Рациональное сознание это: Рациональное познание | Образовательный портал Claw.ru

Чувственное и рациональное познание.

Подробности: Категория: Лекции по курсу Философия

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

В процесс познания включена вся психическая деятельность человека. Однако основную роль выполняют чувственное и рациональное познание. Чувственное, или сенситивное познание — это познание с помощью органов чувств, оно дает непосредственное знание о предметах и их свойствах и протекает в трех основных формах: ощущение, восприятие, представление.

Ощущение — это чувственный образ отдельного свойства предмета — его цвета, формы, вкуса и т.д. Целостный образ предмета, возникающий в результате его непосредственного воздействия на органы чувств, называется восприятием. Восприятия образуются на основе ощущений, представляя собой их комбинацию. Яблоко, например, воспринимается как комбинация ощущения его формы, цвета, вкуса. Более сложной формой чувственного познания является представление — сохранившийся в сознании образ отдельного предмета, воспринимавшийся человеком раньше. Представление — результат прошлых воздействий предмета на органы чувств, воспроизведение и сохранена образа предмета при его отсутствии в данный момент. Важную роль в формировании представления играют память и воображение, благодаря которым мы можем представить место, где были раньше, событие, описанное в рассказе собеседника или в книге.

Воображение и память формируют представление не только о реальном предмете, например яблоке, но и фантастические образы, являющиеся комбинацией нескольких реальных предметов (кентавр, сатир, ведьма в ступе и с помелом и т.д.).

Таким образом, чувственное познание дает знание об отдельных свойствах и предметах действительности. Можно ли считать, что эти знания достоверны? Не обманывают ли нас чувства как считали древние скептики?

Известно, что многие животные имеют органы чувств, превосходящие по своим возможностям органы чувств человека. Зрение орла острее зрения человека, обоняние собаки тоньше человеческого. Но органы чувств человека формировались не только в результате биологической эволюции, как у животных, но и в процессе практического взаимодействия человека с внешним миром Они очеловечивались. Природа органов чувств биосоциальна. «Орел видит значительно дальше, чем человек, — отмечает Энгельс, — но человеческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла. Собака обладает значительно тонким обонянием, чем человек, но она не различает и доли тех запахов, которые для человека являются определяющими признаками различных вещей. А чувство осязания, которым обезьяна обладает в самой примитивной, грубой, зачаточной форме, выработалось только вместе с развитием самой человеческой руки, благодаря труду».

Нужно также иметь в виду, что человек совершенствует свои познавательные способности с помощью изготовленных и применяемых орудий познания — разнообразных приборов и приспособлений, усиливающих его органы чувств (микроскоп, телескоп, локатор и т.п.). Поэтому физиологическая ограниченность органов чувств человека не является сколько-нибудь серьезным препятствием в познании внешнего мира.

Что касается достоверности чувственных образов, их соответствия вещам и их свойствам, отметим следующее. Одни и те же предметы вызывают у разных людей неодинаковые ощущения, на что обратили внимание скептики. Субъективность ощущений обусловлена физиологическими различиями органов чувств отдельных людей, их эмоциональным состоянием и другими факторами.

Но было бы ошибочным абсолютизировать субъективную сторону познания, считая, что в ощущениях и восприятиях объективного, не зависящего от человека содержания, отражающего действительность. Если бы это было так, то человек вовобще не смог бы ориентироваться в окружающем его мире. Он не смог бы различать предметы по их размерам, цвету, вкусу и не зная реальных свойств дерева, камня, железа, он не бы изготовить и применять орудия труда, добывать средства существования. Поэтому чувственное познание, включая момент субъективного, имеет объективное, не зависимое от человека содержание, благодаря которому органы чувств дают в основном верное знание о действительности. Ощущения, восприятия, представления — это субъективные образы объективного мира.

Необходимо, кроме того, подчеркнуть, что познавательная деятельность не сводится к чувственному восприятию. Она включает рациональное познание, которое, взаимодействуя с чувственным восприятием, дополняет и корректирует познавательный процесс и его результаты.

Чувственное познание дает знания об отдельных предметах и их свойствах. Обобщить эти знания, проникнуть в сущность вещей, познать причину явлений, законы бытия с помощью только органов чувств невозможно. Это достигается с помощью рационального познания.

Рациональное познание, или абстрактное мышление, опосредовано знаниями, полученными с помощью органов чувств, и выражается в основных логических формах: понятиях, суждениях и умозаключениях, отражающих общее, существенное в предметах.

На основе обобщения знаний об отдельных предметах и их свойствах абстрактное мышление формирует понятие о свойствах, присущих определенному их множеству (круглое, холодное, кислое), о множестве предметов (яблоко, дом, человек), оно способно формировать абстракции высокого порядка, содержащие знания о наиболее общих свойствах и отношениях действительности. Таковы, например, философские категории: «бытие», «объективная реальность», «движение», «общество» и др. Являясь отвлечением, отходом от действительности, мышление вместе с тем и благодаря этому, способно выделять общие свойства, существенные связи вещей и процессов, устанавливать их причины, познавать законы движения и развития природы и общества, создавать целостную картину мира.

Мышление неразрывно связано с языком. Понятия, суждения, умозаключения выражаются в определенных языковых формах: словах и словосочетаниях, предложениях и их связям Разновидности языка — внутренняя речь, язык глухонемых, разнообразные средства передачи информации с помощью искусственных языков не опровергают, а, напротив, подтверждают единство языка и мышления. Язык — это знаковая система, выполняющая функцию формирования, хранения и передачи информации в процессе познания действительности, средство общения между людьми.

Единство языка и мышления не означает их тождества. Мышление имеет идеальную природу, язык — материальное явление, он представляет собой систему звуков или знаков; не отражая предметов, он обозначает их, выступает их символом.

Чувственное и рациональное познание составляют стороны, единого процесса познания. Отражая объект с внешней, поверхностной стороны, чувственное познание содержит в себе элементы обобщения, которое свойственно не только представлено также восприятиям и ощущениям. Они составляют предпосылку перехода к рациональному познанию. Рациональное познание не только включает в себя момент чувственного, которого оно было бы лишено объективного содержания и с объективным миром, но, кроме того, оно ориентирует и обуславливает чувственное познание. И хотя чувственное познание первично по отношению к мышлению, однако в сформировавшемся познании чувственное выступает в неразрывной связи с рациональным, составляя единый познавательный процесс.

Из понимания процесса познания как диалектического единства чувственного и рационального следует, что сенсуализм и рационализм являются односторонними гносеологическими течениями, абсолютизирующими одну из сторон этого единства. Сенсуалисты абсолютизируют роль чувственного познания, считая, что все знания происходят из опыта, из чувственного восприятия. Рационалисты абсолютизируют рациональное познание, считая, что только разум способен познать существующее. Если эмпирики-материалисты (Бэкон, Гоббс, Локк, Гельвеции, Гольбах и др. ) исходили из признания материального мира, образами которого являются ощущения, то эмпирики-идеалисты (Беркли, Мах, позитивисты) ограничивали опыт комбинацией ощущений, признавая ощущения единственной реальностью. В учениях рационалистов, стоящих на идеалистических позициях (например, в философии Гегеля) под разумом понимается не разум человека, а абсолютный разум, мировой дух. Вместе с тем, отстаивая тезис об активности мышления, его способности к безграничному познанию, рационализм в любой его форме противостоит различным течениям иррационализма, принижающим рациональное дознание, интеллект, выдвигающим на первый план сверхразумные способы освоения действительности.

Рассматривая познание как процесс, важно отметить, что и этот процесс включены также внимание и память, воображение и интуиция. Кроме того, познавательная деятельность взаимодействует с эмоциональной и мотивационно-волевой сферами сознания, а также со всеми предпосылочными знаниями.

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

РАЦИОНАЛЬНОЕ ПОЗНАНИЕ И ЕГО ФОРМЫ.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Материалисты считают, что наше ощущение это объективный образ объективного мира. Они дают нам верные представления о действительности. Другая точка зрения Гейма Гольца заключается в том, что все предметы и явления это только символы, знаки, которые человек придает этим вещам. Они ничего с реальным лицом не имеют. Человек в познании мира не ограничивался только чувственным этапом в познании, он переходит к рациональному познанию или абстрактному мышлению, которые позволяют увидеть внутренние связи и отношения в предметах, выявить закономерности их развития. Абстрактное мышление тоже имеет 3-и основные формы:

1 Понятие или обобщенное представление. Они лишены чувствительности. Например, береза, ель, сосна, понятие – дерево.

2 Суждение – связь двух или нескольких понятий. Например, человек – это общественное существо.

3 Умозаключение – связь двух или нескольких суждений, дающих новое знание.

Все три формы абстрактного мышления имеют общее то, что связь этих форм с внешним миром косвенная, апосредственная. На этом этапе познание мира большую роль играет речь человека, мышления.

Существуют разные точки зрения по вопросу о том, какую роль в познании мира играет чувственное и рациональное познания. Выделяют 3-и точки зрения по этому вопросу:

1. Сенсуалистов (сенсуа – чувства). Представители считают, что главная роль в познании мира принадлежит чувствам человека, а абстрактное мышление не столь важно. Их позиция связана с тем, что в наше время возрастает роль эксперимента в познании, создаются сложные приборы, возрастает роль эксперимента.

2. Рационалисты, те философы, которые считают, что главная роль в познании мира принадлежит абстрактному мышлению – рациональному познанию, а чувственное познание не столь важно. Их позиция основана на том, что повышается роль математики, абстрактного мышления.

3. Диалектико-материалисты – и чувственное и рациональное познание важны.

Внимание!

Рациональное и иррациональное с позиции философии обыденного сознания Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

RATIONAL AND IRRATIONAL FROM THE VIEWPOINT OF ORDINARY CONSCIOUSNESS

Baranov Stanislav Trofimovich, DSc of Philosophy, Professor, Department of Social Philosophy and Ethnology, North-Caucasus Federal University, Stavropol

Bokachev Ivan Afanasievich, DSc of Philosophy, Professor, Leading Researcher, institute for Advanced Training of Scientific and Pedagogical Personnel, North-Caucasus Federal University, Stavropol

Neznamova irina Ivanovna, PhD of Philosophy, head of Department, Stavropol branch of Moscow Humanitarian and Economic University, Stavropol

The article presents a scientific analysis of rational and irrational as philosophical categories, if rational is a consciousness phenomenon and is used as universal way to study the World and human beings in it, then irrational defines impact of concealed forces which are currently hypothetical, unexplored and unexplained but nevertheless remain valuable for learning and developing scientific knowledge. The article emphasizes similarities and differences as well as defines place and importance of rational and irrational in scientific and artistic practices.

Keywords: rational; irrational; concealed forces; intuition, ordinary consciousness; images and symbols as expression of reality; abstraction on art; avant-garde in art.

РАЦИОНАЛЬНОЕ И ИРРАЦИОНАЛЬНОЕ С ПОЗИЦИИ ФИЛОСОФИИ ОБЫДЕННОГО СОЗНАНИЯ

В качестве объекта научного анализа, содержащегося в статье, — представлены рациональное и иррациональное как философские категории. Если рациональное рассматривается как феномен сознания, как универсальный способ познания Мира и человека в нем, то иррациональное обозначает действие скрытых сил, которые гипотетичны, пока непознаны и необъяснимы, но, тем не менее, важны для познания, для развития науки. Акцент в статье сделан на вопросах единства и различия, на определении места и роли рационального и иррационального в научной и художественной деятельности. Ключевые слова: рациональное; иррациональное; скрытые силы; интуиция; обыденное сознание; образы и символы как выражение действительности; абстракция в искусстве; авангардизм в искусстве.

УДК 130.2 ВАК РФ 09.00.13

Слово «рациональное» обозначает объективно существующий феномен в сознании человека, характеризующий его стремление познавать мир вокруг себя и самого себя в этом мире посредством логических форм. Известно, что в структуре сознания все его нравственные, эстетические и другие элементы имеют свой антипод. Например, мужество — трусость; честность — хитрость; любовь к людям — эгоизм, жестокость; бескорыстие — жадность, корыстолюбие; решительность — малодушие; и т. п. Противоположности, составляющие пары, всегда находятся вместе в сознании индивида, но по-разному влияют на характер, а также на его поведение. Этот факт безусловный и никем не оспариваемый.

Сопутствующим спутником рационального является иррациональное. Иррациональное — не иллюзия, не фантом, а реально существующее в нашем повседневном сознании, сложнейшее явление, трудно поддающееся однозначным толкованиям и кратким определениям. Иррациональное не только носитель эмоций, но и определенных информаций. Парадокс заключается в том, что непосредственный носитель информации, обозначаемый словом иррациональное, пока есть недоступное для средств научного познания. Поэтому он гипотетичен, тем не менее, важен для познания, необходим для движения науки. Гениальный русский мыслитель Елена Петровна Блават-ская утверждала, что не существует ничего сверхъестественного, а есть лишь непознанное, необъяснимое в настоящее время. Это утверждение имеет прямое отношение к характеристике иррационального. Мир вечен и бесконечен, а значит, бесконечен и процесс познания, а, следовательно, всегда будет иррациональное, как обозначение скрытых сил, действие которых в бытии человека уже обо-

БАРАНОВ Станислав Трофимович, доктор философских наук, профессор, кафедра Социальной философии и этнологии, СевероКавказский федеральный университет, Ставрополь

БОКА ЧЕВ Иван Афанасьевич, доктор философских наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института повышения квалификации научно-педагогических кадров, Северо-Кавказский федеральный университет, Ставрополь

НЕЗНАМОВА Ирина Ивановна, кандидат философских наук, заведующий отделением, Ставропольский филиал Московского гуманитарно-экономического университета, Ставрополь

значилось. Иррациональное — важнейший психологический фактор, имеющий огромное значение для формирования рационального как способа познания среды и адаптации к ней.

