Чувство вины перед умершим и как попросить прощения
Чувство вины перед умершим — это неизменный спутник человека, похоронившего родственников. Если трагедия произошла недавно, испытывать такие эмоции — нормально, но если прошло много времени, а переживания остались — нужно понять, как избавиться от мучительных ощущений.
Как объективно оценить вину перед покойным человеком
Со смертью родного человека — мамы, бабушки, сына, мужа, дедушки, отца — возникает чувство вины. Его переживают те, кому приходилось предавать земле умершего.
Ощущение возникает по таким причинам:
- облегчение, если смертью закончился период тяжелой болезни родственника. Уход за больным — всегда тяжелое испытание;
- человек не успел попросить прощения за обиды. В таком случае нужно молиться, чтобы душа обрела покой;
- какие-то обстоятельства помешали помочь ныне усопшему человеку;
- отсутствие заботы об умершем при его жизни, редкие звонки, недостаток общения. Чувство разрушающей вины не поможет: извлеките урок из ситуации, научитесь проживать день как последний;
- человек поддерживал нежелание болеющего принимать таблетки, когда тот отказывался выполнять предписания врачей. Не все могут проявлять настойчивость;
- похоронивший родственника не смог вовремя уберечь его от опасности, не предупредил о ней. Управлять судьбой человек не властен.
С виной возникает чувство гнева — на уход покойного, на Бога, забравшего его, на себя, если косвенно стали причиной смерти близкого. Эмоции вызваны эгоистической природой человека: без умершего трудно, грустно.
У некоторых восточных народностей принято веселиться на похоронах. Странный обычай связан с тем, что покойник прошел трудный путь земного существования, теперь его ждет отдых в загробном мире, соединение со Всевышним.
Переживая вину, человек осознает: смерти не избежать. Возникает иррациональный страх, заставляющий задавать вопросы о смысле жизни, ее окончании.
Чтобы объективно оценить вину перед умершим, осознайте: за чувством скрывается ужас перед смертью. Психика включает механизмы защиты: возникает шок, заставляющий не видеть смерть, появляются страх, горе, страдания, маскирующие отрицание.
Если понять причину депрессии, научиться адекватно ее оценивать — легче преодолеть истинные переживания.
Чувство вины скрывает понимание необратимости случившегося. Человек теряет контроль над происходящим и не признается в этом. Гнев, испытываемый к умершему, связан с беспомощностью, яростным протестом существующему ходу вещей.
Нормально ли чувство и как от него избавиться
Психологи отмечают, что осознание вины перед сошедшим в могилу человеком испытывает каждый. Это нормальная эмоция, скрывающая страх перед смертью, осознание беспомощности перед естественным ходом вещей. Но тщательный психоанализ не устраняет негатив.
Избавиться от чувства вины перед умершим помогут меры, вызывающие ощущение выполненного долга:
- отсутствие стремления убежать от ощущений. Переживите их, на это потребуется около года. Разберитесь в себе, оцените объективно, чем вызваны чувства негатива и вины. Если устали от ухаживаний за больным, признайте: это тяжелый груз, перестаньте себя корить. Если покойный — родитель, поймите: всем приходится терять папу и маму. Таков естественный ход вещей;
- в течение года разберите вещи умершего. Это тяжело, но позволяет избавиться от мучительных напоминаний и выны перед ним;
- верующие находят утешение с помощью религии. Вера дает чувство надежды на вечную жизнь. Человек с серьезными религиозными убеждениями знает, что встретится с родными после смерти, кончина близких — переход в иной мир. Если верите — сходите в храм, закажите сорокоуст или панихиду, позаботьтесь о душе умершего и снимите с себя вину.
Согласно психологии, тяжелые ощущения возникают вследствие неведения, осознания краткости, конечности жизни, невозможности взять смерть под контроль.
Гнев и чувство вины — следствие беспомощности и, отчасти, эгоизма.
Нуждаетесь в совете специалиста?
Получите консультацию эксперта онлайн.
Задайте свой вопрос прямо сейчас!
Как правильно попросить прощения у усопшего
Согласно православию, попросить прощения у умершего невозможно: извиняться нужно при жизни. Можно молиться за душу покойного.
Священники утверждают, что чувство сильной скорби и вины родственников перед усопшим мешает душе покинуть физический мир, усугубляет ее страдания.
Чтобы мысленно и сердцем отпустить усопшего, проделайте работу над внутренним миром. Душе легче уйти в иные миры, зная, что о ней хорошо вспоминают.
Ни церковные каноны, ни общественная мораль не регламентируют извинения и скорбные чувства. Попросить прощения у умершего человека можно так, как велит сердце.
Когда вина гложет — пойдите в церковь, поставьте свечку за упокой, мысленно попросите у покойного прощения. Неверующие посещают могилы на кладбище, поминают усопшего, просят душу простить обиды.
Простит ли покойный живого
Религия утверждает: умершие не покидают нас, связь с ними лишь ослабевает. Они слышат молитвы родственников, заботятся о них, знают об их чувствах, уберегают от опасных ситуаций в жизни, молятся в мире ином. Они прощают вину и не держат зла.
Материальных доказательств прощения со стороны покойного получить невозможно. Усопший может явиться близкому во сне и пообщаться с ним.
Простит ли умерший живого, зависит от чувства веры и степени вины перед покойным. Если ощущаете, что после молитвы, мысленного извинения стало легче на душе — прощение получено. Постарайтесь не мучить себя напрасными терзаниями и болью.
Если что-то обещали покойному, намеревались выполнить, но не успели — доведите дело до конца, чтобы успокоить чувства.
Чем опасно не сдержанное обещание покойному
Существует традиция исполнять обещания, данные умершему. Чаще вина и чувство тяжести после смерти родных посещает, когда дали слово, но не смогли сдержать. Исполните обещание. Поступок имеет двойную пользу: успокоит совесть, позволит душе покинуть физический мир.
Неисполненные обещания, данные ушедшему в мир иной, опасны. Живого мучает совесть, а душа усопшего ощущает беспокойство по поводу незавершенности земных дел. Следствие этого — чувство тяжести на сердце, постоянной вины, сны, в которых человек видит покойного.
Сила обещания такова, что несдержанное слово усугубляет состояние души в ином мире. Чем быстрее выполните, тем лучше для ушедших и живых.
С пониманием того, что сделали для умершего, что могли, вина сменяется чувством светлой печали.
Статья проверена редакцией сайтаЧувство вины перед умершими — Дышу Православием
Чувство вины перед умершими
Депрессия, попытки самоубийства, беспричинная тревога и страхи — нередко с этими тяжелыми проблемами люди обращаются к психологу. Чтобы помочь пациенту, специалист должен понять причину его страданий. И нередко этой причиной оказывается оставшееся нераскаянным, часто глубоко запрятанное чувство вины. Грех без покаяния, совершенный в прошлом, прорастает в настоящем душевной трагедией. И человек часто не понимает: за что? А лекарство, оказывается, совсем близко.
Человек имеет многовековойопыт вины. Еще в раю Адам обвинил Еву в соблазне, Ева обвинила змея в искушении. С первого греха грешники пытаются переложить свою вину на другого. Каждый из нас так или иначе познает это мучительное чувство: мы содеяли нечто, что не должно было быть содеянным, переступили некий закон, который знает наша совесть. За годы своей клинической практики я наблюдала странный феномен: явную растерянность психологов перед виной как неискоренимым симптомом серьезнейших патологий и расстройств.
Каких только теорий и методик ни разработано, каких только научных трудов ни написано, а чувство вины по-прежнему продолжает тревожить человеческий разум и психику. Классический фрейдовский психоанализ, на мой взгляд, едва ли справился с задачей, предложив сомнительное «лекарство от чувства вины» — оправдание ее поступками других людей, и прежде всего родителей. В современной поп-психологии, особенно западной, распространены теории и практики, призванные любыми путями повышать человеческую самооценку.
Считается, что люди должны перестать судить себя и ощущать свою значимость независимо ни от поступков, ни от обстоятельств. Предполагается, что человеку предназначено удовлетворять свои нужды («Я заслужил, потому что я существую»), а потому никакой вины и быть не может. Некоторые идут еще дальше, объявляя вину ошибочной эмоцией, и предлагают попросту уничтожить «зону вины» навсегда, как бесполезный опыт, как нечто постыдное и негативное. Результатом попыток «залечить» или «аннулировать» вину стал рост числа людей с хронической депрессией, состояниями патологической тревоги, неврозов, психозов, самоубийств.
Не прекращает увеличиваться и число тех, кто пытается утопить «вину в вине» или убежать от нее в наркотический угар. Часто люди сами приходят к психотерапевту, чтобы враз избавиться от мучительного чувства, и, нередко открываясь в своих нравственных падениях, ждут услышать, — что всегда есть что-то или кто-то — муж, жена, родители, дети, трудное детство, общество, нехватка денег и т. д., что вынудило их совершить дурной поступок, нарушить моральный закон. Словом, вина за содеянное лежит совсем не на них, а значит, и никакой ответственности. Но формальное оправдание греха в кабинете психотерапевта имеет только временный эффект, и то в редких случаях. Неосознанная и непризнанная вина, как скрытый нарыв, продолжает вести свою разрушительную работу в человеке.
Достаньте скелет из шкафа
Вот несколько примеров из моей практики. Пациент Михаил К. (настоящие имена людей изменены), 45 лет, две попытки самоубийства, сменил несколько психотерапевтов, много лет страдает депрессией, неконтролируемой тревогой, бессонницей, с людьми агрессивен, ненавидит женщин. Был кратковременно женат, друзей нет, ни на одной работе не задерживался больше полугода. После нескольких недель психотерапии выявился корень его проблем — глубоко запрятанное чувство вины перед матерью.
В подростковом возрасте, в ссоре, Михаил толкнул ее к стене. После неудачного падения мать надолго заболела, и сын, не выдержав обстановки, ушел из дома. Вернулся через три года, когда матери уже не было.
Другой пациент, Борис А., 64 года, в прошлом — преуспевающий бизнесмен, руководитель крупной фирмы, разведен, страдает подавленным состоянием, раздражительностью и резкими перепадами настроения. На первом же сеансе признался в неконтролируемом страхе смерти. Единственный сын живет в другом городе, не виделись и не общались больше двадцати лет. После нескольких месяцев терапии распознал свою главную проблему — запрятанное чувство вины перед сыном, которого всю жизнь третировал и унижал за то, что тот не оправдал отцовских надежд, не выучился и не стал большим человеком и опозорил его имя, избрав рядовую профессию плиточника.
Еще один пример. Дина С., 40 лет, страдает тяжелой формой депрессии, хронической тревогой, страхами, звуковыми галлюцинациями — постоянно слышит детские голоса. Живет одна, трудно сходится с людьми (по ее словам, бежит от них, как бы боясь какого-то разоблачения (признак паранойи). Страшная саморазрушающая сила и тотальный внутренний террор владели ею большую часть жизни. Понадобилось полгода интенсивной терапии, прежде чем душевный нарыв прорвался и она рассказала, что в 18 лет оставила годовалого ребенка человеку, с которым в то время жила, и убежала с другим. Рассказывая свою трагическую историю, выплеснувшуюся из нее как застоявшаяся вода из запруды, она призналась: «Я долго пыталась оправдать себя, думала, ведь я была еще ребенком. Но теперь осознала, что ребенком была моя дочь, а я была матерью». Все эти судьбы и многие другие, похожие на них, объединяет одно — чувство вины, запрятанное в самые глубины существа. Часто, заботясь о благополучии внешнего фасада, мы даже не подозреваем, какую страшную разрушительную работу ведет червь задавленной вины в нашей душе.
В этих судьбах присутствует и нечто другое, очевидное для меня как для православного психолога, — полное отсутствие любви. Больше того, необъяснимый страх перед всяким ее проявлением. Каждый из них реагировал почти неадекватно на мой простой вопрос: есть ли в их жизнях люди, которых они могли бы по-настоящему любить?
Бывают ли без вины виноватые?
Царство Небесное есть Высшая Любовь, и нераскаянная вина стоит препятствием к Ней. Немногие из нас рождены с талантом — любить, как заповедовал Господь. Надо долго и настойчиво овладевать этой наукой. К сожалению, школ, где бы нас учили любви к ближнему, нет. Но есть Божий храм, есть природа, и еще есть дети. Иисус Христос говорил: «Если не обратитесь и не станете, как дети, не откроется вам Царство Небесное». Недавно мне посчастливилось встретиться с замечательным мальчиком лет шести. Со своими сверстниками он играл в мягкий бумеранг. Пришла его очередь бросать — он бросил, и бумеранг полетел красиво вверх. Одна из девочек, зачарованная его полетом, побежала за ним вдогонку. Вдруг порывистый ветер развернул бумеранг, и он ударил девочку. Она заплакала, и взрослые принялись ее успокаивать. Мальчик же отошел в сторону и сел на корточки. Я подошла к нему, села рядом. Лицо мальчика выражало глубокое горе. Он заговорил первым: — Я нечаянно… Я не нарочно… Она побежала, и бумеранг ударил ее. И потом, помолчав немного, добавил: — Я все равно виноват, потому что ей было больно… Мгновенное искреннее признание вины, даже и не от преднамеренного поступка, и такое же мгновенное искреннее раскаяние. Как, когда мы утратили эту детскую способность к мгновенному очищению? Почему нам так трудно признаться и сказать всем, себе и, прежде всего, Богу: — Я виноват, потому что им, ей, ему было больно?
Что скрывает пластырь самооправдания
Наш нравственный идеал есть не что иное, как наша совесть, хранящая в себе Божий Закон о добре и зле, о том, что хорошо и что плохо. У нас всегда есть выбор — залепить ее пластырем самооправдания или же открыть наши душевные раны, уверовав в их исцеление. Первое сделать, несомненно, проще. Даже если поначалу наша совесть, мучимая грехом и смутой, сопротивляется и требует очищения от грязи, вторая, третья и последующие попытки приглушить эти порывы даются нам все легче. Холодеет сердце, циничнее становится ум, и душа подает все меньше признаков жизни.
