большого американского города), недавно напечатанная в Новой Англии: переиздан здесь. Эта нация и другие нации Европы могут таким образом узнать с большей уверенностью основания разногласий, которые, возможно, рано или поздно могут иметь последствия, интересующие их всех.
Колонии с самого первого поселения управлялись с большей легкостью, чем, возможно, может дать любой другой случай в истории столь далеких владений.Их привязанность и уважение к этой стране, хотя к ним относились с добротой, привели к почти безоговорочному повиновению инструкциям принца и даже актам британского парламента; хотя право связывать их законодательным органом, в котором они не представлены, никогда не понималось четко. Это уважение и привязанность породили пристрастие ко всему английскому; откуда они предпочитают английские манеры и мануфактуры; их подчинение ограничениям на ввоз иностранных товаров, которые они почти не желали использовать; и монополия, которой мы так долго пользовались в их торговле, к великому обогащению наших купцов и ремесленников.
Ошибочная политика Закона о гербовых марках сначала нарушила эту счастливую ситуацию; но вспыхнувшее при этом пламя вскоре погасло из-за его отмены, и была восстановлена прежняя гармония со всеми сопутствующими преимуществами для нашей коммерции. Последующий акт другой администрации, которая,
, не довольствуясь установившимся исключением иностранных производителей, начал делать наши собственные товары более дорогими для потребителей за счет высоких пошлин, снова возродил их; и по всему континенту заключались комбинации, чтобы прекратить торговлю с Великобританией до тех пор, пока эти пошлины не будут отменены.Соответственно, все были отменены, кроме [424] одной — пошлины на чай. Это было зарезервировано (якобы так) как постоянное требование и осуществление принятого Парламентом права возлагать такие обязанности.
Колонии при этой отмене отказались от своего соглашения в части, касающейся всех других товаров, кроме тех, на которые была сохранена пошлина. Министр колоний возвестил об этом как о триумфе; там это рассматривалось только как приличная и справедливая мера, демонстрирующая готовность встретить метрополию на каждом шагу на пути к примирению и склонность к хорошему взаимопониманию, столь превалирующую, что, возможно, вскоре они могли расслабиться и в чаю.Но система таможенных комиссаров, офицеров без конца, с флотами и армиями для сбора и обеспечения выполнения этих пошлин, продолжается, и они действуют с большой неосмотрительностью и опрометчивостью (доставляя большие и ненужные проблемы и препятствуя бизнесу, инициируя несправедливые и досадные иски. и преследование коммерции во всех ее отраслях, в то время как министр держал людей в состоянии постоянного раздражения с помощью инструкций, которые, казалось, не имели другой цели, кроме удовлетворения его личных обид), вызвало стойкую приверженность их решениям в этом конкретном случае; и это событие должно стать уроком для министров, чтобы они не рисковали из-за того, что создавали препятствия для какой-либо одной отрасли торговли; поскольку это может нарушить ход и связь общих дел до степени, которую невозможно предвидеть или вообразить.Похоже, что колонии, обнаружившие, что их скромные прошения об отмене этой обязанности, были отклонены и рассматривались с презрением, и что результат пошлины был применен к вознаграждению незаслуженными зарплатами и пенсиями каждого из их врагов, сама обязанность стала более серьезной. одиозны, а их решимость делиться им более решительна и упорна.
Голландцы, датчане и французы воспользовались этой возможностью, предоставленной им по нашей неосторожности, и начали переправлять свой чай на плантации.Сначала это было что-то трудное; но в конце концов, когда практика улучшила все дела, это стало легко. Берег протяженностью в полторы тысячи миль не мог во всех частях охраняться даже всем английским флотом; особенно когда их ограничивающие полномочия все жители считали неконституционными, контрабанда, конечно, считалась патриотизмом. Неимущие негодяи, которым за небольшую зарплату доверяли охранять порты днем и ночью, в любую погоду, сочли, что легче и выгоднее не только [425] подмигивать, но и спать в своих кроватях; Плата торговца более щедрая, чем у короля.Другие индийские товары также, которые сами по себе не сделали бы контрабандное плавание достаточно прибыльным, сопровождали чай с выгодой; и есть опасения, что дешевые французские шелка, ранее отвергнутые, как не вкусы колоний, могли найти свое место в товарах Индии, а теперь утвердились в народном использовании и мнении.
Предполагается, что по крайней мере миллион американцев пьют чай два раза в день, что при первой же стоимости вряд ли может быть оценено менее чем за половину гинеи на душу населения в год.Этот рынок, что в
За пять лет, прошедших с момента принятия закона, в казну Компании было бы уплачено два миллиона пятьсот тысяч гиней только за чай, которые мы бессмысленно проиграли иностранцам.
Между тем, говорят, что пошлины настолько уменьшились, что весь перевод за прошлый год составил не более жалкой суммы в восемьдесят пять фунтов за счет нескольких сотен тысяч на вооруженные корабли и солдат для поддержки офицеров. .Следовательно, чай и другие индийские товары, которые могли быть проданы в Америке, продолжают гнить на складах Компании; в то время как порты зарубежных стран, как известно, очищаются по американскому спросу. Отсюда в некоторой степени неспособность Компании оплачивать свои счета; падение их запасов, в результате чего были уничтожены миллионы собственности; снижение их дивидендов, из-за чего многие должны страдать; потеря для правительства оговоренных четырехсот тысяч фунтов стерлингов в год, которые должны привести к пропорциональному сокращению наших сбережений для погашения нашего огромного долга; и отсюда, отчасти, серьезный удар, нанесенный кредитом в целом, к разорению многих семей; стагнация бизнеса в Спиталфилдсе и Манчестере из-за недостатка вентиляции для их товаров; с другими бедствиями будущего, которых, поскольку они не могут быть легко предвидены из-за многочисленных и тайных связей в общей торговле, вряд ли можно избежать.