Иногда к иррациональному относят явления, называемые, алогичными, как бы находящимися за пределами действия универсальных принципов и законов. В данном случае закономерности рассматриваются в узком масштабе, игнорируя двойственность, как это наблюдается в философии постмодернизма. У постмодернистов особая неприязнь к диалектике, как универсальному свойству развития. Ими отвергаются все бинарные половозрастные, познавательные, нравственные, эстетические, классовые и другие позиции. Отрицается истина как единство абсолютного и относительного, объективного и субъективного, абстрактного и конкретного. Рациональному философы-постмодернисты противопоставляют иррациональное, научному знанию -обыденное, логическому — эмоциональное. Еще в свое время Г.В.Ф. Гегель отмечал, что противопоставление научному знанию непосредственное знание «весьма скудное и совершенно бессодержательное определение»[1 ,с.414].

Обособление интеллектуального и непосредственного, эмоционального своими корнями восходит к древнегреческой философии. Эта идея находит отражение в логическом учении Аристотеля. Для античного философа принципы и законы, сформулированные им в «Логике» абсолютны и независимы от психологических феноменов. Аристотелевское представление о принципиальном различии интеллектуальной и эмоциональной сфер человеческого сознания просуществовало вплоть до XX века.

Все это дает основание полагать: понятие иррационального — широкое понятие, его нельзя свести к чисто субъективному, к «деталям, отсутствующих в самой реальности и создаваемых воображением» [2, с. 43]. Иррационализм — это единство объективного и субъективного, специфику проявления которого следует рассматривать через связь и взаимодействие, так называемого, теоретического и обыденного сознания. Теоретическое и обыденное — это не уровни представлений, знаний, они сферы, способы бытия человека, наложенные друг на друга.

В советской марксистско-ленинской философии не исключалась роль субъективного, например, в познании, диалектике объекта и субъекта, объективного и субъективного. Этим проблемам было посвящено большое количество научных исследований. Но в понимании

субъективного отсутствовало иррациональное, как важнейший элемент сознания, играющее весьма существенную роль в познавательном процессе. Рациональное и иррациональное рассматривались обособленно друг от друга, считалось, что рациональность — разумность, а иррациональное — неразумность. Утверждалось, что рациональность и иррациональность — это не те противоположности, между которыми существует диалектическая взаимосвязь, они абсолютно исключают друг друга. В эпоху классической философии рациональность, разумность выдвигались на первое место, признавались основной характеристикой мира. Например, в философской концепции Гегеля демиургом всего существующего был признан Мировой Разум. Однако в постклассической философии отношение к рационализму и иррационализму резко меняется — приоритет переходит от рационализма к иррационализму. И это не случайно. Говоря словами С.Л. Франка, наступила эпоха «…глубочайшего безверия, скепсиса, духовной разочарованности и охлажденности» [3, с. 17].

В XIX веке К. Маркс (1818-1883) создаётуче-ние о коммунизме, обществе, которое можно построить посредством совершения социалистической революции и установления диктатуры пролетариата. Марксистская теория спровоцировала Октябрьскую 1917 г. революцию, которая переросла в Гражданскую войну. В результате основательно были нарушены все сферы жизнедеятельности многочисленных народов национальных областей, входивших в состав России.

В XX веке относительно спокойное социальное развитие сменяется трагическими событиями: происходят две мировые войны, в результате которых пострадало и погибло огромное количество людей. Во второй половине этого же века возникают глобальные проблемы, угрожающие существованию всего человечества. С особой остротой заявляет о себе экологический кризис. Причины этого кризиса просты и очевидны: прежде всего, это эгоистическое отношение человеческого рода к природе, потребительски-захватническое использование ее ресурсов.

Нестабильный, взрывоопасный мир способствует формированию и распространению лживой, лицемерной, антигуманной, бездуховной идеологии, энергично распространяемой СМИ по всем странам и континентам. Подобная идеология не только не стабилизирует, а, наоборот, «раскачивает» мир, толкая его все ближе и ближе к пропасти. Да, альтернатив-

ное мировоззрение существует, но оно подавляется всеми имеющимися техническими, информационными средствами, которыми владеет, которые контролирует и направляет мировая финансовая элита.

Новая историческая эпоха выражается также в таких философских дискурсах, как экзистенциализм, постструктурализм, трансгуманизм (элитный), «золотой миллиард» и т. п. Эти учения и взгляды знаменуют отказ от признания разумных оснований социума, на первый план выдвигается идея иррационального характера действительности. Известный представитель постмодернизма Ж. Деррида объявил, что разум «ужасный, коварный Господин и призвал вступить в жестокую борьбу против него. Он сформулировал стратегию деконструкций, которая доказывает, что истинное не является подлинно истинным, закон не отличается от произвола»[4]. С обострением кризисных симптомов развития общества в XX и XXI веках иррационалистические умонастроения получают весьма широкое распространение. Особое внимание при этом уделяется произведениям Ф. Г. Якоби, Ф. В. И. Шеллинга, А. Шопенгауэра, С. Кьеркегора, в которых легко просматриваются иррационалистические тенденции.

Иррациональное стало ассоциироваться, во-первых, с якобы существующими алогичными свойствами человеческого сознания; во-вторых, внетеоретическим знанием, основанным на интуиции и воображении. Многие ученые самых разных направлений были склонны утверждать, что одним разумом познать действительность невозможно, существуют скрытые силы, которые нельзя выразить в понятиях.

Л. Н. Толстой, пытаясь понять исторический процесс и роль личности в нем, пришел к выводу: «Один, только один есть у нас непогрешимый руководитель, всемирный Дух, проникающий нас всех вместе и каждого, как единицу, влагающий в каждого стремления к тому, что должно»[5, с. 48]. Говоря о роли Наполеона в сражениях в России, писатель сравнивал французского императора с ребенком, «который держась за тесемки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит»[6, с. 199].

Современный рационализм до сих пор использует многие идеи гуссерлевского наследия. Немецкий философ Э. Гуссерль поиски скрытых, таинственных сил перенес с высоких небес в глубины человеческого сознания. Ученик Гуссерля М. Хайдеггер последовательно и органично применял методы и установки уче-

ния Гуссерля для критики научного познания, для обоснования своего учения иррационального психологизма. Главной задачей своей философии (феноменологии) Гуссерль считал поиски несомненных основ познания. Истина, по Гуссерлю, относится к сфере идеального, которая не имеет «человеческого», «временного» характера и которая вообще не обладает статусом существования. Это мир «чистых сущностей». Мир научныхтеорий, научного познания Гуссерль ставит в зависимость от «донаучного», «вненаучного» сознания, состоящего из суммы непосредственных «очевидностей». Он называет «жизненным миром» сферу «первоначальных очевидностей», нерефлективного «верования». Сфера дорефлексивных фундаментальных очевидностей — это главная сфера обыденного сознания. По мнению Гуссерля, причиной глубокого кризиса европейской рациональности стала утрата связи «чистых» понятий и обыденного сознания в ходе исторического развития.

У представителей «философии жизни» В. Диль-тея, О. Шпенглера, Ф. Ницше, А. Бергсона абсолютные основания бытия мира и человеческой деятельности не имеют рационального характера, они иррациональны. Бергсон утверждает, что в сознании человека множество новых пластов, неизвестных чисто рационалистическому объяснению, неподвластных социальным регуляциям и ограничениям. Глубинными пластами сознания человека объявляются бессознательное и интуиция, которые становятся главными понятиями в философской концепции Бергсона. У Бергсона интуиция представлена и как познание, и как миросозерцание, и как способ ориентации человека в мире, в сложных и изменчивых обстоятельствах общественной и индивидуальной жизни.

Большая часть концепций мировой философии, начиная с античных времен и до XXI века, в основе своей иррационалистична. По большому счету главным философским вопросом было признание существования философского разума. Эту мысль неоднократно подтверждал Гегель, заявляя, что философия своими методами и способами постоянно доказывала бытие Бога. Зигмунд Фрейд перенес внимание философов на ту часть сознания, которую назвал сферой неуправляемых инстинктов, доказывая, что сознательное — маленький островок в океане бессознательного. Фрейдовская идея была подхвачена исследователями разных философских, социологических, культурологических направлений и продолжает развиваться до сих пор во множестве

вариантов. Человек живет в мире, где познанное переплетается с непознанным. Познанное — это знакомый мир, который позволяет человеку жить в нем, опираясь на здравый смысл и инстинкты самосохранения. Непознанное -это невидимый, незнакомый мир, к которому человек относится настороженно, но, тем не менее, пытливо направляясь навстречу к нему. Блаватская верно заметила, что сверхъестественное — то, что называют иррациональным в сфере еще непознанного. В идее Бога рациональное сосуществует с так называемым иррациональным, иррациональное здесь — это особая форма проявления рационального.

Основными формами познавательной деятельности являются научная и художественная, в которых содержатся и рациональное, и иррациональное. Некоторые искусствоведы большое внимание уделяют анализу иррационального в процессах художественной деятельности. Они считают, что в творчестве решающее значение имеет иррациональное. Однако для убедительности данного тезиса им не хватает самого главного — вразумительной характеристики иррационального, они вынуждены ограничиваться лишь общими, смутными характеристиками данного феномена. Например, утверждается наличие в сознании художников иррационального мышления, недоступного ни для разума, ни для рассудка. Иррациональное мышление самостоятельно, независимо от понятийного научного мышления, а также и от интуиции. Б. Раушенбах считает, что не меньшее, а может быть большее, значение для научного и художественного творчества имеет иррациональное мышление [7], которое открывает новые области творческого импульса, не поддающееся рациональному объяснению.

В XXI веке данная концепция получила широкое распространение в отечественной литературе, особенно в литературе искусствоведческого и культурологического толка. Этот взгляд заслуживает быть названным — шаманским. Творческий художественный процесс, в ходе которого создаются произведения, это и есть движение мысли от иррационализма к рационализму, материальному миру. Считается, что только с позиций иррационализма можно понять и признать выдающимся художественным достижением произведения Малевича и других представителей абстракционизма и авангардизма.

В данном случае иррационализм представляют как некую самостоятельную субстанцию, находящуюся в подсознании и определяющую

содержание и характер творческой деятельности художника или музыканта. Иррациональное мышление — скрытая, неведомая сила, которую лучше назвать духом, связанным с трансцендентальным всезнающим миром. Дух — посредник между трансцендентальным миром и человеком, получающим направление своей деятельности вначале на бессознательном уровне, затем происходит материализация полученной информации в слове, на полотне, или в музыке и т.д.

Усиление внимания к проблеме иррационального в жизнедеятельности людей в XX, XXI веках обусловлено следующими мотивами. Во-первых, именно в этот период была потеряна безусловная вера в науку, как безграничное средство решения всех социальных проблем. Во-вторых, многие ученые не считают рационализм единственным способом познания. Кроме того, некоторые исследователи, особенно абстракционизма и авангардизма в своей художественной деятельности, анализ этих направлений строят на иррационализме, утверждая, что они представляют новое иррациональное мышление. По их мнению, иррациональная мысль спасает искусство от материализма и рационализма, которые якобы обезличивают искусство. В иррациональной мысли, в её чувственном выражении не существует реального времени и точных материальных объектов. Это первичный мир явлений, а мир объективных предметов реальностей есть вторичный мир. Таким философским способом апологеты авантюризма в искусстве пытаются защитить это направление и убедить обывателей, не признающих эстетическую ценность этого скандального искусства, что они не доросли до понимания настоящего художественного творения.

Признание приоритета художественного творчества над научным отмечалось и в недалеком прошлом. Например, те же представители «философии жизни» утверждали, что процесс жизни неподвластен аналитической деятельности разума. Научному познанию противопоставляются неинтеллектуальные, интуитивные, образно-символические способы познания жизненной реальности, которые, по их мнению, в основе своей иррациональны. Произведения искусства, живопись, поэзия, музыка объявляются наиболее адекватными средствами и способами постижения и выражения жизни. Некоторые современные исследователи рационализма и иррационализма говорят о принципиальной невозможности логического анализа эстетического со-

держания. Они утверждают, что «…познавательное содержание, заключенное в науке и искусстве неодинаково и, разумеется, художественная картина мира непереводима на язык научных понятий» [8, с. 175]. В основе приведенных рассуждений лежит гносеологическая традиция разграничения искусства и науки как образного и понятийного отражения действительности.

Примечания:

1. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т.2 / Г.В.Ф. Гегель. — М.:

Политиздат, 1932. — 186 с.

2. Гусев С. С. Рациональность: истоки и эволюция.

// Философские науки. — 2015. — № 5. — 438 с.

3. Франк С.Л. Духовные основы общества. — М. : Республика, 1992. — 511 с.

4. Деррида Ж. От экономии ограниченной к всеобщей экономики / Ж. Деррида // http:www.philosophy.ru/Mbrary/derrida/ ekonom.html 21 января 2017.

5. Толстой Л.Н. Из записок князя Д.Нехлюдова (Люцерн). Собр.соч. в 20 тт. — М. : Государственное издательство художественной литературы,1960. Т.З. — 255 с.

6. Толстой Л. Н. Собрание сочинений. — М. : Правда, 1948. — Т.2. — 289 с.

7. См.: Раушенбах Б.В. Пространственное построение в живописи. — М., 1980. — 288 с.

8. Зись А. Я. Конфронтация в эстетике. — М.: Искусство, 1980. — 239 с.

SYMBOLIC OF DEATH IN THE SPRING FOLKLORE OF GREBENSKY COSSACKS

Grigoryev Anatoly Fedorovich, DSc of Cultural studies, PhD of Pedagogical science, Professor, Honored Artist of the ChR, Department of Theory and Methods of Music Education, Stavropol State Pedagogical State Institute, Stavropol

Specific lifestyle Greben Cossacks related to military service and significantly influenced their songwriting. Greben Cossacks folk songs full of pictures of the development of the North-Eastern Caucasus and reflects the history of the protection of the southern borders of Russia. A significant part of folk songs, with various genres, dedicated to the themes of the internal life of the Village, the military campaigns, life and death of a Cossack, often far away from their native village. Category death through all songs of the Cossacks, reflect the widest palette of life twists and turns, inevitably couching them in emotionally-shaped.

Keywords: symbols of death; folk songs Greben Cossacks; Musica Poetica; sound images, military themes; metaphor, military campaigns; service.