От всего этого недалеко и до самого губительного исхода — духовного разложения личности и духовной смерти. За вину — эту нераскрытую душевную рану — многие из моих пациентов заплатили дорогую цену: годами отчаяния и болезни. В своей практике, работая с людьми несчастными и неприкаянными, я постоянно наблюдаю эту тонкую грань, за которой человеческая жизнь может погрузиться в непролазный мрак, если в ней отсутствует свет веры. Вина и прощение — постоянные темы моих бесед с людьми во время психотерапевтических сеансов. И тем из них, кто не отвергает веру, а пытается найти к ней свой путь, всегда легче дается осознание важной правды, что, когда мы нарушаем законы, написанные в нашей совести, мы — виноваты, независимо от того, чувствуем ли мы себя виноватыми или нет. Когда же мы искренне каемся, нам прощается, даже если мы не чувствуем себя прощенными.
Вина, чувство вины и конфликт, порожденный этим чувством, — духовная потеря. И потому искать ее разрешения надо в духовной жизни человека, в вере. Как православный психолог, я стараюсь прежде всего полагаться на веру в самом процессе терапии. Когда люди осознают свою ответственность за содеянное, они сами ищут очищение через раскаяние и глубокое сожаление. И только тогда — через боль и радость — в человеческую душу начинает приходить мир, только тогда наступает исцеление.
Одна из моих бывших пациенток, когда-то в молодости сделавшая семь абортов и оставшаяся без детей и без семьи, пришла к покаянию через страшные душевные муки. Непрестанная молитва о душах ее нерожденных детей, о ниспослании им Божьего света и милости зародила в ней надежду к новой жизни. Как говорил святитель Димитрий Ростовский, покаяние восстанавливает падшую душу, делает ее из отчужденной — дружественной Богу; покаяние ободряет душу истерзанную, укрепляет колеблющуюся, исцеляет сокрушенную, делает здоровой уязвленную.
Бесплатный дар
В «Преступлении и наказании» Ф. Достоевского Соня Мармеладова просит Раскольникова покаяться в убийстве: «- Встань!.. Поди сейчас же, сию минуту. Стань на перекресток, поклонись, поцелуй землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету и скажи вслух: я убил. И тогда Бог опять тебе жизни пошлет… Эка такую-то муку нести! Да ведь целую жизнь, целую жизнь!.. — Привыкну, — проговорил он угрюмо…» Раскольников не привык. И после многих лет мытарств и душевных страданий, уже в остроге, пришел к вере. Какие бы теории и механизмы человек ни придумывал в борьбе с виной, рано или поздно они перестают работать. И наступит минута, когда, наконец, замолкнет внешний шум и суета, которыми мы пытаемся заглушить голос совести, и тогда в глубоком молчании мы услышим горькую правду: «Я переступил… Я ослушался Бога». Раскаяние невозможно без смирения и кротости. Осознание того, что лично я, как человек, слаб и не в силах сам разрешить свою вину, современному человеку дается нелегко: мешает наша раздутая до гигантских размеров гордость. Усмирить ее — большая победа. Древние говорили: из двух человек, первый из которых победил войско, а второй — себя, победителем вышел второй. Бог знает нашу вину, но верит в нашу способность очищения.
Очищение не происходит на уровне интеллекта, но совершается в сердце. Часто мы прячем душевные травмы глубоко, как ужасный секрет, который не можем поведать даже близким, боясь потерять их любовь или уважение («если они узнают “это” обо мне, они перестанут меня любить»).
Вера — и в этом я, как православный психолог, убеждаюсь ежедневно, разбивает эту опасную концепцию, порождающую отчуждение. Истинная любовь безоговорочна и безусловна. Потерять ее невозможно. Раскаянная вина лишь восстанавливает наше единство с Богом. Покаяние — Божий дар, нам, каждому из нас данный безвозвратно и бесплатно. Как мы воспользуемся этим даром: предадим забвению по неудобству и ненадобности или бережно понесем по жизни, — нам решать. Психотерапия может быть полезна на первом этапе пробуждения личности, когда человек учится различать свои правдивые и ложные чувства, мотивацию поступков, причины конфликтов, преодолевать недоверие и страх, осознать и выговаривать вину.
Настоящее же очищение происходит в более высоких духовных сферах, и я всегда советую своим пациентам искать его в общении с Церковью. Двери Божьего храма открыты. Это наш выбор — пройти мимо, утешая свою совесть, или войти внутрь и предстать со своей виной перед Богом, Единственным, кто истинно может утешить нашу боль. Один воин спросил старца: «Принимает ли Бог раскаяние?» Старец ответил: «Если у тебя порвется плащ, выбросишь ли ты его?» Воин говорит: «Нет! Я его зашью». -«Если ты так щадишь свою одежду, то не пощадит ли Бог cвое творение?»
Наталья Волкова
православный психотерапевт
Похожее
в чем наша вина перед умершими
— Конечно, решать ее нужно. После смерти человека у его близких часто возникает много «бы»: если БЫ я этого не делал, то он БЫ не погиб… Вспоминаются далекие события, которые, как кажется, тоже повлияли на итог. Люди думают, что если бы в прошлом повели себя другим образом, то все было бы иначе. Многие жалеют о том, что недодали любви, несправедливо обижались, упрекали, ссорились, не сделали чего-то хорошего для человека, которому теперь это сделать уже нельзя…
Приведу пример. Недавно я консультировал женщину, которая очень переживала и винила себя в смерти мужа. Она осенью попросила мужа съездить к своей матери за картошкой в другую область. До этого в течение многих лет каждую осень он ездил к теще за картошкой, и никаких проблем не возникало. Но в этом году случилась трагедия. Недалеко от областного центра произошло дорожно-транспортное происшествие, в результате которого мужчина погиб.
Бедная женщина стала винить себя в случившемся. Она была уверена: трагедия произошла из-за того, что она попросила мужа поехать к матери. «А если бы я не настаивала на этой картошке, муж бы не погиб», — рассуждала она.
И таких примеров очень много. Практически любую смерть человека сопровождает чувство вины у тех, кто остался жить. Если человек умер, например, от заболевания — чувство вины представляется так: «Я виновата, что не увидела симптомов этой болезни раньше», «Я виноват — не настоял на том, чтобы жена пошла к врачу. А ведь если бы мы вовремя обратились к врачу за помощью, то, возможно, она была бы сейчас жива».
И вроде, на первый взгляд, эти умозаключения представляются логичными. Одно действие, казалось бы, вытекает из другого: просила поехать в деревню — муж погиб, не настоял на госпитализации — жена умерла. Но это логично только на первый взгляд. На самом деле вопрос о причинно-следственной связи так «в лоб» поставлен быть не может. Конкретный поступок человека — например, та же просьба съездить за картошкой — это всего лишь
Чтобы реально оценивать свою вину, надо понять, что ни один человек не может предвидеть, рассчитать, оценить все факторы, предусмотреть все нюансы, которые могут спасти или, наоборот, привести к смерти другого человека. Люди не могут отвечать за все. Почему? Ответ прост — потому что, как я сказал, каждый человек — это всего лишь человек, он несовершенен и не имеет возможностей для расчетов подобного уровня.
Скажем честно: в жизни мы со многими людьми поступаем плохо, не просим за это прощения и быстро забываем о случившемся. И мы обычно не виним себя за все сотни тысяч обид (осознанных и неосознанных), которые наносим людям в течении жизни…
Но если человек умер, то тут мы все вспоминаем и нас «накрывает» чувство вины. Причем оно неадекватно реальности, гипертрофировано. Мы виним себя за то, что не смогли предвидеть чего-либо, не могли сказать хорошее, не могли простить раньше и.т.п. В таких случаях мы часто считаем, что наши действия могли бы спасти человека от смерти. Происходит это во многом потому, что мы искренне убеждены, хотя и не признаемся себе в этом — мы можем контролировать вопросы жизни и смерти другого человека. Это говорит в нас наша гордость…
Мы не понимаем, или не хотим понимать, что вопрос смерти не в нашей, а в Божией компетенции. Мы же можем нести ответственность только за свой выбор, который делается исходя из имеющейся у нас на этот момент информации, а также существующих возможностей.
Проиллюстрируем это метафорой. Представим себе такую ситуацию: мы с вами играем в футбол в одной команде. Один из игроков нашей команды получив мяч, ошибся, и передал неверно пас. Мяч попал к противнику, и… он забил в наши ворота гол.
Будем ли мы обвинять игрока нашей команды, которому дали пас? Если бы он не тренировался до этого и намеренно отдал пас другой команде — тогда, да, можно было бы его обвинять… Но это не так, и его неточный пас был непреднамеренной ошибкой, ведь все мы иногда ошибаемся. И никому не придет в голову ругаться с ним, выяснять, «как же он мог так поступить».
Или, например, наш вратарь. Он же тоже пропустил мяч в наши ворота! Может и его обвинить? Нет, мы понимаем, что он сделал в тот момент то, что мог. Мы понимаем, что он не может поймать все мячи, летящие в сторону наших ворот! Это невозможно, потому что он не футбольное совершенство, а такой же человек, как и мы. Он не имеет сверхъестественной возможности влиять на исход всего матча… И если искать виновного, то не он один в этом голе виноват. Он как может, так и ловит. Если вратарь пропустил гол, то можно сказать, что и команда плохо играла, плохо защищала ворота. Этот гол зависел от огромной массы факторов: сила и подготовленность команды противника, степень подготовленности нашей команды в целом, наша воля к победе, командный дух, состояние поля и.т.п., а не только от игры конкретного футболиста.
А теперь представьте, что вы были этим вратарем. Стали бы вы в этой ситуации винить себя, считая, что несете персональную ответственность за этот гол? Нет, конечно. И нападающий, который забил гол в чужие ворота, в свою очередь, не может полностью приписать этот гол только своей хорошей игре. Это заслуга всей его команды.
Но это футбол. А жизнь?… Жизнь гораздо сложнее. И в ней тем более никто не может предусмотреть все нюансы, которые могут возникнуть. Любой случай — это задача со слишком многими неизвестными. И если жена попросила мужа съездить за картошкой, и по дороге произошла авария, то это совсем не значит, что здесь есть ее непосредственная вина. Потому что он мог и не поехать за картошкой, а выйти во двор, и случилось бы то же самое, но только в другом виде… Мы все сильны задним умом в поисках собственной вины. И это нам мешает смотреть на вещи трезво.
— Часто люди начинают винить в смерти близких и других людей, а не только себя…
— Да, это бывает еще чаще, чем самообвинения. Мы можем обвинять в смерти людей, которые тоже не хотели того, что случилось, но их поступки, по нашему мнению, привели к смерти, прямо или косвенно. Обычно в категорию таких виновных попадают близкие родственники, друзья покойного, врачи, сослуживцы.
С такими обвинениями тоже надо быть крайне осторожными. А еще лучше их оставить вовсе (конечно, это не относится к случаю умышленного убийства).
Не стоит судить. Ведь в этом случае, по сравнению с ситуацией самообвинения, мы знаем еще меньше тех деталей, которые просто необходимо достоверно знать, чтобы выдвигать какие-то обвинения против этих людей. Или даже просто подозревать их причастность. Возвращаясь к нашей метафоре с футболом, можно провести аналогию: обвинять других — все равно, что обвинять того же вратаря в том, что гол пропущен (факт налицо), но при этом не учитывать того многообразия факторов, благодаря которым он стал возможен. Даже когда связь между действиями другого человека и смертью близкого представляется нам вполне прямой и очевидной, мы не должны никого обвинять. Мы же не можем знать точно, насколько этот другой человек хотел того, что случилось, насколько он мог просчитать последствия своих шагов, которые, на наш взгляд, привели к печальному итогу.
— А что вы можете сказать о ситуации, когда родственники видели, что их близкому плохо морально, но по собственному невежеству не предприняли никаких действий, не сводили к врачу, психологу не привели в церковь? И потом уже, после случившегося, люди начинают себя винить в том, что допустили самоубийство близкого человека…
— Они допустили это потому, что не знали, как себя вести в данной ситуации, не до конца понимали, к чему может привести эта ситуация. Если бы точно знали и не помогли — это другой вопрос. Но когда человек не знает, что делать, не знает что может случиться, не знает, по каким именно причинам это произойдет, то неправомерно обвинять его в бездействии. Разумеется, когда потом все вскрывается и становится ясна причина, то начинают думать: «Ах, как же я до этого не додумался. Это же элементарно!» А потому и не додумался, что ты несовершенен. Возможно, Бог не дал тебе додуматься до этого в данном случае, потому что это был Его промысел…
Человек не может отвечать за трагическое происшествие, оказавшееся последним в некоторой цепочке событий, только потому, что некий его поступок в этой цепочке предшествовал трагедии. То, что он предшествовал — не значит, что он был определяющим фактором.
— А за что же мы тогда должны отвечать?
— Бог каждому из нас дал право выбора. Прежде, чем совершить любой поступок, мы делаем выбор: пойти или не пойти, решиться или отложить и т.п. И выбор, естественно, определяется нашими жизненными принципами и той информацией, которая доступна на момент принятия решения. Если мы знаем, что у человека больное сердце — у нас есть выбор: вызывать скорую или нет. Если мы достоверно знаем о болезни, можем точно сделать прогноз, то, скорее всего, позвоним. А если мы не знаем, что с ним такое, то можем растеряться, можем не придать этому необходимого значения и не позвонить. Конечно, потом все выяснится. После чего, если человек останется жить, а мы вызывали ему врача, то мы будем приписывать заслугу спасения жизни себе; если же человек умрет, а мы врача не вызывали, потому что не знали, что делать — то будем брать на себя вину. И то и другое неправильно. Мы должны понимать, что несем ответственность только за наш сознательный выбор, с учетом имеющейся на момент принятия решения информации.
— А в чем заключается этот выбор? Могли бы вы привести пример такого выбора?
— Например, мы знаем, что посылаем человека на верную смерть. У нас есть выбор: посылать или нет. Причем мы обладаем информацией, достаточной, чтобы сделать вывод о почти неизбежном смертельном исходе. Вот именно за этот выбор мы и должны отвечать.
