Мария Городова: Всегда ли страдания
«… и где же ваш Бог, если у нас, людей честных, порядочных, пошли одна за другой болезни, несчастья и смерти родных, а известный всему поселку жулик как сыр в масле катается?»
Из письма Андрея Р.
Здравствуйте, Андрей! Вопрос, который вы задаете, мучает человечество уже не одну тысячу лет. Немецкий поэт Генрих Гейне сформулировал его так: «Почему под ношей крестной/ Весь в крови влачится правый?/ Почему везде бесчестный/ Встречен почестью и славой?» Действительно, глядя на больного ребенка или неутешное горе вдовы, трудно не спросить: почему, если Бог — благо, Он допускает страдания? Почему страдают не те, кто, по-нашему мнению, заслужил это своими грехами, а невинные? И если возможна такая несправедливость, то, получается, Он и не благо? И если Он способен равнодушно взирать на слезы невинных, может, Его и вовсе нет?
Все эти вопросы с крайней остротой ставятся в библейской «Книге Иова». В книге, которая приоткрывает людям тайну страдания.
«Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» — так начинается «Книга Иова». Иов, живший на Востоке не менее двух с половиной тысячелетий назад, был не просто праведным: Божье благоволение видимым образом простиралось над ним. У Иова было три дочери и семеро сыновей, его дом и дома его детей славились изобилием, в Библии подробно перечисляется скот, которым он владел. Все это делало Иова в глазах соплеменников человеком не просто уважаемым, но и «знаменитее всех сынов Востока».
«И был день, — продолжает свой рассказ Библия, — когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана». Так действие «Книги Иова» переносится из восточной земли Уц, где жил праведник, в другой план бытия — на небо, туда, где и решаются судьбы людей.
И встал Иов. И «разодрал верхнюю одежду свою», и «остриг голову свою и пал на землю». И произнес слова, до которых в минуту горя может возвыситься только действительно верующий человек: «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»
Так заканчивается первая глава «Книги Иова». Казалось бы, сатана посрамлен, теперь он оставит праведника в покое, но не тут-то было.
Вторая глава начинается диалогом Господа с противником рода человеческого. «И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла, и доселе тверд в своей непорочности; а ты возбуждал Меня против него, чтобы погубить его безвинно. И отвечал сатана Господу и сказал: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него» — на Востоке того времени была принята меновая торговля, и слова «кожу за кожу» означают «равное за равное». Сатана намекает на то, что Иов боится потерять жизнь, и только поэтому смиряется перед Богом, только поэтому не ропщет. И сатана снова подстрекает Господа: «простри руку Твою и коснись кости Иова и плоти его, — благословит ли он Тебя?» «И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги». Это ограничение, которое Господь ставит сатане: «только душу его сбереги» — принципиально важно. Смотрите, Бог считает возможным попустить врагу коснуться имущества Иова, даже жизней его близких, потом Господь как бы отнимает свой покров и со здоровья праведника, но вот его душа — это то, куда допускать врага рода человеческого нельзя ни в коем случае! Подумайте, как часто мы сами, добровольно, именно свою душу опрометчиво отдаем в руки дьявола.
В этот раз прикосновение сатаны обернулось для Иова страшной болезнью — проказою, Иов начинает заживо гнить — «от подошвы ноги его по самое темя». Жестоко страдающий, он по обычаю того времени уходит прочь из селения, презираемый всеми. «И взял он себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел [вне селения]. И сказала ему жена его: ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри». Скорее всего жена, видя невыносимые страдания Иова, посчитала, что смерть, которая ждет каждого, кто «похулит» Бога, лучше, чем продолжающиеся мучения. Но что отвечает Иов? «Ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?»
Тяжесть физических страданий бедного Иова, как это часто бывает, усугубляется страданиями нравственными. К праведнику приходят друзья: сначала они молчат, потрясенные увиденным, а потом начинают вслух высказывать свои версии причин произошедшего. «Возможно, Иов не так уж и праведен, раз Господь покарал его.
Наверняка он грешил, причем грешил скрытно, так, что даже мы, друзья, об этом не знали, но Господь все видит, и вот результат…» Эти рассуждения достаточно логичны, если считать, что страдания — это наказание за грехи. И как в каждом из нас живет Иов, точно так же мы часто в своих раздумьях о причинах зла уподобляемся уже друзьям Иова.
Но Иов непоколебим: он твердо знает, что ни в чем не виноват перед Господом. Именно это ощущение несправедливости происходящего больше, чем его собственные страдания, гнетет его. Он скорбит, видя торжество зла в этом мире: «Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями: как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается. И на него-то Ты отверзаешь очи Твои…» — упрекает он Господа. Иову горько сознавать, что Господь далек, что Он чужд ему, что небеса молчат, когда смертные взывают к ним: «О, если бы я знал, где найти Его, и мог подойти к престолу Его!.. Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною? О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня.
Андрей, странное дело: в «Книге Иова» нет логического, рационального объяснения смысла страданий, но Иову, узревшему Господа воочию, они уже и не нужны. Страдающий и призывающий в своем страдании Бога, он встречает Его и познает главное — то, что он не одинок в этом холодном мире. Это самые высокие моменты в жизни человека — моменты осознания близости к Нему. Встреча с Богом. Личная встреча с Богом Живым. Тайна страдания в том, что взыскуя Господа, мы обретаем Его. Потому что Господь не чужд человеку, потому что Сын Божий также страдал — распятый за всех нас. Андрей, зло не стоит обдумывать, зло не надо понимать. «С ним надо бороться, — писал отец Георгий Чистяков. — Побеждать зло добром, как зовет нас апостол Павел: больных лечить, нищих одевать и кормить, войну останавливать… Неустанно. А если не получается, если сил не хватает, тогда склоняться перед Твоим крестом, тогда хвататься за его подножие как за единственную надежду».
За что мужчины мстят своим женщинам и как все это исправить
«Газета.Ru» выяснила, почему мужчины ненавидят, когда от них что-то требуют женщины, и узнала, как все это исправить.
Что больше всего раздражает женщин в мужьях? Опросите подруг — и узнаете: их пассивность. Все больше мужчин предпочитает лежать на диване и ничего не делать либо предаваться бессмысленным развлечениям вроде компьютерных игр, пока их жены занимаются ремонтом, работают, воспитывают детей, ухаживают за пожилыми родителями, а в перерывах жалуются между собой на ленивых мужей, которых не заставишь мусор вынести.
К счастью, в психологии уже давно существует термин «пассивно-агрессивное поведение», который позволит женщинам понять, что же не так с их мужчинами, а мужчинам — иначе посмотреть на себя.
Тот, кто всех раздражает
Человек, проявляющий признаки пассивно-агрессивного поведения, делает все, чтобы избежать какой-либо ответственности.
Он старается выполнять как можно меньше поручений, но если его пытаются за это отругать, врет, изворачивается и придумывает кучу причин, по которым он до сих пор так и не сделал того, что ему нужно.
Он жутко ленив, но без сожаления тратит силы на то, чтобы придумать очередную причину увильнуть от работы. Он ненавидит, когда его контролируют, — и при этом не готов сам брать на себя ответственность за свои дела. Он не выполняет обещаний — но терпеть не может, когда ему об этом напоминают.
Штука в том, что у пассивно-агрессивного человека есть одна особенность: он не способен открыто выражать недовольство этим миром.
Поэтому жить так, как ему хочется, он вынужден исподтишка — тайно не делать того, что от него ждут, опаздывать на неприятные мероприятия, откладывать трудные дела.
Работать с таким персонажем неприятно: как правило, это именно он заваливает все сроки, пытается увильнуть от работы, сваливает вину на обстоятельства и находит тысячу причин, чтобы ничего не делать.
Жить с ним еще сложнее. Такой муж не делает того, что обещал, не занимается домом, не обращает внимания на нужды жены и при этом уходит в глубокое подполье, едва только попытаешься с ним что-то обсудить.
Да еще и обвиняет жену в том, что она пытается раздуть конфликт и устроить истерику на пустом месте.
«Не дави на меня» — вот фраза, которая произносится в такой семье чаще всего. И как объяснить, что ты не давишь, а просто хочешь обсудить наболевшее?
Тот, кого держали под контролем
Человек, склонный проявлять признаки пассивно-агрессивного поведения, обычно описывается как злобный лицемер, с которым невозможно договориться: в лицо он вам говорит одно, на деле выходит другое, а пробуешь его поймать — становится в пятую позицию и швыряется обвинениями.
На деле же такие люди могут быть вполне милыми и порядочными, однако едва почуяв опасность (то есть контроль), они принимаются защищаться тем способом, который выработали еще в детстве. Причина их поведения — страх.
И во всем, как обычно, виноваты родители. Автор книги «Жизнь с пассивно-агрессивным человеком» (Living With the Passive Aggressive Man) Скотт Уэцлер утверждает, что у человека развивается склонность к пассивно-агрессивному поведению, если ему в детстве не позволяется выражать свои чувства и потребности.
Так бывает, когда в семье авторитарная мать или чересчур строгий отец: любое проявление индивидуальности подавляется на корню — и ребенок привыкает выживать в этих условиях. Он не может открыто злиться или выражать свое недовольство — и он делает это тайно.
Во взрослом возрасте такая борьба продолжается, но уже с женой, в которой теперь видится желание контролировать и подавлять. И даже если партнерша не хочет играть в эти игры, волей-неволей она втягивается в этот неприятный процесс: он ничего не делает, это не может не раздражать, вы высказываете претензии, он надувается и заставляет вас испытывать чувство вины.
Из чего сделаны мужчины
Для того чтобы выйти из порочного круга, нужно понять, из чего он состоит.
Клинический психолог из США Дебора Хошаба разложила пассивно-агрессивное поведение мужчин по полочкам и предложила свои рекомендации.
1. Он откладывает все дела на потом
Прокрастинация — его любимый способ ухода от обязанностей: можете до посинения напоминать ему о том, что надо прибить полку, он найдет тысячу отговорок, чтобы этого не делать. В отчаянии вы даете ему строгое указание: «Чтобы в воскресенье полка была!» И совершите ошибку.
Что делать? Не давать ему дедлайнов — пусть сам решит, когда сделает то, что нужно, пусть сам несет ответственность за свои действия. Хватит все решать за него.
2. Он все забывает
Многих из нас подводит память. Но почему-то пассивно-агрессивного партнера она подводит в самых ответственных случаях! Он забывает оплатить счета, оформить страховку и заплатить штраф за превышение скорости потому, что ему не хочется этим заниматься, возиться с бумажками для него стресс.
Что делать? Звучит странно, но… Не поручать ему оплачивать счета и оформлять страховки.
Избавив его от этих обязанностей, вы избежите стресса и не позволите лишний раз втянуть себя в выяснение отношений, где вам опять навяжут чувство вины.
3. Он сваливает все на обстоятельства
Пассивно-агрессивные люди не признают своих ошибок и не терпят критики. Если вы попытаетесь указать своему мужу на то, что он ведет себя безобразно, да еще сделаете это на повышенных тонах, вас тут же объявят истеричкой — и дальше этого разбор полетов не пойдет.
Что делать? Когда вы напоминаете ему, что он не сделал что-то важное, он слышит, что вы называете его упрямым, невежливым, плохим — в общем, он слышит то, что говорили ему в детстве, и уходит в глухую оборону. Учитывайте это — и воздержитесь от обвинений.
4. Он отвергает ваши чувства
Самое неприятное в отношениях с пассивно-агрессивным мужем — то, что он склонен манипулировать партнершей, лишая ее интимных переживаний.
Ограничить доступ к телу — легкий способ заставить партнершу волноваться и предпринимать попытки наладить отношения, в которых, по его мнению, нет никакого разлада.
Что делать? Разобраться в себе. Пассивно-агрессивные мужчины часто выбирают неуверенных в себе женщин, которые боятся быть отвергнутыми. Если это ваша история и корни ее где-то в прошлом, нужно понимать это и не давать чувству горечи снова захватить себя.
Цитаты, афоризмы про людей
Люди существуют друг для друга.
М. Аврелий
Люди, живущие в стеклянных домах, не должны бросаться камнями.
Англ.
Есть люди столь скупые, как если бы они собирались жить вечно, и столь расточительные, как если бы они собирались умереть завтра.
Аристотель
Люди, наделенные могуществом, используют друзей с разбором: одни друзья приносят им пользу, а другие доставляют удовольствие, но едва ли одни и те же — и то и другое.
Аристотель
Люди необразованные в глазах толпы кажутся более убедительными, чем образованные.
Аристотель
Люди честолюбивые более завистливы, чем люди без честолюбия. И люди малодушные также завистливы, потому что им все представляется великим.
Аристотель
Немало людей, похожих на мелкие модные лавки, в которых весь товар выставлен напоказ в витрине.
Б. Ауэрбах
Умные люди — это те же пахучие цветы; один приятен, а от целого букета болит голова.
Б. Ауэрбах
Люди по своей природе не столько почитают и любят справедливость, сколько гоняются за выгодой.
Бабрий
Бывают люди, похожие на нули: им всегда необходимо, чтобы впереди их были цифры.
О. Бальзак
Люди редко выставляют напоказ недостатки — большинство старается прикрыть их привлекательной оболочкой.
О. Бальзак
Мелкие люди умеют притворяться необычайно искусно.
О. Бальзак
Люди постоянны только в одном — в привычках.
А. Бек
Есть люди, в руках которых и простая палка опаснее, чем у иных шпага.
В. Белинский
Люди обыкновенно не столько наслаждаются тем, что им дано, сколько горюют о том, чего им не дано.
В. Белинский
Мещане-собственники — люди прозаически-положительные. Их любимое правило: всякий у себя и для себя.
Они хотят быть правы по закону гражданскому и не хотят слышать о законах человечества и нравственности.
В. Белинский
Многие из тех, что при жизни возведены были на пьедестал, никогда не будут иметь статуи после смерти.
П. Беранже
Людям, не умеющим мыслить, полезно хотя бы время от времени приводить в порядок свои предрассудки.
Л. Бербанк
Чем больше познаешь людей, тем больше хочется общаться только с домашними животными.
В. Зубков
Мелкие умы смиряются и покоряются несчастьям, но великие умы поднимаются выше их.
В. Ирвинг
Есть люди, которые знают, есть люди, которые думают, что они знают. Однако в душе они верят, что относятся к числу первых.
Итал.
Есть люди, испытывающие такое удовольствие постоянно жаловаться и хныкать, что для того, чтобы не лишиться его, кажется, готовы искать несчастий.
П. Кальдерон
Сентиментальные люди — самые бессмысленные из смертных…
Т. Карлейль
Люди, имеющие меньше всего оснований быть довольными своими достижениями, зачастую компенсируют чувство своей неполноценности шумливостью, суетливостью и чванством, которые производят неприятное, буквально омерзительное впечатление.
Д. Карнеги
Есть люди, меняющие честь на почести.
А. Карр
Все мы по природе таковы, что охотнее порицаем заблуждения, нежели хвалим то, что сделано как следует.
Б. Кастильоне
Умным больше пользы от дураков, чем дуракам от умных: первые стараются не повторять ошибок вторых, а вторые не подражают доброму примеру первых.
Катон Младший
Есть люди, в которых самые пороки милее и безвреднее, чем у иных добродетели.
В. Ключевский
Есть люди, вся заслуга которых та, что они ничего не делают.
В. Ключевский
Есть люди, которые становятся скотами, как только начинают обращаться с ними, как с людьми.
В. Ключевский
Есть люди, которые умеют говорить, но не умеют ничего сказать. Это ветряные мельницы, которые вечно машут крыльями, но никогда не летают.
В. Ключевский
Люди живут идолопоклонством перед идеалами, и, когда недостает идеалов, они идеализируют идолов.
В. Ключевский
Люди ищут себя везде, только не в себе самих.
В. Ключевский
Люди самолюбивые любят власть, люди честолюбивые — влияние, люди надменные ищут того и другого, люди размышляющие презирают и то и другое.
В. Ключевский
Люди, которые, не имея своего ума, умеют ценить чужой, часто поступают ум нее умных, лишенных этого умения.
В. Ключевский
Есть люди, кои думают, что общества существуют для них, а не они для общества; кои требуют, чтобы публика их забавляла, доставляла им выгоды и оказывала услуги, не оплачивая, впрочем, ей ничем со своей стороны.
А. Книгге
Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе.
Козьма Прутков
Самое неприятное существо, какое только есть, это — «маленький» великий человек.
Ч. Колтон
Люди не ангелы, сотканные из одного света, но и не скоты, которых следует загонять в стойло.
В. Короленко
Люди никогда не пользуются свободою, которая у них есть, но требуют той, которой у них нет: у них есть свобода мысли, они требуют свободы выражения.
С. Кьеркегор
Если вы тщательно присмотритесь к людям, которые никого не могут хвалить, всякого порицают и никем не довольны, то вы узнаете, что это те самые люди и есть, которыми никто не доволен.
Ж. Лабрюйер
Есть люди, которые стыдятся не тогда, когда совершили какой-нибудь безнравственный поступок, а когда им приходится в этом раскаиваться.
Ж. Лабрюйер
Иные люди не внемлют голосу рассудка, глухи к благоразумным советам и сознательно совершают ошибки, — только бы не подчиниться чужой воле.
Ж. Лабрюйер
Иные люди, выучив пять-шесть ученых слов, уже выдают себя за знатоков музыки, живописи, зодчества, гастрономии и воображают, будто слух, зрение и вкус доставляют им больше наслаждения, чем другим; таким образом они внушают уважение окружающим, обманывают самих себя.
Ж. Лабрюйер
Людей совершенно тупых и глупых мало, недюжинных и блестящих — еще меньше. Степень одаренности большинства людей колеблется между двумя этими крайностями.
Ж.
Лабрюйер
Люди нерадивы в том, что составляет их долг, но считают за честь (вернее, из тщеславия убеждают себя в этом) проявлять энергию в делах, им чуждых и несвойственных ни их положению, ни характеру.
Ж. Лабрюйер
Люди так заняты собой, что у них нет времени вглядываться в окружающих и справедливо их оценивать. Вот почему те, у кого много достоинств, но еще больше скромности, нередко остаются в тени.
Ж. Лабрюйер
Люди, украшенные достоинствами, сразу узнают, выделяют, угадывают друг друга; если вы хотите, чтобы вас уважали, имейте дело только с людьми, заслуживающими уважения.
Ж. Лабрюйер
У многих людей только одно имя имеет кое-какое значение; если же посмотреть на них поближе, то окажется, что они вовсе ничего не стоят; между тем издали они внушают уважение к себе.
Ж. Лабрюйер
У некоторых людей величие подменяется надменностью, твердость — бесчеловечностью, ум — плутовством.
Ж. Лабрюйер
Людей честных связывают добродетели, людей обыкновенных — удовольствия, а злодеев — преступления.
Ж. Ламбер
Есть люди столь ветреные и легковесные, что у них не может быть ни крупных недостатков, ни подлинных достоинств.
Ф. Ларошфуко
Есть люди, в дурные дела которых невозможно поверить, пока не убедишься собственными глазами. Однако нет таких людей, дурным делам которых стоило бы удивляться после того, как мы в них уже убедились.
Ф. Ларошфуко
Есть люди, столь поглощенные собой, что, влюбившись, они ухитряются больше думать о собственной любви, чем о предмете своей страсти.
Ф. Ларошфуко
Иные люди отталкивают невзирая на все их достоинства, а другие привлекают при всех их недостатках.
Ф. Ларошфуко
Иные люди похожи на банковые билеты, которые принимаются по курсу, а не по нарицательной их цене.
Ф. Ларошфуко
Иные люди похожи на песенки: они быстро выходят из моды.
Ф. Ларошфуко
Люди делают добро часто лишь для того, чтобы обрести возможность безнаказанно творить зло.
Ф. Ларошфуко
Люди злословят обычно не столько из желания навредить, сколько из тщеславия.
Ф. Ларошфуко
Люди не знали бы удовольствия в жизни, если бы никогда себе не льстили.
Ф. Ларошфуко
Люди не любят хвалить и никогда не хвалят бескорыстно. Похвала — это искусная, скрытая, изящная лесть, приятная и тому, кто льстит, и тому, кому льстят: один принимает ее как награду за свои достоинства, другой преподносит, чтобы доказать свою справедливость и проницательность.
Ф. Ларошфуко
Люди не могли бы жить в обществе, если бы не водили друг друга за нос.
Ф. Ларошфуко
Люди не могут утешаться, когда их обманут враги или изменят им друзья; но когда они обманывают сами себя, они бывают порой довольны.
Ф. Ларошфуко
Люди недалекие обычно осуждают все, что выходит за пределы их кругозора.
Ф. Ларошфуко
Люди потому так охотно верят дурному, не стараясь вникнуть в суть дела, что они тщеславны и ленивы. Им хочется найти виновных, но они не желают утруждать себя разбором совершенного проступка.
Ф. Ларошфуко
Люди слабохарактерные неспособны быть искренними.
Ф. Ларошфуко
Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать.
Ф. Ларошфуко
Многие презирают жизненные блага, но почти никто не способен ими поделиться.
Ф. Ларошфуко
Существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; и те, кто не видит.
Леонардо да Винчи
Большинство людей больше живет по моде, чем по разуму.
Г. Лихтенберг
Есть люди, которые полагают, что все, что делается с разумным видом, разумно.
Г. Лихтенберг
Заурядный человек всегда приспосабливается к господствующему мнению и господствующей моде, он считает современное состояние вещей единственно возможным и относится ко всему пассивно.
Г. Лихтенберг
Люди, которым всегда некогда, обыкновенно ничего не делают.
Г. Лихтенберг
Малый человек и на горе мал; исполин велик и в яме.
М. Ломоносов
Люди вообще судят больше по наружности, чем по содержанию. У всех есть глаза, но лишь у немногих дар проницательности.
Н. Макиавелли
Люди так простодушны и так поглощены ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить.
Н. Макиавелли
Люди, которые думают только о своем счастье, — абсолютно ничтожные люди.
Марк Твен
Многие люди принимают свою память за интеллект и свои взгляды — за факты.
П. Массон
Когда жалкие, карликовые душонки пыжатся и лопаются от спеси и думают, что покрывают славой свое имя, то, чем выше они пытаются задрать голову, тем больше выставляют напоказ свою задницу.
М. Монтень
Люди ничему так твердо не верят, как тому, о чем они меньше всего знают, и никто не выступает с такой самоуверенностью, как сочинители всяких басен, — например, алхимики, астрологи, предсказатели, хироманты…
М. Монтень
Люди способны совершать несправедливости, потому что им выгодно их совершать.
Ш. Монтескье
Люди очень чувствительны к тому, как к ним относятся; малейшая критика ранит их, особенно если попадает по больному месту.
А. Моруа
Люди так любят слушать, когда о них говорят, что даже пересуды по поводу их недостатков приводят их нередко в восторг.
А. Моруа
Людская злоба — а ей нет границ — в значительной степени состоит из зависти и опасений.