СИМВОЛИКА СМЕРТИ В ПЕСЕННОМ ФОЛЬКЛОРЕ УДК 128

ГРЕБЕНСКИХ КАЗАКОВ ВАКРФ09.00.13

Специфический образ жизни гребенских казаков, связанный с воинской служ- © Григорьев А.Ф., 2018 бой, ощутимо повлиял и на их песенное творчество. Песенный фольклор гре-бенского казачества насыщен картинами освоения Северо-Восточного Кавказа и отражает историю защиты южных рубежей России. Значительная часть песенного фольклора, причем различных по жанру, посвящена темам внутреннего станичного быта, военных походов, службы и смерти казака, чаще всего вдали от родной станицы. Категория смерти проходит через все песенное творчество казаков, отражает широчайшую палитру жизненных перипетий, неизбежно облекая их в эмоционально-образные формы. Ключевые слова: символика смерти; песенный фольклор гребенских казаков; музыкальная поэтика; звукообразы, военная тематика; метафора, военные походы; служба.

Символика смерти представляет один из малоизученных фило-софско-культурологических аспектов. В песенном фольклоре гребенских казаков она представляет феноменальную область традиционного песенного творчества и практически никем не исследованную. Впервые данная проблематика исследовалась автором статьи в монографии «Историософия гребенских казаков в этнической картине мира».

Одна из центральных тем в песенном фольклоре гребенских казаков — воинская служба, которая, сопровождая всю жизнь казаков со всеми тяготами и перипетиями, именовалась зачастую в песне матушкой. Анализ поэтического содержания песенного фольклора позволяет еще раз утвердиться в истинности выражения Дж. Вико о

ГРИГОРЬЕВ Анатолий Федорович, доктор культурологии, кандидат педагогических наук, профессор, заслуженный деятель искусств ЧР, кафедра Теории и методики музыкального образования, Ставропольский государственный педагогический государственный институт, Ставрополь grig. 26rus@gmaii com

Метаморфозы и парадоксы рационального сознания Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 159.922

Ч. С. Кирвель

Гродненский государственный университет имени Янки Купалы МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ РАЦИОНАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ

В статье показывается, что рационалистическая система ценностей, со становлением и развитием которой связаны величайшие достижения западноевропейской цивилизации, к началу XXI в. оказалась исчерпанной. Констатируется, что рационалистический подход к действительности содержит в себе наряду с созидательным разрушительное, деструктивное начало. Отсюда — потребность не только по-новому взглянуть на природу рационального сознания и механизмы его воспроизводства, но и осмыслить пути формирования новой духовности (новой рациональности в том числе), которая может послужить отправной точкой в социокультурном развитии человечества в XXI в. В работе обосновывается мысль, что в утверждении нового подхода к окружающему миру призвана сыграть существенную роль формирующаяся в последнее время постклассическая рациональность, которую можно определить как гуманистическую рациональность. Делается вывод, что в наше время лишь синтез «философии разума» и «философии сердца» может дать достойное человека отображение мира в его сознании, стать надежной основой его поведения.

Ключевые слова: рациональность, рациональное сознание, рациональная эффективность, гуманистическая рациональность, иррациональность, инструментальный разум.

Ch. S. Kirvel’

Yanka Kupala State University of Grodno

METAMORPHOSES AND PARADOXES OF RATIONAL CONSCIOUSNESS

The article states that the rationalistic system of values, the emerging and the development of which is associated with the greatest achievements of the Western European civilization, had been exhausted by the beginning of the 21st century. It is ascertained that the rationalistic approach to reality combines along with constructive also destructive bases. Hence there is a need not only for a new approach to the essence of rational consciousness and mechanisms of its reproduction but also for consideration the ways of forming of new spirituality (including new rationality) which may be the starting point for sociocultural development of mankind in the 21st century. The article grounds the idea that postclassical rationality that has been formed most recently will play an important role in strengthening of a new approach to the world. This postclassical rationality may be defined as humanistic rationality. The author draws a conclusion that only the synthesis of «philosophy of mind» and «philosophy of heart» may provide adequate reflection of the world in man’s consciousness, become secure basis of his behavior.

Key words: rationality, rational consciousness, rational effectiveness, humanistic rationality, irrationality, instrumental reasoning.

Введение. Проблема рационального сознания, рациональности и ее границ в последнее время стала ведущей темой философского анализа. Сегодня в разных областях философского знания, начиная с теории познания и кончая этикой и социальной философией, теоретический поиск и исследовательский интерес так или иначе выходят именно на данную проблему. Это обусловлено как существенными сдвигами, происшедшими в нашей цивилизации, так и потребностью преодоления целого ряда кризисных явлений в развитии теоретического мышления. В сущности, актуальность проблемы рациональности вызвана возрастающим беспокойством о судьбе техногенной цивилизации. Кризисы, порожденные ею, и прежде всего экологический, — вот что в конечном

счете стоит за сегодняшним столь широким интересом к проблеме рационального сознания.

Основная часть. Одной из центральных для «проекта Просвещения» явилась мысль о том, что свобода человека, его эмансипация от гнета внешних (природных и социальных) сил и обстоятельств может быть достигнута только на путях переустройства мира на основе рационального знания. Согласно такому подходу, освободить человека, снять его зависимость от всяких внешних сил и, соответственно, превратить его в господина не только собственной индивидуальной судьбы, но и исторической судьбы всего человечества можно только путем полного освоения окружающей среды, включающей в себя и природу, и общество, и даже тело самого человека. При таком подходе

овладение окружающей средой, контроль и господство над внешними обстоятельствами выступает как «рационализация», которая в предельном своем выражении может быть понята как преодоление стихийно-спонтанного характера развития природы, общества, человека [1, с. 7].

Индустриальный путь развития, по которому пошла Западная Европа, изначально делает ставку на науку и, тем самым, как будто возвышает науку над всеми другими формами культуры. Однако это ведет к изменению функций разума в целом, а точнее сказать, это сводит человеческий разум лишь к одной функции — к функции решения технико-экономических задач с целью достижения пользы, эффективности, прибыли. В результате целостность разума, единство его постигающей (выработка общего представления о мире и месте в нем человека) и преобразующей (решение утилитарно-практических задач) ипостасей было нарушено, деформировано. Проблемы целостного познания истины под напором технико-инструментальных задач отступили на задний план и перестали быть востребованными.

И чем дальше шла Европа по пути индустриального развития, тем сильнее гипертрофировалась инструментальная сторона разума, тем больше подавлялась его познавательная и критическая сторона. В ходе этого процесса разум становится все более конформистским (вспомним высказывание Г. Маркузе: «Всякий разум по природе своей буржуазен»). Иначе говоря, разум, сведенный исключительно к рациональности, точнее сказать, целерациональ-ности, становится неспособным к решению проблем, связанных с постижением смысла, обоснованием целей, теряет свою критическую напряженность, перестает быть способным отделять должное от сущего, выходить за пределы данности в мир умопостигаемый. Он весь привязан к процессу достижений выгоды и пользы (понимаемых прежде всего как прибыль) и, соответственно, перестает быть путем к истине. И, наконец, когда процессы повсеместной рационализации захватывают все сферы жизнедеятельности людей, включая стандарты поведения индивида, в том числе и манипулирование его сознанием, разум и впрямь полностью теряет свое обаяние и прелесть, превращается лишь в орудие силового воздействия на окружающую среду, в инструмент подавления человеческой свободы.

Тот факт, что в реальной истории инструментальная форма разума развивалась исключительно за счет критически-рефлексивной его стороны, дал основания, например, С. А. Левицкому говорить о «безумной рациональности»,

а Ч. Миллеру о «рациональности без разума» [2, с. 322].

Рациональное сознание ориентируется на моделирование реальности в системе понятийных конструкций, надстраивающихся над обыденными представлениями о мире, создает особое царство Разума, очищенное от эмпирической случайности, — мир идеальных сущностей. Последний, как в этом убеждают нас факты, имеет устойчивую тенденцию отчуждаться от мира реально живущих и действующих людей, от живой действительности, замыкаться в себе самом, превращаться в нечто самодовлеющее. Следствие этого — оценка противостоящего мира не в его собственных терминах, а в терминах, которые могли бы этот мир привести в соответствие с миром идеальных конструкций, позволили бы его преобразовать. Определяя свои понятия в терминах потенциальных возможностей, которые принадлежат иному строю мышления и существования, являются отвлеченными от реальных объектов окружающего мира, рационализм достигает некой «абстрактной чистоты», которая таит в себе интенцию индифферентного, абстрагированного отношения к противоречивым и бесконечно уникальным проявлениям окружающего человека мира. Причем наибольшая опасность возникает тогда, когда принципы рациональности начинают упрощенно переноситься в сферу общественной жизни, человеческих отношений, в жизненный мир человека, туда, где каждая личность сложна и неповторима. Поскольку богатство индивидуальной жизни всякий раз оказывается непостижимо для рационализма, постольку он вольно или невольно вынужден отвлекаться от этой человеческой бесконечности, рассматривая ее усредненно.

Основной задачей рационального сознания является констатация объективной истины независимо от того, нравится ли это человеку или нет, поможет ли она ему в достижении смысложизненных целей или же, напротив, ее знание отвлекает или даже препятствует их реализации. Мир рациональных истин в таком случае оказывается оторванным от мира ценностей, идей и переживаний, по-настоящему значимых для человека, делающих его жизнь осмысленной и одухотворенной. Иначе говоря, рациональное знание создает образ действительности, обособленный от переживаний человека, чуждый его интимному «я», его интенциям и устремлениям. Прав был русский мыслитель П. А. Флоренский, определивший науку возрожденческой рационалистической цивилизации как псевдогуманную. С его точки зрения наука, провозглашенная этой цивилизацией альфой и омегой всей жизни, утратила тот

основной масштаб, которым определяется сам человек [3, с. 123]. Средневековая схоластика, утверждавшая достижимость согласия между умом и сердцем, знанием и верой, еще не знала этой трагической коллизии между констатацией истины и утверждением ценности. Данная коллизия — продукт Нового и Новейшего времен.

Что касается нравственных оснований жизни в технологическом обществе, то здесь встает проблема колоссальной важности. Дело в том, что категория морали применима лишь к действиям, направленным на живое, а человек в индустриальном (неоиндустриальном) обществе имеет дело по преимуществу с неживым. Отсюда — сужение сферы действия моральных норм и императивов. Моральные оценки, не опирающиеся на основные постулаты техно-центрической модели развития общества, воспринимаются как «субъективные», «эмоциональные», как малонадежные критерии при оценке нашего поведения и, соответственно, легко уступают место аргументам, обращенным к идее «эффективности» и «целесообразности», «выгоды» и «пользы».

Развитие рациональности, ее противоречивые социальные последствия нельзя до конца осмыслить и понять вне анализа тесной ее связи с развитием денежной предпринимательской экономики и ее особенностей. На деле именно денежное обращение позволяет достичь наиболее полной и последовательной рационализации всех сторон социальной жизни, подчинить ее единой логике. Развертывание денежного обращения постепенно ведет к удвоению мира: логика денежной стоимости начинает все больше удаляться и не зависеть от реальной логики вещей и отношений. Индивиды в рыночном обществе оказываются во власти универсума стоимостей, выраженного в деньгах, и по необходимости выстраивают рациональную картину мира, находящуюся за пределами реальной действительности. Формируется своего рода денежный фетишизм, когда социальные отношения и даже, как показал К. Маркс, реальные хозяйственные и потребительские взаимоотношения людей предстают как отношение вещей и движение денежных потоков.

Деньги как носители универсальной и абсолютной ценности вытесняют и обесценивают реальный мир с его разнообразными свойствами и качествами. «Так происходит реальное «расколдовывание мира» (М. Вебер), когда любая цель и любой мотив лишается своего собственного обаяния, и за любым действием, любым объектом и событием видится лишь их формальное, количественное выражение. «Расколдовывая мир», деньги не только заменяют страсти и эмоции расчетом, но и лишают смысла

все то, что не поддается расчету и формальному выражению: любовь, честь, нравственность, красоту и т. д.» [4, с. 40].

Многие исследователи отмечали, что система денежных отношений выступила одной из главных отправных точек рационализации реальности. М. Вебер в своих исследованиях рационализации проводил параллель между развитием экспериментальной науки и денежных расчетов. Г. Зиммель обратил внимание на то обстоятельство, что в Новое время развитие товарно-денежных отношений и монетарной экономики шло параллельно становлению западноевропейского естествознания. При этом он подчеркивал, что калькуляция стала моделью объективного и точного знания. С. Моско-вичи отмечал, что формальная рационализация, связанная с деньгами, предполагает перенесение на все типы отношений к окружающей действительности тех процедур, которые применимы к денежному обращению, прежде всего, калькуляции. Ю. Хабермас рассматривает деньги как силу, с помощью которой происходит «колонизация» жизненного мира, как одно из основных средств вытеснения инструментальной технической рациональностью реальных социальных и культурных форм взаимодействий людей.

Следует, однако, отметить, что формальная рационализация на основе денежного обращения практически никогда не изживает все формы иррациональной деятельности в масштабах общества в целом [4, с. 41]. При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что важнейшим свойством рационализации выступает ее способность переходить в свою противоположность, в иррациональность. В самом деле, людям в условиях рыночного общества как раньше, так и повсеместно присуще стремление добывать деньги любыми способами, включая не просто иррациональные, но и совершенно безнравственные и преступные. Люди в условиях, когда деньги выступают мерилом всего и вся, сплошь и рядом склонны поступить вопреки «голосу разума» и собственным рациональным установкам, впадать в эмоциональную увлеченность, эйфорию и авантюризм. В этих случаях финансовым поведением людей управляет не столько рациональный расчет, сколько страсть, интуиция, предрассудки, панические настроения, иррациональные страхи и преступные намерения.

Для более полного уяснения специфики и характера влияния денег на развитие рациональности в западноевропейских обществах необходимо хотя бы в краткой и схематической форме обратиться к рассмотрению той роли, которую сыграла в этом процессе религиозная

реформация, формирование протестантизма как особого направления в развитии религиозного сознания. В этом аспекте важно отметить то, что догматика выдающегося идеолога религиозной реформации М. Лютера, будучи направленной своим острием на отрицание всяких таинств, на деле вела к умалению духовной составляющей человеческого бытия и возвеличиванию роли материальных факторов в жизни общества. Такого рода интенция таила в себе возможность трактовать понятие «успех» как достижение вещественных, практических результатов, которые поддаются точному измерению и калькуляции. Естественно, что мерилом успеха не могла не стать такая легко измеряемая вещь, как деньги, которые постепенно из средства стали превращаться в главную цель, обретая при этом форму святости и культовое значение.