Если же на момент выбора у нас не было информации о том, что наше действие может привести к такому финалу, то мы не можем нести за этот финал полную ответственность. Это не должно довлеть над нами непомерным грузом…
Мы сами простим трехлетнего ребенка, который, заигравшись в огороде с собакой, случайно забежал на грядку и потоптал клубнику. Мы понимаем, что он маленький, не мог предвидеть последствий, да еще и заигрался. Но мы точно накажем трехлетнего ребенка, если после предупреждения о том, что ходить по грядкам нельзя, он сделает осознанный выбор и потопчет клубнику. Кажется, результат одинаков: клубника потоптана ребенком. Но ситуации совершенно различны. Одна ситуация — пример осознанного выбора, осознанного непослушания. Другая — пример непредвиденных последствий вполне допустимых поступков.
Возвращаясь к вышеупомянутому случаю с картошкой. Понятно, чего хотела жена — чтобы муж поехал за картошкой. И в этом нет ничего плохого. Муж уже много раз ездил за этой картошкой. Выбор жены — попросить мужа съездить за картошкой — вполне понятен, и мы не можем дать ему негативную оценку.
Все, что случилось дальше — промысел Божий. Человек не может так далеко прогнозировать. Конечно, если бы она знала, что посылает мужа за картошкой, а по дороге в его машину въедет КАМАЗ, но при этом не отменила бы своей просьбы, то да, она была бы виновата… Но она не могла этого знать. Это гораздо выше человеческих сил.
Еще раз скажу, что мы все крепки задним умом. И все виним себя за то, что не смогли чего-либо предвидеть. Надо в таком случае подумать о том, что человек — не суперкомпьютер, который может настолько далеко все просчитать. Да, ты должен сделать выводы на будущее. И должен знать, что в будущем такое может повториться. И возможно, ты уже будешь знать, как поступить. А возможно и нет — как в ситуации с картошкой. Автокатастрофа может произойти еще раз, и мы опять будем бессильны что-либо изменить.
Четко сказать, что будет, никто не может, так как будущее нам неизвестно, и все мироздание, сложнейшие взаимодействия людских судеб, цепочки событий, которые мы не в силах прогнозировать, понять невозможно. Все — в руках Божьих. Есть такой принцип: «Делай, что должен, и будь, что будет». Первая часть этого высказывания («Делай, что должен») говорит о том, что в наших силах принимать верные решения, с учетом имеющейся информации, и нести ответственность за них и за их прямые последствия. Вторая часть («Будь что будет») напоминает: то, что будет происходить дальше, то, как отреагируют другие люди на наши поступки, и какая ситуация сложится в итоге — результат сложного взаимодействия многих факторов, и это не в нашей власти. Поэтому нести полную ответственность за этот результат мы не можем. Нам остается принять его со смирением, как волю Божию.
— Часто приходится слышать про волю Божию, но как понять, в чем она проявляется и как действует?
— На эти вопросы есть подробные объяснения у Святых отцов Церкви. Их нетрудно найти.
Мне очень понравилось рассуждение на эту тему одного мудрого игумена (доктора физико-математических наук). Он привел такую метафору: Мы толкаем по полу один шарик. При этом зная трение, силу толчка, инерцию, можем очень точно рассчитать, в каком месте он остановится. Это описывается довольно несложной формулой. Рядом с нами другой человек может взять еще один шарик и, имея те же данные, тоже толкнуть его. И он тоже будет точно знать, где его шарик остановится… И вот мы толкаем каждый свой шар, и ждем когда они остановятся в рассчитанном нами месте…. Но они столкнулись! Оказывается, мы не учли угол, под которым может произойти столкновение. До него мы могли точно прогнозировать результат. Но столкновение разбило в пух и прах все наши расчеты. Потому что углы, под которыми шарики наталкиваются или не наталкиваются друг на друга, не в нашей власти, а во власти случая.
Хотя говорить о власти случая не вполне правомерно. Ведь все так называемые случайности — неслучайны, в них проявляется непостижимый для нас Промысел Божий. Именно от Бога зависят все «случайности». Мы не можем рассчитать углы столкновения шаров; кто, когда и где внесет коррективы в наши планы в дальнейшем, мы тоже не можем знать. И мы не можем за это нести ответственность.
— Получается, что все зависит от Бога?
— Да, конечно. Все зависит от Него, кроме нашего выбора. Как писал святитель Феофан Затворник, наставляя свою духовную дочь: «Всесовершенно возложите себя на руки Божии, ни о чем не заботясь, а всякий случай принимая спокойно, как Богом нарочито для вас устрояемый, приятен ли он или неприятен. Забота ваша должна состоять только в том, чтобы во всяком случае поступать по заповеди Божией». То есть те обстоятельства жизни, которые от нас не зависят, мы принимаем — с мудростью, без уныния; а все свои силы мы должны обратить на то, чтобы в этих обстоятельствах и с учетом имеющейся информации сделать верный выбор.
Можно сказать, что Бог, как заботливый и обучающий нас Отец, постоянно ставит нас перед выбором, постоянно дает нам решать эту задачу. А вот насколько правильно мы ее решаем, зависит от нас. И Он с уважением относится к нашему сознательному решению. Но и ответственность за наши сознательные решения Он полностью передает нам.
— Но бывает сознательно сделанный неправильный выбор…
— Да, такое часто бывает. От злости, например. Человек вместо того, чтобы простить, выплескивает свою злость на близкого… Например, пришел муж домой сильно нетрезвым. По-человечески его надо бы простить, отношения не выяснять, пока он в таком состоянии, а наутро поговорить спокойно. Нет, жена говорит: «Езжай к своей матери, видеть тебя не хочу!». А по дороге его убивают…
Конечно, нельзя было предвидеть, что так все обернется. Но поступок жены — не пустить мужа домой — сам по себе нехороший по отношению к мужу. А попросить прощения, чем-то загладить свой поступок уже нельзя, так как человек погиб. Да, в таком случае начинается самоедство. Нередко люди винят себя всю оставшуюся жизнь.
Но тут возникает принципиальный вопрос: верим ли мы в существование души и ее бессмертие?
Предположим, не верим. А если души нет, значит и винить себя нечего. Ну, нет человека и нет. Ему уже совершенно все равно, так как его уже просто нет. Не все равно нам, так как мы в лице этого человека лишились, возможно, друга, помощника, какой-то поддержки в жизни. Нам одиноко, а ему-то уже никак. Поэтому чувства вины перед ним у нас и быть не должно.
А если мы понимаем, что душа есть (а она, конечно, есть), то вместо этих самообвинений, самокопаний и бесконечных сожалений (теперь-то что говорить, как надо было поступить?) — стоит пойти и покаяться, попросить прощения у Бога за свой проступок! Да, можно кидаться на крышку гроба, посыпать голову пеплом, говорить всем, «как же подло я поступил». Но этот путь не принесет утешения. А есть путь, который действительно приносит утешение: покаяние. Через покаяние мы станем ближе к Богу. Молитва об усопшем станет сильнее, и этим мы окажем ему реальную помощь, сможем хоть как-то исправить то зло, которое мы ему причинили. И душе усопшего, и нашей душе станет спокойнее.
Вот адаптивный механизм переживания ситуации. Не сожалеть бесконечно о том, что ситуация изменилась, и прежнего не вернуть (человека не воскресить), а принять новую ситуацию и адаптироваться к ней, найти наилучший как для себя, так и для души усопшего вариант поведения.
— А если человек желал близкому добра, а обернулось все злом? И вот он поневоле начинает думать: не зря говорят люди: «Не делай добра — не получишь зла»…
— Например, я подарил другу ценную вещь, он меня очень просил об этом. Доброе дело? Доброе. Я своим благом пожертвовал, другу дал. А его за эту вещь убили. И я начинаю себя винить: если бы я не дал другу этой вещи, то он был бы жив. И в данном случае, может быть, так и было бы…
Но возьмем другой пример: человек попросил у меня эту вещь, а я ему ее не дал. И по идее его должны были убить, но не убили, потому что вещи этой у него не было. А не было, потому что Я ему НЕ дал.
Должен ли я в этом случае награду получить? Я же человека спас, я ему не дал той вещи, за которую его могли убить!
А в первом случае я виню себя в том, что человека убил, потому что дал ему вещь, хотя мог не дать, пожадничать, и спасти его.
Это же совершенно дикий подход. Все с ног на голову перевернуто. Мы виним себя за то, что сделали доброе дело, по любви к другу, и хвалим себя за то, что поступили плохо, не проявили любовь.
А почему мы, казалось бы, рассуждали логично, а вывод получили абсолютно неверный, и даже противоположный верному? А потому, что в наших рассуждениях мы делали акцент не на наш осознанный выбор, а на ту итоговую ситуацию, которая явилась результатом огромного количества факторов и зависела на самом деле не от нас.
И для нашей души в призме вечности имеет значение не итоговый результат в целом, а именно наш сознательный выбор в сторону добра или зла. Это и только это отражает способность нашей души любить. А Бог есть Любовь, и быть причастным Ему может только человек, умеющий любить. И на суде Божием сами наши поступки будут свидетельствовать или за нас, или против нас, именно на наш выбор будет смотреть Бог…
Да, кажется, что какой-то наш выбор привел в итоге к смерти человека. Но мы опять забываем, что все в руках Божьих. Мы хотели добро сделать? Конечно! И мы приложили все усилия, чтобы поступить с человеком по любви. А то, что произошло потом — зависело совершенно не от нас.
А если мы могли добро сделать, но не сделали, то это, безусловно, чисто негативный поступок, потому что именно мы не помогли этому человеку. Мы отвечаем только за свой выбор. Причем, как мы уже говорили, за выбор в условиях ограниченной информации (мы не можем знать всех обстоятельств). Вот зона той ответственности, которую мы несем.
Большой грех брать на себя ответственность за то, над чем мы не властны — таким образом мы пытаемся взять на себя функции Бога. То есть мы думаем, что могли бы что-то глобально изменить, предвидеть результат! Но как мы могли предвидеть? Столько факторов влияют на конечный результат!
Это все равно, что я сяду с чемпионом мира по шахматам играть в шахматы. Он мне раз — и мат почти сразу поставил. А в конце проигранной игры я буду себя обвинять: а вот мог бы и предвидеть, что он это сделает! Мог бы предвидеть, как дальше игра пойдет, как он будет ходить. Может быть, и можно выиграть игру у чемпиона мира, если прокрутить все назад и расставить шахматы по своим местам заново. И вот, зная, как он пойдет, я мог бы все поменять… Но дело в том, что я — не чемпион мира. И я не могу предвидеть, как он будет ходить, потому что он гораздо лучше меня играет в шахматы. На то он и чемпион мира.
И вот эту нашу ограниченность, наше несовершенство надо понимать, чтобы не жить прошлым, не винить себя за то, над чем ты не властен, и не заниматься самоедством.
— А что делать той женщине, которая выгнала своего пьяного мужа, и потом он погиб? Как поступить в подобной ситуации?
— Ей нужно покаяться. Но она должна ясно понять: отвечает она не за то, что ее мужа убили (она же его не убивала!), а за то, что она поступила с ним немилосердно, жестоко, не по любви. Вот именно в том, что она так поступила, не по-христиански, она и должна покаяться перед Богом.
Необходимо понимать, что в первую очередь душе этой женщины, а не душе умершего важно покаяние. Ведь проступок очевиден, и тяжесть на душе — от этого поступка. И именно ей важно получить прощение за этот жестокий шаг. И хотя муж уже не может простить ее, потому что он ушел в иной мир, получения прощения от Бога в данной ситуации вполне достаточно. Поэтому не стоить месяцами лить слезы и впадать в депрессию, нужно пойти к Богу и принести покаяние в тех поступках, совершая которые, мы сделали неверный выбор (об этом мы говорили выше) по отношению к умершему.
А душе мужа теперь важно не то, плачет жена или нет, а то, будет ли жена за него молиться, будет ли творить дела милосердия ради спасения его души. Это самое главное, чем мы можем и должны помочь нашим умершим близким.
— А что людям мешает простить себя? Ведь многим очень сложно простить себя за тот или иной поступок…
— Простить себя… это было бы слишком просто. Человек сам себя простить, сам себя оправдать не может. Конечно, мы часто так пытаемся делать, но это не приносит облегчения. Мы сто раз в день можем сказать себе, что мы себя прощаем, но результата не достигнем. И все это знают по себе. Почему? Потому что совесть, которая является голосом нашей души, продолжает нас обличать. Мы сами не можем простить себя потому, что душа наша не примет этого прощения, все равно будет мучить, напоминать. Мы можем, конечно, заглушить голос совести на некоторое время — вином, загулом, делами. Мы можем оттеснить этот голос совести в глубины подсознания, но потом этот голос все равно прорвется. По-настоящему простить и успокоить нашу душу может только Бог… Именно для этого и существует покаяние!
— А что такое совесть? Почему она может заставлять нас так страдать?
— Святые отцы говорили: совесть — голос Божий. Как пишет святитель Феофан, «У нас есть неусыпный страж — совесть. Что худо сделано, она никак не пропустит; и как вы ей не толкуйте, что то ничего, а это сойдет, она не перестанет твердить свое: что худо, то худо… Совесть всегда есть наш нравственный рычаг».
Поэтому она нас постоянно и будит, постоянно дает какие-то сигналы. Только мы ее чаще всего воспринимаем как нечто, мешающее нам. «Вот что-то душу гложет, мучает, никак не перестанет…. Сколько можно!», — думаем мы. А в критические моменты совесть прямо говорит: «Иди покайся, ты совершил грех». И грех не в том, что, как в нашем примере, жена попросила мужа съездить за картошкой. Нет, есть конкретные грехи перед этим человеком: когда-то мы потребительски отнеслись к нему, немилосердно с ним поступили, слово грубое сказали, унизили, не поддержали в трудный момент. Это у всех бывает, к сожалению, в большей или меньшей степени, и с этим нужно бороться. Как? Покаянием, исправлением своей жизни.
Причем если человек умер, это не значит, что исправляться, становиться добрее, терпимее — уже поздно. Ведь у нас есть и другие близкие люди. Мы можем извлечь урок из наших проступков, научиться проявлять больше любви к людям, а если виноваты перед ними — просить прощения, пока человек еще с нами, пока еще не ушел…
А что касается нашей вины перед умершим: если мы покаемся в своих неверных шагах, то будем прощены Богом, получим несказанное облегчение душевное, сможем жить дальше с очищенной совестью. (Но покаяние должно быть искренним…) Говоря проще, после искреннего покаяния совесть (голос Божий) успокаивается.