А. Моруа
Люди в большинстве своем мало думают. Они не рассуждая принимают свое присутствие в мире… они мечутся во все стороны, стремясь удовлетворить свои естественные побуждения, а когда сила иссякает — гаснут, как пламя свечи. Они живут чисто инстинктивно. Возможно, в этом проявляется высшая мудрость.
С. Моэм
Я не вижу особой разницы между людьми. Все они — смесь из великого и мелкого, из добродетелей и пороков, из благородства и низости. У иных больше силы характера или больше возможностей, поэтому они могут дать больше воли тем или иным своим инстинктам, но потенциально все они одинаковы.
С. Моэм
Когда маленький человек задумывает великое предприятие, он всегда кончает тем, что уменьшает его до уровня своей посредственности.
Наполеон I
Людьми управляют больше с помощью их пороков, нежели добродетелей.
Наполеон I
Есть очень разные люди: одни стыдятся, замечая отлив своего чувства дружбы или любви; другие стыдятся, замечая прилив этого чувства.
Ф. Ницше
Люди, которые дарят нам свое полное доверие, думают, что тем самым они приобретают право на наше доверие. Но это — ложное заключение: подарками не приобретаешь прав.
Ф. Ницше
Люди часто заполняют гневом пробелы в своем рассудке.
У. Олджер
Я органически, злобно ненавижу людей, которые под беспощадными ударами жизни начинают выть и кидаться в истерику по углам.
Н. Островский
Людей не учат быть честными, а учат всему остальному. Однако они ни на что не имеют столько притязаний, как на честность. Таким образом, люди имеют притязание на знакомство только с тем, чему собственно не учатся.
Б. Паскаль
Людей учат чему угодно, только не порядочности, между тем всегда более они стараются блеснуть порядочностью, а не ученостью, то есть как раз тем, чему их никогда не обучали.
Б. Паскаль
Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, и грешников, которые считают себя праведниками.
Б. Паскаль
Люди живут в таком полном непонимании суетности человеческой жизни, что приходят в полное недоумение, когда им говорят о бессмысленности погони за почестями. Ну не поразительно ли это!
Б. Паскаль
Люди ищут удовольствия, бросаясь из стороны в сторону, только потому, что чувствуют пустоту своей жизни, но не чувствуют еще пустоты той новой потехи, которая их притягивает.
Б. Паскаль
Люди почти всегда склонны верить не тому, что доказуемо, а тому, что им больше по вкусу.
Б. Паскаль
Многие стремятся повидать то, что за морями, а тем, что у них перед глазами, пренебрегают.
Плинии Младший
Люди умные и энергические борются до конца, а люди пустые и никуда не годные подчиняются без малейшей борьбы всем мелким случайностям своего бессмысленного существования.
Д. Писарев
Многие люди, слабые от природы, делаются совершенно дрянью оттого, что не умеют быть самими собою и ни в чем не могут отделиться от общего хора, поющего с чужого голоса.
Д. Писарев
Слабые люди, поставленные высоко, легко делаются злодеями.
Д. Писарев
Уменьшить массу человеческих страданий и увеличить массу человеческих наслаждений. К этой цели клонились всегда сознательно и бессознательно, прямо и косвенно все усилия всех умных и честных людей.
Д. Писарев
Люди… ищут пути на небо по той простой причине, что они сбились с дороги на земле.
Г. Плеханов
Людям, решившимся действовать, обыкновенно бывают удачи; напротив, они редко удаются людям, которые только и занимаются тем, что взвешивают и медлят.
Плутарх
Обывательский здравый смысл — плохой судья, когда дело идет о важных предметах.
Плутарх
Люди большого света привыкли плесневеть, чахнуть, зябнуть, дрожать, дряхлеть, хилеть в любезных своих болотах; им приятнее гнуться под ярмом этикета и задыхаться в хомутах приличий, чем жить живою жизнью, царствовать и наслаждаться.
М. Погодин
Есть прекрасные деревья, которые до самых морозов сохраняют листву и после морозов до снежных метелей стоят зеленые. Они чудесны. Так и люди есть, перенесли все на свете, а сами становятся до самой смерти все лучше.
М. Пришвин
Люди никогда недовольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения.
А. Пушкин
В свете встречаешь людей четырех разрядов: влюбленных, честолюбивых, наблюдателей и дураков… Самые счастливые — дураки.
Т. Пэн
Люди понимают только чувства, сходные с их собственными чувствами; другие, как бы прекрасно они ни были выражены, не действуют на них: глаза глядят, но сердце не участвует, а вскоре и глаза отворачиваются.
Т. Пэн
Большинство людей и большинство мнений по любому вопросу почти всегда ошибочны; не всегда, но почти всегда, и если вы сомневаетесь и не можете принять решение, но должны принять его, есть всегда основание полагать, что вы будете правы, приняв решение, противоположное мнению большинства.
У. Райалл
Некоторые люди, подобно многим индейским деревьям, прячут под наружными колючками и тернистой скорлупой мягкий ценный плод своего человеколюбивого сердца.
И. Рихтер
Людям не нравятся сплетни только в одном случае: когда сплетничают о них.
У. Роджерс
Естьлюди, которые как мостик, существуют для того, чтобы по нему перебегали другие. И бегут, бегут; никто не оглянется, не взглянет под ноги. А мостик служит и этому, и другому, и третьему поколению.
В. Розанов
Люди, будьте человечны! Это ваш первый долг. Будьте такими для всех состояний, для всех возрастов, для всего, что не чуждо человеку.
Ж. Ж. Руссо
Люди от природы ленивы; но страстное стремление к труду — это первый плод благоустроенного общества; и если народ вновь впадает в состояние лени и безразличия, то это происходит опять-таки из-за несправедливости этого же самого общества,
которое не придает уже больше труду той цены, которой он заслуживает.
Ж. Ж. Руссо
От природы люди вовсе не враги друг другу.
Ж. Ж. Руссо
Многие люди, рабы желудка и сна, проводят жизнь без образования и воспитания, подобно бродягам, причем, вопреки природе, тело служит им для наслаждения, а душа — в тягость.
Саллюстий
Есть люди, которые живут без всякой цели, проходят в мире, точно былинка в реке: они не идут, их несет.
Сенека Младший
Люди в чужом деле видят больше, чем в своем собственном.
Сенека Младший
Люди верят больше глазам, чем ушам.
Сенека Младший
Люди никогда не рассуждают, а всегда верят другим, так как всякий более склонен верить, чем рассуждать.
Сенека Младший
Люди решительно ни во что не ценят чужого времени, хотя оно единственная вещь, которую нельзя возвратить обратно при всем желании.
Сенека Младший
Люди учатся, когда они учат.
Сенека Младший
Люди чем больше имеют, тем больше желают.
Сенека Младший
Бывают люди, которым знание латыни не мешает все-таки быть ослами.
М. Сервантес
Люди дурные живут для того, чтобы есть и пить, люди добродетельные едят и пьют для того, чтобы жить.
Сократ
Людям легче держать на языке горящий уголь, нежели тайну.
Сократ
Людям полезнее всего делать то, что способствует укреплению дружбы.
Б. Спиноза
Люди ненавидят, как и любят, безрассудно.
У. Теккерей
Сколько людей, столько и мнений.
Теренций
Люди больше размышляют над своей судьбой, чем распоряжаются ею, но даже в этом — великая их заслуга.
А. Терив
Есть люди, которые, находясь в унынии или раздражении, любуются на свое состояние, даже гордятся им. Это все равно как, выпустив вожжи от лошади, которая несет тебя под гору, ты еще хлещешь ее кнутом.
JI. Толстой
Есть по обращению два сорта людей. Одни — с тобою, очевидно, такие же, как и со всеми. Приятны они или нет, это дело вкуса, но они не опасны; другие боятся тебя оскорбить, огорчить, обеспокоить или даже обласкать. Они говорят без увлечения, очень внимательны к тебе, часто льстят. Эти люди большей частью приятны. Бойся их. С этими людьми происходят самые необыкновенные превращения в противоположности — из учтивого делается грубый, из льстивого — оскорбительный, из доброго — злой.
Л. Толстой
Люди знают это свойство вина заглушать голос совести и сознательно употребляют его для этой цели.
Л. Толстой
Люди кажутся друг другу глупы преимущественно оттого, что хотят казаться умнее.
Л. Толстой
Люди разделяются на два рода: одни прежде думают, а потом говорят и делают, другие прежде говорят и делают, а потом уж думают.
Л. Толстой
Люди учатся, как говорить, а главная наука — как и когда молчать.
Л. Толстой
Люди, которые… признают войну не только неизбежной, но и полезной и потому желательной, — эти люди страшны, ужасны своей нравственной извращенностью.
Л. Толстой
Люди… уверяют себя и других, что они заняты благом народа, а они заняты им, сколько курица построением храма, а движимы только грубым эгоизмом.
Л. Толстой
Сильные люди всегда просты.
Л. Толстой
Люди становятся орудиями своих орудий.
Г. Торо
Люди, умеющие быть гениальнейшим образом никакими, продвигаются далеко. Вся суть в том, что те, кто имеет с ними дело, довоображают и дорисовывают на никаком фоне все, что им подсказывают их желания и их страхи.
Никакие всегда везунчики.
Ю. Трифонов
Умный многому сумеет научиться у врага.
Рус.
Всегда обнаружится изрядное количество людей безответственных, равнодушных, ленивых, привыкших существовать на авось, не думая о завтрашнем дне. Перекантуются как-нибудь на подхвате. За счет куска с богатого стола. Эти люди неисправимы и неистребимы, они были, есть и будут. И чем зажиточней общество, тем таких бездельников (в разной форме) становится больше.
В. Успенский
Такие люди (имеющие какие-либо отклонения от нормы, какие-нибудь физические недостатки) обычно болезненно мнительны, преувеличивают свою ущербность: навязчивая мысльо
собственной неполноценности накладывает отпечаток на их психику. Это относится к людям невысокого роста: чем они ниже, тем сильнее психический пресс. Одни из них становятся завистливыми, злыми, мстительными, другие — коварными и хитрыми, третьи одержимы идеей во чтобы то ни стало доказать свое превосходство над всеми прочими. Честолюбие движет ими.
А случается, что все три качества объединяются в одном человеке. Он становится опасным для окружающих. Образцовым примером честолюбивого коротышки следует считать Наполеона.
В. Успенский
Люди не хотят, чтобы у власти стоял одаренный человек. Они не терпят одаренных. Они терпят только бездарность.
Л. Фейхтвангер
Люди, ненавидящие правду, ненавидят также и людей, имеющих смелость высказать ее.
Ф. Фенелон
Люди судят о пороках и добродетелях лишь на основании того, что им не нравится или что им выгодно.
Ф. Фенелон
Есть люди, никогда не рассуждающие о том, что они должны были бы сделать, а рассуждающие лишь о том, что они сделали, как если бы рассудок имел глаза на затылке и мог видеть только то, что позади.
Г. Филдинг
Люди глупые не всегда безопасны: у них хватает ума сказать ровно столько, сколько нужно для того, чтобы оскорбить или оклеветать ближнего.
Г. Филдинг
Люди чересчур хитрые часто делают промахи, воображая других умнее или, лучше сказать, хитрее, чем они суть на самом деле.
Г. Филдинг
Многие умеют льстить, но немногие — хвалить.
У. Филлипс
Нет такого мешанина, который в пору мятежной юности хотя бы один день, хотя бы одно мгновение не считал себя способным на глубокое чувство, на смелый подвиг.
Г. Флобер
Когда же то тебя так сильно изумляет,
Что низка тварь корысть всему предпочитает
И к счастию бредет презренными путьми, —
Так, видно, никогда ты не жил меж людьми.
Д. Фонвизин
Все люди ошибаются, но великие люди сознаются в ошибках.
Б. Фонтенель
Людям, не слушающим советов, нельзя помочь.
Б. Франклин
Люди живут поступками, а не идеями.
А. Франс
Мелкие людишки служат порой причиной ужасных бедствий.
А. Франс
Люди честолюбивые трудятся, а удовлетворения не получают. Им не понять, отчего люди, не хвастающие способностями, праздны и живут в свое удовольствие.
Хун Цзычэн
Все мещанские добродетели — надежный щит от требований мирно текущих будней: осмотрительность, рвение, здравомыслие — все они беспощадно тают в пламени одной-единствен-ной решающей секунды, которая открывается только гению и в нем ищет свое воплощение.
С. Цвейг
Люди охотно верят тому, чему желают верить.
Ю. Цезарь
Естьлюди, которые считают высшим благом богатство, другие — хорошее здоровье, некоторые — власть, некоторые — почести, а многие — даже удовольствия. Но все это чрезвычайно шаткие основания. Поэтому правы те, кто полагает, что высшее благо заключается в нравственном совершенстве, добродетели. В свою очередь, только добродетель может служить надежной основой дружеских связей, без нее дружба не в состоянии ни возникнуть, ни существовать.
Цицерон
Есть люди, которые умом создают себе сердце, другие — сердцем создают себе ум: последние успевают больше первых, потому что в чувстве гораздо больше разума, чем в разуме чувств.
П. Чаадаев
Люди ненавидят тех, кто дает им почувствовать их более низкое положение. Ф. Честерфилд
Есть особая порода людей… они не могут пройти даже мимо голодного или самоубийцы без того, чтобы не сказать пошлости.
А. Чехов
Мещанство большое зло, оно, как плотина в реке, всегда служило только для застоя.
А. Чехов
У недалеких и самолюбивых людей бывают моменты, когда сознание, что они несчастны, доставляет им некоторое удовольствие, и они даже кокетничают перед самими собой своими страданиями.
А. Чехов
Бывают люди, которым нужно лишь показать, где истина, и они устремляются к ней с простодушным и трогательным изумлением: они дивятся, как это столь очевидная вещь (если, конечно, кто-то сумел убедить их, что она очевидна) не открылась им раньше.
Н. Шамфор
Бывают люди неприятные в обхождении, но не вынуждающие ближних вести себя так же, как они; поэтому мы подчас легко переносим их общество. Бывают и другие, не только нелюбезные сами по себе, но одним своим присутствием уже мешающие проявлять любезность всем остальным; такие люди совершенно невыносимы. Вот почему мы так избегаем педантов.
Н. Шамфор
Бывают отлично одетые глупцы, бывают и принаряженные глупости.
Н. Шамфор
В серьезных делах люди выказывают себя такими, какими им подобает выглядеть; в мелочах — такими, какие они есть.
Н. Шамфор
Для ничтожных людишек корысть — самое сильное искушение, для людей достойных — самое слабое; от человека, презирающего деньги, еще очень далеко до человека истинно порядочного.
Н. Шамфор
Иные люди вполне раскрывают все свойства своего ума и сердца только в истинной дружбе; в обществе же они могут проявить лишь качества, которые приятны для светских отношений. Эти люди подобны деревьям, которые под лучами солнца дают чудесные плоды, а в теплице — несколько красивых, но бесполезных листков.
Н. Шамфор
Иным людям как воздух нужны иллюзии в отношении всего, что им дорого. Порою, однако, у них бывают такие прозрения, что кажется, они вот-вот придут к истине, но они тут же спешат удалиться от нее подобно детям, которые бегут за ряженым, но пускаются наутек, стоит тому обернуться.
Н. Шамфор
Людей безрассудных больше, чем мудрецов, и даже в мудреце больше безрассудства, чем мудрости.
Н. Шамфор
Людей, которые ни к кому не подлаживаются, живут, как им велит сердце, поступают согласно своим правилам и чувствам, — вот кого мне почти не доводилось встречать.
Н. Шамфор
Люди делятся на две части: у одной, меньшей, есть обед, но нет аппетита; у другой, большей, — отличный аппетит, но нет обеда.
Н. Шамфор
Люди извращают свою душу, совесть, разум точно так же, как портят себе желудок.
Н. Шамфор
Люди, которые в любых вопросах ссылаются на общественное мнение, напоминают актеров, играющих плохо потому, что у публики дурной вкус, а им хочется сорвать аплодисменты; между тем иные из них могли бы играть хорошо, будь у публики вкус поутонченней. Порядочный человек старается играть свою роль как можно лучше, не думая при этом о галерке.
Н. Шамфор
Люди обычно боятся решительных действий, но тем, кто силен духом, они по сердцу: могучим натурам по плечу крайности.
Н. Шамфор
Людям осторожным представляются неосторожными те, кто повинуется чувству чести.
Ф. Шатобриан
Нередко приходится видеть, как люди слабодушные, которым довелось провести много времени в обществе людей более крепкого закала, силятся возвыситься над собственным своим характером.
Притязания эти так же смешны, как потуги дурака на остроумие.
Н. Шамфор
Естьлюди, злоба которых делает нам больше чести, чем любые похвалы.
Швед.
Есть люди-голуби, люди-орлы, люди-коршуны. Последних значительно больше.
И. Шевелев
Есть люди, у которых все эмоции вращаются вокруг естественных отверстий человеческого тела.
И. Шевелев
Есть порода бескрылых птиц, занесенная в Красную книгу; есть в природе бескрылые люди. Красная книга, увы, не для них.
И. Шевелев
Люди, которым зависть и злобное недоброжелательство — пища, не посовестятся грызть и самое лучшее.
У. Шекспир
Люди слушаются не того, кто умнее других, но того, кто всех громче говорит.
У. Шекспир
Люди выказывают свое неуважение к другим разными способами, например, небрежностью в одежде, неопрятностью, дурными привычками, и все это будет невежливостью.
Н. Шелгунов
Многие невежливы не потому, что они хотят быть такими, а потому, что не умеют лучше поступать; многие кажутся жесткими, сосредоточенными и гордыми, тогда как, в сущности, они только застенчивы.
Н. Шелгунов
Все люди в сердце своем поэты.
Р. Шелли
Люди ужасно экономные и жадные существа. Им хочется побольше знать и покупать свои знания возможно дешевле.
Л. Шестов
Люди часто начинают стремиться к великим целям, когда чувствуют, что им не по силам маленькие задачи. И не всегда безрезультатно…
Л. Шестов
Людей порочных, наглых, дерзких исправят власти, но людей, дурно рассуждающих, только сам рассудок может научить лучшему.
А. Шефтсбери
Люди в тысячу раз больше хлопочут о наживании себе богатства, нежели об образовании своего ума и сердца; хотя для нашего счастья то, что есть в человеке, несомненно важнее того, что есть у человека.
А. Шопенгауэр
Люди, одаренные великими и блестящими качествами, не особенно стесняются сознаться в своих недостатках и слабостях или обнаруживать их перед другими. Они смотрят на них, как на нечто, за что они заплатили, и даже думают, что скорее они делают честь этим слабостям, чем слабости им бесчестие.
А. Шопенгауэр
Люди подобны часовым механизмам, которые заводятся и идут, не зная зачем. А. Шопенгауэр
Низменные люди испытывают огромное удовольствие, когда находят недостатки и безрассудные поступки у великих людей.
А. Шопенгауэр
Люди всегда сваливают вину на силу обстоятельств. Я не верю в силу обстоятельств. В эгом мире добивается успеха только тот, кто ищет нужных ему условий и, если не находит, создает их сам.
Б. Шоу
Люди, достигающие успеха в мире, — это те люди, которые встают и ищут нужный им случай.
Б. Шоу
Люди только тогда сообщают нам интересные сведения, когда мы им противоречим.
Б. Шоу
Некоторых людей можно развлечь только поскользнувшись и упав на обледенелой мостовой.
Б. Шоу
Люди, которым нечего сказать, никогда не лезут за словом в карман.
Г. Шоу
Многие люди подобны яйцу: они слишком полны собой, чтобы вместить что-нибудь еще.
Г. Шоу
Бывают люди с умом сияющим и люди с умом сверкающим: первые просветляют, последние же ослепляют.
М. Эбнер-Эшенбах
Люди легче переносят противодействие, чем противоречие.
М. Эбнер-Эшенбах
Люди, постоянно гонящиеся за все большими богатствами, никогда не находят времени пользоваться ими. Они смахивают на голодающих, которые все стряпают, но не садятся за стол.
М. Эбнер-Эшенбах
Людям с великими достоинствами нелегко прощаются и маленькие ошибки.
М. Эбнер-Эшенбах
Серость не может воспламениться, но может раскалиться до фанатизма.
М. Эбнер-Эшенбах
Иные не могут добиться успеха по причине того, что сил нет, а винят в этом обстоятельства.
Эзоп
Люди, желающие внушать ужас, тем самым показывают, что они трусы.
Р. Эмерсон
Люди любят удивляться, иэто служит семенами науки.
Р. Эмерсон
Люди, познания которых одинаковы, ненадолго остаются наилучшим обществом друг для друга.
Р. Эмерсон
Люди с характером — это совесть того общества, к которому они принадлежат.
Р. Эмерсон
Люди только потому несчастны, что не живут согласно с законами правды и добра.
Часто люди не понимают этого и думают, что они несчастны по другим причинам. — Я несчастен, — говорит один, — потому что я болен. — Неправда, ты несчастен потому, что не переносишь терпеливо своей болезни. — Я несчастен, потому что я беден, — говорит другой. — А я — оттого, что у меня злые родители. — А я — оттого, что Цезарь не благоволит ко мне. Так говорят люди. Но все это неправда — они несчастны только потому, что живут не так, как велит им разум.
Эпиктет
Люди разумные часто бывают ненавистны могущественным властителям.
Эразм Роттердамский
Люди часто страдают от того, в чем им более всего завидуют.
И. Этвес
Многие личности обладают, подобно необработанным алмазам, блестящими качествами, скрытыми под грубой наружностью.
Ювенал
Многие совершают одни и те же преступления с совершенно различными результатами. Один носит для этого крест, другой — корону.
Ювенал
Все люди, обладая одной и той же природой и будучи одарены одними и теми же качествами, все же столь глубоко отличаются друг от друга по своим стремлениям и наклонностям, и одни из них совершенно презирают то, к чему другие страстно стремятся.
Еще большее удивление вызывает то обстоятельство, что человек в разное время глубоко отличается от самого себя и, приобретя то, что ранее было предметом всех его желаний и стремлений, он затем отвергает это с презрением.
Д. Юм
Есть люди, которые не нуждаются в бессмертии и которых пугает сама мысль о том, что десятки тысяч лет они будут сидеть на облаке и играть на арфе! А еще естьлюди, и их немало, с которыми жизнь обошлась так жестоко или которым так опротивело собственное существование, что ужасный конец предпочитают они бесконечному ужасу. И все же в большинстве случаев вопрос о бессмертии так важен и так непосредственно связан с бытием, что мы должны постараться составить об этом определенное представление.
К. Юнг
Люди далекой древности действовали, следуя велению своего сердца, и не шли против своих естественных желаний. Не избегали наслаждений при жизни, поэтому их и не манила слава.
Ян Чжу
Люди сильны до тех пор, пока они отстаивают сильную идею.
3. Фрейд
Есть люди, которые слишком глупы даже для того, чтобы иметь предрассудки.
Э. Фридель
Есть люди с таким болезненным самолюбием, что считают унижением для себя даже то, что их обошла эпидемия.