Таким образом, протестантизм вольно или невольно способствовал становлению первой стадии обездуховленности человека — плутократии (власть золота: Плутон — бог подземных золотых запасов), власти денег. Период утверждения этой новой формы власти стал известен как развитие буржуазного уклада жизни в западноевропейских странах. В эту эпоху уходит в прошлое ситуация, когда хозяйство велось не столько ради получения денег, сколько деньги были нужны для ведения хозяйства, когда деньги должны были потребляться, а не накапливаться. Теперь деньги перестают рассматриваться как низшая и неблагородная в сравнении с земледелием форма собственности, квалифицироваться не просто как средство обмена, циклического обращения. Они теперь становятся богоугодным средством роста, накопления и обогащения. Они должны умножиться в процессе обращения во времени, которое в этот период начинает возводиться в ранг важнейшего достояния человека и общества. Причем, что интересно, если раньше ростовщичество подвергалось резкому моральному осуждению, рассматривалось как кража у Бога, наиболее страшная и постыдная из всех возможных краж, поскольку ростовщик, взимавший ссудный процент, занимался «торговлей временем», т. е. продавал то, что им не создано и ему не принадлежит, то, что является исключительно собственностью Бога, то теперь максима «время — деньги» становится одной из основ буржуазной культуры, а банковское дело и ростовщичество начинает рассматриваться не только как необходимая и наиважнейшая форма деятельности, но и как знак богоизбранности тех людей, которые осуществляют данную деятельность. Так, в этой новой, утвердившейся в западноевропейском обществе модернистской

парадигме время обрело такие характеристики, как инструментальная утилитарная ценность, имеющая денежное выражение [5, с. 53-54]. И этот процесс уже не смогли остановить ни протесты бедняков, ни возмущения интеллектуалов, озабоченных падением нравственности. Далее эволюция, как это не покажется странным, пошла по пути освобождения капитала от всяких вещественных носителей. Золото, серебро, драгоценности и т. п. были заменены печатными ассигнациями. Затем уже сравнительно недавно перешли на более отвлеченную валюту — банковские счета, ключом к которым являются кредитные карточки. Как печатные деньги, так и кредитные карточки можно потерять, украсть, подделать и т. п. Поэтому, похоже, сейчас будут предприняты новые попытки дальнейшей дематериализации денежных отношений: банковский код станут наносить с помощью лазера или каким-либо другим способом на руку или какую-нибудь другую часть человеческого тела. В случае реализации данной идеи в массовом масштабе положение каждого человека в обществе будет определяться присваиваемой ему цифрой. Вследствие этого плутократия сменится цифрократией — властью отвлеченного числа.

В таком повороте событий невольно ощущается нечто зловеще-неотвратимое, пугающее. Ведь отвлеченной цифрой можно измерить только самые поверхностные стороны человеческого бытия, а все высокосложное, уникально-неповторимое, духовное и душевное такому измерению не поддается. Неужели и в самом деле мы стоим на пороге предсказанного в Откровении Иоанна Богослова: «…всем, малым и великим, богатым и бедным, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и .никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание…» (Откр. 13: 16-17).

Впрочем, во всем этом просматривается своя логика. Утверждение власти цифры, циф-рократия, непрекращающиеся попытки подчинить все в этом мире калькуляции и холодному расчету выступают прямым следствием действия закона самовозрастания капитала, охватившего все стороны жизнедеятельности западноевропейских обществ, предпринимательской экономики, основанной на принципе получения максимальной прибыли, идеологии экономизма, ставшей ядром мировоззрения современного западноевропейского человека. По большому счету, главной причиной современного глобального цивилизационного кризиса, в том числе и финансово-экономического кризиса, затронувшего почти всю нашу планету, является кризис той метафизики, которая определяет современную рационалистическую картину мира, выработанную

западноевропейской цивилизацией еще в XVII-ХУШ вв. и навязанную всему остальному миру в большей или меньшей степени. Сформировавшееся в то время рационалистическое отношение к миру продолжает с нарастающей силой рассматриваться как базовое в человеческой жизнедеятельности.

Печально, конечно, что великое множество идей и проектов, новаторских систем, призванных перестроить мир на началах добра, красоты и справедливости, выдвинутых за двадцать веков выдающимися пророками и мыслителями, разбились о реалии нашего времени, ставшего эпохой господства спекулятивного финансово-олигархического капитализма.

Сегодня задача, стоящая перед человечеством, заключается в том, чтобы утвердить в жизнедеятельности общества (постнеклассиче-скую) рациональность, которую можно определить как гуманистическую рациональность.

Гуманистическая рациональность исключает какие бы то ни было попытки раз и навсегда все предусмотреть и разумно устроить. Ей присуще осознание того, что главенствующая роль в окружающем нас мире принадлежит не стабильности и равновесию, а скорее, наоборот, -неустойчивости и неравновесности, исходит из принципа многовариантности процесса развития, основывается на стохастическом мировоззрении. Постижение действительности понимается ею как бесконечно «ветвящийся», дивергентный процесс, характеризующийся необратимостью и непредсказуемостью отдаленных последствий всякого человеческого выбора и поступка. Оптимальной в данном контексте может стать лишь та стратегия, которая предполагает осознание личной ответственности человека за совершенный им выбор, включает в себя рефлексию над содержанием и мерой ответственности. В этом случае рациональность (как и разум в целом) становится средством осознания изначальной ответственности человека за свои поступки, рациональность и ответственность как бы меняются местами: ответственность становится первичной по отношению к рациональности [6, с. 11]. В своей действительности это означает попытку установить пределы вмешательства человека в естественную динамику природы, общества, культуры, поставить наряду с вопросами «как?» и «почему?» телеологический вопрос «зачем?».

Отсюда — отход новой рациональности от «ценностно-нейтрального» исследования, от трактовки объективности, основанной на отделении ценности от истины, знания о субъекте от знания об объекте, и, вместе с тем, включение ее в сферу своего интереса эко-этно-социо-антропо-исторической проблематики.

В контексте рассмотрения вопроса о формировании нового типа рациональности большой интерес представляет наследие русской философской мысли.

Русская философская мысль, прежде всего мысль религиозно-идеалистического толка, в конце Х1Х в. буквально уперлась в сложный и весьма принципиальный вопрос: «не оказалась ли современная им философия свидетельницей и соучастницей подмены разума мертвящей расчетливостью, мудрости — бездушным прагматизмом?». Для русских философов неприятие традиционного классического рационализма было если не всеобщей, то весьма ярко выраженной чертой. Многие русские философы квалифицировали рационализм как ущербную форму философствования, как «умную хитрость», в отличие от подлинной философской мудрости. Так, Н. Бердяев считал, что «малый разум» (ratio) встал над «большим разумом», расчленил живую целостность бытия, остудив его теплоту. Подорвав доверие к живому опыту, надев на него «рационалистический намордник» и навязав бытию жестко его детерминирующие категории и нормативы, «малый разум» тем самым явил собой откровенную попытку искусственного конструирования реальной действительности из логических категорий, возложив на себя при этом исключительно полицейские функции.

Характерное для рационализма возвышение интеллекта и полное пренебрежение духовными качествами, интерпретация истины как ненравственной ценности, ориентация исключительно на выгоду и расчет давали основания русским религиозным философам упрекать рационализм в абсолютной нефилософичности, видеть в нем болезнь знания. Не принижая в целом значимости разума, русские философы, тем не менее, интерпретировали как ложные те концепции знания, в которых субъект тщетно пытается проникнуть в нерациональный объект с помощью рациональных средств. Отсюда — их обостренный интерес к «сверхрациональному» в постижении бытия, к интуиции и мистическому озарению. В принципе, если отвлечься от всяких методологических и логических просчетов, а также от полемической заостренности, идея «сверхрациональности» содержит в себе стремления к восстановлению духовного статуса разума, понимание того, что только одухотворенный разум, а не уверенный в своей самодостаточности инструментальный ум есть действительно высшая человеческая ценность. По сути дела, русские философы впервые в мировой общественной мысли содержательно и комплексно поставили вопрос о сбалансированности в жизни людей духовно-рационалистических начал, обозначили проблему

глубинного синтеза чувств и разума, разума знающего и умеющего и разума осмысляющего и самого себя ограничивающего.

Заключение. Некоторые противники критики рационализма утверждают, что, напротив, все наши беды от недостатка рационализма. Действительно, если иметь в виду некий идеальный, доведенный до совершенства рационализм, который в состоянии охватить бытие мира и человека в целом и во всех частностях, предвидеть все, включая даже самые отдаленные последствия своего вмешательства в окружающую природную и социальную среду, который может все уладить и разумно устроить на этой земле, то они правы. Но такого рационализма история, к сожалению, не знала. А та рациональность, которая нам известна, далека от совершенства, таит в себе многие угрозы и опасности. Хотя человек посредством ее может оказывать определенное, даже очень сильное целеволевое воз-

действие на мир, но в целом окружающая действительность остается для него пока непредсказуемой и неподконтрольной.

Трагедия истории заключается в том, что нарастающая сила целенаправленного воздействия на природную, общественно-политическую и социокультурную жизнь народов сплошь и рядом принимает деструктивный характер, грозит разрушением фундаментальных основ человеческого бытия. Факты свидетельствуют, что там, где господствовал в отношениях между людьми «теоретический разум» (И. Кант), «инструментальный разум» (Ю. Хабермас), человек всегда превращается в средство, инструмент достижения тех или иных целей, что все крупномасштабные попытки «разумного», «рационального» преобразования мира заканчивались трагически: достигнутые результаты всегда были противоположны первоначальным целям.

Литература

1. Лекторский В. А. Христианские ценности, либерализм, тоталитаризм, постмодернизм // Вопросы философии. 2001. № 4. С. 7.

2. Черткова Е. Л. Свобода и рациональность // Рациональность на перепутье: в 2 кн. Кн. 1. М.: Российская политическая академия, 1999. 322 с.

3. Богословские труды. М., 1997. Вып. 17. С. 123.

4. Зарубина Н. Н. Трансформации рациональности в глобализирующемся мире: влияние денег // Социс. 2009. № 4. С. 40-41.

5. Зарубина Н. Н. Влияние денег на социальное конструирование времени (динамика нелинейности) // Социс. 2007. № 10. С. 53-54.

6. Тульчинский Г. Л. Рациональность, эффективность, ответственность // Рациональность и проблема познания: материалы науч. конф. СПб., 1995. С. 11.

References

1. Lektorskiy V. A. Christian values, liberalism, totalitarianism, postmodern. Voprosy filosofii [Questions of philosophy], 2001, no. 4, p. 7 (In Russian).

2. Chertkova E. L. Freedom and rationality Ratsional ‘nost’ napereput ‘ye: v 2 knigakh. Kniga 1 [Rationality at the crossroads: in 2 books. Book 1]. Moscow, Rossiyskaya politicheskaya akademiya Publ., 1999. 322 p.

3. Bogoslovskiye trudy [Theological works]. Moscow, 1997, issue 17, p. 123 (In Russian).

4. Zarubina N. N. Transformation of rationality in globalized world: influence of capital. Sotsis [Socis], 2009, no. 4, pp. 40-41 (In Russian).

5. Zarubina N. N. Influence of money on social construction of time (dynamics of nonlinearity). Sotsis [Socis], 2007, no. 10, pp. 53-54 (In Russian).

6. Tul’chinskiy G. L. [Rationality, effectiveness, responsibility]. Materialy nauchnoy konferentsii (Ratsional’nost’ i problema poznaniya) [Rationality and the problem of cognition: materials of scientific conference]. St. Petersburg, 1995, p. 11 (In Russian).

Информация об авторе

Кирвель Чеслав Станиславович — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии. Гродненский государственный университет имени Янки Купалы (230023, г. Гродно, ул. Ожешко, 22, Республика Беларусь). E-mail: [email protected]

Information about the author

Kirvel’ Cheslav Stanislavovich — DSc (Philosophy), Professor, Head of the Department of Philosophy. Yanka Kupala State University of Grodno (22, Ozheshko str., 230023, Grodno, Republic of Belarus). E-mail: [email protected]

Поступила 27.02.2017

Рациональное познание

Рациональное начало с нарастающим итогом движется по всем ступенькам познавательной лестницы. Вначале оно невелико и вклад его малозаметен, но постепенно его объем и значение расширяются.

Ощущения — лишь исходная клеточка познавательного процесса. Более сложной и высокой формой чувственного отражения является восприятие — целостный чувственный образ объекта. Здесь уже, как правило, вступает в дело мысль, обозначающая воспринимаемый объект. Наконец, высшей формой чувственного отражения является представление — образное знание о непосредственно не воспринимаемых нами объектах, воспроизводимое по памяти. В представлении уже вступает в дело абстрагирующая способность нашего сознания, в нем отсечены несущественные детали.

Главным отличием человека от животных, по мнению большинства ученых, являются интеллект и наличие творческих способностей. А последние, похоже, являются следствием не социальных процессов, как предполагалось до сих пор, а сугубо биологических. В 2003 г. Ричард Клайн из Стэнфордского университета установил, что творческие способности человека—это генетические мутации.

Многократно воспринимая предмет, человек закрепляет восприятие в памяти. Он может даже припоминать восприятие и образ в отсутствии предмета — так возникает представление. Добавив к нашим представлениям немного аналитических способностей, поиграв интеллектуальными мышцами, мы легко перейдем от представления к пониманию предмета. А это уже скачок на совершенно иной и более высокий уровень познания — рациональное познание.

Уже на уровне представлений обнаруживает себя такая способность нашего сознания, имеющая громадное значение в процессе творчества, какой является воображение — способность соединять чувственный материал иначе, не так, как он соединен в действительности. Представление стоит как бы на рубеже, на перепутье между чувственным отражением и абстрактным мышлением. Оно еще идет непосредственно от чувственного материала и строится на нем, но в представлении уже присутствует и абстрагирование от всего второстепенного.