А если не покаемся, то этот груз постоянно будет с нами, груз наших ошибок, нашей вины. И к сожалению, несмотря на то, что есть вполне проверенные временем и людьми алгоритмы, как надо действовать в данных ситуациях, как облегчить душу — несмотря ни на что, люди большей частью ими не пользуются. Не идут к Богу, не приносят покаяние.
Большинство людей, не зная как заглушить этот голос Божий, пытается найти свой выход: начинают себя винить, занимаются самоедством, некоторые даже впадают в полное отчаяние и пытаются покончить с жизнью. Другие наоборот, «уходят в загул», начинают вести такой образ жизни, чтобы некогда было подумать, чтобы некогда было посмотреть на себя трезво… Заглушают голос совести чем угодно: водкой, наркотиками, необузданными развлечениями. Когда в редкие моменты совесть дает-таки о себе знать, она подсказывает: «Я был несправедлив к этому человеку, я должен хоть как-то это исправить. Пусть его уже нет, но ведь есть же, наверное, какой-то способ загладить свою вину перед ним, что-то сделать для него». И этот способ есть — это покаяние и молитва за душу усопшего, как мы говорили выше. Но идти в храм, к Богу — это же тяжело, нужно себя ломать, пересиливать. Легче «напиться и забыться»…
— Я сама потеряла близкого человека, поэтому хорошо понимаю, что это такое. Да, зачастую у людей отсутствует элементарное понимание, как себя вести в данной ситуации, куда бежать за помощью. Но что делать, если просто нет сил, нет сил даже подняться с кровати от боли? И это боль не только на душевном, но и на физическом уровне…
— Да, кажется, что сил нет ни на что, и кроме боли ничего не чувствуешь. Но на самом деле, это не есть отсутствие сил… Данную ситуацию можно сравнить с занятиями на велотренажере. Мы крутим педали, нам тяжело, но мы никуда не едем. Движения — ноль. Но силы уходят. Вот и все душевные переживания, когда они направлены не туда, можно уподобить работе вхолостую. И боль не проходит, и никакого движения вперед нет, и сил уже не остается. Просто прокручиваются колеса.
И так может проходить год за годом, пока человек не поймет, что велосипед не едет, и если ничего не изменить, то он не поедет никогда. То есть если мы не поймем чего-то важного, то мы никогда не сможем по-настоящему примириться со смертью близкого, не сможем жить (а не существовать).
Чаще всего нас беспокоит то, чего мы не успели сделать по отношению к близкому человеку, которого больше нет рядом. Недодали любви, не попросили прощения за свои обидные поступки. Все мы, как правило, чувствуем, что чем-то обязаны умершему. Но — кому же теперь отдавать?? Этот-то вопрос и приводит нас в шок, повергает в депрессию. Мы не понимаем, что же нам теперь делать. Мы не ориентируемся в ситуации, и поэтому начинаем паниковать и впадать в отчаяние. Раньше, когда человек был жив, мы понимали, как вести себя с ним; теперь же все изменилось, и мы себя чувствуем беспомощными, как слепые котята… Появляется масса чувств (агрессия, отчаяние, всепоглощающее чувство вины), которые изматывают человека и физически, и психологически, и духовно. Это как раз то, о чем Вы говорили.
— Что же нам необходимо понять, чтобы наша душевная работа не проходила вхолостую? На что надо направить свои силы?
А надо понять, что человек, которого с нами нет, теперь — с Богом. И любая связь с ушедшим может осуществляться только через Бога. Отдай Богу и таким образом получит этот человек; проси прощения у Бога и таким образом прощен будешь своим близким.
Молись за этого человека — и ты ему додашь то, что ему сейчас больше всего нужно. Ты ему должен денег? Но ему не нужны сейчас твои деньги! Ему гораздо важнее твоя молитва! Отдай его душе то, что ей необходимо, в чем она так нуждается.
Точно так же и в ситуации смерти: зачем душе умершего все наши причитания, слезы, роскошные венки на кладбище, мраморные памятники, дорогие поминки, трогательные речи и тому подобное? Все это нам, живым, нужно. А его душе важнее всего наши молитвы, милостыня и дела милосердия.
Мы не отдали денег, которые брали в долг у усопшего? Отдадим их бедным или потратим их на какие-то богоугодные дела. Этим самым мы действительно с пользой вернем их душе усопшего. Нет денег? Пожалуйста, есть милосердие. Если человек много для нас сделал, вкладывал время и силы — мы все можем отдать ему. Это обычно, кстати, бывает, когда родители умирают. Они много для нас сделали, и мы прекрасно это понимаем. Они много в нас вложили, а мы теперь не можем отдать. Пожалуйста — можно отдать детям, бедным, больным, старикам. Помочь им своим вниманием, уделить им часть своего личного времени. Можно проявлять бОльшую любовь и к своим детям, больше уделять внимания их духовному воспитанию.
Таким образом мы отдадим долг душе усопшего — именно той самой валютой, которую душа усопшего может принять. И вот тогда не будет этого состояния физического и душевного изнеможения и опустошения. Потому что будет реальное движение вперед, а не просто прокручивание колес на велотренажере.
— Я почти уверена, что у многих, кто теряет близких, элементарно не хватает знаний, куда обращаться, что делать.
— Ну, это же все от нашей культуры идет. На протяжении веков были такие знания, и ими успешно пользовались, а сейчас мы их все отшвыриваем, как грязное белье. Предпочитаем плыть по течению… и заливать горе алкоголем.
Но тут опять же надо определиться. Если душа есть — это один вопрос, а если души нет — совершенно другой. Если души нет, то не надо и переживать, как мы уже говорили. Бессмысленно переживать за кого-то, кого уже нет…
Другое дело, если душа есть. Раз она есть — то понятно, что нужно делать все для нее… А не для себя. Боль душевная, как и физическая — вообще нужна человеку. Боль души в психологии называется психалгией. Это сигнал, что что-то не в порядке с нашей душой.
— И что же с ней делать? Ведь это очень мучительно!
— А что мы делаем, когда у нас болит зуб? Ну, день мы можем терпеть боль, обезболивающее принять можем, чтобы ее заглушить. Но проходит время, и мы все-таки понимаем, что зуб-то надо лечить, ведь боль возникла неспроста!
И можно тоже сказать, что эта боль отняла у нас все силы, потому что как любая боль она изматывает. Но нам очевидно, что эта боль будет до тех пор, пока мы не обратимся к врачу. Вот когда мы пойдем все-таки к врачу, тогда нам, скорее всего, зуб вылечат. И боль пройдет, так как устранится причина боли.
Душевная боль — несколько иная боль. И врач в данном случае — не стоматолог, а Бог. (Иногда какая-то помощь приходит от психолога. Но это не основная помощь. Основная — от Бога.) Веками существовал правильный алгоритм: умер человек — в первую очередь надо идти в церковь, помогать душе умершего, а не накачивать себя отчаянием. В первую очередь надо думать не о себе, что нам плохо, а об усопшем — что ему нужны наши молитвы. И вот когда начинаем молиться, творить дела милосердия, то и у нас самих силы появляются, и боль наша действительно ослабевает. Это проверено тысячелетней практикой… Если же мы будем отвергать этот путь к выздоровлению, то мы так и будем вариться в этой боли год-два-три…
Зачем же нам это надо?! Душе усопшего мы при этом не поможем, а себе тем более не поможем, а даже и повредим.
Если сказать совсем кратко, то надо осознать потерю и начинать движение, лечение. И больше думать не о себе и своей потере, а о душе умершего.
— А как можно хоть чем-то помочь человеку, переживающему потерю близкого? Если это произошло не с нами — чем мы можем утешить, поддержать?
— Человек, переживающий смерть близкого, должен поделиться своими чувствами. Непрофессионал способен утешить тем, что может привести к Богу. Бог утешит. Из человека плохой утешитель в данном случае… Если мы знаем, мы можем привести к мудрому, опытному священнику.
Друзья могут поддержать в житейском плане, взять на себя бремя каких-то расходов, трудов, организационную часть похорон, присмотреть за детьми (пока родители в тяжелом душевном состоянии), чтобы человек мог собственной душе больше внимания уделить, и через это хоть немного утешиться.
Можно просто слушать человека, дать ему выговориться. Нельзя оставлять человека один на один с бедой, особенно в первые дни. Один в своем горе — это законсервированное состояние, когда нет возможности ни с кем поговорить, посмотреть на ситуацию со стороны…
Надо просто сидеть и слушать человека. Это не очень приятно. Человек выплескивает свою боль, свое горе. И рядом при этом находиться — значит принимать в себя эти горе и боль, разделять их. И, конечно, большинству из нас, гедонистов, это неприятно. Нам же хочется весело жить, наслаждаться, не задумываться, а если и говорить о чем-то, так посплетничать, пообсуждать. А тут такая боль!.. Но если мы действительно хотим человеку помочь, то по любви к нему должны чем-то пожертвовать. В данном случае — состоянием собственной стабильности, своим душевным покоем. Недаром говорят : разделенное горе — это полгоря. То есть когда делят горе между тем, кто говорит, и тем, кто слушает, сопереживает, то боль немного уменьшается. Таким образом, друг берет часть горя на себя. Это тяжело, но если мы сильные люди, если мы искренне хотим помочь, то мы должны терпеливо слушать.
Автор благодарит за помощь в подготовке материала Элину Бурцеву и Ольгу Покалюхину.
© Memoriam.ru
( 1 голос: 3 из 5 )Чувство вины перед умершим
Когда от нас ходит в мир иной близкий человек, то невольно в душе остаётся пустота. Вроде ещё вчера мы могли совершенно не думать о нём, а сегодня каждый миг мысленно возвращаемся ко всем событиям, что переживали вместе. Ситуация усугубляется чувством вины перед усопшим. Кажется, что необдуманным словом, невольным действием или бездействием спровоцировали смерть. Но так ли это на самом деле?
Чувство вины – какое оно?
Чувство вины перед почившим может приобретать различные формы. Всё зависит от отношений между близкими людьми, обстоятельствами смерти, моментом последней встречи.
Вина за отсутствие рядом в последний момент
Мы привыкли жить будущим, откладывать важные дела «на потом». Командировка в другой город, задержка на работе или просто желание побыть вдали от семьи становятся причинами отсутствия рядом с близким человеком в момент смерти. Но задумайтесь, были бы вы в нужное время в нужном месте – действительно ли бы смогли отвратить неизбежное?
Вина за недолжное лечение, отсутствие денег на медикаменты, операцию
Перед умершим от серьёзной болезни мы невольно испытываем вину за то, что не организовали ему должного лечения, не оплатили медикаменты или врача. Или о новом методе борьбы с болезнью услышали уже после летального исхода. Но действительно ли это лекарство стало бы панацеей? Если организм больного уже перестал сопротивляться, то никакие пилюли бы не смогли помочь.
Иногда родственники потакают больному – позволяют есть неразрешённые продукты, смотреть телевизор, употреблять алкоголь, выходить на улицу. Часто за такое попустительство близкие себя корят. Не стоит этого делать. Полученные гормоны радости после таких неоправданных излишеств, возможно, как раз и продлевали жизнь преставившемуся.
Вина за неосторожное слово или действие
Резкая фраза особенно запоминается, когда она была упомянута в последнем разговоре с близким человеком. И не важно, что после этого человек прожил месяцы или годы – родственников всегда будет тяготить эта недосказанность. А уж если человека послали «за хлебом» и с ним по дороге случился несчастный случай, то простить себя ещё тяжелее. Всё время кажется, что именно ты послал его на верную смерть.
Действительно ли это так? Слово не способно убить – оно лишь влияет на химические процессы в организме. Нет вашей вины и в том, что человеку вдруг внезапно стало на улице плохо, или он поскользнулся на ступеньках и ударился головой, или он стал участником ДТП и скончался. Невозможно предугадать, когда у кого побегут мурашки перед глазами, он потеряет сознание или способность управлять транспортным средством.
Вина за усталость, потребность в отдыхе
Такое ощущение приходит когда уходит из жизни неизлечимо больной человек, а перед этим родственники длительное время его опекали, за ним ухаживали. Чаще всего летальный исход случается в ту самую минуту, когда близкий по какой-либо причине остаётся один. Частым сюжетом для поэм становится самоотверженность матери или жены, что сидят сутками у кровати пострадавшего. А затем она выходит «на минуту» или засыпает от усталости – и именно в этот момент случается необратимое.
На самом деле прикованный к постели человек всё это время невольно находился в состоянии постоянной напряженности. Ему казалось, что раз его так опекают, то он не может не оправдать надежд близких. Только в отсутствие визитёра, на те самые минуты больной разрешает своему истощённому организму расслабиться.
Вина за гнев на усопшего или Бога
После полученного известия о смерти близкого люди часто думают о случившемся в контексте личностного восприятия. Если это был муж-кормилец или родитель с которым установились тесные взаимоотношения, то человек невольно начинает злится на то, что усопший его покинул. Иногда гнев обращается на Бога, как на вершителя человеческих судеб. Затем приходит осмысление неизбежного, а вместе с этим раскаяние за необдуманные обвинения. Психологи называют такое состояние вполне нормальной человеческой реакцией на смерть. Не вините себя за излишние эмоции, испытанные в минуту душевного потрясения.
Вина за чувство облегчения
Когда мы подспудно ожидаем смерть близкого, то невольно испытываем облегчение после её наступления. Так случается, если член семьи был инвалидом, находился в преклонном возрасте или страдал неизлечимой формой болезни, в общем, нуждался в постоянной заботе. Или из-за натянутых отношений почившему неоднократно мысленно шли негативные пожелания. Окружающие невольно испытывают чувство облегчения от того, что моральный, а порой и вполне ощутимый груз проблем ушёл. Это естественный отклик на полученное избавление от невыносимого бремени. Не корите себя. Ведь вы же и не думаете себя обвинять в чём-то, когда отдыхаете после трудового дня или снимаете натирающую, пусть и дорогую, обувь.
Откуда возникает чувство вины?