К. Хаббард
Люди бывают трех родов: люди, подобные пище, без которых не обойтись; люди, подобные лекарству, которые нужны время от времени; и люди, подобные болезни, которые никому никогда не нужны.
Аасан Басрийский
Люди мудрые и ученые не желают недостижимого, не оплакивают потерянного, не теряются в несчастиях.
«Хитопадеша»
Люди всегда говорят, что они не были похожи на себя, когда, распалившись от гнева, выдали свое истинное нутро.
Э. Хоу
Люди между собой и ладят и не ладят, но можно ли сделать так, чтобы все угождали одному? Каждому что-то нравится, а что-то не нравится, но может ли быть так, чтобы всем нравилось то, что нравится одному? Сравнивай свои желания с желаниями других и делай для себя выводы — вот простой способ учиться мудрости в этом мире.
Хун Цзычэн
Люди холопского звания —
Сущие псы иногда:
Чем тяжелей наказание,
Тем им милей господа.
Н. Некрасов
Есть люди настолько сухие, что вы можете вымачивать их в шутках целый месяц, и ни одна из них не попадет им под кожу.
Г. Бичер
Есть люди, мнящие, что знают более других, а знают мало, почему позволяют себе противопоставлять свою мудрость не только людским советам, но и природе вещей; и от этого самомнения уже многое множество произошло бед.
Д. Боккаччо
Люди никогда не могут быть свободны, если не воспитаны для свободы. И это не есть то воспитание, которое может быть приобретено в школах или заимствовано из книг, но то, которое является результатом самодисциплины, самоуважения и самоуправления.
Г. Бокль
Люди глупо доверчивы… Вся реклама мира основана на трех принципах: «Хорошо, много и даром». Поэтому можно давать скверно, мало и дорого.
В. Брюсов
Есть люди, с которыми легко уживаться: они ничего не требуют от общества, кроме ушей для слушания их.
П. Буаст
Люди посредственные всегда бывают обременены массой несуществующих затруднений, надуманных воображений и воображаемых угроз.
П. Буаст
Люди походят на монеты: надо принимать их по их стоимости, какой бы оттиск на них не находился.
П. Буаст
Люди походят на слова: если не поставить их на свое место, они теряют свое значение.
П. Буаст
Люди, считающие деньги способными все сделать, сами способны все сделать за деньги.
П. Буаст
Мелочные люди не подвигаются вперед, подобно улитке, они ползут, высматривая, останавливаясь, и натыкаются на всякие предметы.
П. Буаст
Низкая душа, надутая гордость есть не что иное, как грязь, пришедшая в брожение.
П. Буаст
Есть люди, которым добродетель так же не идет, как порок.
Д. Бугур
Люди более склонны к занимательным спорам и разговорам и к блужданию от одной вещи к другой, чем к строгому исследованию.
Ф. Бэкон
Люди, у которых весьма много недостатков, прежде всего замечают их в других.
Ф. Бэкон
Людям свойственно с неохотой подчиняться тем, кого они считают незаслуженно поставленными начальниками над собой.
Д. Вашингтон
Бывают люди, чьи таланты никогда бы не обнаружились, не будь у них еще и недостатков.
Л. Вовенарг
Есть люди, которые относятся к нравственности, как некоторые архитекторы к домам: на первый план ставится удобство.
Л. Вовенарг
Есть люди, которые читают лишь для того, чтобы находить у писателя ошибки.
Л. Вовенарг
Люди мелкого ума чувствительны к мелким обидам; люди большого ума все замечают и ни на что не обижаются.
Л. Вовенарг
Люди не в силах устоять перед лестью, и даже понимая, что им льстят, все равно попадаются на эту удочку.
Л. Вовенарг
Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра.
Л. Вовенарг
Люди от природы настолько склонны подчиняться, что им мало законов, управляющих ими в их слабости, им недостаточно повелителей, данных судьбой, — им подавай еще и моду, которая предписывает человеку даже фасон башмаков.
Л. Вовенарг
Люди с пылким характером редко бывают постоянны в дружбе.
Л. Вовенарг
Мелкие людишки вечно взвешивают, что следует уважать, а что — любить. Человек истинно большой души, не задумываясь, любит все, что достойно уважения.
Л. Вовенарг
Низок душою тот, кто стыдится своей дружбы с людьми, чьи недостатки стали всем известны.
Л. Вовенарг
Люди вообще такие плуты, такие завистники, такие жестокие, что мы считаем за счастье, когда находим одного из них, у которого имеется только одна слабость.
Вольтер
Люди мало размышляют; они читают небрежно, судят поспешно и принимают мнения, как принимают монету, потому что она ходячая.
Вольтер
Люди ненавидят скупого только потому, что с него нечего взять.
Вольтер
Люди никогда не испытывают угрызений совести от поступков, ставших у них обычаем.
Вольтер
Люди похожи на флюгеры, которые перестают вертеться лишь тогда, когда заржавеют.
Вольтер
Люди словно животные: большие едят маленьких, а маленькие кусают больших.
Вольтер
Умные люди учатся для того, чтобы знать; ничтожные для того, чтобы их знали.
Вост.
Карлик, взобравшийся на плечи гиганта, может, конечно, видеть дальше него, особенно если вооружится очками; но на этой высоте ему недостает возвышенного чувства, сердца гиганта…
Г. Гейне
Люди, ничем не замечательные, конечно, правы, проповедуя скромность. Им так легко осуществлять эту добродетель.
Г. Гейне
Бывают люди, которых нужно ошеломить, чтобы убедить.
К. Гельвеций
Люди всегда против разума, когда разум против них.
К. Гельвеций
Люди, которые ценят себя по той причине, что имеют бесконечное множество полузнаний, ошибаются, и ум их не всегда обширен, ибо нужно иметь ум крайне обширный, чтобы до конца овладеть одним искусством.
К. Гельвеций
Люди, которых называют слабыми, являются лишь равнодушными, ибо у каждого найдется сила, когда окажется затронутым предмет его страстей.
К. Гельвеций
Многие могущественные и часто даже злонамеренные люди охотно изгнали бы совершенно истину из Вселенной…
К.
Гельвеций
Большинство людей — животные, они принесли с собой только способность человечности, и ее только нужно воспитывать, воспитывать с усердием и трудами. А как мало людей, в ком подобным образом воспитана человечность! И у самых лучших — как нежен, как хрупок этот взращенный в них божественный цветок!
И. Гердер
Люди боятся умственной неволи, но они вдвое больше боятся отсутствия авторитета. Внешний авторитет несравненно удобнее: человек сделал скверный поступок — его пожурили, наказали, и он квит, будто и не делал своего поступка.
А. Герцен
Есть люди, которые никогда не заблуждаются, потому что никогда не задаются никакими разумными мыслями.
И. Гёте
Люди, страдающие дефектами, особенно в области духа, чаще всего имеют о себе преувеличенное мнение. Как кажется, благодетельная природа всем тем, кого она обидела своими дарами высшего порядка, посылает самомнение как добавочный ресурс, уравновешивающий недостаток.
И. Гёте
Людям досадно, что правда всегда проста.
И. Гёте
Людям свойственно хулить все то, к чему они чувствуют себя неспособными.
И. Гёте
Умные люди — лучшая энциклопедия.
И. Гёте
Люди приходят и отходят, но содеянное ими остается!
Ф. Глинка
Люди редко совершенствуются, если у них нет другой модели для подражания, кроме самих себя.
О. Голдсмит
Люди, которых понимаешь сразу, люди без остатка — неинтересны. Человек должен вмещать в себя, по возможности, все плюс — еще нечто.
М. Горький
Серость побеждает незаметно,
Ибо до поры ютится к стенкам,
И при этом гибко разноцветна
И многообразна по оттенкам.
И. Губерман
Иные люди считают себя глубокими, между тем как они просто пошлые.
Ж. Д’Аламбер
Люди посредственные во всем преуспевают, ибо никому не мешают.
Д. Дарк
Обыкновенный смертный сочувствует тем, кто больше жалуется, потому что думает, что горе тех, кто жалуется, очень велико, вто время как главная причина сострадания великих людей — слабость тех, от кого они слышат жалобы.
Р. Декарт
Люди измыслили идол случая, чтобы пользоваться им как предлогом, прикрывающим их собственную нерассудительность.
Демокрит
Есть люди, которые всю свою жизнь не могут отвыкнуть от своей молодости.
С.Джонсон
Мелкие дела порождают и мелких людей.
Б.Дизраэли
Люди нынешнего поколения — актеры, хорошо вошедшие в роль житейской комедии. Они делают то, чего требует роль, и не выходят из нее, несмотря на все беснования, хлопанье, стук и свист партера.
Н. Добролюбов
Мещане — это люди, которые уверены, что им должно быть хорошо.
С. Довлатов
Люди всегда будут больше любить книги, которые их волнуют, чем книги, которые их образуют. Поскольку скука им тяжелее, чем невежество, они предпочтут удовольствие быть взволнованным удовольствию быть наученным.
Ш. Дюбо
Люди всегда так — по самолюбию ближнего готовы бить топором, а когда их собственное самолюбие уколют иголкой, они вопят.
А. Дюма (отец)
Бывают люди — растения, люди — звери, люди — боги.
Жан Поль
Есть люди, у которых нравственность остается нетронутой, точно материя, из которой они никогда не шьют себе платья.
Ж. Жубер
Есть люди, которые так много говорят, что не только собеседника, но и себя не слышат.
В. Зубков
Люди более склонны говорить, чем слушать других, а между тем не умеющий, не желающий слушать — не умнеет.
В. Зубков
Люди более склонны давать советы, чем слушать их от других, а тем более следовать им.
В. Зубков
Еще по теме:
Популярно:
Комментарии:
Мемориал — Интервью Бориса Беленкина
Интервью с заведующим библиотекой «Мемориала» Борисом Беленкин (Б. Б.) взял историк Сергей Бондаренко (С. Б.). Интервью снималось 6 марта 2017 года в квартире у Бориса Беленкина.
С.Б.: Когда вы в первый раз шли на собрание будущего «Мемориала», какое у вас было представление о том, куда вы идёте?
Б.
Б.: Уже довольно скоро после самого события у меня сгладилось и спуталась история «как я попал туда». Это было приблизительное 30-е или какое-нибудь 20-е октября 88-го года, кажется это был Центральный дом художника, где было собрание, но очень любопытное. Это не было буквально собрание «Мемориала», это были жертвы репрессий и их дети. И позвал меня туда я не помню кто… Это был сюжет, как мне показалось, параллельный с тем, как я попал в «Мемориал». Меня видимо туда позвала Ирина Александровна Шляпникова – дочь народного комиссара труда, ныне, слава Богу, здравствующая. Видимо, она меня позвала туда. Может, Светлана Григорьевна Федорова. Не помню точно, кто из дочерей, с кем я якшался в предыдущие годы, изредка. Я посмотрел на всё это собрание, оно произвело на меня – не гнетущее, но амбивалентное – впечатление. И я как бы понял, что я здесь быть не хочу. Мне это неинтересно. Я их всех знал, я у всех (ну, может, двух-трех) брал интервью в предыдущие годы. Я был таким подпольным интервьюерщиком – плохим и бессмысленным.
И они меня знали, обо мне шла, в отличие от других мемориальцев, непонятных этим пожилым людям, <молва>. Меня некоторые знали. И, кстати, некоторые из самых скандальных имели обо мне хорошие характеристики. И считали (в будущем), что единственный кошерный человек, порядочный – это я. Всё это было очень комично, конечно.
Я повторяю, он у меня спутался с тем, был ли он в рамках того «Мемориала», в эти же дни, за 10 дней до этого. Либо же это все спуталось, и было частью этого действа. Меня Арсений позвал: «Боря, сходи туда, посмотри, что это». Мы в то время еще тоже не всё понимали. А потом уже сразу же был МЭЛЗ – и уже всё.
У меня было научно-исследовательское хобби такое, дилетантское – 17-й год. Сто лет которому. История 17-го года, читал ходил газеты 17-го года в ИНИОНе, делал выписки. Занимался Шляпниковым, первым наркомом труда. Никаких симпатий не было даже близко к большевикам и ко всему такому. Они были скорее в противоположных областях – но мне это было интересно.
В силу ряда необъяснимых причин. Стечения жизненных обстоятельств. Соответственно, решил узнать почему большевикам, этим гадам, удалось захватить власть. И как бы дальше одно потянуло другое. И мне стало интересно, а что люди вспомнят про этот 17-й год. Вдруг очевидцы этих событий вспомнят что-то такое, что откроет «тайное тайных», как сказал бы ИвАнов. Я надеялся это найти. Взял у кого-то интервью, у каких-то случайных людей. У какого-то бывшего члена партии «Паолей Цион», у бывшей дочки народного комиссара, кажется, финансов, об отце. И познакомился со Светланой Григорьевной Федоровой, через Шляпникову, Ирину Александровну (с которой я, в свою очередь, познакомился совершенно случайным образом). И вот эта Светлана Григорьевна Федорова, дочь Григория Федоровича Федорова, обладателя партбилета № 1 (потом партбилет отняли и дали мертвому Ленину), и билет Федорова, № 1, всегда был выложен здесь в Музее революции. Неподалеку. Такой был Григорий Федорович Федоров. Году в 66-м. Дочка была историк, специалист по русской Аляске.
Великолепные книги выпускала. Умерла в году 2010-м. И дома у нее был архив, который я больше нигде не видел – с автографами Ленина, Сталина, Троцкого, Каменева, Зиновьева. Кроме сталинской записки: «Товарищ Федоров, прицепите вагон к поезду товарища Сталина <Ленина?>. Товарищ Сталин». Письмо Ленина подлинное. В собрании сочинений оно опубликовано «по фотокопии». Она, как не член партии, не обязана была сдавать это. Их не репрессировали. Как они считают, благодаря Ежову. У них был добрый ангел в семье – Ежов. Маму с четырьмя дочками не посадили. В общем, когда ходишь… Ходил я по таким домам и узнавал массу интересных историй. Особенно, когда ты в 80-м году приходишь в гости и видишь иконостас дома, где вместо икон фотографии: Зиновьев, Каменев и так далее. Это очень неожиданно. Массу интересных вещей узнаешь. И, соответственно, я эту Бетси Михайловну Федорову, вдову Федорова, и её воспоминания записал. Она рассказывала, как с голубенькими глазками приходил с букетом фиалок ухаживающий за женой Путны (Путна в то время была в Англии постпредом), Николай Иванович Ежов.
И все думали: «Какой милый Коля!». Это было в году 33-м. В общем, рассказы были очень вкусные, естественно, ты балдел от этого. А интерес был к этой эпохи, естественно – попытка что-то в ней понять.
С.Б.: Возвращаясь к ситуации второй половины 80-х годов. Происходит некое общественное движение вокруг темы репрессий. Какого рода люди ввязывались тогда в эти дела? Это были «неформалы»? Люди из разных компаний. Откуда они приходили?
Б.Б.: Интересный вопрос. Давай порассуждаем. По идее, там должны были появиться диссиденты. Диссиденты в это время либо сидели еще. Сейчас мы говорим именно о 87-м годе, это очень важно. Конец 86-го – середина-конец 87-го. Диссиденты либо в ссылках, либо досиживают. Но в основном в ссылках – их уже выпустили. Либо, весной-летом люди возвращаются после трех-пяти-десяти лет отсутствия дома, в Москве. И просто приходят в себя, оглядываются, разбираются в том, что происходит. Тем временем, уже в начале 87-го года в ЦЭМИ начинают активно действовать разные неформальные группы.
Образуются, кристаллизуются и так далее. И, естественно, мне так показалось, что инициаторы и активисты этого дела – это были те, кто не поспел в диссидентскую эпоху, либо были такими «людьми-пружинами». Которые в условиях несвободы были, как пружины, плотно сжаты. И они не проявлялись. Пружина сжата, ты о ней ничего сказать не можешь. Пружина ходит на работу от десяти до семи, опускает карточку – больше ты о ней ничего не знаешь. Может, и читает какую-то антисоветчину – но эта пружина никак себя не проявляет. А 87-й год эта пружина была отпущена. Это был тот тип людей, которые моментально разжались. А мне это не требовалось – такие люди, как я, прошли уже разного рода инициации. Нас могли пригласить, моего приятеля, близкого, как и я, к диссидентским кругам, Владимира Кейдана, его могли позвать как эксперта по церковным вопросам. Но у него, в его случае, никакой пружины не было. Как и у меня – я «Архипелаг ГУЛАГ» читал и не понимал, чего все суетятся. Почитайте «Архипелаг ГУЛАГ» – всё понятно. Большевиков всех повесили – еще лучше будет. Я тогда смотрел на этот вопрос просто: нужны фонарные столбы. Понятно же это любому человеку – фонарных столбиков побольше, «Архипелаг ГУЛАГ»… Я был, в общем, таким экстремистом. Это были люди, которые каким-то образом либо изжили в себе, либо не дожили до того момента, когда жизнь дала возможность этот «экстремизм» проявить. Ну, «экстремизм» я, конечно, в кавычках говорю. Некий экстремизм. Не было возможности удовлетворить свою любознательность, свою общественную активность. В комсомол тошнило идти (по возрасту ты как бы мог быть зрелым комсомольцем и молодым коммунистом), но как бы порядочность и некие представления о добре и зле тебе это мешают делать. И ты не готов к этому. А вот когда пружину отпустили, то выпускать газету, выпускать листовку, инициировать какие-то собрания, на какой-нибудь запрещенный митинг, что такое ДС, на какой-нибудь еврейскую тусовку, ДС-овскую тусовку, даже памятно-антисемитскую. Короче говоря, тебя отпустило. Пошли те, кто были этой сжатой пружиной, которой не дали раскрыться.
С.Б.: А это например кто?
Б.Б.: А я думаю все, практически все. Люди могли быть из серии: читать самиздат, не читать его. Много читать – не все читать. Что-то читать – не все читать. Степень информированности о прошлом, о культуре прошлого могла быть, конечно, разной. У меня есть подозрение, что все-таки степень информированности и доступа к антисоветской литературе, тамиздату была ограничена. Не у всех, конечно, но у большинства людей. Мое общение показало… либо в силу возраста, это были люди, недавно получившие высшее образование. 87-й год. В 84-85-м году человек закончил вуз. По возрасту это подходит. И вот через два года он уже как бы зрелый человек. Но в какие годы он учился? В 80-м – 85-м годах. Как говорил покойный Володя Алой – «годы густопсового застоя». Совершенный густопсовый застой. На самом деле всех сажают – всех, кого не досадили еще. Соответственно, такая опасность и трусоватость в воздухе висела. В смысле, просто так «Архипелаг ГУЛАГ» не принесешь, или там журнал «Континент», и Вестник РХД и так далее.
Такая литература распространяется среди своих. Это может быть и очень широкий круг, но – в кругу своих. Вот, поэтому я всегда буду утверждать книжки Юрчака, которая именно о последнем поколении. То поколение, которое пришло у Юрчака в перестройку – то, о чем ты спрашиваешь. Вот эти люди пришли с очень четким и абсолютно понятным багажом интеллекта. А, главное, багажом психо-нервического состояния, состояния души. Нет, джаз подпольный ты послушать мог, мы же не о джазе сейчас говорим… Путается это иногда – мы же не о том, что рок-музыку пойти послушать иногда. Дело было не в рок-музыке, речь шла об информационном потоке, скажем так. И, конечно, того потока, который был в 70-е годы, в первой половине 80-х уже не было. В силу просто репрессивных причин. Поэтому я считаю, что и информированность этих людей была очень и очень относительной и, может быть, недостаточной. Я сужу это еще и по тому, что люди говорили, какого рода инициативы устраивались, мне эти инициативы казались достаточно инфантильными (я несправедливо говорю), неразвитыми и достаточно отсталыми – мне казалось, время требует совершенно другого.
Немедленно институциализироваться и конструироваться в партию! Которая тут же поведет людей на баррикады, которые казались необходимыми. А получалось то, что я называю, в кавычках, «экологическая вата». Экологическая в разных смыслах. Я смотрел на это с, немножко, таким пренебрежением. Снисходительно. Сверху вниз. Да и «Мемориал» сам, до встречи с Арсением Рогинским, не вызывал во мне никакого глубинного интереса.
С.Б.: «Инфантильность, наивность…» – мы говорим о первых проектах того, что потом стало «Мемориалом»? То, что предлагали Самодуров, Игрунов, разные варианты памятника итд.? Правильно ли я понимаю, что тип образования никакой роли здесь не играл? Что среди основателей было мало историков?
Б.Б.: Я думаю, исторического образования было вообще меньше всего, потому что, с моей точки зрения, мой опыт говорит мне, что историк по профессии, получивший образование в конце 60-х – середине 80-х годов – это прокаженный человек, человек профнепригодный.
В силу очень многих причин. Просто в силу самого выбора истфака, который был местом очень идеологическим. За маленьким тонюсеньким слоем историков, сделавших себе имя – условно назовем это «медиевистика» и «древний мир», средние века. За очень редким этим исключением, те люди кто состоялся профессионально – их мы не имеем ввиду, они не шли вот так вот – в неформалы, у них были чуть-чуть другие профессиональные задачи, они могли этим заинтересоваться, но это уже разговор о другом. А те историки в усредненном смысле – ну, закончил он истфак МГУ, истфак Тульского пединститута, с моей точки зрения, это люди клеймённые. А как раз наоборот технари этого идеологического клейма <не имели>, они были более открыты независимой информации, более заинтересованные, это им было более интересно, итд. итп. Это очевидно, это и по старшему составу «Мемориала» сегодня видно. Сегодня уже историческое, гуманитарное образование клейма не ставит, и в «Мемориал» приходит Серёжа Бондаренко – уже не инженер-физик.
Это просто характеризует эпоху. Поэтому, я думаю, что это было очень объяснимо. Гуманитарий либо внедрился в свою сферу гуманитарную, либо был клеймённым идеологическим человеком.
С.Б.: Внутри сообщества основателей «Мемориала» существовала поколенческая разница? Получается так, что диссиденты были как будто бы чуть старше, а вот эти новые активисты – моложе. И молодые, как вы говорите, «менее информированные». Меньше вращавшиеся в кругах людей, к которым больше тяготели вы. Но у меня возникло впечатление, что всё было более сложно. Ведь вы того же поколения, у вас нет никакой разницы в возрасте теми «молодыми» людьми?
Б.Б.: Есть. Конечно, есть. Например, между мной и Яном Рачинским – огромная разница. У нас другой опыт, 4-5 лет – с Яном, кажется, 4 года – но с теми людьми, кто <был тогда активистом> – 5-6 лет, это уже огромная разница. Тогда. Сейчас – это уже смешно. Когда я, условно говоря, момент моего мировоззренческого созревания, формирования, оно пришлось на годы 68-74.