Так выстраивается лестница человеческого познания, взбираясь по которой, мы последовательно переходим со ступеньки ощущений на ступеньку восприятия, перешагнув его, ступаем на площадку представления. А сделав еще одно усилие, оказываемся на следующей ступеньке — рациональном познании, с которой открывается безбрежный вид на высшие человеческие способности.

Что же мы видим с такой высоты? Перед нами открываются просторы эмпирического и теоретического мышления, небольшие делянки продуктивного и репродуктивного мышления, средства рационального познания (действие, образы, логика), культура мышления и речевая деятельность, вечный двигатель науки — индукция и дедукция, о роли которых в познании не смолкают споры вот уже 2 тыс. лет, недалеко пристроились хозяйственные постройки формальной логики (силлогизмы, умозаключения, выводы и т.д.), конечно же, верификация и фальсификация, наконец, самое главное — методология научного исследования — самый интересный и для вас незнакомый континент. Совершим небольшое путешествие.

Главным достоинством рационального познания считается проникновение в суть вещей, обнаружение того, что скрыто от поверхностного взгляда. Даже не новизна информации, не открытие нового, к чему пригодно и чувственное познание, а именно раскрытие сущности вещей и явлений. Для этого человечеству пришлось разработать мощнейшие средства и аппараты, которых не было даровано ему природой. Можно выразиться точнее: рациональное познание — это целиком выдуманный или искусственный мир. Высшей точкой развития этого мира выступают наука и техника. Те самые, которые подняли человечество до высот цивилизации и вместе с тем придвинули его к краю пропасти — техногенной катастрофе.

Переход чувственного отражения к абстрактному мышлению для многих ученых представляет такую же загадку, какую представляет скачок от примитивных гоминид к современному человеку. Антропологи убеждают нас в том, что у обезьянолюдей не было ничего такого, даже в потенции, что могло привести нас к созданию науки, культуры, общества.

Люди! Кто знает ссылки по теме «Публицистика П. Сорокина», подскажите пожалуйста. Заранее спасибо

Переход от чувственного познания к рациональному и сегодня кажется не постепенной эволюцией, а неожиданным скачком.

В известной мере следы экстраординарного скачка сохранились по сию пору в раздвоенности человеческой личности. Никому из нас не удалось соединить в гармоническое целое мир чувств и логику разума. Когда говорит одно начало в человеке, другое молчит или отступает. Чувства действуют вопреки и во вред нашему рассудку, побуждая к таким поступкам, которые при здравом разуме мы никогда бы ни совершили.

Два противоположных начала сосуществуют в человеке по принципу дополнительности: каждое будет тянуть личность в свою сторону, но без них ей не жить. Возможно, что чувства и разум, чувственное и рациональное познание — не две стороны одного целого, а два параллельных мира, два разных измерения человеческого существа. Вот почему человек, в отличие от животного, внутренне противоречив, непоследователен и часто губителен для самого себя.

Урок 11. познание как деятельность — Обществознание — 10 класс

Обществознание, 10 класс

Урок 11. Человек. Человек в системе общественных отношений

Перечень вопросов, рассматриваемых на уроке:

Познание мира.
Формы познания.
Мышление и деятельность.
Виды человеческих знаний.
Естественные и социально-гуманитарные науки.
Уровни научного познания.
Способы и методы научного познания.
Особенности социального познания.
Общественное и индивидуальное сознание.
Истина как цель познания.

Тезаурус:

Познание — процесс обогащения человека новым знанием.

Истина – это соответствие полученных знаний содержанию объекта познания.

Относительная истина — это ограниченное верное знание о чём-либо, которое соответствует определенному уровню развития общества и которое может быть уточнено в будущем.

Абсолютная истина— это полное, исчерпывающее знание о сложном объекте о мире, которое не может быть опровергнуто.

Объективная истина – знание, которое не зависит от субъекта (человека и общества) по содержанию.

Заблуждение— это содержание знания, не соответствующее реальности, но ошибочно принимаемое за истинное.

Социальное познание – это процесс приобретения и развития знаний о человеке и обществе.

Агностицизм (от греч. agnostos — непознаваемый) — философское учение, отрицающее

возможность познания.

Конвенционализм – разновидность агностицизма, учение, согласно которому, существующие

научные теории являются лишь соглашениями между учёными (от лат. conventio — соглашение). Эти теории не могут достоверно отражать сущность исследуемых предметов.

Гносеологизм (от греческих слов gnosis — познание и logos — учение) — не отрицая сложности

познания, доказывают познаваемость мира.

Ключевые слова

Истина, абсолютная и относительная истина, познание, мышление.

Основная и дополнительная литература по теме урока:

Учебник «Обществознание» для 10 класса авторов: Л.Н. Боголюбова, Ю.И. Аверьянова, А.В. Белявского. Москва. Издательство «Просвещение», 2014.

О.А. Чернышёва, Р.В. Пазин. Обществознание. ЕГЭ. Работа с текстом. Решение познавательных задач. Легион. Ростов-на-Дону, 2017. С. 5-35.

П.А. Баранов. Большой сборник тематических заданий. АСТ, 2017. С. 63-70.

Теоретический материал для самостоятельного изучения

Человек всегда стремился к познанию истины.

Философов с древности интересовал вопрос о возможности познания мира?

Размышления об этом разделили философов на оптимистов, скептиков и пессимистов.

Познаваемость мира признают оптимисты в отличии от пессимистов, отрицающих данный взгляд. В свою очередь скептики занимают срединную позицию, говоря о возможности познания мира, но сомневаясь в достоверности знаний о нём.

Так зародились философские теории о познаваемости мира: агностицизм, конвенционализм (разновидность агностицизма) и гносеологизм.

Оптимисты	Пессимисты	Скептики

Мир принципиально познаваем	Отрицание познаваемости мира	Познание мира возможно, но достоверно ли полученное знание
Гносеология	Агностицизм, конвенционализм.

Те, кто признает познаваемость мира выделяют чувственное и рациональное познание.

Формами чувственного познания являются ощущения – отражение отдельных свойств,

признаков предметов и процессов; восприятие – отражение предметов в многообразии их свойств; представление – конкретный образ объекта через оживление с помощью памяти.

Формами рационального познания являются понятие – форма мышления, в которой фиксируются

общие существенные признаки вещей, суждение, форма мышления утверждающая или отрицающая нечто об объектах познания, умозаключение – форма мышления, посредством которой из суждений выводится заключение или вывод.

Чувственное и рациональное познание взаимосвязаны, потому что рациональное невозможно без

чувственного – это первая ступень познания, при этом практика, метод рационального познания, исключает недостатки чувственного.

Наши знания могут быть как истинными, так и ложными. Истина – это соответствие

полученного знания действительности. Истина бывает абсолютной и относительной.

Относительная истина — это неполное верное знание о чём-либо. Она со временем может быть дополнена новым знанием или стать заблуждением. Абсолютная истина — это полное знание, например, форма земли.

Отличить истину от заблуждения помогают критерии истины.

КРИТЕРИИ ИСТИНЫ

непротиворечивое, практика как производство, опыт,

логически стройное знание эксперимент

теория,

теоретическое доказательство

Наиболее истинным считается научное знание. Его особенность в том, что в нем присутствуют

определенные принципы.

ПРИНЦИП	ОПИСАНИЕ
объективность	Объект должен быть таким, каков он есть на самом деле
Рационалистическая обоснованность	Знание должно быть доказанным
Проверяемость	Знание должно быть проверено специальными средствами: наблюдением, практикой, логикой

Выделяют два уровня научного знания.

Уровень	Описание
Эмпирический	научные факты, события, процессы
Теоретический	научные понятия, гипотезы, принципы и законы науки

Каждый из уровней научного знания имеют свои методы познания.

Эмпирические	Теоретические
Наблюдение, измерение, описание, сравнение, эксперимент	Аналогия, моделирование, абстрагирование, идеализация

Кроме научного познания существуют и другие формы. Одной из них является миф – это ранняя

форма познания, родившаяся в результате поисков целостной картины мира.

Повседневный труд и опыт дают человеку обыденное знание, которое выражается и в

особенности языка – чуть-чуть, щепотка, на глазок. Пословицы и поговорки отражают этот тип знания – народную мудрость.

Образное представление окружающей действительности дает искусство.

Одним из видов знания признается и паранаука (от греч. para – возле, около). Эти знания

околонаучны ли лженаучны.

Все знания человек приобретает в процессе деятельности.

Одним из видов познавательной деятельности является коммуникативная деятельность, которая имеет свои формы и функции.

ФОРМЫ

ФУНКЦИИ

Аргументация

Обоснование

Объяснение

Опровержение

Оформление знаний

Передача методологических, нормативных и др. основ научных выводов

Она основывается на общение, взаимодействие равноправных партнеров, которые считаются с мнением друг друга.

Разбор типового тренировочного задания

Выберите верные суждения о функциях коммуникативной деятельности в научном

познании.

1.Коммуникативная деятельность в познании выполняет функции оформления знаний в виде текстов, передачи системы методологических,-мировоззренческих и иных нормативов основ научных выводов.

2.Коммуникативная деятельность в познании не существует.

3.Коммуникативная деятельность в познании охватывает передачу информации с помощью различных социальных институтов и структур, в первую очередь СМИ, которые собирают, перерабатывают и распространяют информацию

4.Коммуникативной деятельностью не может быть профессиональное общение внутри наук, в том числе социально-гуманитарных.

Правильный вариант/варианты: 1,3.

Восстановите смысловое значение предложений:

Ближе всего к истине стоит _______ знание, которое приобретается через научное познание.

Результаты человеческих ______ не ограничиваются наукой.

Варианты ответов:

Научное, житейское, обыденное;

Исканий, знаний, стремлений.

Правильный вариант: научное, знаний.

примеры понятия, суждения и умозаключения

Что такое рациональное познание

Познание — это вид психической деятельности, направленый на отражение объективной реальности в сознании индивида и получение нового знания об окружающем мире. В ходе его накапливается, перерабатывается и систематизируется информация о процессах и явлениях, делаются выводы об их сути.

Понятие включает в себя два основных вида:

рациональное;
чувственное.

Рациональное познание осуществляется при помощи мышления (от лат. слова «ratio» — разум, рассудок). Это способ отображения действительности, который характерен только для человека и является менее ограниченным, чем чувственный.

В чем отличие от чувственного

Чувственное познание — это метод получения информации посредством органов чувств, т.е. зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. Через него человек непосредственно связывается с внешним миром. Основные формы:

ощущение;
восприятие;
представление.

Некоторые считают, что чувства субъективны, но если бы это было так, то человек бы не смог выжить в мире, где его повсюду подстерегает опасность. Чувства дают нам объективную информацию о действительности, как считал выдающийся немецкий философ-материалист Людвиг Фейербах.

Отличия этих двух способов познания в том, что чувственное формирует понятие о внешнем виде предмета, о его свойствах, но не позволяет делать обобщения и выводы, а рациональное — это постижение общего, существенного, абстрактного. Его интересуют внутренние связи, закономерности, которые невозможно понять при помощи одних только чувств.

Можно сделать вывод, что рациональное познание — это более продвинутый этап.

Формы рационального познания, описание и характеристики

Понятие

Мысль, утверждающая общие свойства и сущность объекта (не путать с внешним видом). Выражается всегда в словах.

Суждение

Понятия, выраженные в речи словами, связываются между собой и образуют суждение. Мысль, утверждающая или отрицающая что-либо о предмете или взаимоотношениях между объектами.

Умозаключение

Другими словами, вывод. Когда на основе нескольких старых суждений логически образуется новое, отличное от них. Бывают трех видов:

индуктивное, т.е. от частного к общему выводу;
дедуктивное, от общего к частному;
по аналогии.

Примеры использования, в чем специфика

Рациональное познание всегда опирается на чувственное. Для него характерна обобщенность и абстрактность.

Понятие: студент.
Суждение: все студенты сдают экзамены.
Для умозаключения мы берем два или больше суждений. Например: «все студенты сдают экзамены» и «Михайлов — студент». На основе вышесказанного делаем вывод, что Михайлов сдает экзамены.

Второй пример.

Понятие: собака.
Суждение: все собаки умеют лаять.
Чтобы сделать умозаключение, добавим еще одно суждение: «Жучка — собака». Можно сделать вывод, что Жучка умеет лаять.

Специфика этого способа познания в том, что с его помощью человек проникает в сущность предметов, изучает их не только с внешней, видимой, но и внутренней, не физической стороны, открывает законы, формулирует теории и определяет сценарии развития событий.

Примечание

Кроме рассмотренных, в философии существует еще один вид познания — иррациональное, когда имеет место воображение и интуиция, т.е. то, что не поддается логическому объяснению.

Уильям Джеймс о сознании и четырех особенностях трансцендентных переживаний — Сбор мозга

«Странно, даже безумно думать, что« красота »природы предназначена только для нас, только для человеческого глаза. Без нашего сознания его не существует », — написала Джойс Кэрол Оутс в своем дневнике. «Вся природа, весь данный« мир »на самом деле является произведением искусства. Только человеческое сознание может это зарегистрировать ». Четыре десятилетия назад Вирджиния Вульф записала то же самое чувство в том, что до сих пор остается самым потрясающим отрывком из своего собственного дневника; четыре десятилетия спустя нейробиолог Кристоф Кох повторил бы это мнение в несентиментальной комнате науки: «Без сознания нет ничего… Сознание — центральный факт вашей жизни.”

Задолго до Коха, Оутса и Вульфа психолог и философ-первопроходец Уильям Джеймс (11 января 1842 г. — 26 августа 1910 г.) исследовал тайну и сложность сознания в работе Разновидности религиозного опыта: исследование человеческой природы ( публичная библиотека | бесплатная электронная книга ) — шедевр 1902 года, основанный на его лекциях Гиффорда, в которых Джеймс исследовал науку, духовность и человеческий поиск смысла.