С самого детства нам прививают ответственность за свои поступки, внушают, что необходим постоянный контроль за ситуацией. Якобы такое поведение способно обернуть обстоятельства в нашу пользу. Справедливость подобных утверждений подтверждается во многих случаях, и потому мы склонны принимать их за конечную истину.
Вот только над смертью не властно ничто. Никакая житейская премудрость не способна вернуть нам близкого из чертогов смерти. Сталкиваясь с чужим летальным исходом мы невольно ощущаем свою беспомощность. Переживая эмоциональный кризис и душевный надлом человек поневоле обращается к давно привычным ему материям. Если он не смог противостоять кончине другого – значит в том его вина. Иррациональность и абсурд данного суждения мы не видим, ибо иначе придётся взглянуть правде в глаза и принять неизбежность случившегося. Мало того, нам придётся принять и то, что и наш век скоротечен.
Грань миров – вещь неосязаемая, но её можно прочувствовать на ментальном уровне. Тот ужас, который нас охватывает при столкновении со смертью, и есть эта самая черта. Психологически мы испытываем страх и шок перед неизведанным. Кажется, что ещё чуть-чуть и мы сойдём с ума от переживаний. Возникающее чувство вины становится компенсаторным, защитой от подавленности, депрессии, шока. Нам тяжело признаться самому себе в том, что уже ничего не могли сделать для предотвращения смерти.
Религия и чувство вины
Каждая конфессия по-своему описывает, что ждёт умершего после смерти. Религия настраивает живущих на то, что нынче усопшему «лучше, чем было на земле» и что он обязательно попал в Рай или его аналог. Подобные утешения, как и раскаяние в греховных мыслях, направлены на избавление от чувства вины. В конце концов человек смиряется с безвозвратной потерей и неизбежным концом каждого из живущих.
13 января 2020
Возможно, вам будет интересно:
Чувство вины перед умершим: system_psiholog — LiveJournal
Чувство вины перед умершим очень мучает человека с определенным складом психики. И с годами оно не исчезает, а, наоборот, усугубляется. Это происходит потому, что человек застревает в прошлом и не знает, как вырваться из круговорота давно минувших дней. Психика будто специально истязает его яркими картинами воспоминаний, которые не дают спокойно жить.
Откуда берется чувство вины и обиды, как преодолеть деструктивные состояния и полностью избавиться от чувства вины, расскажет Системно-векторная психология Юрия Бурлана.
Неожиданное известие
Я как раз заказала букет маме на 8 Марта. Выбрала ее любимые цветы и открытку с теплой, душевной надписью: «С любовью маме! Живи долго и счастливо», когда позвонила тетя.
— Ты только не переживай! — ее голос звучал необычно и вкрадчиво.
Меня будто током шарахнуло самое очевидное, что приходит в голову при этих словах, — случилось что-то с родителями. В ужасе я закричала в трубку:
— Что? С кем? С мамой?
— Маму увезла «скорая» с инфарктом.
— Она жива? — спросила я тихо.
— Только не переживай!
— Она жива? — спросила я твердо.
— Спасти не удалось…
Светлое будущее или мрачное чувство вины
Мрак. Тишина. Даже сердце перестало биться. Даже ребенок под сердцем притих. Минута молчания по умершей. Девушка в ларьке с цветами спросила: «Вы букет-то брать будете?» Я посмотрела сквозь нее, сказала: «Нет, уже не нужно». И вышла из магазина.
Тупая боль, каждое слово и мысль о ней прерывается потоком слез, невозможно поверить и принять эту новость. Вокруг все советуют успокоиться, беречь себя и излучать позитив ради будущего ребенка. Но как? Какие вообще здесь могут быть позитивные эмоции? Почему об умерших нужно сразу забыть? Этого никто не знает. Злость и досада берет, когда слышишь такие советы. Ведь понятно, что они невыполнимы, и как бороться с горечью утраты на самом деле никто не знает.
Воспоминания, сожаления
Воспоминания об умершем проносятся в памяти и ранят, как осколки снарядов, которые разорвались внутри и их уже не склеить. Мысли только о том, как тебе жить теперь, когда будто вместе с умершим уничтожена часть тебя, сильно изматывают. «За что? Почему сейчас? Как же я без нее?» И бомбоубежища нет. От таких сильных страданий не спрячешься.
Постоянно всплывают картины из глубин памяти — то, что давно забыто. И сразу думаешь, как много было прожито. Почему раньше я об этом не вспоминала? Просто я думала, что мама будет рядом вечно, а теперь ее зовут умершей…
Нелепые мысли… Я же еще не научилась варить суп по ее рецепту. Всегда считала, что незачем, ведь можно приехать и съесть сразу две тарелки ее идеального рассольника, борща или лапши. Да и вообще, так, как у мамы, у меня не получится. Никогда я больше не поем ее супа…
Раньше были обиды, претензии, даже ссоры. А теперь постоянное чувство вины и недосказанности — все в одном спутанном клубке, где я застряла и не могу выбраться. Почему я уехала? Почему мало звонила? Почему не была рядом? Почему не заставила идти к врачу и проверить здоровье? И понятно, что начни я жизнь сначала, я сделала бы все иначе, но уже ничего не вернешь. И эта мысль гложет внутри и не дает покоя.
Психология вины
Чувство вины не берется из ниоткуда. По определению системно-векторной психологии Юрия Бурлана, это свойство анального вектора. И в принципе, оно чаще всего толкает на созидательную деятельность, рождает стремление к позитивным переменам.
Другое дело, когда это чувство как серная кислота разъедает человека изнутри. Часто это происходит тогда, когда изменить ничего уже нельзя. Например, когда мучит чувство вины перед умершим. Ты понимаешь: многое не доделано, не завершено, не досказано, а доделать, завершить и досказать уже невозможно.
Это большая травма для психики обладателей анального вектора. Ведь люди с этим вектором — перфекционисты. Они созданы, чтобы доводить любое дело до справедливого решения и идеального завершения. Им важно вернуть в ответ то хорошее, что им сделали, чтобы было поровну. А как доведешь дело до конца, если имеешь дело с умершим? Как отблагодаришь за все хорошее, если не успел сделать это при жизни?
Такая психика сама по себе основательна, прямолинейна и несколько неповоротлива. Именно поэтому люди с анальным вектором способны долгое время сидеть над одним предметом, сосредотачиваться на нем, добиваясь лучших результатов. Но при этом психика человека с анальным вектором не гнется, а сразу ломается. Когда давление слишком большое — чувство обиды на умершего или вины перед ним давят тяжким грузом и бороться с ними довольно сложно.
Обида и вина — две стороны «несправедливости»
Обида и вина — частые спутники человека с анальным вектором. На первый взгляд разные, они происходят из одного корня. Просто человек с анальным вектором стремится к справедливости и остро чувствует ее нехватку. Как в отношении себя, так и в отношении других. В первом случае получается обида, во втором — вина.
Честные и справедливые люди с анальным вектором могут стать жертвами манипуляций чувством обиды и вины. Не потому, что они дурачки и ничего не понимают. Просто это очень сильные чувства, их можно легко внушить человеку с анальным вектором.
Еще человеку с анальным вектором легко застрять в прошлом, ведь в этом векторе особо трепетное отношение к прошлому. И такие люди больше других ностальгируют по былому, по тому, что уже не вернешь. И это тоже огромное перманентное напряжение. Нам хотелось бы жить в прошлом и менять его по собственному желанию.
Как избавиться от чувства вины
Так как справиться с этими чувствами? Только осознав себя, изучив свой вектор, понять, почему именно у нас возникает чувство вины, и отследить этапы формирования чувства вины.
Системно-векторная психология Юрия Бурлана показывает, что человек с анальным вектором наделен особенными свойствами, которые в идеале должны вылиться в позитивную деятельность. Никто не способен быть более благодарным за все хорошее, что сделали люди. Однако ряд психотравм и якорей заставляет обладателя анального вектора застревать в прошлом, не меняя ничего, и это в конце концов приводит к психосоматике вроде высокого давления, излишнего веса и плохого самочувствия.
Мы не можем просто отменить эти свойства. Мы можем только осознать их в себе и провести психоанализ, чтобы избавиться от разъедающего чувства вины. Это необходимо еще и для того, чтобы ваша память об умершем не была наполнена тем, что недосказано и недоделано. Позвольте себе светлые воспоминания с глубокой благодарностью к прошлому.
«…Я перестала чувствовать себя жертвой, благодаря тренингу. Я всегда чувствовала себя всегда и во всем вечно виноватой, подавленной, задерганной жертвой, и в таком состоянии я притягивала к себе фрустрированных субъектов. Но в какой-то момент во время дискуссии с мужем произошел «щелчок», и я вдруг раскрыла и выпустила чуть ли не из древнего мозга древнюю неприязненную мысль: «Я хочу тебя сожрать», которая уж точно не мысль жертвы, а скорее наоборот. В голове все встало на свои места. Я себя перестала винить, потому что хорошо прочувствовала причину. Быть жертвой? Это в прошлом, а теперь — нет…
…У меня было ощущение постоянного горя, скорби, обид, вечной вины, суицидальных мыслей, осуждения, самоедства, эмоциональных раскачек, в чем я жила до тренинга, и дошло до того, что я уже этого не замечала, а другие замечали. В процессе прохождения тренинга, разобравшись в причинах, что к чему, я поняла, что привычка и норма — это не одно и тоже. Норма — это позитивный настрой, легкость и ощущение радости. Тренинг помог ощутить этот позитив, и мне уже хочется постоянно держаться в этой светлой волне и вырабатывать новые позитивные привычки…»
Мирослава Л., артистка камерного хора, хормейстер-репетитор, Сочи
«…У меня была сильная обида на родителей, и как я ни старалась наладить отношения, у меня ничего не получалось. После их смерти эта надежда ушла совсем и меня разрывало чувство обиды и вины, что так и не смогла их простить. После тренинга эти состояния ушли полностью, и я наконец-то обрела душевный покой…»
Iryna S.
«…Незадолго до этого я похоронила мужа, с которым прожила 24 года. Кто когда-нибудь терял близких, хорошо понимает эту боль, это ноющее чувство вины, обиды на жизнь, невозможность возврата….После тренинга стало легче, пришло глубинное понимание, что в уходе людей никто не виноват…»
Елена С., парикмахер-стилист, Набережные Челны
Первые шаги к этому можно сделать на бесплатном онлайн-тренинге по системно-векторной психологии Юрия Бурлана. Позвольте себе жизнь без вины. Регистрируйтесь по ссылке
Автор: Ольга Новикова
Статья написана с использованием материалов онлайн-тренингов по системно-векторной психологии Юрия Бурлана
Читайте также:
Домашнее насилие над женщинами: как не стать жертвой
Как перестать бояться родов
Почему не интересно разговаривать с большинством людей?
Чувство вины перед умершим близким: как в нем разобраться?
Когда умирает близкий человек, часто возникает чувство вины: не додал, не сказал, не сделал, а теперь уже ничего не поправишь. Всегда ли эта вина – справедлива, или за ней кроется что-то другое?
Фото с сайта answers.com
Смерть близкого связана не только с чувством горя, но и с переживанием своей вины. Когда уходит родной человек, кажется, что ты виноват: устал от трудного ухода и мучительных последних дней, чего-то не додал, не отвез в другую больницу, не купил другое лекарство, остался жить, когда он умер. Почему оно возникает и насколько оправдано? Отвечает психолог, директор Христианской службы психологической помощи «Свеча», доктор биологических наук Александра Имашева.
Как и почему возникает чувство вины
Чувство вины при потере ближнего возникает всегда. Это нормальная реакция на смерть близкого человека. Практически все, кто переживает утрату, испытывает чувство вины перед умершим.
Это чувство может иметь разные формы: вина за испытанное облегчение, что кончился ужасный, тяжелый период болезни близкого (получается, думает человек, что его смерть стала платой за мое освобождение, и я ей радуюсь). Чаще всего возникает вина за то, что-то, как кажется, было не сделано или сделано не до конца (не того врача позвали, не так лечили). Может мучить вина за несправедливость, которая была допущена (или якобы допущена) по отношению к умершему при его жизни: редко приходили к нему, мало звонили, плохо заботились, а теперь уже ничего не поправишь. Бывает даже чувство вины за то, что ближний умер, а ты живешь, «а ведь он был лучше меня».
Иногда чувство вины идет вторым, например, сначала возникает гнев на умершего – почему ты меня оставил?! – или на Бога (судьбу) – почему Бог его забрал?! — а потом сразу приходит вина: как я могу так думать, какой же я мерзавец. Чувство вины найдет к чему прицепиться.
Крайне редко чувство вины действительно имеет некоторые основания. Например, если наш ближний был сильно болен и не хотел лечиться, а мы шли у него на поводу, потому что нам не хотелось с ним возиться. И вот он умер, а мы чувствуем себя виноватыми. Или если его болезнь накладывала на него какие-то ограничения (например, в еде), а мы их игнорировали и кормили его всем подряд, что привело к обострению болезни и смерти. Или если он очень страдал от вашей ссоры и хотел помириться, а вы ему в этом отказывали, и это сильно омрачило его последние дни и часы. В таких редких случаях оправданной вины поможет исповедь и покаяние для верующего или психолог для атеиста.
Но обычно вина, практически неизбежно приходящая после смерти близкого, абсолютно иррациональна. Ее переживают и специалисты-психологи, отлично знающие механизм возникновения этого чувства и его необоснованность. «Я все понимаю, — говорит психолог, — знаю, почему так происходит, могу разложить по полочкам, но все равно чувствую себя виноватой после смерти мамы: не в ту больницу положила, не те лекарства привезла». А ведь маме было 89 лет, и она пережила три инфаркта. Иррациональная вина прицепляется к любой возможной причине из перечисленных выше и начинает грызть человека.
Почему же она возникает?
Смерть – это огромное, неподвластное и совершенно неведомое нам событие. Мы словно заглядываем в непроглядную пропасть. Когда мы переживаем смерть ближнего, то, во-первых, ощущаем, что ничего не можем сделать, никак предотвратить, а во-вторых, неизбежно понимаем: то же самое ждет нас самих. Наша психика оказывается в очень сложной ситуации полной потери контроля над происходящим, абсолютной беспомощности и переживания полнейшей неизвестности. Возникает экзистенциальный страх, возвращающий нас к неким первичным смыслам: кто я и зачем я живу, если моя жизнь тоже неизбежно закончится.