Потом были очень важные изменения году в 80-м произошли. Они не повлияли на некоторую мою субстанцию, Бориса Беленкина. У меня уже были литературные вкусы, исторические представления какие-то, политические представления итд. итп. Повторяю, они сложились – 1968-1974. В это время были свои ориентиры. Образцы, гуру, явления жизни, через которые ты вырабатывал отношение <к вещам>. Вот произошло что-то, появился новый спектакль на Таганке, ты говоришь: «О, я пойду!». Или арестовали такого-то – ты говоришь: «О, арестовали такого-то!». Или появилась книга Солженицына, ты говоришь: «О, книга Солженицына! Надо бы прочитать». Это было в 1972-1973 гг. А в 78-м – 5 лет прибавьте – было уже чуть-чуть другое. «О, домашняя выставка художников», – ты говоришь. «О, вышла повесть Катаева в „Новом мире“. „Трава забвения“». Разные вещи. Фильмы, книги, события и так далее. Кружки, довольно все полузакрытые. Кухни, товарищеские литературные семинары, художественные и так далее. Это всё было в конце 60-х начало 70-х – одно, в конце 70-х – начале 80-х – другое.
Два раза, я думаю, сменилось. И тут все имеет значение. Малейшее изменение, малейшая переориентировка, малейшее изменение культурно-политического ландшафта, оно менялось. «Новый мир» – одно дело, когда Тарковский жив, а вот в 1971-м Тарковский умер. 60-е годы в каком-то смысле умерли, их больше нет. Эмиграция, отъезд Солженицына, некая веха. Появление некоей книги, за которую могут реально арестовать, «Архипелаг ГУЛАГ».
Конечно (что тут говорить) после которой ты не можешь оставаться при своих прежних мировоззрениях, точках зрения итд. Прочитал ты эту книгу или нет – это правда очень важно. Твое отношение к партии, к Ленину… Оно смешно, конечно – но мы ведь знакомились, мы обнюхивались – идешь в курилку и где-то знакомишься – как и сегодня, наверное – ты задаешь какие-то вопросы. Слышал ли ты концерт такого-то? Ты же не спрашиваешь «Читал ли ты Солженицына?», ты спрашиваешь: «а вот, не знаешь ли ты Серёгу Бондаренко?». Если человек говорит – «не знаю», то это уже настораживает, потому что если ты учишься в том же институте, а не знаешь замечательного распространителя антисоветчины Серёгу Бондаренко, которого недавно в КГБ вызывали.
И ты так шпионишь и, в конце концов, понимаешь, стоит ли тебе с этим человеком иметь дело. Но, повторяю, поскольку в силу разных обстоятельств, я был человеком очень общительным и посещал разные круги-кружки других поколений, и старшего и младшего – я уже представлял себе и видел эту разницу. Я как раз не очень хорошо понимал людей, пришедших в «Мемориал» – вот на эти 5-7 лет младше меня – и, на самом деле, для меня эти люди и сегодня остались загадкой. Вроде бы по возрасту они могли бы стать диссидентами, но, видимо, нечего было подписывать. Можно было, как наш Олег Орлов, написать листовку, и листовку где-то вывесить – как индивидуал: арестуют – не арестуют. И остаться никому не известным и попасться. Либо, я не знаю, но, видимо, все-таки это было то поколение, которое пошло к поколению нашему – либо становилось диссидентами, либо не становилось диссидентами, но симпатизировали им. Либо не стали диссидентами, но, от обиды за свою трусость на всю жизнь возненавидели диссидентов. Четвертого не дано.
Четвертое – это уже откровенный конформизм, который мы не рассматриваем. Люди же очень многие ненавидят диссидентов за свою трусость: нельзя признаться, что я испугался. Я честный, я испугался – а другие менее честные, чем я. Я не могу наклеить ярлыки на то поколение, на тех людей, которые пришли в «Мемориал». Они не были мальчиками и девочками. Как раз 20-летних там было меньше всего. Они были. Там были люди-то в основном уже в каком-то виде. 34-36 лет было моему поколению. Им было 27-33. Опроса я не проводил, могу сказать только из того, как визуально я понимаю людей. Это люди, которые в силу обстоятельств эпохи (1979-1985/1986) не могли попасть в круг каких-то серьезных диссидентов, инакомыслящих. Не могли через себя пропустить какой-то поток литературы, информации, и так далее.
С.Б.: Что являлось таким «маркером» среди этих тем для вас? И что для вас являлось тогда самым важным в отношении той темы, которой начинал заниматься «Мемориал»?
Б.Б.
: Я опирался на свои интересы предыдущих десяти лет. Мне было легко – я ходил к Гефтеру, мы были как-то чуть-чуть, но знакомы с Арсением Рогинским. Чуть больше я был знаком с Алексеем Коротаевым. Такой тоже важный тут человек очень. Я был ближе вот к этому кругу журнала «Память». Я был чуть-чуть знаком с Димой Зубаревым, мы виделись пару раз. Мои интересы лежали как раз в области «Мемориала». Правда, я был тот странный случай, который занимался большевиками, но что было – то было. Вот у меня был герой – Шляпников. Я ходил по всяким подпольным тусовкам, к тому же Ахенвальду, и читал отрывки из своего подпольного труда о Шляпникове. Солженицын уличкомовского масштаба. Как я пришел – эта история и была буквально тем, чем я занимался. Мои бывшие коллеги по ИНИОНу, я был из того круга, из той среды, из которой попасть в «Мемориал» было делом нехитрым, логичным и понятным. Да еще и знакомство с Арсением Рогинским упрощало этот путь в «Мемориал». Я сразу же стал вместе с Никитой Охотиным, с которым я познакомился в одночасье, мы занимались именно исторической работой: библиотека, архив, публикации, библиография, так далее.
С.Б.: А что было такими вот важными вещами для этих условных «людей-пружин»?
Б.Б.: Я сейчас скажу несколько другую вещь. Оно объясняет качество металла этой пружины. Многие из этих людей, многие из них были моими приятелями, друзьями, людьми моего поколения. Что этим людям мешало, скажем пошлым словом, «перестроиться». Конечно, не в горбачевско-политическом, а в другом смысле. Перестроиться, изменить свою жизнь. В одну секунду я отовсюду уволился, ушел – в конце 89-го я принял решение. А беда была в том, что многие люди всерьез были профессионально ориентированы. Всерьез ориентированы на свою профессию. Археолог, биолог, физик, математик, программист. Своя профессия, он вполне был в ней серьезен. Очень многие люди в результате своей политической активности (ну, они думают, что это они переактивничали, наверное), на рубеже 80-х и 90-х потеряли свою профессию. Я говорю не о таких людях, как Олег Орлов или Лена Жемкова, которые ушли из профессии из-за «Мемориала», я беру людей, которые проявили политическую активность, были активными неформалами, ходили на митинги, тысячные и стотысячные.
И лавина политических изменений смела и их профессию, и их работу. И эта трагедия тоже могла быть очень серьезной. Многие люди потерпели профессиональные фиаско, это было всерьез погружение в свою профессию, в свою работу. Как это бывает в сценарии – герой обязательно хорошо делает свою работу. Иначе он не тот герой.
И это была их трагедия, они по каким-то уже причинам (мне неважно, их легко объяснить, почему люди восприняли вот это горбачевское отпускание пружины, это уже вопрос, с моей точки зрения, который можно легко нафантазировать, особо не ошибившись). Почему каждый из них… Могут быть разные мотивации, разные, как я уже говорил, «подготовительные периоды». Разный интеллектуально-культурный багаж, разная информационная осведомленность – неважно. Это чего угодно могло быть. Темперамент. Но на это накладывались очень многие пришедшие вот в эти движения – они вовсе не были маргиналами (каким почти был я). Ну или чуть-чуть маргиналами могли быть – я не знаю… не буду называть фамилий.
Но были очень известные фигуранты конечно ближе к маргинальному. Но были также люди вполне серьезные, какие-то профессионалы в своей области, имеющие профессию и вовсе не предполагавшие – если бы им сказали: «ты ходи на митинги… ходи-ходи… кричи там, кричи… Но имей ввиду – через 3 года твоего института больше не будет и от твоей науки останутся рожки да ножки». Я не уверен, как бы повел себя этот человек. Если бы ему сказали: «100 процентов. 100 процентов, наверняка». Не уверен, что этот человек так бы и продолжил. Это, на самом деле, некоторая проблема – человек не понимает во что он ввязывался.
Мне, как настоящему пролетарию, нечего было терять, кроме своих цепей. Это было на самом деле так – я ровно ничего не потерял. Вот мои друзья, так сказать, ровно с такими же интересами… Вот для них это было серьёзно.
С.Б.: А кто это например? Кто были те люди, кто все потерял?
Б.Б.: Ну, это частные люди абсолютно. Не из «истории». Мои друзья, приятели.
Был ты, например, программистом (а программистов это на 90% затронуло)… Рухнула эта область.
С.Б.: Ну вот Ян Збигневич Рачинский был программистом.
Б.Б.: Но, понимаете, Ян Збигневич еще долго работал программистом. Кажется, Дима Шкапов тоже остался в профессии. И Черкасов, и Орлов, и Таня Касаткина не сразу же порвали со своим прошлым.
С.Б.: Правильно ли я реконструирую, когда думаю, что для вас, для Рогинского «Мемориал» был тем самым делом, которого вы долго ждали? Что вы сразу поняли, что в него нужно ввязаться? И, скажем так, «возглавить»?
Б.Б.: Нет, у меня ничего такого не было. Я был настроен ко всем общественным началам <плохо>. Ко всем этим людям, которые посещали все эти собрания, в этом ЦЭМИ – мне ничего в них не внушало… Я их либо знал, и вообще инициаторы и закоперщики не вызывали у меня никакого интереса и воодушевления. Не могу объяснить – лица, глаза, левый глаз выше… и так далее.
Уши какие-то не те. Их какая-то экологическая мысленная ниша. Не знаю, как это объяснить, это уже что-то такое мистически-сакральное. Меня там никто не заинтересовал. Никто. Без исключения. И я бы никогда туда не отправился, если бы не простое человеческое «ну, пойдем со мной…»
В свое время я так попал в театральную студию, не имея ни задатков, ни интереса, ни желаний… Так и остался – ничего. 5 лет я проходил в театральную студию, только потому, что играл в футбол – и мои визави по футболу сказал: «ой, слушай, вот не могу больше по воротам бить, пендали эти… Я должен бежать, пойдем вместе, я хотел записаться…», и я пошел за компанию.
И вот здесь тоже самое. Когда мне Рогинский сказал. Если б не было Рогинского… Если б не Сусанна Печуро, которую я знал, которая попала туда ровно, как я. Меня привлекла Сусанна – я вспомнил. Вытащила меня из записной книжки. Она меня знала…с 74-го года.
В принципе, я так думаю, я бы занимался своим Шляпниковым. Писал бы свои статьи какие-нибудь бездарные.
Чего-то такое пытался бы киношное делать, не очень успешное. Был бы таким ленивым тугопишущим журналистом банальности про кино писавшим. Или писавшим какие-то исторические вещи, не буду врать.
С.Б.: Я спрошу тупо и в лоб, а Ваня потом это вырежет. Правильно ли я понимаю, что «Мемориал» – организация, отцы-основатели которой не дожили до начала ее реальной работы?
Б.Б.: Это люди, по той или иной причине… Исключение составляет Самодуров, но это я не беру – Самодурова мне несподручно рассматривать. Мы знаем его дальнейший жизненный путь. А другие, видимо, не были нацелены на работу. С одной стороны их темперамент, с другой – эпоха, с третьей – необходимый характер работы в «Мемориале» не позволял остаться в «Мемориале».
С.Б.: А что они делать не могли, из того, что нужно было делать?
Б.Б.: Работа в «Мемориале» подразумевала ежедневную кротовую работу. Ежедневно – встреча, беседа с приходящими людьми.
Ты сидишь и записываешь, собираешь документы… Мимо тебя потоком идут люди в «Мемориал». Первое. Второе – собирать архив, собирать библиотеку, собирать книги, наблюдать за правами человека. Ехать в Приднестровье или в Карабах. Писать отчеты итд. итп. То есть, по своему подвижно-живая, но рутинная в чем-то работа. И, безусловно, работа из которой постепенно вымываются актуально-политические моменты. Сидишь ты в архиве с делами репрессированным, какая тут актуальность?
С.Б.: То есть, грубо говоря, ушли политические активисты?
Б.Б.: Я это и имею ввиду. Люди, имевшие свой политический темперамент, считавшие, что не время сейчас для рутинной работы – его дело «разбудить массы», показать верный путь, в том числе «Мемориал» – «увековечивание памяти жертв репрессий». Раскрытие правды о недавнем прошлом. Архив, музей, библиотека, памятник, деньги собирать. И – поехали дальше, уже вперёд.
С.Б.: Был ли у вас какой-то идеальный образец такого рода организации, когда вы пришли в «Мемориал»? На что он мог бы быть похож?
Б.
Б.: Нет, безусловно не было и не могло быть. Ориентира, образца не было.
С.Б.: То есть вы создавали «Мемориал» с нуля, ориентируясь на свои собственные идеалы?
Б.Б.: Да, безусловно.
С.Б.: Был ли в то время скепсис ко всей этой начинающейся общественной активности? Люди ведь поколениями воспитывались с идеей, что не нужно вообще во всё это лезть.
Б.Б.: Разумеется. Идиосинкразия к слову «партия». Когда ты слышишь слово «партия» ты, буквально, берешься – как от слова «культура», за маузер. Ровно также, слово «партия» – неважно какая партия, и рука тянется уже к револьверу. То есть, у слова «партия» во мне – допустим, человек говорит – «давай, вот есть хорошая партия…» я начинал хихикать.
С.Б.: «Партия» в широком смысле? То есть и общественное движение и так далее?
Б.Б.: Да-да. Революция, баррикады – вот отлично. Я не понимал смысла (теперь прекрасно понимаю).
Страна, в которой 60 лет не было ни оппозиции, ни партии и ничего. Люди, которые слышали это слово, вымерли. Я не беру в счет 10 человек. Ну были диссиденты, люди инакомыслящие. Это разные вещи. Но там где ничего партийного, общественной активности. Партийного конструирования. Партийное – это элемент партийной культуры. Если этой культуры нет – с чего появятся партии, а, главное, люди в этой партии? Те же советские люди, те же сочеки, да – «советские человеки», которые кроме жалости ничего не вызывают, в лучшем случае. Мое сочувствие. Что же я буду идти в организацию, к тем, кому я – не сочувствую даже – кого я жалею, что ли. Этих сирых, убогих, какую партию они могут создать? Какую я мог бы создать партию? Да никакую. Я ж тоже понимал – я себя не хуже других считал. Я прекрасно понимал, что никакую партию в сложившихся условиях создать нельзя. Надо готовиться, воспитывать, учить, «институты по организации партии», диплом получил институтский… Я шучу, но сегодня, кажется, смешно даже спорить со мной. Фашисты ничего серьезного создать не могли, антисемиты – уж не говоря про демократов. Те даже создали какие-то карликовые, диванные, грызущиеся друг с другом компашки, а не партии. А демократы? Это же естественно. И это очень печальная история. Именно поэтому я так прикипел к «Мемориалу» – я увидел, что в «Мемориале» нет этого партийного. Недаром гордый Сергей Адамович Ковалев, когда ему пришедшие задавали глупые вопросы про «политичесике ориентации в „Мемориале“», отвечал: «Мемориал» объединяет все политические взгляды от монархистов до анархистов». Рядом сидел Дима Лазован, а по коридору проходил я. Я шел как монархист, а Дима был анархистом. Заведующий читальным залом. Ну он реальный был анархист, я был просто симпатизирующий эстетическим началам. Но, тем не менее, это был очень серьезный аргумент, в посторонний мир месседж – что «Мемориал», ребята, объединяет всё – здесь верующие, неверующие, атеисты – это не имеет никакого значения. И это мне и понравилось: что это некий клуб, некая общность, некое объединение на основе общих каких-то представлений что такое хорошо, что такое плохо, на основе каких-то простых нравственных начал.
Самых элементарных: что в подъезде не мочатся и приятелю в чай стрихнин не кладут. И этого уже было достаточно.
С.Б.: И когда вы пришли, вы почувствовали, что это чем-то отличается от привычной вам «партийности»?
Б.Б.: Да, безусловно. У нас в конце 80-х – в конце 89-го – начале 90-го все время шли дебаты, вступает ли «Мемориал» в Демократическую Россию. «Мемориал» рассматривали как инкубатор новых политических партий. Скубко, Кузин – это Демократический Союз, Пономарёв – это ДемРоссия. Ян Рачинский тоже, кажется, был какое-то время в ДемРоссии. Лысенко – один из отцов-основателей, был в Республиканской партии. Это был такой инкубатор. Я-то на это смотрел так: «ушли и до свиданья». Я на всё это смотрел с огромнейшим скепсисом и с такой ухмылкой и, главное, абсолютно был против: против того, что «Мемориал» вообще имеет какое-либо отношение к партийной институционализации.
С.Б.: Противоречие: быть ли официальным, одобренным властью «обществом» или уйти в оппозицию, подполье итд.
Б.Б.: Да, это было. Но я не могу подробно прокомментировать эти точки зрения, эти противоречия, потому что я не участвовал в этих дебатах, они прошли мимо меня. Очень многие принципиальные дебаты, дискуссии прошли мимо меня. А по многим вопросам даже и не интересовался.
С.Б.: В каком «Мемориал» должен находиться соотношении с государством?
Б.Б.: Мне кажется, в каждую эпоху по-разному. Если в эпоху Перестройки мы были таким пугающей и давящей на властью институцией – неважно, признанной или непризнанной, легитимной или нелегитимной. Так было до 91-го года. Но уже в 90-е годы, в ельцинскую эпоху, я, который уже был плотно внутри всего процесса, понимал, что «да, мы действуем вместе, заодно (условно) с государством». Без государства, без нашего участия это бессмысленно – мы не сможем защищать права человека. Сотрудники «Мемориала» сидят в архивных комиссиях, работают в архивах, составляют справочники, сборники, помогают людям.
Влияют на создание законов, работают с огромным количеством депутатов-единомышленников в Думе. Игрунов, Золотухин, Ковалев, Митрохин – о чем тут говорить? Это люди, с которыми ты работаешь, и которые тебя помогают – нам, Ганнушкиной, Орлову, всем. «Закон о реабилитации» и так далее. Правозащитные проблемы. И это было понятно – это был твой депутат, ты голосовал за него, за Борщева, Явлинского… И ты понимаешь, зачем ты голосовал – будут принимать такой-то закон – и можно будет попробовать повлиять на это, что-то сделать.
С.Б.: А когда это изменилось?
Б.Б.: В начале 2000-х. Когда из Думы ушел Вячеслав Игрунов, который реально помогал ПЦ и программе «Миграция и право», Ганнушкиной (я здесь не очень просто в курсе), и с которым я был в довольно близких отношениях, и постоянно заходил в Думу навещал и так далее. Когда ушли последние депутаты из горсобраний и из центральных – то в этот момент… Изменилась политика государства – вот, что главное.
Первая попытка – не помню даже как это называлось – «Съезд гражданских обществ», год 2002-й или 2001-й, куда пришел Путин и открывала Алексеева, кажется. Это было такое многотысячное в Кремле собрание. Это было первая и последняя и, очевидно обреченная на провал, попытка государства как-то консолидироваться с гражданским обществом – собственно говоря, все после этого пошло шагами не в эту сторону. Закончился интерес к нам государства. Не подумайте, что при Ельцине был большой интерес государства к гражданскому обществу – его не было, никакого интереса. Но обе эти инстанции жили совершенно не мешая друг другу. То есть общество пыталось как-то «мешать», а те, как от назойливой мухи, отмахивались. Но никто уж никак не мешал и не вникал. Да, все развивалось своим путем, абсолютно. И власть – ничего хорошего, но и ничего ужасного от нее не было. Не мешала. Все изменилось в 2000-е, когда власть обратила внимание на гражданское общество. Как мы теперь понимаем, лучше бы она и не обращала этого внимания.
Потому что никакого понимания у властей у гражданского общества не было, в 90-е годы, напоминаю, власти жили своей автономной жизнью, не обращая внимание на всё это дело. Единственное, в 90-е – с Чечней, когда гражданское общество было большой назойливой мухой. А так – нет, не беспокоило. И когда, видимо, объяснили новому начальнику, что это проблема, «твари, мерзавцы бегают» – объяснить, видимо, до конца членораздельно и не могли. И тут, видимо, была какая-то попытка… У меня в 90-е годы была такая метафора всё время, я с 92-го по середину 90-х вообще не понимал, зачем скоро будет нужен «Мемориал», у меня была такая боязнь, что вообще непонятен смысл – ну чего, что «мы победили». Страна делает свою экономику реформы. А мы что? Ну, публикуется всё, что надо. Архивы открываются. Что еще надо-то? Чего тут «Мемориал»? Была уже трудность самоидентификации. Я даже открывая библиотеку в новом здании не очень понимал, зачем она нужна. Много же есть хороших библиотек. Единственное я буду отличаться от других библиотек тем, что у меня в 2 часа будет даваться чай всем читателям.
Поскольку никакая библиотека чаем читателей не поит, этим буду отличаться я. Но потом в силу тех же экономических причин оказалось, что ко мне поступает книга, не поступающая ни в какие другие библиотеки, то быстро оказалось, что я «паразит на народном горе» – цвету и пахну.
С.Б.: «Мемориал» – не научный институт, не прямо активистская организация, как она сможет работать в будущем? Как в ней может произойти смена поколений? Как вдруг может стать понятно, подходишь ли ты «Мемориалу» или нет?