Уильям Джеймс

Джеймс считает центральную функцию человеческого сознания — осмысливать реальность с помощью абстрактных понятий:

Вся вселенная конкретных объектов в том виде, в каком мы их знаем, плавает… в более широкой и высшей вселенной абстрактных идей, которые придают ей значение. Поскольку время, пространство и эфир пронизывают все вещи, так (мы чувствуем) абстрактные и существенные блага, красота, сила, значимость, справедливость проникают во все хорошее, сильное, значительное и справедливое.
Такие и другие столь же абстрактные идеи составляют основу всех наших фактов, источник всех возможностей, которые мы представляем. Они придают «природу», как мы это называем, каждой особенной вещи. Все, что мы знаем, — это то, «что», если мы разделяем природу одной из этих абстракций. Мы никогда не сможем смотреть прямо на них, поскольку они бестелесны, лишены черт и ног, но мы захватываем все остальное с их помощью, и, обращаясь с реальным миром, мы должны быть поражены беспомощностью ровно настолько, насколько мы можем потерять эти умственные способности. объекты, эти прилагательные, наречия, сказуемые и главы классификации и концепции.

Спустя три десятилетия после того, как Ницше сетовал на то, как наши абстракции закрывают нам глаза на действительность жизни, Джеймс добавляет:

Эта абсолютная определяемость нашего разума с помощью абстракций — один из кардинальных фактов в нашей человеческой конституции. Поляризуя и магнетизируя нас, как они это делают, мы поворачиваемся к ним и от них ищем их, держим их, ненавидим их, благословляем их, как если бы они были множеством конкретных существ. И существа, которые они есть, существа столь же реальны в царстве, в котором они обитают, как изменяющиеся чувственные вещи в царстве пространства.

Иллюстрация Лизбет Цвергер к специальному изданию сказок братьев Гримм

И все же наше сознание, утверждает Джеймс, способно к состояниям, которые радикально нарушают его собственную аккуратную модель-вселенную абстракций. Он рассматривает, как эти трансцендентные состояния расстраивают наш сконструированный, ограниченный концепциями опыт реальности:

Наше нормальное бодрствующее сознание, рациональное сознание, как мы его называем, — это всего лишь один особый тип сознания, в то время как все вокруг него, отделенное от него тончайшим из экранов, лежат в потенциальных формах сознания совершенно иных.Мы можем идти по жизни, не подозревая об их существовании; но применяют необходимый стимул, и при прикосновении они во всей своей полноте обнаруживают определенные типы мышления, которые, вероятно, где-то имеют свою область применения и адаптации. Никакое описание вселенной в ее совокупности не может быть окончательным, что оставляет эти другие формы сознания совершенно без внимания. Как относиться к ним — вот в чем вопрос — поскольку они настолько не связаны с обычным сознанием. Тем не менее, они могут определять отношения, хотя они не могут предоставить формулы, и открывать регион, хотя и не могут дать карту.Во всяком случае, они запрещают преждевременное закрытие наших счетов с реальностью.

За четверть века до того, как отец-основатель квантовой механики Нильс Бор сформулировал принцип дополнительности и его следствие, по словам лауреата Нобелевской премии физика Фрэнка Вильчека, «вы можете распознать глубокую истину по той особенности, что ее противоположность также является глубокой истина », — предлагает Джеймс определяющую черту этих трансцендентных форм сознания:

Это как если бы противоположности мира, противоречивость и конфликты которых составляют все наши трудности и проблемы, слились в единое целое.Мало того, что они, как противоположные виды, принадлежат к одному и тому же роду, но и один из видов, более благородный и лучший, сам является родом и, таким образом, впитывает и впитывает в себя свою противоположность.

Одна из революционных иллюстраций Артура Рэкхэма к «Приключения Алисы в стране чудес»

Джеймс пришел к такому выводу не только как философ, но и как эмпирик, используя свое собственное тело-разум в качестве лаборатории для экспериментов с закисью азота — любимым из химик-провидец и изобретатель Хамфри Дэви, который окрестил это вещество веселящим газом за его приятный эйфорический эффект.Легкие галлюциногенные свойства закиси азота дали Джеймсу возможность заглянуть в совершенно другую сторону его собственного сознания, которую он использовал в качестве трамплина для понимания так называемых мистических или трансцендентных переживаний — «группы состояний сознания, достаточно своеобразных, чтобы заслужить специальное имя и требует внимательного изучения ».

Руководствуясь убеждением, что «явления лучше всего понять, если поместить их в их ряды», он морфологизирует четыре определяющих свойства этих переживаний — первые два необходимы и достаточны для определения трансцендентного состояния сознания как такового, а остальные два — более тонкие, а не требуется, но часто сопровождает стаж:

Невыразимость. — Самый удобный из признаков, по которым я классифицирую состояние души как мистическое, является отрицательным. Субъект сразу же говорит, что это не поддается выражению, что невозможно адекватно изложить его содержание в словах. Из этого следует, что его качество необходимо непосредственно испытать; его нельзя передать или передать другим. В этой особенности мистические состояния больше похожи на состояния чувств, чем на состояния интеллекта. Никто не может объяснить другому, у кого никогда не было определенного чувства, в чем его качество или ценность.Чтобы понять ценность симфонии, нужно иметь музыкальный слух; нужно было любить самого себя, чтобы понять душевное состояние возлюбленного. Не имея сердца или уха, мы не можем толковать музыканта или любовника справедливо и даже склонны считать его слабоумным или абсурдным. Мистик обнаруживает, что большинство из нас одинаково некомпетентно относятся к его переживаниям.
Качество Noetic. — Хотя мистические состояния так похожи на состояния чувств, тем, кто их переживает, кажутся также состояниями знания.Это состояния проникновения в глубины истины, недоступные для дискурсивного интеллекта. Это озарения, откровения, полные значения и важности, хотя все они остаются невнятными; и, как правило, они несут с собой любопытное чувство власти на будущее.
Мимолетность. — Мистические состояния не могут длиться долго. За исключением редких случаев, полчаса или самое большее час или два кажутся пределом, за которым они исчезают в свете обычного дня.Часто, когда они потускнели, их качество может не полностью воспроизводиться в памяти; но когда они повторяются, это распознается; и от одного повторения к другому он подвержен непрерывному развитию в том, что ощущается как внутреннее богатство и важность.
Пассивность. — Хотя наступление мистических состояний может быть облегчено предварительными произвольными операциями, такими как фиксация внимания или прохождение определенных телесных действий, или другими способами, которые предписываются руководствами мистицизма; тем не менее, когда однажды наступил характерный вид сознания, мистик чувствует, как будто его собственная воля приостановлена, а иногда даже, как если бы он был схвачен и удерживался высшей силой.Эта последняя особенность связывает мистические состояния с некоторыми определенными явлениями вторичной или альтернативной личности, такими как пророческая речь, автоматическое письмо или медиумический транс. Однако, когда эти последние условия хорошо выражены, может не быть никакого воспоминания о явлении, и оно может не иметь значения для обычной внутренней жизни субъекта, которую он как бы просто прерывает. Так называемые мистические состояния никогда не бывают просто прерывистыми. Всегда остается некоторая память об их содержании и глубокое ощущение их важности.Они изменяют внутреннюю жизнь субъекта между моментами их повторения. Однако резкое разделение в этой области сделать трудно, и мы находим всевозможные градации и смеси.

Спустя более века после своей новаторской публикации Разновидности религиозного опыта: исследование человеческой природы остается увлекательным чтением. Дополните эту конкретную часть волнующим рассказом физика Алана Лайтмана об одном таком светском, негаллюциногенном трансцендентном опыте во время его встречи с молодой скопой и новаторской анатомией сознания, ставшим математиком Израэлем Розенфилдом, а затем вернемся к Альберту Камю на сознание и пробел между ними. правда и смысл.

Разумные и рациональные на JSTOR

Abstract

Эволюцию нервных систем, достигающих высшей точки в человеческом сознании, лучше всего изучать с помощью анализа бодрствования и составляющих его функций чувствительности и познания. Оперативное предположение в этой модели состоит в том, что бодрствование возникло на заре филогении и последовательно информируется возрастающей сложностью сенсорных и когнитивных функций. Бодрствование составляет сущность человеческого сознания, но когнитивные и чувственные функции усложняют анализ форм осознания, предоставляемых низшим видам.Народная психология признана подходящей отправной точкой для анализа, в отличие от философского бихевиоризма, который отказывается от предположения о нечеловеческой чувствительности. Показано, что концепции смутного осознавания и инстинктивных автоматизмов, которые до сих пор применялись к нечеловеческим животным, путают нечеткость примитивной сенсорной и когнитивной обработки с филогенетически инвариантным бодрствованием, которое, согласно гипотезе, не может быть ослаблено ни у одного вида. Обыденные поведенческие свидетельства инфрачеловеков должны оставаться критерием оценки моделей сознания, а не какой-либо программой, интерпретирующей эмпирические свидетельства, чтобы запретить феноменальный опыт людей или инфрачеловеков.

Информация журнала

The Journal of Mind and Behavior (JMB) признает, что разум и поведение позиционируются, взаимодействуют и причинно связаны друг с другом разнонаправленными способами; Журнал призывает исследовать эти взаимосвязи. JMB особенно интересуется научной работой в следующих областях: психология, философия и социология экспериментирования и научного метода; проблема разума и тела в психиатрии и социальных науках; критический анализ концепции DSM-биопсихиатри-соматотерапии; вопросы, относящиеся к этическому изучению познания, самосознания и высших функций мышления у нечеловеческих животных.

Информация об издателе

Небольшое академическое издательство, посвященное междисциплинарному подходу в психологии, психиатрии и смежных областях. Издатель журнала «Разум и поведение». Спонсор симпозиумов и конференций по теориям сознания и проблеме разума и тела в социальных науках.

Реализация рационального самосознания

Φ 347. САМОСОЗНАНИЕ нашло «вещь» в форме самого себя, а себя — в форме вещи; иными словами, самосознание явно осознает, что оно само по себе является объективной реальностью.Это уже не непосредственная уверенность в том, что это вся реальность; это скорее своего рода определенность, для которой непосредственное в целом принимает форму чего-то снятого, так что объективность непосредственного рассматривается теперь просто как нечто поверхностное, внутренним ядром и сущностью которого является самосознательное сознание.

Следовательно, объектом, с которым самосознание положительно связано, является самосознание. Предмет имеет форму и характер вещности, т.е.е. независим: но самосознание убеждено, что этот независимый объект не чужд сам себе; при этом он знает, что сам по своей сути ( an sich) распознается объектом. Самосознание — это ум, у которого есть уверенность в том, что в дублировании своего самосознания и в независимости обоих есть единство с самим собой. Эта уверенность должна быть представлена сейчас уму во всей ее истинности; то, что самосознание является фактом, а именно. что неявно в самом и в его внутренней уверенности это , должно войти в его сознание и стать явным для его.

Φ 348. Каковы будут общие этапы этой актуализации, можно в общих чертах указать, сославшись на пройденный путь. Подобно тому, как разум, проявляясь в наблюдении, повторяет в рамках категории движение «сознания» как таковое, а именно чувственную уверенность, ⁽¹⁾ восприятие, ⁽²⁾ и понимание, ⁽³⁾ и здесь разум снова пройдет через двойное движение «самосознания» и от независимости перейдет к своей свободе.Прежде всего, этот активный разум осознает себя просто как личность »и должен, будучи таковым, требовать и вызывать свою реальность в« другом ». Однако после этого его сознание становится универсальным, оно становится универсальным разумом и сознательно осознает себя как разум, как нечто, уже признанное в себе и для себя, что в его чистом сознании объединяет все самосознание. Это простая высшая духовная реальность ( Wesen ), которая, приходя в то же время к сознанию, представляет собой реальную субстанцию, в которую возвращаются предыдущие формы и в которой они находят свою основу, так что они, в отличие от ссылка на последний, просто отдельные моменты процесса его возникновения, моменты, которые действительно вырываются на свободу и появляются как формы сами по себе, но на самом деле имеют только существование и актуальность, когда они переносятся и поддерживаются им, и только сохраняют свои правда постольку, поскольку они есть и остаются в ней.

Φ 349. Если мы возьмем этот конечный результат процесса таким, каким он является, когда он действительно завершен, — этот конец, то есть понятие, которое уже проявилось перед нами, а именно. признанное самосознание, которое имеет уверенность в себе в другом свободном самосознании и находит свою истину именно там; Другими словами, если мы выявим этот все еще внутренний и неразвитый разум как субстанцию, развившуюся в свое конкретное существование, мы обнаружим, что в этом понятии раскрывается область Социального Порядка, Этического Мира (Sittlichkeit ). Ибо последнее есть не что иное, как абсолютное духовное единство сущностной субстанции ( Wesen ) индивидов в их независимой реальности; это по своей сути универсальное самосознание, которое осознает свою конкретность и реальность в другом сознании, что это последнее имеет полную независимость, рассматривается как «вещь», и универсальное самосознание осознает именно в нем его единство с этой «вещью» и только тогда самосознание, когда оно находится в единстве с этим объективным существом ( Wesen ).Эта этическая субстанция, взятая в ее абстрактной универсальности, является лишь концепцией закона, мысленно конституированного закона; но так же, как это непосредственно актуальное самосознание, это Custom (Sitte). Отдельный индивид, наоборот, есть только «это», данная существующая единица, поскольку он осознает универсальное сознание как свое собственное существо в своей собственной индивидуальности, видя, что его действие и существование являются универсальным обычаем.

Φ 350. На самом деле идея реализации самосознающего разума — непосредственного постижения полного единства с другим в его независимости: наличия для меня другого в виде «вещи», находящейся обособленной и обособленной от меня, и негативное отношение ко мне и восприятие этого как собственного самосуществования ( Fürmichseyn ) — находит свою полную реальность в жизни нации.Разум предстает здесь как текучая универсальная субстанция, как неизменная простая вещь, которая, тем не менее, распадается на множество совершенно независимых существ, точно так же, как свет разрывается на звезды как бесчисленные светящиеся точки, каждая из которых дает свет самостоятельно и абсолютное самосуществование Fürmichseyn ) растворяется не просто неявно ( an sich), , но явно для себя (für sich), внутри простого независимого вещества. Они осознают в себе, что являются этими отдельными независимыми существами, благодаря тому факту, что они отдают и жертвуют своей особой индивидуальностью, и что эта универсальная субстанция является их душой и сущностью, поскольку это универсальное снова является действием самих себя как индивидуумов и является работой и продукт собственной деятельности.