Это приводит нас к огромному, всепоглощающему ужасу, который просто невыносим: дай ему волю, он сведет с ума. Как это так – меня не будет! Ужас от встречи со смертью «лицом к лицу» настолько силен, что нам проще испытывать неприятные чувства вины или гнева, лишь бы прикрыть ими этот страх. Механизмы защиты психики действуют вне нашего желания и осознания: сначала «включаются» шок и отрицание, которые заставляют нас «не видеть» смерть, потом вспыхивают гнев и вина.
Чувство вины и гнева из-за смерти близкого — это ответ психики на собственную беспомощность, невозможность «проконтролировать» смерть
Чувство вины в этом случае – компенсаторное чувство, которое призвано хотя бы в иллюзорной форме вернуть нам возможность контроля над происходящим. Нам легче чувствовать себя виноватыми в том, что не достали нужные лекарства (действие, которое мы можем взять под контроль!) и тем самым не предотвратили смерть (иллюзия контроля над смертью!), чем откровенно себе признаться, что мы ничем и никак не могли помочь в том, чтобы человек не умер.
В других случаях чувство вины – это форма переживания необратимости случившегося и понимания, что изменить ничего нельзя. Это опять же потеря контроля над происходящим, которая для нас невыносима. Например, если при жизни свекрови мы с ней ругались, но знали, что в принципе можем помириться, то после ее смерти эта возможность ушла навечно. Ушла из-под нашего контроля. И эта утрата власти над реальностью переживается нами как чувство вины за нереализованные возможности.
Точно по той же причине при смерти ближнего возникает и чувство гнева. Это – ответ психики на собственную полную беспомощность, ее яростный протест. А «прицепиться» уж гнев может к чему угодно, что нашей психике покажется адекватным: гнев на умершего (как он мог меня бросить!?), гнев на Бога (как Он мог его забрать!?), гнев на врачей (почему не спасли?!). Но в конечном счете, все это – лишь реакция нашей психики на нашу абсолютную беспомощность перед лицом смерти.
Конечно, верующим гораздо проще пережить и смерть ближнего, и мысли о собственной смертности. В сознании верующего смерть – это не конец и исчезновение, а переход в иную форму существования, поэтому остается и надежда на встречу с ушедшими, на примирение с ними, и, что очень важно, вера, что даже смерть не заставит тебя полностью исчезнуть.
Как восстановиться после смерти ближнего
В современной культуре существует тенденция как можно быстрее избавляться от негативных чувств. Долгое страдание, долгое горе не приветствуется обществом, на такого человека смотрят косо и всеми силами пытаются «вытащить» его из этого состояния. В ход идут топорные утешения типа «не плачь», «займись чем-нибудь другим», «отвлекись на что-нибудь», «возьми себя в руки», «тебе уже пора успокоиться» и другие псевдопозитивные рецепты, которые не работают. Они не помогают, а раздражают или заставляют чувствовать себя еще более виноватым – ведь своим страданием ты напрягаешь окружающих. Человек пытается как можно быстрее «перескочить» свое горе, не переживает его полноценно и только загоняет вглубь.
Но наше горе при утрате близкого – это плата за нашу любовь к нему. И чем сильнее была любовь, тем глубже будет горе, поэтому не надо его стыдиться, считать себя слабым, идти на поводу у тех, кто считает, что пора перестать страдать. Горевание занимает время: чтобы пережить горе от смерти близкого, необходимо не менее года.
Психологи говорят о «работе горя» — утрату необходимо принять, прожить и пережить. После этого, в нормальной ситуации, горе переходит в светлую печаль и светлые воспоминания. Если проходит год, полтора, а легче не становится, то это уже нездоровое переживание горя и требуется помощь специалиста – психолога или психотерапевта.
Как быстро пройдет тяжелое горе, зависит еще и от наших отношений с умершим. Если отношения были хорошими, здоровыми, то горе пройдет легче, если они были чем-то осложнены, то и горевание будет сложнее. Мы все время будем видеть, что ничего уже нельзя исправить, и эта необратимость дополнительно будет давить на нас.
Но до этого надо дожить. Вначале, после первоначального шока от утраты, будет много негативных чувств — и гнев, и вина, и тоска, и одиночество. Вина, принимающая разные формы, может возникнуть прямо в первые дни после смерти близкого и оставаться до самого конца горевания. Чувство вины перед умершим — это естественная часть переживания горя, а переживание горя – единственная возможность вернуться к нормальной жизни.
Переживайте горе
— Как бы плохо ни было, важно напоминать себе, что горе пройдет. Но это вовсе не значит, что мы не забудем человека, станем к нему равнодушны, но острое горе сменится мирной печалью.
Можно написать себе на листочке бумаги или карточке три утверждения и носить их с собой, доставать и перечитывать, или примагнитить на холодильник, чтобы они всегда были перед глазами:
- Мои чувства нормальны
- Мне станет лучше
- Я справлюсь, как справились до меня другие
— Если чувство вины связано с испытанным облегчением после смерти тяжело больного, мучившегося человека, то следует сказать себе, что это объективно был тяжелый груз, и облегчение после того, как груз снят – это нормальное, естественное чувство. В этом нет нелюбви к ушедшему, нет эгоизма, а есть обыкновенная, не поддающаяся сознательному контролю реакция психики на освобождение. Такое облегчение не отменяет горя от смерти и не умаляет нашей любви к ушедшему. И наказывать себя за это не нужно.
Если проходит год, полтора, а легче не становится, то это уже нездоровое переживание горя и требуется помощь специалиста – психолога или психотерапевта
— Важно соблюдать ритуалы, связанные со смертью. Недаром они освящены веками. Первое, что может облегчить тяжелое состояние близких – это заботы об отпевании, о похоронах, кладбище, гробе, венках, цветах. Устроить поминки, собраться на девять и на сорок дней – все это реально помогает пережить горе. Ведь, делая все это, мы проявляем свою заботу об умершем. На поминках мы разделяем с другими наше горе и любовь к ушедшему, говорим и слушаем, как другие говорят о нем теплые, хорошие слова – и нам становится легче.
Поминки – это вообще как бы очень сжатый во времени процесс проживания горя. Часто бывает, что они начинаются со слез, даже рыданий, а заканчиваются в гораздо более позитивном настроении. Как будто за несколько часов проживается целый год.
— Не прогоняйте воспоминания о покойном. Не надо стараться «забить» их другими мыслями или отвлекаться, если они приходят. Не надо специально вызывать в памяти эти воспоминания, особенно если они для вас мучительны, но если они «накатывают», то погрузитесь в них и проживите их.
— Плачьте. Слезы не слишком приняты в нашей культуре, даже если это плач по умершему. Одно из самых банальных «утешений» — это уговоры «не плачь, успокойся, выпей валерьянки». На самом деле, слезы – это и естественное болеутоляющее (при плаче в организме человека вырабатываются вещества, успокаивающие нервную систему), и способ выразить и тем самым «выпустить наружу» душевную боль и тоску. Когда горюющий человек плачет – это не признак слабости, а признак того, что переживание горя движется в правильном направлении.
— Говорите об умершем человеке и о своих переживаниях. Если приходят воспоминания об умершем близком, о его последних днях и других мучительных вещах, нужно найти человека, с которым можно об этом поговорить. Обычно после утраты хочется говорить об ушедшем из жизни близком, особенно если его смерть была трагической и внезапной. Часто хочется поделиться своими чувствами, рассказать о своих переживаниях. Не надо бояться позвонить другу или подруге, честно сказать: мне очень тяжело, я все время вспоминаю умершего, давай с тобой поговорим о нем.
Александра Имашева, психолог, директор Христианской службы психологической помощи «Свеча», доктор биологических наук
Фото: facebook.com
Рекомендация друзьям и родственникам горюющего: не закрывайтесь от таких разговоров, а участвуйте в них, чтобы человек не чувствовал себя запертым в своем горе. Терпеливо выслушайте все, что он вам расскажет. В состоянии горя, особенно в первые дни после утраты, горюющий может быть многословен и повторять одно и то же, не торопите его. Или он может замолчать – тогда просто побудьте с ним. Предложите горюющему человеку практическую помощь в организации похорон или поминок. Если он испытывает чувство вины за то, что не успел сделать или сказать, или за испытанное облегчение после смерти тяжелобольного, объясните ему, что это понятно, естественно и объяснимо.
— Постараться не замыкаться в себе, как бы этого ни хотелось. Горе – процесс, который лучше переживать с людьми. Даже если не хочется разговаривать – лучше пусть они будут рядом. Очень помогает общение с теми, кто недавно пережил подобную утрату.
— Через некоторое время (в течение первого года) обязательно надо разобрать и раздать вещи умершего. Не надо строить дома «храм» ушедшего человека, оставлять его комнату в нетронутом состоянии, словно он еще жив. Это только продлит переживание горя. Конечно, избавляться от вещей дорогого умершего очень тяжело, ощущения, будто собственными руками окончательно отдаешь его и память о нем. Обычно при этом текут слезы – пусть текут. Но в течение первого года сделать это надо.
Чувство вины после смерти близкого. В чем наша вина перед умершими
— У людей, переживающих горе, существует одна важная проблема – чувство вины. Как правильно ее решить и нужно ли?
— Конечно, решать ее нужно. После смерти человека у его близких часто возникает много «бы»: если БЫ я этого не делал, то он БЫ не погиб… Вспоминаются далекие события, которые, как кажется, тоже повлияли на итог. Люди думают, что если бы в прошлом повели себя другим образом, то все было бы иначе. Многие жалеют о том, что недодали любви, несправедливо обижались, упрекали, ссорились, не сделали чего-то хорошего для человека, которому теперь это сделать уже нельзя…
Приведу пример. Недавно я консультировал женщину, которая очень переживала и винила себя в смерти мужа. Она осенью попросила мужа съездить к своей матери за картошкой в другую область. До этого в течение многих лет каждую осень он ездил к теще за картошкой, и никаких проблем не возникало. Но в этом году случилась трагедия. Недалеко от областного центра произошло дорожно-транспортное происшествие, в результате которого мужчина погиб.
Бедная женщина стала винить себя в случившемся. Она была уверена: трагедия произошла из-за того, что она попросила мужа поехать к матери. «А если бы я не настаивала на этой картошке, муж бы не погиб»,- рассуждала она.
И таких примеров очень много. Практически любую смерть человека сопровождает чувство вины у тех, кто остался жить. Если человек умер, например, от заболевания – чувство вины представляется так: «Я виновата, что не увидела симптомов этой болезни раньше», «Я виноват — не настоял на том, чтобы жена пошла к врачу. А ведь если бы мы вовремя обратились к врачу за помощью, то, возможно, она была бы сейчас жива».
И вроде, на первый взгляд, эти умозаключения представляются логичными. Одно действие, казалось бы, вытекает из другого: просила поехать в деревню – муж погиб, не настоял на госпитализации – жена умерла. Но это логично только на первый взгляд. На самом деле вопрос о причинно-следственной связи так «в лоб» поставлен быть не может. Конкретный поступок человека – например, та же просьба съездить за картошкой – это всего лишь один из факторов формирования той ситуации, которая оказалась роковой. И не более того. Это не определяющий фактор, и не единственный, а всего лишь один из множества.
Чтобы реально оценивать свою вину, надо понять, что ни один человек не может предвидеть, рассчитать, оценить все факторы, предусмотреть все нюансы, которые могут спасти или, наоборот, привести к смерти другого человека. Люди не могут отвечать за все. Почему? Ответ прост – потому что, как я сказал, каждый человек – это всего лишь человек, он несовершенен и не имеет возможностей для расчетов подобного уровня.
Скажем честно: в жизни мы со многими людьми поступаем плохо, не просим за это прощения и быстро забываем о случившемся. И мы обычно не виним себя за все сотни тысяч обид (осознанных и неосознанных), которые наносим людям в течении жизни…
Но если человек умер, то тут мы все вспоминаем и нас «накрывает» чувство вины. Причем оно неадекватно реальности, гипертрофировано. Мы виним себя за то, что не смогли предвидеть чего-либо, не могли сказать хорошее, не могли простить раньше и.т.п. В таких случаях мы часто считаем, что наши действия могли бы спасти человека от смерти. Происходит это во многом потому, что мы искренне убеждены, хотя и не признаемся себе в этом – мы можем контролировать вопросы жизни и смерти другого человека. Это говорит в нас наша гордость…
Мы не понимаем, или не хотим понимать, что вопрос смерти не в нашей, а в Божией компетенции. Мы же можем нести ответственность только за свой выбор, который делается исходя из имеющейся у нас на этот момент информации, а также существующих возможностей.
Проиллюстрируем это метафорой. Представим себе такую ситуацию: мы с вами играем в футбол в одной команде. Один из игроков нашей команды получив мяч, ошибся, и передал неверно пас. Мяч попал к противнику, и… он забил в наши ворота гол.
Будем ли мы обвинять игрока нашей команды, которому дали пас? Если бы он не тренировался до этого и намеренно отдал пас другой команде – тогда, да, можно было бы его обвинять… Но это не так, и его неточный пас был непреднамеренной ошибкой, ведь все мы иногда ошибаемся. И никому не придет в голову ругаться с ним, выяснять, «как же он мог так поступить».
Или, например, наш вратарь. Он же тоже пропустил мяч в наши ворота! Может и его обвинить? Нет, мы понимаем, что он сделал в тот момент то, что мог. Мы понимаем, что он не может поймать все мячи, летящие в сторону наших ворот! Это невозможно, потому что он не футбольное совершенство, а такой же человек, как и мы. Он не имеет сверхъестественной возможности влиять на исход всего матча… И если искать виновного, то не он один в этом голе виноват. Он как может, так и ловит. Если вратарь пропустил гол, то можно сказать, что и команда плохо играла, плохо защищала ворота. Этот гол зависел от огромной массы факторов: сила и подготовленность команды противника, степень подготовленности нашей команды в целом, наша воля к победе, командный дух, состояние поля и.т.п., а не только от игры конкретного футболиста.