Б.Б.: Тут ключевое слово «время». Я не философ, но время – категория меняющаяся. Одно время одно, другое – другое. Мы это знаем с тобой даже по нашим любимым библейским текстам. Есть разное время для всякого чего-то. Если мы возьмём даже нынешнее время как протяженную в годах константу, которая продлится еще десятка полтора лет – ты, Сережа, еще не успеешь состариться, но уже войдешь в зрелый возраст – но все это будет вот как сейчас. С нюансами, естественно. «Мемориал» может прекратить существование. Но если он не прекратит и будет существовать, в той или иной форме, то это одни условия необходимые для продолжения его существования. То это одни условия для продолжения его существования – это то самое, когда в «Мемориале» есть огромная опасность ухода, уединения каждого в свой интерес. Изначально «Мемориал» и был кружком по интересам, безусловно, без всякого сомнения. Но, когда между этими кружками по интересам встает стена. Непреодолимая не потому, что она слишком высока, а потому, что ее никто не хочет преодолевать. Скажем, руководитель нашей польской программы Александр Гурьянов ездил в Чечню и был там очень активным по наблюдению за правами человека в Чечне. И его интересуют какие-то правозащитные вещи. Александра Юльевича Даниэля интересуют правозащитная деятельность. Тем более, Ян Рачинский – это диск, это база данных жертв репрессий. И права человека. Ян Збигневича не интересует кино. Ну не интересует его кино! Но его интересуют другие вещи – закон о реабилитации, например. И так далее. А Арсения Борисовича интересует левый семинар Морозова. В ту секунду, когда человека кроме своей нишы не интересует соседняя – это опасно. Потому что если соседняя ниша вымирает по каким-то причинам – кто-то в ней умирает, уезжает, неважно, она не замещается. Есть такая опасность, что из «Мемориала» уйдут те предыдущие направления деятельности и работы, которые были. И это вполне очевидно. Какие-то направления могут прекратиться по независящим от них обстоятельствам – это уже другой разговор. Но, с другой стороны, если что-то прекратилось по независящим обстоятельствам, значит будет как-то видоизменена деятельность, будет что-то другое. Но если интереса нет, то этого не будет. И это надо понимать очень четко и ясно. В «Мемориале» очень важная вещь – это открытость. Почему я, например, со своими семинарами пытаюсь привлечь как можно больше людей, собрать, вогнать в сферу наших интересов. История инакомыслия, самиздат. Я понимаю, что только так «Мемориал» может продолжаться. То есть смысл в открытости и привлечении каких-то интересантов. В зависимости от возраста – юных, не юных. С одной молодой коллегой мы разговариваем, и в процессе беседы выясняется, что она не знает, кто такой Ковалев Сергей Адамович. И это не значит, что коллега плохая. Это значит опасность того, что я сказал – может порваться связь времен внутри «Мемориала». И всё – тогда размоется изначальный смысл, месседж, который был заложен в «Мемориал» в первые 15 лет его деятельности. Все было заложено в это время. Векторные вещи были заложены. Помогли нам потом эпоха и Путин. Повторяю, если в 90-е годы меня волновал вопрос «Зачем „Мемориал“?», то при Путине такого вопроса у меня не стоит. Актуальность и интересность того, что делает «Мемориал» – очевидна. Но, как бы это ни было интересно, существуют и параллельные институции – музей ГУЛАГа, музей Сахарова и так далее, чем они отличаются-то? Нюансы какие-то. Если прервется связь времен внутри «Мемориала», то это может привести к прекращению или полному изменению сущности.
С.Б.: Меня именно это и интересует – все-таки «Мемориал» – это какая-то вполне определенная группа людей, внутри есть какое-то ядро, и не всегда понятно, как она может разрастаться.
Б.Б.: Если Сереже Бондаренко интересна работа над пиаром «Мемориала», если ему интересен, например, Школьный конкурс или Топография террора – то это ок. А вот если кроме Школьного конкурса его вообще ничего не интересует, и он ничем не занимается – то это уже хуже. Это неправильно для «Мемориала».
С.Б.: То есть, как в мафии. Все должны быть в курсе общих дел.
Б.Б.: Не совсем. Имеется ввиду, что «Мемориал» зиждется на тех людях, которым интересны и права человека, и <история>. То есть, он может и не знать, чего там в Дагестане, делегируют это коллегам в ПЦ. Но они хорошо делают свою работу. «Герои хорошо делают свою работу», – ну а я им сопереживаю. А то, что это кино не смотрю, это уже не так важно. Вот я не могу до конца прочесть ни один устав, ни один закон – мозги плавятся через минуту, когда я начинаю читать юридический текст. И это я передоверяю Яну Рачинскому или Олегу Орлову, у которых мозги прекрасно работают. Чего я буду выпендриваться? Точно также мне неинтересны методические разговоры со школьными учителями. Это уже нюансы.
С.Б.: Каков горизонт развития мемориальской библиотеки?
Б.Б.: Горизонта никакого нет. Это горизонт без горизонта. Она так устроена, что не может выполнять больше функций, чем она выполняет сегодня. То есть она может за счет привлечения волонтеров. Да, я плохой организатор труда. Я могу привлечь волонтеров и что-то там доделать – газеты, один фонд. Запустить на сайт и так далее. Но я не могу, нету сил и возможностей сканировать, оцифровывать книги. Предлагать читателям полнотекстовые версии книг в интернете. И я не ставлю этой задачи, потому что библиотека, в первую очередь, это собрание книг, коллекция печатной продукции, на определенные темы, которое выполняет, скорее всего, это собрание, функцию того раньше в научных институтах называлось «кабинетом». Как был в ИНИОНе «кабинет языкознания». Или «стран Азии и Африки». «Кабинет литературы по таким-то темам». И почему мы еще так важны – библиотека самостоятельно никакой роли не играет, цена этому собранию – три копейки. Ну, 15 копеек. Оно имеет огромное значение в сочетании с архивом (чуть меньше – с музеем). Потому что человек приходит и моментально, комплексно получает материалы архивные и книжную продукцию. Человеку не нужно носиться, условно, между ГАРФом и Ленинкой, а получает все сразу, за одним столом. И хорошая подборка книг по определенным направлением. И наличие книг, которые в 90-е годы, когда по экономическим финансовым причинам в библиотеках развалилось комплектование, наличие сотен книг, отсутствующих даже в крупных книгохранилищах. Все это вместе и заставляет людей каждый день – как я говорю, «одна целая восемь десятых человека» по статистике, приходить в библиотеку. Читальный зал никогда не пустует.
С.Б.: А в библиотечных делах вас ИНИОН воспитал?
Б.Б.: Нет. Никогда в жизни книг я не собирал, не увлекался. Как вы видите, наша домашняя библиотека с женой составляла три полки, в основном поэзии. Библиофилом я не был, денег на книги не было. Вкуса к книгам не было, по букинистам не рыскал, в отличие от моего бывшего начальника Охотина или коллеги Суперфина. И даже Леши Макарова.
С.Б.: То есть, очень логично, что именно вы возглавили библиотеку «Мемориала».
Б.Б.: Нет, просто нашелся идиот, который согласился провозгласить себя главным. Кто-то смотрел на меня как на Зою Космодемьянскую, либо как на больного, идиота. «Зачем? Столько проблем, на улице революция, а тут кто-то согласился взять на себя библиотеку». Была такая самая скучная рутинная, как казалось, работу. И я честно, с момента как я себя провозгласил, с конца 1989-го, ответственным за библиотечное направление, ну и все. Я с 90-го года это делаю.
Если человек эволюционировал от обезьяны, то почему обезьяны до сих пор остались? Почему не все обезьяны эволюционировали в человека?
«Если Вы отрицаете давно установленный факт, что в той войне, как и в любой войне капиталистического мира речь идет именно об экономике….».Как же, как же, помню: ещё коммунист товарищ Карл Маркс учил, говоря упрощённо, что экономика – это основа, базис, фундамент, она первична, а политика, идеология – надстройка на этом фундаменте, вторичное, определяемое базисом. Война же, как известно, «есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств». Поэтому если Вы под «той войной» подразумеваете Великую Отечественную войну, то я могу согласиться с Вами в части того, что Германия наверняка предполагала получить в перспективе некую экономическую выгоду, поперев на СССР. Природные ресурсы там, рабы и всё такое. А своим напускным антикоммунизмом Гитлер, видимо, лишь прикрывал экономические притязания. Поэтому он из экономических побуждений и создавал Einsatzgruppen und Sonderkommanden, сжигал наши деревни вместе с жителями, устраивал Бабьи и Дробицкие Яры и в концлагерях уничтожал миллионы русских, белорусов, украинцев, татар, грузин, якутов, евреев, поляков, чехов, да и собственно своих немецких сограждан. Ведь с покойников, помимо наследства, можно было получить ещё немало полезного – кожу, волосы, костную муку, кровь для раненых воинов рейха, жир на мыло, жилы на нитки, не говоря уж о золотых зубах.
В тоже время, несомненно, и Советский Союз также имел определённый экономический интерес отстоять свой суверенитет, да и само своё существование.
Однако почему-то получилось так, что возведённая европейцами надстройка оказалась чрезмерно тяжела для их капиталистического базиса и основательно придавила его. В результате послевоенная европейская капиталистическая экономика пребывала в весьма плачевном состоянии, причём у победителей едва ли в меньшей степени, чем у побеждённых. Мало того, значительной части Европы по итогам войны вообще пришлось сменить базис.
Впрочем, одна из стран-участниц «той войны», не будем показывать на неё пальцами, действительно хорошо нажилась на крови европейцев.
«Это называется гротеск».
Я не понимаю ни шуток, ни, равно, гротесков и прочей комичности в отношении этой темы. Для Вас «та война» может быть и в самом деле лишь разрешение экономических противоречий капиталистического мира, но для меня «та война» – это мой дед, погибший в битве на Миусе и похороненный в братской могиле теперь уже на территории иного государства, где предлагают отменить День Победы. А также мой отец, прошедший «ту войну» от Москвы до самого логова. И моя мать, в 16 девчоночьих лет рывшая под «юнкерсами» противотанковые рвы на подступах к Москве. Поэтому предлагаю не поминать «ту войну» всуе, тем более что она не имеет отношения к теме дискуссии. Не хотелось бы здесь выяснять, насколько серьёзно мы с Вами расходимся во взглядах не только на пасюков и дворняг.
«Всякая оптимизация, доведите ее до последствий, приведет к тому, что «людей можно резать»».
Не припомню, чтобы Лужин проповедовал что-то про оптимизацию. Не приписывайте Достоевскому отсебятины.
«Сохранились летописные свидетельства о том, что в 1727 году несметные полчища серо-рыжих крыс переплыли Волгу в районе Астрахани. Жители города видели, как широкая река буквально кипела от барахтающихся крысиных тел. Миллионы из них погибли, однако основная масса переправилась на другой берег, и город был взят» Как видите, переплыли сам. И на корабли забирались сами. И на самолеты забирались сами. Не благодаря человеку, а вопреки ему».
Смею утверждать, что никаких летописных свидетельств этого не сохранилось. Единственный источник – это записи некоего российского академика немецкого происхождения Петера Палласа, который, будучи спустя 60 с лишним лет после означенного события в тех краях, ухитрился найти живых очевидцев. А уж от него эта легенда пошла кочевать сначала по страницам книг, а потом и интернета. И уж если быть до конца точным, то наш царь Иоанн IV, известный как Иван Васильевич Грозный, в своё время перенёс город с правого берега Волги на левый, восточный. Так что если крысы шли из Китая, им не надо было переплывать Волгу, чтобы взять Астрахань.
Но даже если они и переплыли Волгу, то что ж с того? Практически все животные умеют плавать, и крыса не исключение. Вот если бы они ещё и корабли построили сами, и самолёты сами, и океан или хотя бы Ла-Манш переплыли бы сами, я бы с Вами согласился.
«Не смешите. Лучше ответьте, на кого именно оглядывались те крысы, что переплыли Волгу в 1727 году?».
Наверное, они оглядывались на Астрахань. На песках и солончаках не очень-то разжируешь, а в Астрахани – лабазы, склады, амбары, полные пропитания, запасённого человеком.
«Ни на кого пасюки не оглядываются, кроме самих себя».
То-то они всё жмутся к человеку, который их уничтожает миллионами. Оно и понятно – голод не тётка.
«Ведь крысы умеют прерывать беременность при перенаселении. Так, что они тоже размножаются когда хотят. И делают это без презерватива или гормональной таблетки».
Очень смелое утверждение. Достойное статьи если не в «Нейчер», то, по крайней мере, на «Элементах». Некий недостаточно изученный процесс, наблюдавшийся в лабораторных условиях и спровоцированный человеком, Вы безо всяких на то оснований пытаетесь распространить на естественную среду обитания и выдаёте за сознательное действие беременной крысихи. В то время как между «спонтанно происходит при определённых условиях» и «захотела и смогла» – большая разница.
Впрочем, по поводу пасюков Вам лучше спорить не со мной, а с Большой Советской энциклопедией:
«Облигатные, или обязательные, синантропные организмы (например, домовая мышь, крысы, голуби, клопы, тараканы) тесно связаны с человеком и за пределами его поселений не встречаются; связь с человеком способствовала их широкому расселению, вследствие чего некоторые из них стали космополитами».
Не нравится Большая Советская – возьмите любую биологическую. Об этом даже в словаре юного биолога сказано.
Вот ведь как – не могут пасюки без человека. А то жили бы себе спокойно в поле или в лесу, где их никто не травит ядами, не ловит крысоловками и не гоняет ультразвуком и электричеством.
«»Без нас вы ничто» — ругань еще никогда не была аргументом».
«А если я кого ругал, карайте строго. Но это вряд ли…». Хотя, что же, Вы мне, значит, на пасюков ругаться запрещаете? Но тут дело такое: не всем пасюки милы также, как Вам. На них весьма многие ругательски ругаются, к примеру, одна тётка в нашем подъезде, которой они в общем-то ничего особо плохого не сделали. Однако как увидит она крысу, такую ругань на весь дом подымет, пьяный матрос так не ругается. А у меня разве это ругня? Это так, и не ругня вовсе. Неужели Вы никогда не слыхали настоящей ругни?
«В зоне отчуждения Чернобыля крысы остались».
Я Вам больше скажу. Они поначалу там даже сильно расплодились, поскольку люди, уходя, оставили им все свои припасы. Но в один ужасный день припасы кончились, зато в зоне появились лисы, волки, совы, да и кошки не перевелись, а они тоже хотят кушать. Бескормица и зима довершили дело массовой гибели грызунов.
Учёные, работавшие после аварии в зоне отчуждения по программе «Агропром», пришли к выводу «что к осени 1987 года, когда кормовые ресурсы истощатся, количество мышей и крыс резко снизится, а похолодание приведет к их массовой гибели. Так и произошло».
(см. Сергей Паскевич, Денис Вишневский. Чернобыль. Реальный мир // Москва, ЭКСМО, 2011).
Сколько крыс сегодня живёт в зоне отчуждения, никто не считает. На Украине есть дела поважнее. Но всяко их там на порядки меньше, чем было до аварии.
«Они не живут в наших жилищах, они не жрут на наших помойках объедки с нашего стола, они не воруют продукт нашего труда».
Вас не поймёшь. То они, по Вашим же словам, «в животноводстве освоили все, от звероферм, до скотомогильников, в растениеводстве – от полей, до элеваторов и магазинов», претендуют на половину снимаемого людьми урожая (а не воровство ли это?), Волгу, понимаешь, переплыли, чтобы взять Астрахань (и на кой им нужна была эта Астрахань?), а то вдруг не живут в жилищах, не жрут объедки и не воруют продукт.
«Они просто живут. И доказывают, что могут это делать без человека не только в Китае, но и везде кроме Антарктиды».
Никто и не спорит, что могут. В разумных, только, количествах, а не 35 миллиардов, или сколько там Вы их насчитали, в соседстве с человеком.
«А человек жить и размножаться в зоне отчуждения Чернобыля не рискует».
Тут есть одно коренное отличие. Люди были отселены из зоны принудительно, иначе как раз весьма многие рискнули бы там остаться жить и размножаться, как ни в чём не бывало. Что до крыс, то в их отношении этим никто не заморачивался. Сегодня же, если Вы не в курсе, зона отчуждения – это законодательно запрещённая для свободного доступа людей территория, за нарушение предусмотрены санкции вплоть до уголовного преследования. Но, несмотря на это, люди там, хотя и немного, но до сих пор живут. И даже были зафиксированы случаи рождения детей. Это не считая тех нескольких тысяч человек, которые в зоне отчуждения работают.
«скажите прямо «Не верю», зачем юлить».
Так я почти прямо и говорю: «Не верю». Цифра 35 миллиардов, скорее всего, взята Вами с потолка.
«Тем не менее мыши до того досаждали египтянам, что они сделали кошку богом».
Ну, египтяне кого только не сделали богами, почти всех известных им животных задействовали. Тот – ибис, Гор – ястреб, Геб – гусь, Анубис – шакал, Сет – собака, Себек – крокодил, Хнум – баран, Монту – бык, Упуат – волк, Исида – корова, Хекет – лягушка, Сехмет – лев, Селкет – скорпион, Уаджет – кобра. У них даже навозный жук был священным животным.
…
Тварь я айпадная, или право имею?
Ответы власти на требования оппозиции похожи на издевательство
Трудно понять, что хотят в реальности люди, год назад вышедшие на Болотную и проспект Сахарова. Оскорбленные чувства, вызванные тем, что их мнением, их голосом пренебрегают, понятны, их легко разделить каждому порядочному человеку. Понять, чего же они хотят, гораздо труднее. Уже даже не интересно наблюдать, как они пытаются сформулировать позитивную программу, решить, когда и куда выходить миллионам, существующим только в их головах. Главное, зачем выходить?
На хаотические попытки выразить, чего же хочет оскорбленное достоинство, власти ответить легко – простой демонстрацией якобы выполнения отдельных требований, выхолощенных властью по сути и смыслу. Хотели выборности губернаторов, разрешения политических партий? Да получите, вот вам законы: вроде бы ответ на ваши требования, а по сути – издевательство.
Редко случается такое, но недавно я практически полностью согласился с Даниилом Дондуреем, который отвечал на «Эхе» на издевательские обвинения кликуш из твиттера в свой адрес по поводу того, что он принимает участие в работе Президентского совета по правам человека. Он говорил: «Никто не знает, как это прекратить. Нет программы, нет правил, нет понимания того, что происходит. Мне кажется, что протестное движение такое же слабое, как и политическая власть в нашей стране. И находится в кризисе так же, как и политическая власть… Мне кажется, что и те, и другие не имеют проектной программы будущего. Вернее, у них есть какие-то предложения. У одних – патриотические версии или борьба с иностранцами, у других – аресты и ночные обыски с дикой гордостью за свои политзлоключения. В нашей стране отсидеть 15 суток за хулиганку и сразу гордо называть себя «политзаключенным» ужасно стыдно. Я так думаю…
Мы только говорим, что у нас 500 лет врут и воруют. Дальше что? Как? Что вы предлагаете сделать, чтобы довольно сложная, хитрая, мощная система без вызовов из внешнего мира, то есть без падения цен на нефть, болезни лидеров и массы всяких других обстоятельств, сама по себе разрушилась? Это невозможно. Я не смогу вам сказать, что надо тут делать. Но что-то нужно представить себе такое, чтобы люди понимали, что их ждет в большом каком-то времени и что они должны делать в этом времени. А мы даже не понимаем общество, в котором живем. Потому что для того, чтобы говорить на эту тему, нужно быть продвинутым, нужно много поработать, поразмять эту историю. Она табуирована даже в профессиональной среде. Мы – пустые все. Вот что я хочу сказать. Мы все пустые. Мы не можем проектировать, мы не можем предлагать, мы не знаем, что делать»(Конец длинной цитаты из Дондурея. Подписываюсь полностью. – А.Ш.)
Очень давно, окончив аспирантуру, я работал в Саратовском проектном институте ВНИПИстатинформ, конструировал деловые игры, готовился к очередной конференции, руководил дипломниками, то есть вел обычную жизнь хорошо обученного психолога. Однажды, перед майскими праздниками, в моем рабочем кабинете возник сосед по московскому общежитию Леха Лушников и тоном, не терпящим возражений, сказал: «Собирайся! Мы едем в деревню. В стране ожидаются голодные годы – мы начинаем заниматься сельским хозяйством. Иначе пропадешь с голодухи». Я сопротивлялся целый рабочий день – не для того заканчивал аспирантуру, у меня на много дней вперед все ходы расписаны, мне ТУТ интересно, и денег хватает, и вообще я не хочу никакого сельского хозяйства.
Дождавшись, пока на Калининск ушел последний автобус, я решил, что победил упрямого Леху и жутко удивился, когда обнаружил себя в кабине какого-то грузовика, дребезжащего по трассе в сгущающихся сумерках. Потом была баня, истопленная его родителями к нашему приезду, запах навоза с другого берега речки Баландинки, безумные трели ночных соловьев, побудка вместе с солнышком и длинный-длинный день.
Познакомившись с главным «пастухом» пчелиных стад, Лехиным отцом, уже через месяц я проходил курс молодого бойца, учился делать руками множество самых разных работ – от строительства ульев до выкармливания пчелиных маток. А на следующее лето мы управлялись уже с огромным пчелиным хозяйством на 500 семей.
Я много чему научился – работать с деревом и металлом, нахально и требовательно разговаривать с председателями колхозов и облпотребсоюзов, и получать от них все, что нам было нужно. Мы, в отличие от абсолютного большинства сограждан, знали, чего хотели, и все, что мы хотели – мы получали.
Разваливалась армия – мы прикупили по дешевке 20 грузовых автомобилей, часть из них продали и окупили годовые расходы. У нас получалось все – каждый вечер после работы мы зажигали костер и думали о том, что будем делать завтра, послезавтра, следующей зимой. И все, что мы придумали, в нашей жизни произошло. Ну кто летом 1987 года мог подумать, что через несколько лет в нашей стране запретят компартию, быть коммунистом станет не нужно и даже немного позорно? И где КПСС сегодня?
Зимой с помощью проблемно-деловых игр и прочей методологии мы занимались проектированием жизни потерявшихся на экономическом перепутье организаций, заводов, партий и групп граждан, а летом – строительством собственной жизни.
Выставляли пасеку в красивейших местах возле Хопра или Медведицы, питались экологически чистыми продуктами и имели все, что только хотели иметь.
Этим великим планам помешали лесхозовские мужики, которые раскатали за зиму наши пустующие дома на дровишки, чтобы «незнакомые москвичи» не слишком много о себе понимали. Потом они сильно жалели об этом и снабжали нас все лето бесплатным еще государственным бензином.
Главное, чему я научился у пчел – они не реагируют на то, как ты пахнешь. Меня пытались научить: чтобы тебя не жалили, ты должен быть чистеньким и никаких вонючих одеколонов. Только на третье лето до меня дошло: чтобы тебя не жалили пчелы (и люди), ты должен быть внутренне спокоен, должен излучать спокойную, уверенную энергию. Лучшее средство – полчаса утренней медитации, какой бы самогон не валил тебя вечером с ног. На третий год я работал с пчелами без дымаря и сетчатой маски. Научившись без слов, на уровне энергетики объединяться в общих заботах с пчелами, я стал чертовски убедителен и для людей. И пчелы и люди одинаково доверяют несуетливым хозяевам жизни.
Потом мы как-то поднадоели друг другу. И каждый пошел своей дорогой. Кто хотел стать богатым – стал богатым, тот, кто понял, что если денег становится много, то они начинают управлять твоей единственной жизнью – остался свободным. Не бедным, но нормально обеспеченным настолько, чтобы делать все, что хочешь.
И не мы обращались к президентам за помощью. Наоборот, летом 1995 года директор института, из которого я уехал на пасеку, Валерий Николаевич Давыдов, ставший к тому времени доверенным лицом Бориса Ельцина, пришел ко мне и сказал: «Возвращайся, мы должны победить в красном поясе Заволжья».
На встрече с активом в Краснопартизанском районе, еще в 1995 году, я услышал от будущего депутата облдумы, без пяти минут губернатора, «демократа» Давыдова фразу, которая во многом определяет жизнь в нашей стране и сегодня: «Мы не для того отбирали власть у коммунистов, чтобы теперь полагаться на случайность вашего выбора. Хотите вы, не хотите – победит Ельцин. Но жить вы станете хуже, если проголосуете не за него, я вам это обещаю!»