Φ 351. Чисто особая деятельность и бизнес индивида относятся к потребностям, которые он имеет как часть природы, то есть как просто существующую особенность. То, что даже эти его самые общие функции не сводятся на нет, но имеют реальность, достигается универсальной поддерживающей средой, мощью всей нации.

Однако не только эта форма существования для своей деятельности в целом, которую индивид получает в универсальной субстанции, но также и его содержание ; то, что он делает, — это то, на что способны все, — таков обычай, которому все следуют.Это содержание, поскольку оно полностью конкретизировано, в своей конкретной реальности ограничено пределами деятельности всех. Труд индивида для удовлетворения своих собственных потребностей в такой же степени удовлетворяет потребности других, как и он сам, а удовлетворение своих собственных потребностей он достигает только трудом других.

Как индивид в своей частной работе ipso facto бессознательно выполняет универсальную работу, так и он также выполняет универсальную задачу как свой сознательный объект .Целое становится полностью его работой, ради которой он жертвует собой, и именно этим путем получает обратно свое собственное «я».

Здесь нет ничего, что не могло бы быть взаимным, ничего, в отношении чего независимость индивида не могла бы, рассеивая свое существование за свой собственный счет ( Fürsichseyn ), отрицая себя, придавала себе положительное значение существования для себя. . Это единство существования для другого или превращения себя в «вещь», а также существования для себя этой универсальной субстанции выражает свой универсальный язык в законах обычаев и нации ⁽⁴⁾.Но эта существующая неизменная природа ( Wesen ) есть не что иное, как выражение особой индивидуальности, которая кажется ей противоположной: законы выражают то, чем является и что делает каждый человек; индивид знает их не просто как то, что составляет его универсальную объективную природу как «вещь», но также знает себя в этой форме или знает, что она конкретизируется в его собственной индивидуальности и в каждом из его сограждан. Следовательно, во вселенском разуме каждый имеет уверенность только в себе, уверенность в том, что в действительной реальности нет ничего, кроме самого себя; он так же уверен в других, как и в себе.Я понимаю и вижу во всех них, что они в своих глазах ( für sich selbst ) только такие независимые существа, как и я. В их случае я вижу свободное единство с другими так, что, как это единство существует через меня, так оно существует и через других — я вижу их как себя, я как их.

Φ 352. Следовательно, в свободной нации разум действительно реализуется. Это настоящий живой дух, в котором человек не только находит свое предназначение ( Bestimmung ), т.е.е. его универсальная и особенная природа ( Wesen ), выраженная и данная ему в образе вещи, но он сам является этим существенным существом и также достиг своего предназначения. По этой причине мудрейшие люди древности заявляли, что мудрость и добродетель заключаются в том, чтобы жить в соответствии с обычаями своего народа.

Φ 353. Однако из этого счастливого состояния — достижения своей судьбы и жизни в ней — откололось самосознание, которое в первую очередь является лишь непосредственно и в принципе духом; или, может быть, он еще не достиг этого: ибо и то, и другое можно сказать одинаково.

Φ 354. Разум должен выйти и покинуть это счастливое состояние. Ибо только косвенно или непосредственно жизнь свободной нации является реальным объективным этическим порядком ( Sittlichkeit ). Другими словами, последний представляет собой существующий социальный порядок, и, следовательно, этот универсальный разум также является индивидуализированным разумом. Это совокупность обычаев и законов конкретного народа, конкретно определенная этическая субстанция, которая снимает это ограничение только тогда, когда оно достигает более высокого момента, а именно, когда оно начинает осознавать свою собственную природу; только с этим знанием он обретает свою абсолютную истину, а не в том виде, в котором он находится непосредственно в своем голом существовании.В этой последней форме это, с одной стороны, ограниченная этическая субстанция, с другой — абсолютное ограничение состоит как раз в том, что разум находится в форме существования.

Φ 355. Следовательно, далее, индивид, когда он немедленно обнаруживает свое существование в актуальном объективном социальном порядке, в жизни своей нации, имеет твердую невозмутимую уверенность; для него универсальный разум не разложился на свои абстрактные моменты, и поэтому он тоже не думает о себе как о существующем в одиночестве и независимости.Однако, когда он однажды пришел к этому знанию, а он действительно должен это сделать, это непосредственное единство с умом, это недифференцированное существование в субстанции ума, его наивная уверенность утрачиваются. Изолированный сам по себе, он сам теперь является центральной сущностной реальностью — больше не универсальным разумом. Элемент этой единственности самосознания, без сомнения, присутствует в самом универсальном разуме, но просто как исчезающая величина, которая, как она появляется с ее собственным существованием, немедленно разрешается в универсальном и осознанно ощущается только в мире. форма этой уверенности.Когда индивид обретает устойчивость в форме одиночества (и каждый момент, будучи моментом сущностной реальности, должен суметь раскрыть себя как существенный), индивид тем самым противопоставляет себя законам и обычаям. Последние рассматриваются как просто мысль без абсолютно существенного значения, абстрактная теория без реальности; в то время как он qua это конкретное эго, по его собственному мнению, живая истина.

Φ 356. Или, опять же [мы можем сказать, как указано выше, что] самосознание еще не достигло этого счастливого состояния этической субстанции, духа народа.Ибо после выхода из процесса рационального Наблюдения ум сначала еще не реализован как таковой в самом себе; оно просто утверждается как внутренняя природа и сущность или как абстракция. Другими словами, ум в первую очередь непосредственен. Однако, будучи непосредственно существующим, он индивидуализирован. Это практическое сознание, , которое входит в мир, который он находит готовым, с намерением воспроизвести себя в определенной форме индивида, произвести себя в качестве этого конкретного индивида и создать его свою собственную экзистенциальную копию, и, таким образом, осознавая это единство своей актуальной реальности с объективным миром.Самосознание обладает определенно этого единства; он утверждает, что единство имплицитно ( an sich ) уже присутствует, или что это единство и согласие между собой и «вещью» (объективным существованием) уже является свершившимся фактом и должно только стать таковым для него через свое собственное агентство; или что создание этого единства — это одновременно и его нахождение. Поскольку это единство означает счастье, человек, таким образом, отправляется в мир своим собственным духом, чтобы искать своего счастья.

Φ 357. Итак, если мы, со своей стороны, обнаружим, что истина этого рационального самосознания является этической субстанцией, то это самосознание, со своей стороны, найдет здесь начало своего этического восприятия мира. С точки зрения того, что оно еще не достигло своей этической сущности, это движение стремится к достижению этой цели, и в этом процессе отменяются определенные моменты, которые самосознание считает значимыми в изоляции. Они имеют форму непосредственного волевого процесса или природного импульса, который достигает своего удовлетворения, причем само это удовлетворение является содержанием нового импульса.Однако если рассматривать самосознание как потерявшее счастье существования в субстанции, эти естественные импульсы связаны с сознанием того, что их цель — истинная судьба и сущностная природа самосознания. Этическая субстанция опустилась до уровня плавающего самоотверженного прилагательного, живыми субъектами которого являются индивиды, которые должны наполнять свою универсальность через себя и обеспечивать свою судьбу из того же источника.

Таким образом, взятые в первом смысле эти формы и способы представляют собой процесс, посредством которого возникает этическая субстанция, и предшествуют этой субстанции; во втором они следуют за ней и раскрывают для самосознания ее предназначенную природу.В первом аспекте непосредственность или грубые грубые импульсы теряются в процессе выяснения их истинности, а их содержание переходит к высшему. Однако в последнем аспекте ложная идея сознания, заключающая в себе характерную природу этих импульсов, переходит к более высокой идее. В первом случае цель, которую они достигают, — это непосредственная этическая субстанция; в то время как во втором случае целью является сознание этой субстанции, такое сознание, которое знает субстанцию как свое собственное сущностное существо; и до такой степени этот процесс будет развитием морали ( Moralität ), более высокого состояния или отношения, чем прежний (Sittlichkeit ).Но эти модусы в то же время составляют только одну сторону развития морали, а именно ту, которая принадлежит самосуществованию, или в которой сознание отменяет свои цели; они не составляют сторону, где мораль возникает из самой субстанции. Поскольку эти моменты еще не могут иметь значение превращения в цели, противоречащие утраченному общественному порядку (Sittlichkeit), , они не содержат здесь никаких сомнений в своем простом некритичном содержании, и цель, ради которой они работают, является этической субстанцией: но поскольку с нашим временем более непосредственно связана та форма этих моментов, в которой они появляются после того, как сознание утратило свою этически сложившуюся обычай (sittliches) жизнь, и в поисках этого повторяет эти формы, они могут быть представлены больше после этого. последний способ выражения.

Φ 358. Самосознание, которое пока что является просто понятием разума, идет по этому пути со специфической характеристикой бытия для себя сущностной реальностью qua индивидуального разума, и его цель, следовательно, состоит в том, чтобы актуализировать себя как индивидуума и получать от этого удовольствие, как человек.

Φ 359. Существуя для себя, он осознает себя как сущностно реальное. В этом персонаже — отрицательность другого. Следовательно, в его сознании возникает оппозиция между как позитивным и чем-то, что, несомненно, существует, но против не в смысле существенного существования.Сознание кажется разделенным на эту объективную реальность, лежащую в его руках, и цель, которую оно выполняет путем устранения этой объективности и которую оно делает фактическим фактом вместо данного объекта. Однако его основная цель — это его непосредственное абстрактное существование для самого себя, другими словами, видение себя как этого конкретного индивида в другом или видение другого самосознания как самого себя. Переживание истины этой цели переводит самосознание на более высокий план, и отныне оно является самоцелью, поскольку оно одновременно универсально и имеет закон непосредственно внутри.Однако, выполняя этот закон своего сердца, он узнает, что здесь индивидуум не может сохранить себя, но, скорее, добро может быть выполнено только через жертву индивидуума: и поэтому оно переходит в Добродетель . Опыт, через который проходит добродетель, может быть не чем иным, как обнаружением того, что ее цель уже имплицитно ( an sich ) реализована, что счастье непосредственно заключается в самом действии, а само действие является благом. Принцип или понятие всей этой сферы опыта — а именно.что «вещность» — это независимое самосуществование разума — становится в ходе этого опыта объективным фактом для самосознания. В том, что самосознание нашло этот принцип, оно осознает себя как реальность в смысле прямого самовыражения Индивидуальность , которая больше не встречает никакого сопротивления в противоположной ей реальности, и чей объект и цель являются всего лишь этим. функция самовыражения.

УДОВОЛЬСТВИЕ И НЕОБХОДИМОСТЬ

1.А именно. в описательном наблюдении за природой как таковой.

2. Виз. в наблюдении живой природы, «органического».

3. Виз. в наблюдении за природой как внешней реальностью разума, законами мышления, психологией, физиогномикой, френологией.

4. Первое и последующие издания читаются как «неводы» Volks: Лассон предлагает «eines». Это кажется правильным в контексте.

Hodgson, David: 9780199845309: Amazon.com: Books

В последние годы философские дискуссии о свободе воли в основном сосредоточены на том, совместима ли свободная воля с детерминизмом.В этой сложной книге Дэвид Ходжсон по-новому подходит к вопросу о свободе воли, утверждая, что внимательное рассмотрение человеческой рациональности и человеческого сознания показывает, что вместе они дают нам свободную волю в надежном и недетерминированном смысле. В частности, они дают нам возможность адекватно реагировать на многофункциональные гештальты сознательного опыта способами, которые не полностью определяются законами природы или вычислительными правилами. Автор утверждает, что этот подход согласуется с тем, что наука говорит нам о мире; и он рассматривает его последствия для нашей ответственности за собственное поведение, для роли возмездия в уголовном наказании и для места людей в более широкой схеме вещей.

Похвала предыдущей работе Дэвида Ходжсона, Разум имеет значение

«Магистр … Он сбалансирован, чрезвычайно тщателен и скрупулезно справедлив; и написан ясной, прямой и доступной прозой». — Майкл Локвуд, Times Literary Supplement

«отличный вклад в литературу. Он хорошо написан, авторитетен и удивительно обширен. … Это описание квантовой теории … несомненно, будет иметь большую ценность. … На обложке бумажного издания этой книги цитируется, что Пол Дэвис сказал, что это «поистине великолепная и провокационная книга».Написав этот обзор, я позволил себе спровоцировать себя, но в заключение я рад полностью поддержать этот вердикт! »- Юан Сквайрс, Journal of Consciousness Studies

« хорошо аргументированная и чрезвычайно важная книга. . »- Шина Мередит, New Scientist

« Его реконструкции и объяснения всегда краткие и ясные. »- Джеффри Барретт, The Philosophical Review

« В этой масштабной и амбициозной работе Ходжсон нападает на современное православие.И ее сторонники, и противники сочтут ее интересным для чтения ». — Дж. Р. Лукас, Мертон-колледж, Оксфорд,

Философия разума | Проблемы, теории и факты

Философия разума и эмпирическая психология

Философия часто занимается самые общие вопросы о природе вещей: какова природа красоты? Что значит обладать подлинным знанием? Что делает действие добродетельным или утверждение истинным? Такие вопросы можно задавать в отношении многих конкретных областей, в результате чего что существуют целые области, посвященные философии искусства (эстетика), философии науки, этике, эпистемологии (теория познания) и метафизике (изучению основных категорий мира).Философия разума специально занимается довольно общими вопросами о природе ментальных феноменов: какова, например, природа мысли, чувства, восприятия, сознания и чувственного опыта?

Эти философские вопросы о природе явления следует отличать от вопросов с похожим звучанием, которые, как правило, вызывают озабоченность более чисто эмпирических исследований, таких как экспериментальная психология, которые в решающей степени зависят от результатов сенсорного наблюдения.Эмпирические психологи в целом озабочены обнаружением случайных фактов о реальных людях и животных — вещей, которые оказываются правдой, хотя могли оказаться ложными. Например, они могут обнаружить, что определенное химическое вещество выделяется тогда и только тогда, когда люди напуганы, или что определенная область мозга активируется тогда и только тогда, когда люди испытывают боль или думают о своих отцах. Но философ хочет знать, важно ли высвобождение этого химического вещества или активация мозга в этой области для страха, боли или мыслей об отце: будут ли существа, лишенные этого конкретного химического или черепного строения, неспособны к этим переживаниям? Может ли что-то иметь такие переживания и вообще состоять из «материи» — как в случае с призраками, как думают многие люди? Задавая эти вопросы, философы имеют в виду не только (возможно) отдаленные возможности призраков, богов или внеземных существ (чье физическое строение предположительно будет сильно отличаться от человеческого), но также и особенно возможность, которая, кажется, когда-либо вырисовывается. больше в современной жизни — возможности компьютеров, способных мыслить.Может ли у компьютера быть разум? Что нужно сделать, чтобы создать компьютер, который мог бы обладать определенной мыслью, эмоцией или опытом?