А теперь представьте, что вы были этим вратарем. Стали бы вы в этой ситуации винить себя, считая, что несете персональную ответственность за этот гол? Нет, конечно. И нападающий, который забил гол в чужие ворота, в свою очередь, не может полностью приписать этот гол только своей хорошей игре. Это заслуга всей его команды.
Но это футбол. А жизнь?… Жизнь гораздо сложнее. И в ней тем более никто не может предусмотреть все нюансы, которые могут возникнуть. Любой случай — это задача со слишком многими неизвестными. И если жена попросила мужа съездить за картошкой, и по дороге произошла авария, то это совсем не значит, что здесь есть ее непосредственная вина. Потому что он мог и не поехать за картошкой, а выйти во двор, и случилось бы то же самое, но только в другом виде… Мы все сильны задним умом в поисках собственной вины. И это нам мешает смотреть на вещи трезво.
— Часто люди начинают винить в смерти близких и других людей, а не только себя…
— Да, это бывает еще чаще, чем самообвинения. Мы можем обвинять в смерти людей, которые тоже не хотели того, что случилось, но их поступки, по нашему мнению, привели к смерти, прямо или косвенно. Обычно в категорию таких виновных попадают близкие родственники, друзья покойного, врачи, сослуживцы.
С такими обвинениями тоже надо быть крайне осторожными. А еще лучше их оставить вовсе (конечно, это не относится к случаю умышленного убийства).
Не стоит судить. Ведь в этом случае, по сравнению с ситуацией самообвинения, мы знаем еще меньше тех деталей, которые просто необходимо достоверно знать, чтобы выдвигать какие-то обвинения против этих людей. Или даже просто подозревать их причастность. Возвращаясь к нашей метафоре с футболом, можно провести аналогию: обвинять других — все равно, что обвинять того же вратаря в том, что гол пропущен (факт налицо), но при этом не учитывать того многообразия факторов, благодаря которым он стал возможен. Даже когда связь между действиями другого человека и смертью близкого представляется нам вполне прямой и очевидной, мы не должны никого обвинять. Мы же не можем знать точно, насколько этот другой человек хотел того, что случилось, насколько он мог просчитать последствия своих шагов, которые, на наш взгляд, привели к печальному итогу.
— А что вы можете сказать о ситуации, когда родственники видели, что их близкому плохо морально, но по собственному невежеству не предприняли никаких действий, не сводили к врачу, психологу не привели в церковь? И потом уже, после случившегося, люди начинают себя винить в том, что допустили самоубийство близкого человека…
— Они допустили это потому, что не знали, как себя вести в данной ситуации, не до конца понимали, к чему может привести эта ситуация. Если бы точно знали и не помогли – это другой вопрос. Но когда человек не знает, что делать, не знает что может случиться, не знает, по каким именно причинам это произойдет, то неправомерно обвинять его в бездействии. Разумеется, когда потом все вскрывается и становится ясна причина, то начинают думать: «Ах, как же я до этого не додумался. Это же элементарно!» А потому и не додумался, что ты несовершенен. Возможно, Бог не дал тебе додуматься до этого в данном случае, потому что это был Его промысел…
Человек не может отвечать за трагическое происшествие, оказавшееся последним в некоторой цепочке событий, только потому, что некий его поступок в этой цепочке предшествовал трагедии. То, что он предшествовал – не значит, что он был определяющим фактором.
— А за что же мы тогда должны отвечать?
— Бог каждому из нас дал право выбора. Прежде, чем совершить любой поступок, мы делаем выбор: пойти или не пойти, решиться или отложить и т.п. И выбор, естественно, определяется нашими жизненными принципами и той информацией, которая доступна на момент принятия решения. Если мы знаем, что у человека больное сердце – у нас есть выбор: вызывать скорую или нет. Если мы достоверно знаем о болезни, можем точно сделать прогноз, то, скорее всего, позвоним. А если мы не знаем, что с ним такое, то можем растеряться, можем не придать этому необходимого значения и не позвонить. Конечно, потом все выяснится. После чего, если человек останется жить, а мы вызывали ему врача, то мы будем приписывать заслугу спасения жизни себе; если же человек умрет, а мы врача не вызывали, потому что не знали, что делать – то будем брать на себя вину. И то и другое неправильно. Мы должны понимать, что несем ответственность только за наш сознательный выбор, с учетом имеющейся на момент принятия решения информации.
— А в чем заключается этот выбор? Могли бы вы привести пример такого выбора?
— Например, мы знаем, что посылаем человека на верную смерть. У нас есть выбор: посылать или нет. Причем мы обладаем информацией, достаточной, чтобы сделать вывод о почти неизбежном смертельном исходе. Вот именно за этот выбор мы и должны отвечать.
Если же на момент выбора у нас не было информации о том, что наше действие может привести к такому финалу, то мы не можем нести за этот финал полную ответственность. Это не должно довлеть над нами непомерным грузом…
Мы сами простим трехлетнего ребенка, который, заигравшись в огороде с собакой, случайно забежал на грядку и потоптал клубнику. Мы понимаем, что он маленький, не мог предвидеть последствий, да еще и заигрался. Но мы точно накажем трехлетнего ребенка, если после предупреждения о том, что ходить по грядкам нельзя, он сделает осознанный выбор и потопчет клубнику. Кажется, результат одинаков: клубника потоптана ребенком. Но ситуации совершенно различны. Одна ситуация – пример осознанного выбора, осознанного непослушания. Другая – пример непредвиденных последствий вполне допустимых поступков.
Возвращаясь к вышеупомянутому случаю с картошкой. Понятно, чего хотела жена — чтобы муж поехал за картошкой. И в этом нет ничего плохого. Муж уже много раз ездил за этой картошкой. Выбор жены – попросить мужа съездить за картошкой – вполне понятен, и мы не можем дать ему негативную оценку.
Все, что случилось дальше – промысел Божий. Человек не может так далеко прогнозировать. Конечно, если бы она знала, что посылает мужа за картошкой, а по дороге в его машину въедет КАМАЗ, но при этом не отменила бы своей просьбы, то да, она была бы виновата… Но она не могла этого знать. Это гораздо выше человеческих сил.
Еще раз скажу, что мы все крепки задним умом. И все виним себя за то, что не смогли чего-либо предвидеть. Надо в таком случае подумать о том, что человек — не суперкомпьютер, который может настолько далеко все просчитать. Да, ты должен сделать выводы на будущее. И должен знать, что в будущем такое может повториться. И возможно, ты уже будешь знать, как поступить. А возможно и нет – как в ситуации с картошкой. Автокатастрофа может произойти еще раз, и мы опять будем бессильны что-либо изменить.
Четко сказать, что будет, никто не может, так как будущее нам неизвестно, и все мироздание, сложнейшие взаимодействия людских судеб, цепочки событий, которые мы не в силах прогнозировать, понять невозможно. Все – в руках Божьих. Есть такой принцип: «Делай, что должен, и будь, что будет». Первая часть этого высказывания («Делай, что должен») говорит о том, что в наших силах принимать верные решения, с учетом имеющейся информации, и нести ответственность за них и за их прямые последствия. Вторая часть («Будь что будет») напоминает: то, что будет происходить дальше, то, как отреагируют другие люди на наши поступки, и какая ситуация сложится в итоге – результат сложного взаимодействия многих факторов, и это не в нашей власти. Поэтому нести полную ответственность за этот результат мы не можем. Нам остается принять его со смирением, как волю Божию.
— Часто приходится слышать про волю Божию, но как понять, в чем она проявляется и как действует?
— На эти вопросы есть подробные объяснения у Святых отцов Церкви. Их нетрудно найти.
Мне очень понравилось рассуждение на эту тему одного мудрого игумена (доктора физико-математических наук). Он привел такую метафору: Мы толкаем по полу один шарик. При этом зная трение, силу толчка, инерцию, можем очень точно рассчитать, в каком месте он остановится. Это описывается довольно несложной формулой. Рядом с нами другой человек может взять еще один шарик и, имея те же данные, тоже толкнуть его. И он тоже будет точно знать, где его шарик остановится… И вот мы толкаем каждый свой шар, и ждем когда они остановятся в рассчитанном нами месте…. Но они столкнулись! Оказывается, мы не учли угол, под которым может произойти столкновение. До него мы могли точно прогнозировать результат. Но столкновение разбило в пух и прах все наши расчеты. Потому что углы, под которыми шарики наталкиваются или не наталкиваются друг на друга, не в нашей власти, а во власти случая.
Хотя говорить о власти случая не вполне правомерно. Ведь все так называемые случайности – неслучайны, в них проявляется непостижимый для нас Промысел Божий. Именно от Бога зависят все «случайности». Мы не можем рассчитать углы столкновения шаров; кто, когда и где внесет коррективы в наши планы в дальнейшем, мы тоже не можем знать. И мы не можем за это нести ответственность.
— Получается, что все зависит от Бога?
— Да, конечно. Все зависит от Него, кроме нашего выбора. Как писал святитель Феофан Затворник, наставляя свою духовную дочь: «Всесовершенно возложите себя на руки Божии, ни о чем не заботясь, а всякий случай принимая спокойно, как Богом нарочито для вас устрояемый, приятен ли он или неприятен. Забота ваша должна состоять только в том, чтобы во всяком случае поступать по заповеди Божией». То есть те обстоятельства жизни, которые от нас не зависят, мы принимаем – с мудростью, без уныния; а все свои силы мы должны обратить на то, чтобы в этих обстоятельствах и с учетом имеющейся информации сделать верный выбор.
Можно сказать, что Бог, как заботливый и обучающий нас Отец, постоянно ставит нас перед выбором, постоянно дает нам решать эту задачу. А вот насколько правильно мы ее решаем, зависит от нас. И Он с уважением относится к нашему сознательному решению. Но и ответственность за наши сознательные решения Он полностью передает нам.
— Но бывает сознательно сделанный неправильный выбор…
— Да, такое часто бывает. От злости, например. Человек вместо того, чтобы простить, выплескивает свою злость на близкого… Например, пришел муж домой сильно нетрезвым. По-человечески его надо бы простить, отношения не выяснять, пока он в таком состоянии, а наутро поговорить спокойно. Нет, жена говорит: «Езжай к своей матери, видеть тебя не хочу!». А по дороге его убивают…
Конечно, нельзя было предвидеть, что так все обернется. Но поступок жены – не пустить мужа домой – сам по себе нехороший по отношению к мужу. А попросить прощения, чем-то загладить свой поступок уже нельзя, так как человек погиб. Да, в таком случае начинается самоедство. Нередко люди винят себя всю оставшуюся жизнь.
Но тут возникает принципиальный вопрос: верим ли мы в существование души и ее бессмертие?
Предположим, не верим. А если души нет, значит и винить себя нечего. Ну, нет человека и нет. Ему уже совершенно все равно, так как его уже просто нет. Не все равно нам, так как мы в лице этого человека лишились, возможно, друга, помощника, какой-то поддержки в жизни. Нам одиноко, а ему-то уже никак. Поэтому чувства вины перед ним у нас и быть не должно.
А если мы понимаем, что душа есть (а она, конечно, есть), то вместо этих самообвинений, самокопаний и бесконечных сожалений (теперь-то что говорить, как надо было поступить?) – стоит пойти и покаяться, попросить прощения у Бога за свой проступок! Да, можно кидаться на крышку гроба, посыпать голову пеплом, говорить всем, «как же подло я поступил». Но этот путь не принесет утешения. А есть путь, который действительно приносит утешение: покаяние. Через покаяние мы станем ближе к Богу. Молитва об усопшем станет сильнее, и этим мы окажем ему реальную помощь, сможем хоть как-то исправить то зло, которое мы ему причинили. И душе усопшего, и нашей душе станет спокойнее.
Вот адаптивный механизм переживания ситуации. Не сожалеть бесконечно о том, что ситуация изменилась, и прежнего не вернуть (человека не воскресить), а принять новую ситуацию и адаптироваться к ней, найти наилучший как для себя, так и для души усопшего вариант поведения.
— А если человек желал близкому добра, а обернулось все злом? И вот он поневоле начинает думать: не зря говорят люди: «Не делай добра — не получишь зла»…
– Например, я подарил другу ценную вещь, он меня очень просил об этом. Доброе дело? Доброе. Я своим благом пожертвовал, другу дал. А его за эту вещь убили. И я начинаю себя винить: если бы я не дал другу этой вещи, то он был бы жив. И в данном случае, может быть, так и было бы…
Но возьмем другой пример: человек попросил у меня эту вещь, а я ему ее не дал. И по идее его должны были убить, но не убили, потому что вещи этой у него не было. А не было, потому что Я ему НЕ дал.
Должен ли я в этом случае награду получить? Я же человека спас, я ему не дал той вещи, за которую его могли убить!
А в первом случае я виню себя в том, что человека убил, потому что дал ему вещь, хотя мог не дать, пожадничать, и спасти его.
Это же совершенно дикий подход. Все с ног на голову перевернуто. Мы виним себя за то, что сделали доброе дело, по любви к другу, и хвалим себя за то, что поступили плохо, не проявили любовь.
А почему мы, казалось бы, рассуждали логично, а вывод получили абсолютно неверный, и даже противоположный верному? А потому, что в наших рассуждениях мы делали акцент не на наш осознанный выбор, а на ту итоговую ситуацию, которая явилась результатом огромного количества факторов и зависела на самом деле не от нас.
И для нашей души в призме вечности имеет значение не итоговый результат в целом, а именно наш сознательный выбор в сторону добра или зла. Это и только это отражает способность нашей души любить. А Бог есть Любовь, и быть причастным Ему может только человек, умеющий любить. И на суде Божием сами наши поступки будут свидетельствовать или за нас, или против нас, именно на наш выбор будет смотреть Бог…
Да, кажется, что какой-то наш выбор привел в итоге к смерти человека. Но мы опять забываем, что все в руках Божьих. Мы хотели добро сделать? Конечно! И мы приложили все усилия, чтобы поступить с человеком по любви. А то, что произошло потом – зависело совершенно не от нас.
А если мы могли добро сделать, но не сделали, то это, безусловно, чисто негативный поступок, потому что именно мы не помогли этому человеку. Мы отвечаем только за свой выбор. Причем, как мы уже говорили, за выбор в условиях ограниченной информации (мы не можем знать всех обстоятельств). Вот зона той ответственности, которую мы несем.