И снова прав Дондурей: «Я говорю про так называемый креативный класс, про так называемых сложных людей, про так называемых лидеров нации, элиты, «объяснителей жизни». Это они – полые, пустые. Мы все – полые, пустые, ничтожные».
По опыту знаю – любое разумное действие взрослых людей начинается с проектирования будущего. Есть специальная технология – мыследеятельностное проектирование, которое мы называли проблемно-деловой игрой. Дело непростое, затратное – научить публично думать большую группу людей, да так, чтобы говорить не по писаному, «чтобы дурь каждого видна была».
Однако чтобы запустить рост гражданского самосознания, все равно другого выхода нет.
Тварь | Что такое Тварь
Мы все — божьи твари, но некоторые что-то уж совсем твари…
На самом деле, именно твари дрожащие чаще
других ведут себя как право имеющие.
Лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом,
чем тихой, воспитанной тварью.
Афоризмы о жизни
Тварь как качество личности – проявлять в своих поступках и поведении в целом всё, что характерно для подлого, мерзкого, презираемого, дрянного человека.
Воин возвращался из похода домой. На пути попалась река, и он попросил лодочника перевезти его. Когда лодка достигла середины, из воды появился свирепый дракон. И сразу же поднялась страшная буря. Огромные волны швыряли лодку, а дракон злобно смеялся. Увидев дракона, лодочник бросил вёсла и в ужасе закрыл глаза. — Почему не гребёшь? — крикнул воин. — Зачем грести? Раз появился дракон, значит, мы всё равно пойдём ко дну. — Человек не должен покорно ждать смерти. За жизнь надо бороться, — воскликнул воин и, бросившись в воду, отрубил дракону голову. И сразу утих ветер.
Многие злобные твари живут лишь потому, что все их боятся! Перестаньте дрожать перед ними, и они не посмеют показаться вам на глаза.
Как говорится: — Каждой твари — по харе.
На суде. — Я её не оскорблял, а называл божья тварь. Тварь — вслух, а божья — про себя.
— Подсудимый, почему вы задушили вашу тёщу? — Да она мне надоела, ваша честь! — Так разве это повод убивать человека? Вот у меня, например, тёща такая уже тварь, сволочь, стерва, скотина, идиотка, карга, гнида, ничтожество… короче, год условно!
Классификация людей на самом деле довольно проста, есть две большие группы: божьи твари и просто твари.
Тварь зачастую распознаётся издалека — она громко кричит, что вся жизнь — дерьмо, все люди – твари и солнце – грёбаный фонарь», она крикливо и визгливо возмущается, какие вокруг неё твари. Тварь считает день прожитым зря, если она в кого-нибудь не плюнула, кого-нибудь не унизила.
Мудрец и ученик сидят у ворот своего города. Подходит путник и спрашивает: — Что за люди живут в этом городе? — А кто живёт там, откуда ты пришел? — спрашивает мудрец. — Ох, одни мерзкие твари! — Здесь то же самое, — ответил мудрец. Через некоторое время подошёл другой путник и тоже спросил, что за народ в этом городе. — А кто живёт там, откуда ты пришёл? — спросил мудрец. — Прекрасные люди, добрые и отзывчивые, — ответил путник. — Здесь ты найдешь таких же, — сказал мудрец. — Почему ты одному сказал, что здесь живут одни твари, а другому — что здесь живут хорошие люди? — спросил мудреца ученик. — Везде есть и твари и порядочные люди — ответил ему мудрец. — Просто каждый находит только то, что умеет искать. Лена Сквоттер пишет: «Чем дрянней человек, тем ярче и убежденней его позиция в отношении дрянных людей. И выше та энергия, которую он тратит на выявление и бичевание мерзавцев в окружающей среде. В тот момент я с удивлением поняла, что… диагностика мерзавцев оказалась делом элементарным. Главную помощь в этом оказывали сами мерзавцы, громко давая о себе знать. Дрянного человека слышно издалека — он громко возмущается, какие вокруг него дрянные люди».
Тварь – это олицетворённая мерзость и дрянность. Дрянной человек склонен проявлять поведение скверного, никудышного, ничего не стоящего человека. Он воспринимается окружающими омерзительным, пакостным, низкопробным и паршивым.
Человек дрянной исходит слюной,
Говорит: — Глянь, Весь мир дрянь
Без исключения все дряни
Мерзавцы, сволочи и рвани
Не веришь, встань в любую рань
Надеждой сердце оболвань
Но перестать, не жди, увянь
Везде нас караулит дрянь
Хоть в монастырь с утра нагрянь
Повсюду низость, дрань и дрянь
Хоть горлопань: — Отстань, увянь
Увы, мир затопила дрянь
Ни фотограф, ни мать не могли успокоить четырехлетнее создание, чтобы его снять. Наконец фотограф высказал мысль о том, что «славный малютка» успокоится, если мать выйдет из комнаты на несколько минут. И действительно, в ее отсутствие все прошло нормально, и он его сфотографировал. По дороге домой мать спрашивает:- Так как же ему удалось тебя успокоить?- Знаешь, мама, как только ты вышла, он сказал: «А ну-ка успокойся, маленькая тварь, не то я расшибу твой паршивый котелок вот этой треногой!» Что мне оставалось делать?
Как надо вести себя с тварью? Дистанцироваться, даже если это близкий родственник. Если хочешь испытать глубокое разочарование, попробуй установить с тварью тёплые отношения. Вопроса времени, когда она тебя подставит, продаст, предаст или сделает какую-либо заподлянку.
Словом, если ты увидел тварь, не слушай её жалостливые рассказы о том, что отец у неё был тварью и мать тварь и что обращались с ней как с последней тварью, а просто возьми и не вступай с ней в никакие отношения.
Тварь находится под влиянием энергии невежества и деградации. Ей чужда энергия благости. Порядочные, благородные люди кажутся тварям чокнутыми и шизонутыми.
— Если тварь сделала тебе зло, не обижайся на неё, а дай ей конфетку. — Она тебе зло — ты ей конфетку, она зло — ты конфетку. — И так до тех пор, пока у этой твари не разовьется сахарный диабет.
Для тварей нравственность, совесть, честь – пустой звук.
Пришел к Насреддину в гости местный казий. Пока хозяин дома хлопотал по хозяйству, казий успел пошарить в шкатулке и пересмотреть все письма и бумаги, которые там хранились. Насреддин заметил это, но ничего не сказал. Когда казий ушёл, сел и на чистом листе бумаги написал следующее: «Поистине непостижимы дела, творящиеся в мире. Бессловесные животные превосходят многих людей своим образованием и разумом. Собственными глазами я видел, как они читают письма».
Казий снова побывал в гостях у Насреддина и на следующий день объявил в мечети:— Своим вольномыслием Насреддин поистине испытывает терпение божье. Разве допустимо утверждать, что бессловесные твари могут читать?— Извините,— сказал Насреддин,— я имел в виду не всех животных, а ту тварь, которая залезла своим рыльником в мою шкатулку и потихоньку читала чужие письма.
Анекдоты в тему.
Жена — мужу: — Я заболела. — Выпей отравы, тварь. — Что?! — Прости, милая, оговорился! Выпей отвары трав.
— Я люблю тебя. — И я тебя. — А я люблю тебя больше. — Нет, я больше. — Нет, я! — Не спорь со мной, тварь!
— Милая, ты меня любишь? — Еще чего! Старый идиот! На кой ты мне сдался! Да пропади ты пропадом, извращенец! Люблю ли я его!? Да я прокляла тот день, когда мы с тобой расписались! Чтоб тебя, придурка, гадину, тварь, черти забрали! Че те надо от меня, идиот? — Да ничего, ладно. Просто завтра 14 февраля, день влюбленных, я уж хотел было придти с подарком… — Аааа… Ладно, милый, чего уж там, мы влюбленные женщины еще не такое наговорим в любовном порыве!
Петр Ковалев 2018 год
Другие статьи автора: https://podskazki.info/karta-statej/
Мемуары из тринадцати животных: Монтгомери, Си, Грин, Ребекка: 9780544938328: Amazon.com: Books
« Лирическое повествование Монтгомери и резонансные уроки о том, как животные могут улучшить нашу человечность, привели к созданию нежных, умных литературных мемуаров». Publishers Weekly«Канал National Geographic знакомится с мемуарами в этом кратком убедительном исследовании того, что животные могут научить нас о себе.» — Киркус
«Великолепно иллюстрированные мемуары Монгтомери должны прочитать любители животных любого возраста. .»- HelloGiggles
» Этот трогательный мемуар, наполненный увлекательными историями о встречах и отношениях с животными в разных местах, заставит читателей задуматься о жизни на Земле, о существах, с которыми мы живем на нашей планете, и о том «великолепии», которое у нас еще есть чтобы полностью понять. «- Журнал школьной библиотеки
» Как быть хорошим существом необходимо прочитать. Великолепно составленные мемуары, эта книга полна удивления, сочувствия и эмоций.Это яркое напоминание о глубокой и необходимой связи, которую мы разделяем со всеми живыми существами ». — Ник Янс, автор книги Волк по имени Ромео
« Как быть хорошим существом — одна из самых трогательных книг. Я когда-либо читал. Открытая честность Сай Монтгомери в отношении своей жизни позволяет ей находить руководство у самых необычных существ, и по-своему эти животные говорят с такой же духовной чистотой, как она говорит с нами в этой захватывающей работе ». — Боб Тарт, автор книги Enslaved by Утки
«Я не знаю никого, чье сочувствие к животным и научная добросовестность я восхищаюсь больше, чем Монтгомери — от любопытства, которое она испытывает к тарантулу, до нежной тоски по осьминогу.С характерным смирением и великолепным языком рассказано « Как быть хорошим существом » — замечательное достижение », — Элиот Шрефер, автор книги Endangered , финалист Национальной книжной премии
« Поистине красивая книга о жизни, семье, утрате. , и любовь ». — Темпл Грандин, автор книги « Животные делают нас людьми: создание лучшей жизни для животных »
« Как быть хорошим существом — редкий драгоценный камень, полный сочувствия и глубокой мудрости, которую получил Си. от животных, которых она любила всю свою необыкновенную жизнь.Эта милая книга — триумфальный шедевр, который я рекомендую всем ». — Стейси О’Брайен, автор книги Сова Уэсли
« Это прекрасная книга — обязательно к прочтению для всех, кто любит животных и знает, насколько они может научить нас быть людьми ». — Гвен Купер, автор книги « Одиссея Гомера: бесстрашная кошачья сказка », или« Как я узнал о любви и жизни со слепым чудом »
Натуралист Сай Монтгомери о том, чему ее научили 13 животных Необычность, любовь и сердце нашего человечества — Сборы мозгов
«Быть хорошим человеком», — заметила философ Марта Нуссбаум, — «значит иметь своего рода открытость миру, способность доверять неопределенным вещам, находящимся вне вашего контроля» — иметь, то есть — готовность с искренним любопытством рассматривать то, что является другим, чем мы сами, и поэтому странным, неприятным, трудным для понимания и отношения, поначалу трудным для любви, потому что мы не можем любить то, чего не понимаем.Из такого отношения возникает осознание, лежащее в основе прекрасного стихотворения Люсиль Клифтон «резать зелень» — признание «узы живых существ повсюду», среди которых мы являемся лишь небольшой частью огромного и чудесного мира, из которого мы можем многое узнать о том, чтобы быть лучшими версиями самих себя.
Это то, что естествоиспытатель и автор Сай Монтгомери , один из самых поэтических писателей нашего времени, исследует в книге Как быть хорошим существом: воспоминания о тринадцати животных ( публичная библиотека ), иллюстрировано художница Ребекка Грин — автобиографическое приключение в пустыне нашего общего человечества, где мир науки и наследие Эзопа объединяются в экзистенциальную экспедицию, чтобы раскрыть элементарную истину о том, что «знание того, кто принадлежит к другому виду, может расширить вашу душу в удивительных способами.”
Оглядываясь назад на свою необычную и страстную жизнь плавания с электрическими угрями, выкапывания семян омелы в помете эму и общения с гигантскими осьминогами, Монтгомери размышляет о том, что она узнала о лидерстве от эму, о свирепости и прощении со стороны горностая, о жить с чувством целостности, несмотря на несовершенство, от одноглазой собаки по имени Тербер (в честь великого карикатуриста и эссеиста New Yorker Джеймса Тербера, который в детстве был ослеплен стрелой на один глаз) и о том, что для этого нужно. сердце должно быть «распростерто от трепета».”
Иллюстрация Ребекки Грин из книги « Как быть хорошим существом» Сая Монтгомери.Хотя любовь Монтгомери к животным на протяжении всей жизни началась с детства, когда она была шотландским терьером Молли, в ее середине двадцатилетнего возраста произошел необычный поворот, когда она бросила работу и переехала через полмира, чтобы поселиться в палатке в австралийской глубинке. Там она впервые столкнулась с животным, настолько захватывающим, что казалось почти инопланетным:
Они были эму. Эти нелетающие птицы высотой почти шесть футов, обычно семьдесят пять фунтов, стоят рядом с кенгуру на гербе Австралии как символ этого потустороннего континента на дне земного шара.Эму кажутся наполовину птицей, наполовину млекопитающим, с добавленным маленьким динозавром. Лохматые коричневые перья с двойным стержнем свисают с закругленного туловища, как волосы. От туловища поднимается длинная черная шея, оканчивающаяся похожим на гусиным клювом. Крылья — всего лишь обрубки и торчат из тела, как комические запоздалые мысли. Но на своих сильных, согнутых назад ногах эму могут бегать сорок миль в час — и одним ударом перерезать проволоку или сломать шею.
При виде их у меня с макушки по спине прокатился шок.Я никогда раньше не был так близко к этому большому дикому животному, тем более в одиночестве на чужом континенте. Я был не столько напуган, сколько ослеплен. Я застыл, пойманный их грацией, силой и необычностью, когда они подняли свои длинные чешуйчатые ноги и сложили свои огромные динозаврические пальцы ног, а затем снова опустили их. Балетно опуская шеи в S-образную форму, ковыряя траву, они прошли мимо меня, а затем и по гребню. Наконец их похожие на стога сена тела слились с коричневыми округлыми формами зимующих кустов и исчезли.
После того, как они ушли, я почувствовал сдвиг в своей психике. Но я понятия не имел, что только что мельком увидел жизнь дальше от проторенной дороги, чем я когда-либо мог себе представить. Тогда я не мог этого знать, но эти странные гигантские птицы даровали мне судьбу, которую вдохновила Молли, и в миллион раз отплатили мне за мой первый поступок истинной храбрости: оставить все, что я любил, позади.
Этот психический сдвиг вызвал еще больший и более глубокий вид храбрости — взглянуть на другое существо, почти непостижимо отличающееся от нас, и увидеть его без страха, предубеждений или проекций, таким, каково оно есть: слава эволюции, сделанная единственной и неповторимой. прекрасны и любимы теми же силами, которые сделали нас.
Иллюстрация Ребекки Грин из книги « Как быть хорошим существом» Сая Монтгомери.Этот вид щедрости и великодушия стал бы отличительной чертой жизни Монтгомери, моделируя для всех остальных, как относиться к иному, даже самому суровому, таким образом, чтобы возвышать и нас, и его. Она пишет:
Только при моей жизни ученые начали признавать, что шимпанзе, ближайшие родственники человечества, являются сознательными существами. Но как насчет существ, настолько непохожих на нас, что вам придется отправиться в космос или в научную фантастику, чтобы найти что-нибудь столь чуждое? Что я мог бы узнать о внутренней жизни этих животных, если бы использовал в качестве инструмента исследования не только свой интеллект, но и свое сердце?
[…]
Это правда, что легко проецировать собственные чувства на других.Мы постоянно поступаем так с другими людьми … Гораздо худшая ошибка, чем неправильное понимание эмоций животного, — это предположение, что у животного вообще нет никаких эмоций.
Монтгомери приносит эти вопросы в Аквариум Новой Англии, где она знакомится с одним из самых инопланетных существ Земли — предметом ее изысканной книги Душа осьминога . Она пишет:
Иллюстрация Ребекки Грин из книги « Как быть хорошим существом» Сая Монтгомери.Читать намерения осьминога — это не то же самое, что читать, например, собачьи. Я мог с первого взгляда прочесть чувства Салли [моей собаки], даже если бы я мог видеть только ее хвост или одно ухо.Но Салли была семьей, причем во многих смыслах. Собаки, как и все плацентарные млекопитающие, имеют 90 процентов нашего генетического материала. Собаки эволюционировали вместе с людьми. Нас с Октавией разделяло полмиллиарда лет эволюции. Мы были такими же разными, как земля от моря. Возможно ли вообще для человека понять эмоции существа, столь же отличного от нас, как осьминога?
Пока Октавия постепенно допускает эту невероятную и почти чудесную межвидовую связь существ, Монтгомери размышляет над прозрением, приписываемым древнегреческому философу Фалесу Милетскому: «Вселенная жива, и в ней есть огонь, и она полна богов.» — и пишет:
Дружба с осьминогом — что бы эта дружба ни значила для нее — показала мне, что наш мир, а также миры вокруг него и внутри него пылают оттенками блеска, которые мы не можем постичь — и он гораздо ярче, гораздо более свят, чем мы могли себе представить.
Возможно, святость — это не что иное, как способность находить красоту во всем — этому Монтгомери учится в самом сердце южноамериканских джунглей, во время неожиданной встречи с самым большим птицеедом на Земле.
Иллюстрация Ребекки Грин из книги « Как быть хорошим существом» Сая Монтгомери.При весе в полфунта, с головой размером с абрикос и ногами, которые могут закрывать ваше лицо, этот «птицеед-голиаф» по имени Кларабель предлагает неожиданный урок нежности — или, скорее, открытости сердца, необходимой для восприятия и получения инаковость. Монтгомери рассказывает о своем откровении:
Иллюстрация Ребекки Грин из книги « Как быть хорошим существом» Сая Монтгомери.Она вытянула сначала одну черную волосатую ногу, затем другую, а затем еще одну за другой, пока она не стала у меня на руке.Крючковатые лапки на кончиках ее ног слегка покалывали мою кожу, как у японских жуков, которых я любил держать с детства. Она постояла на мгновение, пока я восхищался ею. Она была красавицей с смуглыми волосами и выглядела так, будто только что сделала модный педикюр, кончики ее ног были ярко-розового цвета. По этой причине ее вид известен как птицеед с розовыми пальцами ног. Они исключительно послушны и редко кусаются. Даже их волосы обычно не вызывают раздражения.
Она начала ходить.Сначала медленно, шагнув вперед передними ногами, она скрестила мою правую ладонь с моей ожидающей левой, так же, как моя первая черепаха из магазина, мисс Желтые глаза, делала, когда я был ребенком. Тарантул, вероятно, весил примерно столько же, сколько моя черепаха.
И тут случилось нечто волшебное. Держа ее в руке, я буквально чувствовал связь с этим существом. Я больше не видел в ней действительно большого паука; теперь я видел ее как маленькое животное. Конечно, она была обоими. «Животные» включают не только млекопитающих, но также птиц и рептилий, земноводных и насекомых, рыб и пауков и многих других.Но, возможно, из-за того, что птицеед был пушистым, как бурундук, и достаточно большим, чтобы с ним можно было справиться, теперь я увидел ее и ее паучьих сородичей в новом свете. Она была уникальной личностью, и в моих руках она была на моей заботе. Волна нежности захлестнула меня, когда я наблюдал, как она мягко, медленно и неторопливо шла по моей коже.
[…]
Я осознал, что мир наполнен жизнью даже больше, чем я предполагал, богат душами крошечных созданий, которые могут любить свою жизнь так же сильно, как мы любим свою.
Дополнение Как быть хорошим существом с Хелен Макдональд о том, что ястреб рассказывал ей о любви и потерях, и о великолепной оде Пэттианн Роджерс крошечным созданиям, затем возвращаемся к лирическому и революционному шедевру Рэйчел Карсон 1937 года, в котором впервые были приглашены люди время исследовать эту общую планету с точки зрения нечеловеческих существ.
Фильм «Монстры» Гильермо дель Торо
В 1926 году Форрест Акерман, девятилетний неудачник из Лос-Анджелеса, посетил газетный киоск и купил номер Amazing Stories — нового журнала об инопланетянах, монстрах и других странностях.К тому времени, как он добрался до последней страницы, он стал первым фанатом Америки. Он основал группу под названием «Научный клуб мальчиков»; в 1939 году он надел космический костюм на съезд поклонников фэнтези, установив ритуал костюма, которому все еще следуют орды на Comic-Con. Акерман основал культовый журнал Famous Monsters of Filmland, и, что еще более прибыльно, стал агентом авторов ужасов и научной фантастики. Он заполнил дом с восемнадцатью комнатами в Лос-Фелизе памятными вещами, включая плащ вампира, который носила Бела Лугоши, и модель птеранодона, который пытался скрыться с Фэй Рэй в «Кинг-Конге».Акерман в конце концов продал свою коллекцию, чтобы оплатить медицинские счета, и в 2008 году умер. Детей у него не было.
Но у него был наследник. В 1971 году Гильермо дель Торо, кинорежиссер, был семилетним неудачником в Гвадалахаре, Мексика. Он любил троллить городскую канализацию и растворять слизни солью. Однажды в проходе с журналами в супермаркете он наткнулся на копию Famous Monsters of Filmland. Он купил его и был так полон решимости расшифровать каламбурную прозу Акермана — раздел писем назывался «Клык мейла» — что быстро стал двуязычным.
Дель Торо был болезненно игривым ребенком. Одной из его первых игрушек, которой он владеет до сих пор, был плюшевый оборотень, которого он сшил с помощью двоюродной бабушки. На магнитофонной записи, сделанной, когда ему было пять лет, можно услышать, как он просит рождественский подарок в виде корня мандрагоры для целей черной магии. Его мать, Гваделупе, поэт-любитель, читавшая карты Таро, была очарована; его отец, Федерико, бизнесмен, которого дель Торо нежно описывает как «самого лишенного воображения человека на земле», был сбит с толку.Рассуждать отца стало делом всей его жизни.
Перед тем, как дель Торо пошел в школу, его отец выиграл мексиканскую национальную лотерею. На эти деньги Федерико построил империю дилеров Chrysler и переехал с семьей в белый модернистский особняк. Маленький Гильермо преследовал его. Он вырастил готический зверинец: сотни змей, вороны и белые крысы, с которыми он иногда прижимался к постели. Дель Торо сохранил семейную фотографию его и его сестры Сюзаны, которым исполнилось десять лет, и они были вынуждены одеться в наряды из полиэстера.Гильермо, тогда еще худой как метла, добавил к своему ансамблю пластиковые вампирские клыки, а его подбородок покрыт бородкой фальшивой крови. На шее Сюзаны ужасная рана, благодаря косметике, нанесенной ее братом. Он до сих пор помнит свои старые уловки. «Коллодий — это материал, из которого делают шрамы», — сказал он мне. «Вы наносите линию на лицо, и она сжимается и стягивает кожу. В детстве я покупала коллодий в театральных магазинах, шрамывала лицо и пугала няню ».
Дель Торо заполнил свою спальню комиксами и статуэтками, но ему не хотелось оставаться фанатом.Он начал рисовать существ сам, обращаясь к графической медицинской энциклопедии, которую его отец, без энтузиазма читатель, купил, чтобы пополнить библиотеку своего джентльмена. Дель Торо был хорошим рисовальщиком, но он знал, что никогда не станет мастером. (Его любимым был Ричард Корбен, рисунки которого в таких журналах, как Heavy Metal, помогли определить андерграундные комиксы: большие клыки, большая грудь.) Дель Торо обратился к кино. В старшей школе он коротко рассказал о монстре, который вылезает из туалета и, найдя людей отвратительными, бежит обратно в канализацию.Он любил работать над спецэффектами, и его эксперименты с макияжем были диковинными. Есть фотография этого периода, на которой дель Торо, теперь уже полноватый, превратился в тающий труп толстой женщины; его глазные яблоки стекают по щекам, как треснувшие яйца. («Это желатин, — вспоминал он. — Он выглядит неаккуратно, но все это вылеплено».)
Он посещал новую киношколу Centro de Investigación y Estudios Cinematográficos в Гвадалахаре, а после ее окончания в 1983 году он опубликовал очерк об Альфреде Хичкоке длиной в книгу.(Обсуждая «Птицы», дель Торо отмечает, что «в жанре террора художник, не связанный« реальностью », может создать свое чистейшее отражение мира — кинематографический эквивалент поэзии»). В 1985 году он запустил Necropia, компания, занимающаяся спецэффектами, создающая нехитрых призраков для фильмов, снимаемых в Мехико. «Продюсеры звонили мне в пятницу и говорили:« Нам нужен монстр во вторник », — сказал он. В 1993 году он выпустил свой первый полнометражный фильм «Кронос» о девушке, чья нежность к дедушке усилилась после того, как он стал вампиром.Девушка спит ее abuelo в ящике с игрушками, а не в гробу, и набивает его мягкими игрушками. Дедушка не хочет убивать, и его затруднительное положение изображено с мрачным юмором; в какой-то момент он слизывает кровь из носа с пола в ванной.
«Cronos» получил награду в Каннах, а дель Торо начал работать в Голливуде, где дизайн монстров был в оцепенении. Последний крупный период инноваций относится к 1979 году, когда швейцарский художник Х. Р. Гигер представил свои культовые проекты для картины Ридли Скотта «Чужой.Голова титульного зверя напоминает гигантский фаллос, с которого капает вода, и в течение многих лет дизайнеры монстров копировали зловещую слизистость Гигера. В 1982 году специалисты по спецэффектам Стэн Уинстон и Роб Боттин покрыли спазмированных существ из «Вещи» карбополом, полимером, используемым в личных смазках; четыре года спустя, в «Мухе», кожа Джеффа Голдблюма отслаивается, обнажая студенистое насекомое внутри.
Дель Торо воспринял это клише в своем первом студийном фильме «Мимик» (1997), в котором сочащиеся гигантские насекомые обгоняют систему метро Нью-Йорка.Но его последующие монстры были поразительно оригинальными, сочетая угрозу с живописной красотой. Начиная с 2004 года, он сделал две пышные адаптации серии комиксов «Хеллбой» о неуклюжем рогатом демоне, который становится супергероем и сражается с монстрами. Злобные резцы «зубных фей» компенсировались крыльями, напоминающими дубовые листья; перья скелета Ангела Смерти были покрыты мигающими глазами, которые странным образом перекликались с отметинами павлина. Монстр дель Торо так же связан с суккубом на картине Фусели, как и со зверем в «Хищнике.Его фильмы напоминают вам, что взгляд на монстров — это многовековой ритуал, способ понять наши собственные тела через великолепные образы деформации.
Мрачная, чувственная сказка «Лабиринт Фана» (2006), самый громкий фильм дель Торо, — это не то, что обычно называют «фильмом о монстрах». Как это часто бывает в работах дель Торо, худшие монстры — это люди. После жестокой гражданской войны в Испании девушка с вызывающим воображением Офелия отшатывается от своей суровой жизни — ее отчим — фашистский капитан, который мучает диссидентов — и спускается в восхитительный подземный мир духов и сатиров.Хотя она едва избегает пасти голодного огра, в конечном итоге она находит утешение в этом призрачном царстве. Для дель Торо, который шутит, что он «никогда добровольно не выходит на улицу», фантазия, даже жестокая фантазия, является убежищем. История Офелии переворачивает обычную схему ужаса; это как если бы один из подростков в «Кошмаре на улице Вязов» боролся, чтобы остаться в ловушке в мире снов.
Многих современных кинематографистов смущает глупость монстров, отводя их время от времени выпадом из тени.Дель Торо хочет, чтобы публика таращилась. Он сказал мне, что в мексиканской киноиндустрии «было настолько дорого создать монстра, что, даже если это был картон, ему показали лот ». Для дель Торо один из ключевых моментов кино ужасов — это «Чужой», когда Гарри Дин Стентон «не может бежать, потому что трепещет перед существом, когда оно опускается перед ним. Это момент, когда человек предстает перед тотемным богом.
Дель Торо боролся за то, чтобы показать свое великолепное видение монстров на экране.Miramax, финансировавший «Mimic», нашел дель Торо утомительно артистичным и поручил директору второго подразделения добавить то, что дель Торо называет «дешевым страхом». Он вернул половину своей зарплаты за «Хеллбой» и всю свою зарплату за «Лабиринт Фавна», потому что настаивал на эффектах существ, которые его покровители считали слишком дорогими.
«Лабиринт Фавна» был номинирован на «Оскар» как лучший фильм на иностранном языке, но дель Торо отказался позиционировать себя как высокоразвитого автора. Следующим его фильмом стал лихорадочный «Хеллбой 2».Как выразился дель Торо: «Есть часть меня, которая всегда будет мякотью». Он, возможно, больше всего гордится своими шаловливыми творениями, такими как вампир Номак в «Blade II» (2002), чей зубастый рот открывается вбок, как половые губы, образуя окончательное vagina dentata; или гигантское растение из «Хеллбоя II» (2008), которое опустошает Нижний Манхэттен, как оранжерея Годзиллы. Гибель растительного монстра — одна из самых запоминающихся в истории кино: изумрудная кровь покрывает все, к чему прикасается, пышным ковром мха.Дель Торо не беспокоится о том, что подобные фантазии испортят его репутацию. «В эмоциональных жанрах нельзя использовать хороший вкус в качестве аргумента», — сказал он.
10 вещей, которые нужно знать, чтобы стать дизайнером существ
В течение своей 20-летней карьеры концепт-художник Джерад Маранц работал над некоторыми из самых известных в мире фильмов, игр и сериалов. Его резюме включает Доктора Стрэнджа , Стражей Галактики , Gears of War 4 и не менее шести сезонов Гримм , для которых он создал множество потусторонних существ шоу.
В ноябре 2016 года Джерад продемонстрировал весь свой опыт в увлекательной презентации во время бесплатного мероприятия Gnomon’s Anatomy Lab, в ходе которого он рассказал о некоторых своих методах работы и дал советы по карьере для начинающих дизайнеров существ.
Посмотрите полную запись выступления Джерада на канале Livestream Gnomon.
Вы можете посмотреть полную запись мероприятия, в которой также участвовали Тим Бовард из Музея естественной истории округа Лос-Анджелес и ведущий специалист по моделированию и текстурированию The Mill Кристал Сэ Эуа на канале Gnomon в прямом эфире.
Ниже мы выбрали основные моменты выступления, чтобы составить список из 10 вещей, которые должен знать каждый молодой художник, прежде чем пытаться заняться дизайном существ.
Справочный лист для скульптуры Джерада «Чужой рок-груббер». Хороший дизайн созданий черпает вдохновение у реальных животных, какими бы неожиданными они ни были.1. Дизайн существ начинается с реальных животных
Хорошо продуманное существо, каким бы неземным оно ни было, черпает вдохновение у своих земных собратьев.«Дизайн существ — это комбинация знакомых элементов», — утверждает Джерад. «Можно было подумать, что вы можете сделать почти все, но если вы это сделаете, существо невозможно связать».
Эта проблема, заключающаяся в том, что если у зрителя нет знакомой точки отсчета для существа, у него нет возможности решить, является ли оно «реалистичным», — наиболее остро стоит в визуальных эффектах. «Когда существо находится на экране, оно будет взаимодействовать с актерами, поэтому, если оно плохо спроектировано, оно будет выглядеть как Кто подставил кролика Роджера ?» — указывает Джерад.«Если вы не создадите что-то уникальное образованным способом, которое демонстрирует ваше понимание анатомии, силы тяжести и всех этих других факторов, [это не сработает]».
Но если дизайнер существ ограничен формами, которые появляются в реальном мире, он, по крайней мере, может творчески подходить к тому, как они комбинируют их. Хорошие конструкции существ часто берут знакомые источники и смешивают их по-новому. Собственная концепция Джерада для Pouncer из игры Gears of War 4 от Microsoft Studios основана на совершенно невероятном зверинце существ, в том числе скорпионах, крабах и питбулях.
2. Большую часть времени вы работаете вслепую
«Эта отрасль на самом деле намного менее организована, чем думают люди», — говорит Джерад. «Одно из заблуждений о работе в кино или на телевидении состоит в том, что сценарий готов, а вы просто приходите и показываете концепции, которые уже хорошо описаны».
Вместо этого дизайнеры существ обычно привлекаются на этапе разработки сценария фильма и могут быть наняты, чтобы прояснить не только внешний вид существа, но и его роль в истории.Поскольку сценарий состоит не более чем из обработки, описание самого существа часто бывает столь же кратким и открытым.
«Обычно я получаю предложение с описанием — они хотят« вампир-оборотень »- а затем я начинаю работать», — говорит Джерад.
The Alien Rock Grubber, созданный Джерадом для недавнего урока по дизайну существ Gnomon Workshop, показывает, сколько информации можно извлечь даже из минимальных заданий.3. Вам нужно научиться интерпретировать сводки
Но даже самое короткое резюме может содержать удивительное количество информации, если только вы знаете, как ее расшифровать.Для Alien Rock Grubber, учебника по дизайну существ, который он записал для The Gnomon Workshop в 2014 году, Джерад поставил себе вымышленное, но типичное краткое изложение: «Alien Rock Grubber собирает яйца на неровной местности».
«Сценаристы используют определенные слова по какой-то причине, поэтому работа концепт-художника состоит в том, чтобы проанализировать описание», — говорит Джерад. «На самом деле в этом предложении содержится масса информации: он инопланетянин, в нем каким-то образом замешаны камни, он занимается уборкой мусора — зачем теперь использовать слово« убирать »вместо фуража? — для яиц.[Для нас] это жутко: он роется в мусоре, чтобы поедать нерожденных существ. А если он перемещается по неровной местности, он должен быть проворным. Все эти элементы в одном предложении определяют дизайн ».
4. Справка есть все
Первым шагом любого проекта создания создания существ является сбор подходящего справочного материала. «Я не могу достаточно подчеркнуть важность ссылки, — говорит Джерад. «Ошибка номер один, которую совершают художники, даже опытные профессионалы, — это сразу бросаться на задание и изобретать.Память просто не так хороша. Я изучаю анатомию 20 лет, и в моем офисе до сих пор развешаны графики ».
Перед тем, как начать работу над существом, Джерад создает коллаж из «каждого животного, на которое можно сослаться» в дизайне, сочетая поисковые запросы изображений в Интернете и материалы из справочников, таких как «Анатомия животных для художников» Элиота Голдфингера. Единственное, что он не включает, — это работы других художников.
«Я всегда добавляю реальные фотографии и анатомические образы, но стараюсь не смотреть на концепт-арт, потому что не хочу использовать фильтр другого художника», — говорит он.
Помимо изображений животных, Джерад часто включает в свои справочные листы одежду, реквизит или людей. «Я включаю людей в коллаж, потому что хочу, чтобы у аудитории были определенные эмоциональные отношения с существом», — говорит он.
5. Традиционное искусство по-прежнему правит …
Несмотря на то, что индустрия развлечений сейчас работает в цифровом формате, Джерад по-прежнему советует молодым художникам начинать обучение с экрана, развивая традиционные художественные навыки, прежде чем пытаться развить навыки работы с программным обеспечением.
«Рисуем каждый день. Рисуйте на бумаге: всегда держите под рукой блокноты », — говорит он. «Возьмите уроки рисования, прежде чем начинать возиться с Photoshop. Вы можете выучить программу 3D за месяц или два, но вы можете потратить 10 лет на то, чтобы научиться хорошо рисовать ».
Хотя Джерад по-прежнему предпочитает традиционно работать на ранних этапах процесса проектирования, теперь он представляет готовые концепции клиентам, поскольку KeyShot визуализирует скульптуры ZBrush.6. Но это не значит, что вы можете игнорировать 3D .
В то время как традиционные навыки все еще могут быть основой дизайна существ, знакомство с программным обеспечением цифрового скульптинга сейчас необходимо для дизайнеров существ.Джерад говорит, что никогда не пробовал ZBrush до окончания колледжа, чуть более десяти лет назад. Теперь он пользуется им каждый день. «Дизайн существ — настолько абстрактная работа, что черновые формы в 3D намного эффективнее для передачи идеи клиенту», — говорит он.
Знакомство с программным обеспечением 3D дает клиентам не только лучшее представление о том, как существо будет выглядеть на экране, но и дает дизайнеру больше контроля над своей работой.
«Раньше я делал рисунок и передавал его [3D] художнику для решения, а когда я работал над практическими эффектами, другому парню, который лепил макет», — говорит Джерад.«Мне понравилось сотрудничество, но теперь я могу сделать и эскиз, и модель, передать их клиенту, и они могут делать все, что им нужно, чтобы вывести их на экран. Как правило, им [просто] нужно масштабировать модель, расширять детали [и повторно топологизировать ее], чтобы убедиться, что она готова к анимации ».
Jerad теперь обычно представляет проекты клиентам в виде рендеринга KeyShot, иногда с небольшим объемом постобработки в Photoshop — «Закрашивания не так много: как только я нажимаю Render, я готов на 90%» — хотя он говорит, что в некоторых случаях может быть предпочтительнее визуализировать анимацию проигрывателя непосредственно из ZBrush, поскольку основное внимание уделяется анатомическим деталям, а не световым эффектам.«Вертушки ZBrush могут выглядеть немного пластиковыми, но когда вы лепите [эту деталь], вы хотите, чтобы все это было раскрыто», — говорит он.
Быстрые черновые наброски — ценный инструмент для исключения элементов дизайна, которые не соответствуют брифу, на ранних этапах процесса создания концепт-арта.7. Хороший дизайн означает раннее воплощение плохих идей
В начале процесса создания создания Джерад стремится создавать от пяти до десяти черновых набросков в день, чтобы отправлять клиенту для обратной связи.На этом этапе цель состоит не столько в том, чтобы найти работающие элементы дизайна, сколько в том, чтобы исключить те, которые не работают.
«Концепт-арт — это воронка [процесс]. В большинстве случаев вы показываете клиентам неправильные вещи, — говорит он. «Совершенно неправильный дизайн может быть более полезным, чем тот, в котором что-то есть. Если вы сделаете что-то совершенно неправильное, вы можете отложить все эти формы в сторону и больше не использовать их ».
На этом этапе работы Джерад по-прежнему предпочитает рисовать традиционно.«Обычно я работаю с листами бумаги размером 8,5 x 11 дюймов, а затем сканирую рисунки в компьютер», — говорит он. «Мне нравится работать таким образом, потому что это позволяет мне не относиться к процессу слишком серьезно, не запирать. Раньше я покупал эти прекрасные нетронутые альбомы для рисования, но мне казалось, что каждый раз, открывая страницу, мне приходилось рисовать шедевр, а это не концепт-арт. Будучи грубым и быстрым, вы можете очень быстро воплотить в жизнь множество своих идей ».
8. Разница между работой в кино и играми заключается не в качестве изображения
В то время как разные секторы индустрии исторически имели разные ожидания от концепт-художников, разница уже не в уровне требуемой визуальной полировки.«Все больше и больше это зависит от клиента [а не от сектора рынка]», — говорит Джерад. «Я делал видеоигры, похожие на фильмы; где они хотят такого же уровня отделки ».
Вместо этого, основное отличие, с которым могут столкнуться концепт-художники при перемещении между отраслевыми секторами, — это время выполнения работ. Работа с трансляцией обычно выполняется быстрее, чем работа с фильмами или видеоиграми, потому что графики проектов короче; а дизайн проектов, связанных с практическими эффектами, как правило, блокируется раньше, чем проекты, использующие цифровые эффекты, где они могут быть пересмотрены за несколько недель до выпуска.
Более длинные графики, предоставляемые игровыми проектами AAA, также приводят к различиям в рабочем процессе концепт-арта. «Мне очень нравятся видеоигры, потому что они по-прежнему ожидают, что художники вначале будут работать традиционным образом», — говорит Джерад. «Не так много игр начинаются в 3D; они на самом деле все еще хотят, чтобы вы рисовали ».
Дизайнер существ Джерад Маранц на сцене на мероприятии Gnomon’s Anatomy Lab.9. У вас не будет полного творческого контроля
Хотя концепт-арт — это творческая дисциплина, вы должны признать тот факт, что вы будете работать по чьему-то заданию.«Творческая свобода — это своего рода иллюзия», — говорит Джерад. «Как концепт-художника, вас нанимают, чтобы представить свое решение того, как должен выглядеть персонаж, но как только вы представите это решение, вы получите примечания [для изменений]».
Это может быть тяжелый урок. «Причина, по которой люди становятся концепт-художниками, заключается в том, что они верят, что у них хорошее чувство дизайна», — отмечает Джерад. «Чтобы потратить столько времени на совершенствование своего ремесла, вы должны искренне верить в то, что ваши идеи надежны.Вы открываете для себя свое место только в процессе работы над шоу ».
Хотя в конечном итоге вы дойдете до того, что люди будут спрашивать ваше мнение, этот процесс требует времени. «Творческая свобода приходит с вашими отношениями с клиентом, и вы должны заслужить эти отношения», — говорит Джерад. «Многие люди ошибаются, полагая, что, поскольку они закончили школу и у них отличное портфолио, их попросят разработать дизайн [сразу], а это не так.”
10. Просто «хорошо» уже недостаточно
В то время как спрос на концепт-арт сильно вырос с начала тысячелетия, увеличилось и количество начинающих концепт-художников. «Для любого, кто хочет стать концепт-художником, хорошего недостаточно, — говорит Джерад. «Есть масса« хорошего ». Каким бы великим ты ни был художник, было бы глупо чувствовать себя незаменимым ».
Чтобы выделиться из толпы, вам нужно быть одновременно хорошим и необычным — и для этого вам нужно быть готовым проводить исследования в неожиданных местах.«Попробуйте найти ссылки, которые раньше не использовались», — советует Джерад. «Их все еще довольно много — это не обязательно должны быть животные. Есть все виды странной растительной жизни ».
Прежде всего, черпайте вдохновение в природе, а не на сайтах галерей. «На очень многих артистов сейчас влияют только другие артисты, тогда как в прошлом у вас были более оригинальные голоса», — говорит Джерад. «Каждый начинает как фанат, но если вы хотите оригинальности, иллюзий или оригинальности, отложите книги по концептуальному искусству и начните рисовать с натуры.”
Подробнее
Узнайте, как Aaron Sims Creative создал дизайн существ для Stranger Things
Прочтите 10 советов, как стать лучше цифровым мастером матовой живописи
Посмотрите онлайн-тренинг по конструированию существ от Мастерской Гномон
Просмотрите курсы Gnomon по концептуальному искусству и дизайну на кампусе
Узнайте, какие роли выполнили успешные выпускники Гномон после окончания учебы.
Спуск: объяснение ползунов | Экран Rant
В «Спуске» представлены злобные пещерные существа, известные как Ползунки.Вот подробное описание происхождения ужасающих монстров.
The Descent пугает с помощью существ, называемых ползучими существами. Они скрытные и безжалостные охотники, которые большую часть фильма мучают группу женщин. Модель Descent мало объясняет существ, но происхождение этого вида с тех пор всплыло в Интернете с момента выхода фильма в 2005 году.
После трагического происшествия Сара отправляется в Северную Каролину, чтобы вместе с друзьями исследовать пещеры.Они спускаются в подземную пещеру и находят доказательства неудачной предыдущей экспедиции. Достаточно скоро женщины понимают, что они не одиноки. В один из самых страшных моментов современного ужаса они понимают, что их преследует стая сверхсильных и быстрых гуманоидов. Группа борется за свои жизни, пытаясь найти выход из пещеры.
Связанные: Где смотреть лучший фильм ужасов каждого десятилетия
The Crawlers превращают серию The Descent из простой драмы в откровенно страшный фильм ужасов.Оставляя историю своего происхождения простой и расплывчатой, существа становятся еще более устрашающими. Без происхождения они хаотичны и непредсказуемы, что делает их абсолютным хищником. Вот объяснение монстров The Descent .
Объяснение ползунов спуска
Пещерная система, с которой столкнулись женщины в The Descent , считается в значительной степени неизведанной.Фактически, одна женщина в группе выбирает именно эту пещеру, чтобы друзья могли вместе открыть для себя что-то новое. Группа находит серию наскальных рисунков, которые заставляют их поверить, что они были первыми людьми, спустившимися в пещеру за много веков. Это означает, что с тех пор Ползунки не контактировали с людьми. Они рождались и развивались в темноте. Их следует рассматривать как пещерных людей, которые никогда не покидали пещеры — монстров, с которыми никто бы никогда не столкнулся, если бы они существовали в реальной жизни.
Поскольку они не подвергались воздействию света, существа полностью слепы. Они приспособились к жизни в пещерах, поэтому у них есть сила и ловкость, чтобы взбираться по стенам пещеры с большой скоростью.Хотя у них нет уровня интеллекта выше, чем у животных, они достаточно умны, чтобы работать вместе стаями, чтобы уничтожить свою добычу.
Неясно, какова мотивация Ползунков в преследовании женщин, кроме простой кровожадности.Понятно, что встреча с этими исследователями что-то пробудила в существах. В финале фильма, предназначенном только для США, Саре удается спастись от монстров с помощью своей жизни, но ее проблемы далеко не закончены. The Descent Продолжение , The Descent Part 2, происходит сразу после событий первого фильма. Власти приказывают Саре забрать их обратно в пещеру, чтобы проверить, что случилось с ее друзьями. Но если то, что произошло в The Descent , является каким-либо признаком, Ползунки будут с нетерпением ждать свежего мяса в будущих инсталляциях серии ужасов.
Подробнее: Под водой: как было создано чудовище Лавкрафта [ЭКСКЛЮЗИВ]
Вы должны посмотреть оригинального Candyman, чтобы понять фильм 2021 года?