Большой грех брать на себя ответственность за то, над чем мы не властны – таким образом мы пытаемся взять на себя функции Бога. То есть мы думаем, что могли бы что-то глобально изменить, предвидеть результат! Но как мы могли предвидеть? Столько факторов влияют на конечный результат!
Это все равно, что я сяду с чемпионом мира по шахматам играть в шахматы. Он мне раз – и мат почти сразу поставил. А в конце проигранной игры я буду себя обвинять: а вот мог бы и предвидеть, что он это сделает! Мог бы предвидеть, как дальше игра пойдет, как он будет ходить. Может быть, и можно выиграть игру у чемпиона мира, если прокрутить все назад и расставить шахматы по своим местам заново. И вот, зная, как он пойдет, я мог бы все поменять… Но дело в том, что я – не чемпион мира. И я не могу предвидеть, как он будет ходить, потому что он гораздо лучше меня играет в шахматы. На то он и чемпион мира.
И вот эту нашу ограниченность, наше несовершенство надо понимать, чтобы не жить прошлым, не винить себя за то, над чем ты не властен, и не заниматься самоедством.
— А что делать той женщине, которая выгнала своего пьяного мужа, и потом он погиб? Как поступить в подобной ситуации?
— Ей нужно покаяться. Но она должна ясно понять: отвечает она не за то, что ее мужа убили (она же его не убивала!), а за то, что она поступила с ним немилосердно, жестоко, не по любви. Вот именно в том, что она так поступила, не по-христиански, она и должна покаяться перед Богом.
Необходимо понимать, что в первую очередь душе этой женщины, а не душе умершего важно покаяние. Ведь проступок очевиден, и тяжесть на душе – от этого поступка. И именно ей важно получить прощение за этот жестокий шаг. И хотя муж уже не может простить ее, потому что он ушел в иной мир, получения прощения от Бога в данной ситуации вполне достаточно. Поэтому не стоить месяцами лить слезы и впадать в депрессию, нужно пойти к Богу и принести покаяние в тех поступках, совершая которые, мы сделали неверный выбор (об этом мы говорили выше) по отношению к умершему.
А душе мужа теперь важно не то, плачет жена или нет, а то, будет ли жена за него молиться, будет ли творить дела милосердия ради спасения его души. Это самое главное, чем мы можем и должны помочь нашим умершим близким.
— А что людям мешает простить себя? Ведь многим очень сложно простить себя за тот или иной поступок…
– Простить себя… это было бы слишком просто. Человек сам себя простить, сам себя оправдать не может. Конечно, мы часто так пытаемся делать, но это не приносит облегчения. Мы сто раз в день можем сказать себе, что мы себя прощаем, но результата не достигнем. И все это знают по себе. Почему? Потому что совесть, которая является голосом нашей души, продолжает нас обличать. Мы сами не можем простить себя потому, что душа наша не примет этого прощения, все равно будет мучить, напоминать. Мы можем, конечно, заглушить голос совести на некоторое время – вином, загулом, делами. Мы можем оттеснить этот голос совести в глубины подсознания, но потом этот голос все равно прорвется. По-настоящему простить и успокоить нашу душу может только Бог… Именно для этого и существует покаяние!
— А что такое совесть? Почему она может заставлять нас так страдать?
— Святые отцы говорили: совесть – голос Божий. Как пишет святитель Феофан, «У нас есть неусыпный страж – совесть. Что худо сделано, она никак не пропустит; и как вы ей не толкуйте, что то ничего, а это сойдет, она не перестанет твердить свое: что худо, то худо… Совесть всегда есть наш нравственный рычаг».
Поэтому она нас постоянно и будит, постоянно дает какие-то сигналы. Только мы ее чаще всего воспринимаем как нечто, мешающее нам. «Вот что-то душу гложет, мучает, никак не перестанет…. Сколько можно!», — думаем мы. А в критические моменты совесть прямо говорит: «Иди покайся, ты совершил грех». И грех не в том, что, как в нашем примере, жена попросила мужа съездить за картошкой. Нет, есть конкретные грехи перед этим человеком: когда-то мы потребительски отнеслись к нему, немилосердно с ним поступили, слово грубое сказали, унизили, не поддержали в трудный момент. Это у всех бывает, к сожалению, в большей или меньшей степени, и с этим нужно бороться. Как? Покаянием, исправлением своей жизни.
Причем если человек умер, это не значит, что исправляться, становиться добрее, терпимее – уже поздно. Ведь у нас есть и другие близкие люди. Мы можем извлечь урок из наших проступков, научиться проявлять больше любви к людям, а если виноваты перед ними – просить прощения, пока человек еще с нами, пока еще не ушел…
А что касается нашей вины перед умершим: если мы покаемся в своих неверных шагах, то будем прощены Богом, получим несказанное облегчение душевное, сможем жить дальше с очищенной совестью. (Но покаяние должно быть искренним…) Говоря проще, после искреннего покаяния совесть (голос Божий) успокаивается.
А если не покаемся, то этот груз постоянно будет с нами, груз наших ошибок, нашей вины. И к сожалению, несмотря на то, что есть вполне проверенные временем и людьми алгоритмы, как надо действовать в данных ситуациях, как облегчить душу – несмотря ни на что, люди большей частью ими не пользуются. Не идут к Богу, не приносят покаяние.
Большинство людей, не зная как заглушить этот голос Божий, пытается найти свой выход: начинают себя винить, занимаются самоедством, некоторые даже впадают в полное отчаяние и пытаются покончить с жизнью. Другие наоборот, «уходят в загул», начинают вести такой образ жизни, чтобы некогда было подумать, чтобы некогда было посмотреть на себя трезво… Заглушают голос совести чем угодно: водкой, наркотиками, необузданными развлечениями. Когда в редкие моменты совесть дает-таки о себе знать, она подсказывает: «Я был несправедлив к этому человеку, я должен хоть как-то это исправить. Пусть его уже нет, но ведь есть же, наверное, какой-то способ загладить свою вину перед ним, что-то сделать для него». И этот способ есть – это покаяние и молитва за душу усопшего, как мы говорили выше. Но идти в храм, к Богу – это же тяжело, нужно себя ломать, пересиливать. Легче «напиться и забыться»…
— Я сама потеряла близкого человека, поэтому хорошо понимаю, что это такое. Да, зачастую у людей отсутствует элементарное понимание, как себя вести в данной ситуации, куда бежать за помощью. Но что делать, если просто нет сил, нет сил даже подняться с кровати от боли? И это боль не только на душевном, но и на физическом уровне…
– Да, кажется, что сил нет ни на что, и кроме боли ничего не чувствуешь. Но на самом деле, это не есть отсутствие сил… Данную ситуацию можно сравнить с занятиями на велотренажере. Мы крутим педали, нам тяжело, но мы никуда не едем. Движения – ноль. Но силы уходят. Вот и все душевные переживания, когда они направлены не туда, можно уподобить работе вхолостую. И боль не проходит, и никакого движения вперед нет, и сил уже не остается. Просто прокручиваются колеса.
И так может проходить год за годом, пока человек не поймет, что велосипед не едет, и если ничего не изменить, то он не поедет никогда. То есть если мы не поймем чего-то важного, то мы никогда не сможем по-настоящему примириться со смертью близкого, не сможем жить (а не существовать).
Чаще всего нас беспокоит то, чего мы не успели сделать по отношению к близкому человеку, которого больше нет рядом. Недодали любви, не попросили прощения за свои обидные поступки. Все мы, как правило, чувствуем, что чем-то обязаны умершему. Но – кому же теперь отдавать?? Этот-то вопрос и приводит нас в шок, повергает в депрессию. Мы не понимаем, что же нам теперь делать. Мы не ориентируемся в ситуации, и поэтому начинаем паниковать и впадать в отчаяние. Раньше, когда человек был жив, мы понимали, как вести себя с ним; теперь же все изменилось, и мы себя чувствуем беспомощными, как слепые котята… Появляется масса чувств (агрессия, отчаяние, всепоглощающее чувство вины), которые изматывают человека и физически, и психологически, и духовно. Это как раз то, о чем Вы говорили.
— Что же нам необходимо понять, чтобы наша душевная работа не проходила вхолостую? На что надо направить свои силы?
А надо понять, что человек, которого с нами нет, теперь – с Богом. И любая связь с ушедшим может осуществляться только через Бога. Отдай Богу и таким образом получит этот человек; проси прощения у Бога и таким образом прощен будешь своим близким.
Молись за этого человека — и ты ему додашь то, что ему сейчас больше всего нужно. Ты ему должен денег? Но ему не нужны сейчас твои деньги! Ему гораздо важнее твоя молитва! Отдай его душе то, что ей необходимо, в чем она так нуждается.
Точно так же и в ситуации смерти: зачем душе умершего все наши причитания, слезы, роскошные венки на кладбище, мраморные памятники, дорогие поминки, трогательные речи и тому подобное? Все это нам, живым, нужно. А его душе важнее всего наши молитвы, милостыня и дела милосердия.
Мы не отдали денег, которые брали в долг у усопшего? Отдадим их бедным или потратим их на какие-то богоугодные дела. Этим самым мы действительно с пользой вернем их душе усопшего. Нет денег? Пожалуйста, есть милосердие. Если человек много для нас сделал, вкладывал время и силы – мы все можем отдать ему. Это обычно, кстати, бывает, когда родители умирают. Они много для нас сделали, и мы прекрасно это понимаем. Они много в нас вложили, а мы теперь не можем отдать. Пожалуйста – можно отдать детям, бедным, больным, старикам. Помочь им своим вниманием, уделить им часть своего личного времени. Можно проявлять бОльшую любовь и к своим детям, больше уделять внимания их духовному воспитанию.
Таким образом мы отдадим долг душе усопшего – именно той самой валютой, которую душа усопшего может принять. И вот тогда не будет этого состояния физического и душевного изнеможения и опустошения. Потому что будет реальное движение вперед, а не просто прокручивание колес на велотренажере.
— Я почти уверена, что у многих, кто теряет близких, элементарно не хватает знаний, куда обращаться, что делать.
— Ну, это же все от нашей культуры идет. На протяжении веков были такие знания, и ими успешно пользовались, а сейчас мы их все отшвыриваем, как грязное белье. Предпочитаем плыть по течению… и заливать горе алкоголем.
Но тут опять же надо определиться. Если душа есть – это один вопрос, а если души нет – совершенно другой. Если души нет, то не надо и переживать, как мы уже говорили. Бессмысленно переживать за кого-то, кого уже нет…
Другое дело, если душа есть. Раз она есть – то понятно, что нужно делать все для нее… А не для себя. Боль душевная, как и физическая – вообще нужна человеку. Боль души в психологии называется психалгией. Это сигнал, что что-то не в порядке с нашей душой.
— И что же с ней делать? Ведь это очень мучительно!
— А что мы делаем, когда у нас болит зуб? Ну, день мы можем терпеть боль, обезболивающее принять можем, чтобы ее заглушить. Но проходит время, и мы все-таки понимаем, что зуб-то надо лечить, ведь боль возникла неспроста!
И можно тоже сказать, что эта боль отняла у нас все силы, потому что как любая боль она изматывает. Но нам очевидно, что эта боль будет до тех пор, пока мы не обратимся к врачу. Вот когда мы пойдем все-таки к врачу, тогда нам, скорее всего, зуб вылечат. И боль пройдет, так как устранится причина боли.
Душевная боль – несколько иная боль. И врач в данном случае – не стоматолог, а Бог. (Иногда какая-то помощь приходит от психолога. Но это не основная помощь. Основная – от Бога.) Веками существовал правильный алгоритм: умер человек – в первую очередь надо идти в церковь, помогать душе умершего, а не накачивать себя отчаянием. В первую очередь надо думать не о себе, что нам плохо, а об усопшем – что ему нужны наши молитвы. И вот когда начинаем молиться, творить дела милосердия, то и у нас самих силы появляются, и боль наша действительно ослабевает. Это проверено тысячелетней практикой… Если же мы будем отвергать этот путь к выздоровлению, то мы так и будем вариться в этой боли год-два-три…
Зачем же нам это надо??? Душе усопшего мы при этом не поможем, а себе тем более не поможем, а даже и повредим.
Если сказать совсем кратко, то надо осознать потерю и начинать движение, лечение. И больше думать не о себе и своей потере, а о душе умершего.
— А как можно хоть чем-то помочь человеку, переживающему потерю близкого? Если это произошло не с нами – чем мы можем утешить, поддержать?
— Человек, переживающий смерть близкого, должен поделиться своими чувствами. Непрофессионал способен утешить тем, что может привести к Богу. Бог утешит. Из человека плохой утешитель в данном случае… Если мы знаем, мы можем привести к мудрому, опытному священнику.
Друзья могут поддержать в житейском плане, взять на себя бремя каких-то расходов, трудов, организационную часть похорон, присмотреть за детьми (пока родители в тяжелом душевном состоянии), чтобы человек мог собственной душе больше внимания уделить, и через это хоть немного утешиться.
Можно просто слушать человека, дать ему выговориться. Нельзя оставлять человека один на один с бедой, особенно в первые дни. Один в своем горе – это законсервированное состояние, когда нет возможности ни с кем поговорить, посмотреть на ситуацию со стороны…
Надо просто сидеть и слушать человека. Это не очень приятно. Человек выплескивает свою боль, свое горе. И рядом при этом находиться – значит принимать в себя эти горе и боль, разделять их. И, конечно, большинству из нас, гедонистов, это неприятно. Нам же хочется весело жить, наслаждаться, не задумываться, а если и говорить о чем-то, так посплетничать, пообсуждать. А тут такая боль!!… Но если мы действительно хотим человеку помочь, то по любви к нему должны чем-то пожертвовать. В данном случае – состоянием собственной стабильности, своим душевным покоем. Недаром говорят : разделенное горе – это полгоря. То есть когда делят горе между тем, кто говорит, и тем, кто слушает, сопереживает, то боль немного уменьшается. Таким образом, друг берет часть горя на себя. Это тяжело, но если мы сильные люди, если мы искренне хотим помочь, то мы должны терпеливо слушать.
Автор благодарит за помощь в подготовке материала Элину Бурцеву и Ольгу Покалюхину.
© Memoriam.ru