Об авторе Бринн Рамелла (Опубликовано 360 статей)Бринн — давняя любительница фильмов родом из Чикаго.С тех пор, как в 13 лет она открыла для себя «Кольцо», у нее был слегка садистский роман с фильмами ужасов. Напишите ей в Твиттере свои рекомендации по фильму ужасов @brynneramella. Пожалуйста, у нее заканчиваются фильмы, чтобы смотреть.
Ещё от Brynne RamellaСказочная история Джорджа Оруэлла (Глава 3)
Животноводческая ферма: Сказочная история Джорджа Оруэлла (Глава 3) Ферма животных
Сказочная история Джорджа Оруэлла
Как они трудились и потели, чтобы собрать сено! Но их усилия были вознаграждены, так как урожай принес даже больший успех, чем они надеялись.
Иногда работа была тяжелой; орудия предназначались для людей, а не для животных, и большим недостатком было то, что ни одно животное не могло использовать какие-либо инструменты, связанные со стоянием на задних лапах. Но свиньи были настолько умны, что могли придумать выход из любой трудности. Что касается лошадей, они знали каждый дюйм поля и на самом деле разбирались в том, как косить и сгребать землю, гораздо лучше, чем когда-либо делали Джонс и его люди. Свиньи на самом деле не работали, но руководили и наблюдали за другими.С их превосходными знаниями было естественно, что они взяли на себя руководство. Боксер и Клевер запрягали себя к катеру или граблям (в те дни, конечно, не требовались ни куски, ни поводья) и неуклонно бродили по полю, а свинья шла сзади и кричала: «Да ну, товарищ! » или «Эй, товарищ!» в зависимости от обстоятельств. И каждое животное, вплоть до самых скромных, работало над сенокосом и сбором его. Даже утки и куры весь день бродили на солнышке, неся в клювах крошечные пучки сена.В конце концов, они закончили сбор урожая за два дня меньше, чем обычно у Джонса и его людей. Более того, это был самый большой урожай, который когда-либо видела ферма. Никаких потерь не было; куры и утки зоркими глазами подобрали последний стебель. И ни одно животное на ферме не украло даже целого рта.
Все лето работа фермы шла как по маслу. Животные были счастливы, как никогда не могли себе представить. Каждый глоток еды был для них острым положительным удовольствием, теперь, когда это была действительно их собственная пища, произведенная ими самими и для них самих, а не раздаваемая им недовольным хозяином.Когда исчезли никчемные паразитические человеческие существа, стало больше еды для всех. Было больше досуга, хотя животные были неопытными. Они столкнулись со многими трудностями — например, позже в том же году, когда они собирали кукурузу, им пришлось протереть ее в старинном стиле и сдуть солому своим дыханием, поскольку на ферме не было молотилки, — но свиньи с их смекалкой и Боксер с его огромными мускулами всегда вытаскивал их. Боксер вызывал всеобщее восхищение.Он был трудолюбивым даже во времена Джонса, но теперь он больше походил на трех лошадей, чем на одну; Бывали дни, когда казалось, что вся работа на ферме ложится на его могучие плечи. С утра до вечера он толкал и тянул, всегда в том месте, где работа была самой тяжелой. Он договорился с одним из петушков, чтобы он звонил ему по утрам на полчаса раньше, чем кто-либо другой, и нанял добровольцев в том, что казалось наиболее необходимым, до того, как начнется обычный рабочий день.Его ответом на каждую проблему, на каждую неудачу было «Я буду работать усерднее!» — что он принял в качестве своего личного девиза.
Но каждый работал в соответствии со своими возможностями. Куры и утки, например, сэкономили пять бушелей кукурузы во время уборки урожая, собрав случайные зерна. Никто не воровал, никто не ворчал из-за его пайков, ссоры, укусы и ревность, которые были нормальными чертами жизни в прежние времена, почти исчезли. Никто не уклонился — или почти никто. Молли, правда, не умела вставать по утрам, и у нее был способ рано уходить с работы из-за того, что у нее в копыте был камень.И поведение кота было несколько своеобразным. Вскоре было замечено, что, когда нужно было сделать работу, кошку невозможно было найти. Она пропадала на несколько часов подряд, а затем появлялась во время еды или вечером после окончания работы, как будто ничего не произошло. Но она всегда находила такие прекрасные оправдания и так ласково мурлыкала, что невозможно было не поверить в ее добрые намерения. Старый Бенджамин, осел, не изменился со времен Восстания. Он выполнял свою работу так же медленно и упорно, как делал это во времена Джонса, никогда не уклонялся и никогда не предлагал дополнительную работу.О восстании и его результатах он не высказал никакого мнения. Когда его спросили, не стал ли он счастливее после ухода Джонса, он отвечал только: «Ослы живут долго. Никто из вас никогда не видел мертвого осла», и остальным приходилось довольствоваться этим загадочным ответом.
По воскресеньям работы не было. Завтрак был на час позже обычного, а после завтрака проводилась церемония, которую в обязательном порядке соблюдали каждую неделю. Сначала было поднятие флага. Сноуболл обнаружил в упряжной старую зеленую скатерть миссис Уэллс.Джонса и нарисовал на нем копыто и рог белым цветом. Его поднимали на флагшток в саду фермы каждое воскресное утро. Сноуболл объяснил, что флаг был зеленым, чтобы обозначать зеленые поля Англии, а копыто и рог символизировали будущую Республику Животных, которая возникнет, когда человечество будет окончательно низвергнуто. После поднятия флага все животные собрались в большом сарае на общее собрание, известное как Собрание. Здесь планировалась работа на предстоящую неделю, выдвигались и обсуждались решения.Свои решения всегда выдвигали свиньи. Другие животные понимали, как голосовать, но никогда не могли придумать собственных решений. Снежок и Наполеон были самыми активными в дебатах. Но было замечено, что эти двое никогда не были в согласии: какое бы предложение ни сделал один из них, можно было рассчитывать, что другой воспротивится этому. Даже когда было решено — с чем никто не мог возражать само по себе — выделить небольшой загон за садом в качестве дома отдыха для животных, которые не работали, возникли бурные споры о правильном возрасте выхода на пенсию для каждого класса. животного.Собрание всегда заканчивалось пением Зверей Англии , и день был отдан отдыху.
Свиньи выделили упряжную комнату под свой штаб. Здесь по вечерам они изучали кузнечное дело, плотничество и другие необходимые искусства по книгам, которые они принесли из дома. Сноуболл также занимался организацией других животных в так называемые «комитеты животных». Он был неутомим при этом. Он сформировал Комитет по производству яиц для кур, Лигу чистых хвостов для коров, Комитет перевоспитания диких товарищей (целью этого было приручить крыс и кроликов), Движение за белую шерсть для овец и различные другие, помимо создания классов по чтению и письму.В целом эти проекты провалились. Например, попытка приручить диких существ практически сразу же не удалась. Они продолжали вести себя почти так же, как и раньше, а когда к ним относились с щедростью, просто использовали это в своих интересах. Кот присоединился к Комитету по перевоспитанию и несколько дней был очень активен в нем. Однажды ее видели сидящей на крыше и разговаривающей с воробьями, которые были вне ее досягаемости. Она говорила им, что теперь все животные стали товарищами и что любой воробей, который пожелает, может подойти и сесть ей на лапу; но воробьи держались на расстоянии.
Однако уроки чтения и письма имели большой успех. К осени почти все животные на ферме были в той или иной степени грамотными.
Что до свиней, то они уже прекрасно читали и писали. Собаки довольно хорошо научились читать, но не интересовались чтением ничего, кроме семи заповедей. Мюриэль, коза, умела читать несколько лучше, чем собаки, и иногда по вечерам читала другим по обрывкам газет, которые она находила на куче мусора.Бенджамин умел читать не хуже свиньи, но никогда не использовал свои способности. Насколько он знал, сказал он, читать нечего. Клевер выучил весь алфавит, но не мог складывать слова. Боксер не мог выйти за пределы буквы D. Он чертил в пыли A, B, C, D своим большим копытом, а затем стоял, глядя на буквы, заткнув уши, иногда тряся челом, стараясь изо всех сил. он мог вспомнить, что было дальше, и никогда не добивался успеха. Действительно, в нескольких случаях он действительно выучил E, F, G, H, но к тому времени, когда он узнал их, всегда обнаруживалось, что он забыл A, B, C и D.В конце концов он решил довольствоваться первыми четырьмя буквами и записывал их один или два раза в день, чтобы освежить свою память. Молли отказалась учить что-либо, кроме шести букв, которыми было написано ее собственное имя. Она очень аккуратно лепила их из кусочков веточки, а затем украшала их одним или двумя цветками и ходила вокруг них, любуясь ими.
Ни одно из других животных на ферме не могло продвинуться дальше буквы А. Также было обнаружено, что более глупые животные, такие как овцы, куры и утки, не могли выучить Семь заповедей наизусть.После долгих раздумий Сноуболл заявил, что Семь заповедей можно свести к единственной максиме, а именно: «Четыре ноги — хорошо, две — плохо». В этом, по его словам, заключен основной принцип анимализма. Тот, кто полностью усвоил это, будет в безопасности от человеческого влияния. Птицы сначала возражали, так как им казалось, что у них тоже две ноги, но Снежок доказал им, что это не так.
«Птичье крыло, товарищи, — сказал он, — это орган движения, а не манипуляции.Поэтому его следует рассматривать как ногу. Отличительной чертой человека является рука , инструмент, с помощью которого он творит все свои злодеяния ».
Птицы не поняли длинных слов Снежка, но приняли его объяснение, и все более скромные животные принялись за работу, чтобы выучить новую максиму наизусть. Четыре ноги хороши, две ноги плохие были начертаны на торцевой стене сарая над Семью заповедями большими буквами. в поле они все начинали блеять: «Четыре ноги — хорошо, две — плохо! Четыре ноги — хорошо, две — плохо!» и продолжайте в том же духе часами, никогда не уставая от этого.
Наполеон не интересовался комитетами Снежка. Он сказал, что образование молодежи важнее всего, что можно сделать для тех, кто уже вырос. Случилось так, что Джесси и Блюбелл оба родились вскоре после уборки сена, и у них родилось девять крепких щенков. Как только их отняли от груди, Наполеон забрал их от матерей, сказав, что он возьмет на себя ответственность за их образование. Он поднял их на чердак, куда можно было подняться только по лестнице из помещения для сбруи, и держал их в таком уединении, что остальная часть фермы вскоре забыла об их существовании.
Тайна того, куда делось молоко, вскоре была раскрыта. Его каждый день примешивали к свиному пюре. Созревали ранние яблоки, и трава в саду была усеяна ветряными деревьями. Животные, естественно, предполагали, что они будут разделены поровну; Однажды, однако, был издан приказ, чтобы все дары были собраны и доставлены в упряжную комнату для свиней. На это некоторые другие животные что-то пробормотали, но это было бесполезно.Все свиньи были полностью согласны по этому поводу, даже Снежок и Наполеон. Визгун был послан, чтобы дать необходимые объяснения остальным.
«Товарищи!» воскликнул он. «Вы не представляете, я надеюсь, что мы, свиньи, делаем это в духе эгоизма и привилегий? Многие из нас на самом деле не любят молоко и яблоки. Я сам не люблю их. Наша единственная цель в употреблении этих продуктов — сохранить свое здоровье. Молоко и яблоки (это доказано наукой, товарищи) содержат вещества, абсолютно необходимые для благополучия свиньи.Мы, свиньи, работники умственного труда. Все управление и организация этой фермы зависит от нас. Днем и ночью мы следим за вашим благополучием. Мы пьем это молоко и едим эти яблоки ради вас. Вы знаете, что было бы, если бы мы, свиньи, не справились со своим долгом? Джонс вернется! Да, Джонс вернется! Конечно, товарищи, — почти умоляюще воскликнул Визгун, прыгая из стороны в сторону и взмахивая хвостом, — неужели среди вас нет никого, кто хотел бы, чтобы Джонс вернулся?
Если и в чем животные были полностью уверены, так это в том, что они не хотят возвращения Джонса.Когда это было представлено им в этом свете, им больше нечего было сказать. Важность поддержания здоровья свиней была слишком очевидна. Таким образом, было решено без дальнейших аргументов, что молоко и непредвиденные яблоки (а также основной урожай яблок, когда они созреют) должны быть сохранены только для свиней.
BBC — Земля — Гималайский йети — настоящее животное?
Вы, наверное, можете представить йети, даже если никогда не бывали в Гималаях.От Скуби-Ду до Доктора Кто , Тинтина и Корпорация монстров , «Мерзкий снеговик» регулярно появлялся в фильмах, видеоиграх и на телевидении на протяжении десятилетий.
В популярной культуре Йети — это огромный лохматый человек-обезьяна с огромными ногами и агрессивными саблевидными зубами. Его мех либо серый, либо белый. Его часто изображают блуждающим по заснеженным горам в одиночестве, что является дикой историей нашего жестокого эволюционного прошлого.
Есть ли что-нибудь в этой мифической фигуре, кроме сказок и ярких фантазий? В последние несколько лет современная генетика была применена к гималайскому йети.В результате мы, наконец, сможем развеять эту тайну.
Йети — один из нескольких предполагаемых «обезьянолюдей». Повсюду в мире люди рассказывают сказки о снежном человеке или саскватче, которые выходят за рамки этой статьи.
Фигура Йети берет свое начало в фольклоре. Этот персонаж является древней и важной частью легенд и истории шерпов, сообществ, которые живут на средней высоте 12 000 футов в восточном Непале.
Шива Дхакал собрал 12 традиционных историй в своей книге « Народные сказки о шерпах и йети ».В рассказах животное всегда фигурирует в опасности.
Например, «Уничтожение йети» повествует о шерпах, стремящихся отомстить мучительной группе йети. Они устраивают шоу, распивая алкоголь и сражаясь, чтобы побудить йети последовать их примеру и уничтожить друг друга. Вместо этого выжившие йети объявляют о мести и поднимаются высоко в горы, чтобы продолжить свои грабежи.
В другой истории, местная девушка изнасилована йети и вскоре после этого теряет здоровье. В третьем Йети становится все выше и больше по мере того, как восходит солнце, и человек, который его видит, теряет сознание и энергию.
Эти сказки служат одной из основных целей фольклора: преподавать уроки мотивации или нравственности. В частности, они предупреждают сообщество шерпа о приближении опасных диких животных.
«Возможно, сказки о Йети использовались в качестве предупреждения или, вероятно, для морали, чтобы дети не забредали далеко, и они всегда были рядом и в безопасности в своей общине», — говорит Дхакал.
«Некоторые говорят, что Йети — это просто страх, который был встроен в головы горцев, чтобы сделать их сильнее и бесстрашнее в суровую погоду.
Но когда западные альпинисты начали путешествовать в Гималаи, миф превратился в нечто еще более чудовищное и сенсационное.
В 1921 году исследователь и политик Чарльз Ховард-Бери возглавил британскую экспедицию на Эверест. Он заметил несколько больших следов и сказали, что они принадлежат к «метох-кангми». Это означает что-то вроде «человек-медведь-снеговик».
Когда экспедиция вернулась, журналист взял интервью у некоторых из участников. К сожалению, Генри Ньюман оказался не самым точным репортером. .Сначала он неправильно перевел слово «метох» как «грязный», а затем решил, что «мерзкий» еще лучше.
В этот момент родилась легенда. Отчеты о наблюдениях местных жителей продолжали переводиться западными посетителями, и история загадочного обезьяноподобного снежного человека стала популярной.
К 1950-м годам интерес к ним резко возрос. Различные альпинисты отправились в экспедиции, чтобы найти это существо.
Даже голливудская кинозвезда Джеймс Стюарт предположительно участвовал в этом акте, спрятав палец йети в своем багаже.В 2011 году анализ ДНК показал, что это был человеческий палец.
С тех пор на снегу остались следы, пленки в стиле «сделай сам», зернистые фотографии и свидетельства очевидцев от альпинистов. Были найдены предполагаемые черепа йети, а также фрагменты костей и образцы волос. Но при осмотре их обычно относили к другим диким животным, таким как медведи, антилопы и обезьяны.
Несмотря на какие-либо конкретные доказательства, люди все еще ищут йети в Гималаях. Йети — это пример криптозоологии: поиск существ, о которых нельзя сказать, что они существуют из-за отсутствия доказательств.
Альпинист Райнхольд Месснер, пожалуй, самый известный охотник за йети. Он утверждает, что видел один из них в Гималаях в 1980-х годах и возвращался десятки раз, чтобы разобраться в тайне.
У Месснера есть простая теория, объясняющая все наблюдения: Йети — это медведь.
Месснер утверждает, что легенда о Йети представляет собой сочетание реальных видов медведей и сказок шерпов об опасностях диких животных.
«Все следы йети — один и тот же медведь», — говорит Месснер.«Йети — не фантастическая фигура. Йети — это реальность».
Он презирает идею, что Йети — это своего рода обезьяно-человек, продвигаемый Говардом-Бери и Ньюманом.
«Людям не нравится реальность, им нравятся сумасшедшие истории», — говорит он. «Им нравится йети как неандерталец, йети как смесь человека и обезьяны».
В 2014 году точка зрения Месснера получила маловероятную поддержку: со стороны генетиков.
Брайан Сайкс, бывший профессор генетики Оксфордского университета в Великобритании, решил проверить несколько предполагаемых йети.
Он и его команда проанализировали образцы волос аномальных приматов, предположительно йети, некоторые из которых были предоставлены Месснером. Затем они сравнили ДНК «Йети» с геномами других животных.
Команда обнаружила, что два образца из Гималаев — один из Ладакха, Индия, а другой из Бутана, — были наиболее генетически похожи на белого медведя, который жил 40 000 лет назад.
Это говорит о том, что Гималаи являются домом для еще неизвестного медведя, гибрид древнего белого медведя и бурого медведя.«Если эти медведи широко распространены в Гималаях, они вполне могут внести свой вклад в биологическую основу легенды о йети», — написала команда.
Однако это требование быстро натолкнулось на проблемы.
«Белые медведи в Гималаях звучат очень круто, — говорит Росс Барнетт из Копенгагенского университета в Дании. Работая с Кейридвен Эдвардс, затем в Оксфордском университете, он решил перепроверить.
Сайкс и его коллеги поместили все свои данные ДНК в общедоступную базу данных под названием GenBank.«Скачать его было действительно легко», — говорит Барнетт.
Они обнаружили большую ошибку. «Как они сказали, не было точного совпадения с плейстоценовыми белыми медведями», — говорит Барнетт. «Совпадение было с современными белыми медведями, и реальные совпадения были очень незначительными».
Это предложило менее захватывающую интерпретацию. Вместо секретной популяции белых медведей, обитающих в Гималаях, Барнетт и Эдвардс пришли к выводу, что ДНК волосяного покрова была повреждена.
Такое бывает.Волосы — хороший источник древней ДНК, потому что кератин удерживает вредную воду от ДНК, но она может разлагаться.
«Думаю, я был разочарован», — говорит Барнетт. «Эти неожиданные открытия — то, о чем каждый любит слышать. Тот факт, что мы сбивали это сбитие, был немного грустным, но, в конце концов, важно разобраться в подобных вещах. . »
С тех пор исследование было повторно воспроизведено Элиесером Гутьерресом из Смитсоновского института в Вашингтоне, округ Колумбия.К. и Рональд Пайн из Канзасского университета в Лоуренсе. Сравнив последовательности ДНК, они не обнаружили «никаких оснований полагать», что два образца «Йети» были получены не от бурых медведей.
Сайкс и его команда опубликовали заявление, в котором признали свою ошибку. Однако они также отметили, что «вывод о том, что эти образцы гималайского йети, безусловно, принадлежали не ранее неизвестному примату, остается неизменным». Другими словами, образцы совсем не похожи на обезьяно-человека.
Тем не менее, идея о обезьяноподобных существах, живущих в горах, сейчас более правдоподобна, чем несколько десятилетий назад.Теперь мы знаем, что популяции гоминидов могут долгое время оставаться незамеченными.
Возьмите денисовцев, вымерший вид людей, известный по нескольким фрагментам останков из пещеры в Сибири. Останки были обнаружены только в 2008 году, однако генетический анализ показывает, что они существовали сотни тысяч лет, а вымерли только около 40 тысяч лет назад.
Еще один потерянный вид сохранился совсем недавно. Миниатюрные «хоббиты» Homo floresiensis могли выжить в Индонезии всего 12 000 лет назад.Это говорит о том, что, возможно, есть и другие группы населения, о которых стоит узнать.
В 2004 году, после открытия хоббита, Генри Джи написал в журнале Nature : другие мифические, похожие на людей существа, такие как Йети, основаны на крупицах истины ».
В этом есть очевидная логика. Но проблема в том, что до сих пор нет веских доказательств, и если популяция неизвестных обезьянолюдей действительно существовала, мы должны кое-что увидеть.
Если вы можете попасть в их среду обитания, приматов и других крупных животных трудно не заметить, даже если они редкость. «Когда вы смотрите на действительно редкие виды приматов, такие как бонобо и орангутанги, доказательства повсюду, и их легко обнаружить», — говорит Барнетт.
«В Гималаях есть места, где теоретически могла бы выжить популяция крупных обезьян», — говорит Владимир Динетс из Университета Теннесси в Ноксвилле, который работал в Гималаях.
«Но во всех этих местах много людей живет за пределами суши, поэтому все местные виды млекопитающих крупнее крысы регулярно становятся объектом охоты различными способами», — говорит он.
Животным нужно будет широко бродить, чтобы найти достаточно еды, а это значит, что им будет трудно оставаться скрытыми.
Климат — тоже проблема. Приматам пришлось бы бороться в суровую гималайскую погоду.
«Даже если бы они были такими же выносливыми, как японские макаки, самые холодостойкие из известных приматов, зимой им пришлось бы спускаться в субтропические леса», — говорит Динетс.
Опять же, это наверняка означало бы открытие. «Эти леса существуют небольшими участками», — говорит Динетс.«Большинство из них уже давно разрешено для использования в сельском хозяйстве».
И все же йети упорно отказываются появляться.
В 2011 году российская экспедиция и конференция заявили, что у них есть «неопровержимые доказательства» существования йети, включая кровать.
Однако Динец, родившийся в России, утверждает, что это был рекламный ход без каких-либо существенных доказательств. Напротив, это часть давней традиции обманывать посторонних.
«Около двадцати лет летние поездки в горы на поиски йети были популярным времяпрепровождением среди городской интеллигенции, — говорит Динец.
«Единственным результатом было то, что каждая деревня в горах Таджикистана и Кыргызстана получила назначенного« свидетеля йети », чья работа заключалась в том, чтобы рассказывать посетителям небылицы, направлять их в отдаленные долины, где предположительно происходили наблюдения, и взимать с них много денег за услугу «.
Таким образом, нет никаких веских доказательств существования неизвестного приматы в Гималаях, и есть много причин подозревать, что он не может существовать.
Также кажется, что свидетельства существования белых медведей в Гималаях не подтверждаются.Медведи вполне могут быть причастны к легенде, но это, вероятно, бурые медведи, которые в любом случае обычны в Азии.