Возможно, компьютер мог бы иметь разум, только если бы он состоял из тех же типов нейронов и химических веществ, из которых состоит человеческий мозг. Но это предположение может показаться грубо шовинистическим, скорее как утверждение, что у человека могут быть психические состояния только в том случае, если его глаза имеют определенный цвет. С другой стороны, конечно, не любое вычислительное устройство имеет разум.Независимо от того, будут ли в ближайшем будущем созданы машины, которые приблизятся к тому, чтобы стать серьезными кандидатами на наличие ментальных состояний, сосредоточение внимания на этой все более серьезной возможности — хороший способ начать понимать виды вопросов, рассматриваемых в философии разума.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Хотя философские вопросы имеют тенденцию сосредотачиваться на том, что возможно, или необходимо, или существенно, в отличие от того, что просто есть, это не означает, что то, что есть — i.е., случайные открытия эмпирической науки — не имеют важного отношения к философским размышлениям о разуме или любой другой теме. Действительно, многие философы считают, что медицинские исследования могут раскрыть сущность или «природу» многих заболеваний (например, полиомиелит предполагает активное присутствие определенного вируса) или что химия может раскрыть природу многих веществ (например, вода H ₂ O). Однако, в отличие от случаев заболеваний и психоактивных веществ, на вопросы о природе мышления, похоже, нельзя ответить только с помощью эмпирических исследований.Во всяком случае, ни один эмпирический исследователь не смог ответить на них, удовлетворив достаточное количество людей. Таким образом, вопросы относятся, по крайней мере, частично, к философии.

Одна из причин, по которой на эти вопросы было так сложно ответить, состоит в том, что существует существенная неясность, как в общепринятом понимании, так и в теоретической психологии, в отношении того, насколько объективными можно считать феномены разума. Сенсации, например, кажутся по сути частными и субъективными, не открытыми для публичного, объективного исследования, требуемого для предмета серьезной науки.В конце концов, как можно было бы узнать, каковы на самом деле чьи-то личные мысли и чувства? Кажется, что каждый человек находится в особом «привилегированном положении» по отношению к своим мыслям и чувствам, положение, которое никто другой никогда не мог бы занять.

Для многих эта субъективность связана с вопросами значения и значения, а также со стилем объяснения и понимания человеческой жизни и действий, который необходим и, что важно, отличается от видов объяснения и понимания, характерных для природные науки.Чтобы объяснить движение приливов, например, физик может обратиться к простым обобщениям о корреляции между приливным движением и близостью Луны к Земле. Или, более глубоко, он мог бы апеллировать к общим законам — например, к законам, касающимся всемирного тяготения. Но для того, чтобы объяснить, почему кто-то пишет роман, недостаточно просто отметить, что его письмо коррелирует с другими событиями в его физическом окружении (например, он обычно начинает писать на восходе солнца) или даже что оно коррелирует с определенными событиями. нейрохимические состояния в его мозгу.Также нет никакого физического «закона» о писательском поведении, к которому могло бы апеллировать предположительно научное объяснение его письма. Скорее, нужно понимать, почему человек пишет, что для него значит письмо или какую роль играет в его жизни. Многие люди думали, что такого рода понимание может быть достигнуто только через сопереживание человеку — «поставив себя на его место»; другие думали, что для этого необходимо судить человека в соответствии с определенными нормами рациональности, которые не являются частью естествознания.Немецкий социолог Макс Вебер (1864–1920) и другие подчеркивали первую концепцию, отделяя эмпатическое понимание ( Verstehen ), которое они считали типичным для гуманитарных и социальных наук, от научного объяснения ( Erklären ). что обеспечивается естественными науками. Вторая концепция становится все более влиятельной в большей части современной аналитической философии — например, в работах американских философов Дональда Дэвидсона (1917–2003) и Дэниела Деннета.

Рациональное бессознательное | Психология сегодня

Источник: Curly Pat / Shutterstock

С конца 19 века психологи находят все больше и больше умственных операций, которые действуют за пределами осознания. В общепринятом понимании бессознательное — это прежде всего хранилище подавленных мыслей о насилии, сексе и других вещах, о которых лучше всего не говорить. На самом деле, однако, сознательный горшок не имеет права называть бессознательный чайник черным. В сознании полно секса и насилия.Если вы включите звонок студентам, посещающим лекцию, и попросите их записывать, о чем они думали каждый раз, когда звонит звонок, в половине случаев это мысли сексуального характера. И подавляющее большинство студентов колледжей сообщают, что у них возникали мысли о том, чтобы кого-то убить.

Становится ясно, что бессознательные операции лежат в основе многих наших умозаключений и суждений, а также многих процессов принятия решений и решения проблем. Более того, бессознательный разум часто может справляться с этими вещами лучше, чем сознательный.Действительно, со многими операциями может справиться только бессознательное. (Я обсуждаю многие из этих преимуществ в своей книге Mindware .)

Бессознательный разум может значительно превосходить сознательный в изучении некоторых видов очень сложных паттернов. На самом деле, даже больше: он может узнать то, чего не может осознать. Павел Левицкий и его коллеги попросили людей обратить внимание на экран компьютера, разделенный на четыре квадранта. X появлялся в одном из квадрантов, и задача участника заключалась в том, чтобы нажать кнопку, предсказывающую, в каком квадранте появится X.Хотя участники этого не знали, порядок, в котором X появлялся в данном квадранте, был продиктован очень сложным набором правил. Например, X никогда не появлялся дважды подряд в одном и том же квадранте, X никогда не возвращался в свое исходное положение, пока не появлялся по крайней мере в двух других квадрантах, X во втором месте определял местоположение третьего, и четвертое местоположение было определено местоположением в предыдущих двух испытаниях.

Подсознание может изучить этот сложный паттерн, не беспокоясь о том, чтобы сообщить сознательному разуму о его выполнении.Мы знаем, что обучение происходит потому, что 1) участники со временем становились быстрее при нажатии правильной кнопки и 2) когда правила внезапно менялись, их производительность сильно ухудшалась. Но сознательный разум не впускал в происходящее. Участники даже не осознавали наличие закономерности, не говоря уже о том, чтобы точно знать, что это было.

Сознательный разум участников, однако, хорошо учел внезапно ухудшившуюся производительность. Это могло быть особенно верно, потому что участники были профессорами психологии (которые случайно знали, что участвовали в исследовании бессознательного обучения).Трое профессоров сказали, что они просто «потеряли ритм». Двое обвинили экспериментатора в выводе на экран отвлекающих подсознательных сообщений.

Почему мы не осознаем сознательно, какую модель мы усвоили? Короткий ответ: «Почему мы должны?» Для большинства целей важно то, что мы изучим шаблон, а не то, что мы сможем точно сформулировать, каковы правила, лежащие в основе шаблона.

Рассмотрим параллель с визуальным распознаванием образов. Представьте компьютерную сетку с 1000 пикселей, которые могут быть как черными, так и белыми.Возьмите половину этой сетки и случайным образом сделайте часть пикселей черными, а часть белыми. Затем переверните полусетку и создайте зеркальное отображение оригинала. Поместите два изображения рядом. Вы сразу увидите симметрию между двумя половинками.

Как вы видите, что существует идеальная симметрия? Это определенно не путем сознательного расчета, чтобы определить, является ли каждый пиксель в одном и том же месте зеркального изображения одинаковым или нет. Количество вычислений, необходимых для определения идеальной симметрии, составляет 500 000.Это вычислительный трюк, который до недавнего времени не удавалось быстро выполнить даже компьютерам. Бессознательное — это быстрое исследование, и оно позволяет правильно понять многие важные вещи. Это экономит время и энергию для решения проблем, для решения которых сознательный разум имеет уникальные возможности.

2011: КАКАЯ НАУЧНАЯ КОНЦЕПЦИЯ УЛУЧШИТЕ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ ИНСТРУМЕНТ У КАЖДОГО?

Одно из величайших научных открытий двадцатого века заключалось в том, что большинство психологических процессов бессознательны. Но «бессознательное», вошедшее в массовое воображение, было иррациональным бессознательным Фрейда — бессознательным как взволнованная, страстная личность, которую едва сдерживают сознательный разум и размышления.Эта картина все еще широко распространена, хотя Фрейд в значительной степени дискредитирован с научной точки зрения.

«Бессознательное», которое на самом деле привело к величайшим научным и технологическим достижениям, можно было бы назвать рациональным бессознательным Тьюринга. Если бы видение «бессознательного», которое вы видите в таких фильмах, как «Начало», было научно точным, оно включало бы фаланги ботаников с линейками скольжения, вместо женщин в пеньюарах с револьверами посреди дальских пейзажей … По крайней мере, это могло бы привести публику к более полезному взгляду на разум, если не к тому, чтобы покупать больше билетов.

Ранние мыслители, такие как Локк и Юм, предвосхитили многие открытия психологической науки, но считали, что фундаментальными строительными блоками разума являются сознательные «идеи». Алан Тьюринг, отец современного компьютера, начал с размышлений о сознательных и преднамеренных пошаговых вычислениях, выполняемых человеческими «компьютерами», такими как женщины, расшифровывающие немецкие шифры в Блетчли-парке. Его первое великое открытие заключалось в том, что те же процессы могут быть реализованы в совершенно бессознательной машине с теми же результатами.Машина могла рационально декодировать немецкие шифры, используя те же шаги, которые прошли сознательные «компьютеры». И бессознательные реле и компьютеры с электронными лампами могли давать правильные ответы так же, как и те, что из плоти и крови.

Второе важное открытие Тьюринга заключалось в том, что мы могли понимать большую часть человеческого разума и мозга как бессознательный компьютер. Женщины в Блетчли-парке блестяще выполняли сознательные вычисления в своей повседневной работе, но они подсознательно выполняли столь же мощные и точные вычисления каждый раз, когда говорили слово или смотрели через комнату.Обнаружение скрытых сообщений о трехмерных объектах в запутанном беспорядке изображений сетчатки так же сложно и важно, как обнаружение скрытых сообщений о подводных лодках в непонятных нацистских телеграммах, и разум оказывается, что разгадывает обе загадки одинаковым образом.

Совсем недавно когнитивные ученые добавили в эту смесь идею вероятности, чтобы мы могли описать бессознательное и разработать компьютер, который может выполнять как индуктивные, так и дедуктивные умозаключения.Используя такого рода вероятностную логику, система может точно узнать о мире постепенно, вероятностным способом, повышая вероятность одних гипотез и понижая вероятность других, а также пересматривая гипотезы в свете новых свидетельств. Эта работа опирается на своего рода реверс-инжиниринг. Сначала выясните, как любая рациональная система может лучше всего вывести истину из имеющихся у нее свидетельств. Достаточно часто оказывается, что бессознательный человеческий разум именно так и поступает.

Некоторые из величайших достижений когнитивной науки стали результатом этой стратегии.Но они были в значительной степени невидимы в популярной культуре, которая, по понятным причинам, была озабочена сексом и насилием в большей части эволюционной психологии (как и Фрейд, это делает фильм лучше). Наука о зрении изучает, как мы можем преобразовать хаос раздражения в нашей сетчатке глаза в последовательное и точное восприятие внешнего мира. Это, пожалуй, наиболее успешная с научной точки зрения отрасль когнитивной науки и нейробиологии. Он основан на идее, что наша зрительная система совершенно бессознательно делает рациональные выводы из данных сетчатки глаза, чтобы выяснить, на что похожи объекты.Ученые, работающие в области зрения, начали с выяснения наилучшего способа решения проблемы зрения, а затем подробно выяснили, как мозг выполняет эти вычисления.

Идея рационального бессознательного также изменила наше научное понимание существ, которым традиционно отказывали в рациональности, таких как маленькие дети и животные. Это также должно изменить наше повседневное понимание. Фрейдистская картина отождествляет младенцев с этим фантазирующим, иррациональным бессознательным, и даже с классической точки зрения Пиаже маленькие дети глубоко нелогичны.Но современные исследования показывают огромный разрыв между тем, что говорят маленькие дети, и, предположительно, тем, что они переживают, и их поразительно точными, хотя и неосознанными умениями обучения, индукции и рассуждения. Рациональное бессознательное дает нам возможность понять, как младенцы могут научиться так много, когда кажется, что они сознательно понимают так мало.

Другой способ, которым рациональное бессознательное может влиять на повседневное мышление, — это действовать как мост между сознательным опытом и несколькими фунтами серой слизи в наших черепах.Разрыв между нашим опытом и нашим мозгом настолько велик, что люди находят пинг-понг между изумлением и недоверием при каждом исследовании, которое показывает, что знание, любовь или добро «действительно в мозгу» (хотя где еще это было бы?). Есть важная работа, связывающая рациональное бессознательное как с сознательным опытом, так и с неврологией.

Интуитивно мы чувствуем, что знаем свое собственное сознание — что наш сознательный опыт является прямым отражением того, что происходит под ним. Но большая часть наиболее интересных работ по социальной и когнитивной психологии демонстрирует пропасть между нашим рационально бессознательным разумом и нашим сознательным опытом.Например, наше сознательное понимание вероятности действительно ужасно, несмотря на то, что мы бессознательно все время делаем тонкие вероятностные суждения. Научное изучение сознания позволило нам осознать, насколько сложна, непредсказуема и тонка связь между нашим разумом и нашим опытом.

В то же время, чтобы быть по-настоящему объяснительной, нейробиология должна выйти за рамки «новой френологии» простого определения психологических функций в определенных областях мозга.Рациональное бессознательное позволяет нам понять, как и почему работает мозг, а не только где. Опять же, наука о зрении лидирует, с элегантными эмпирическими исследованиями, показывающими, как определенные сети нейронов могут действовать как компьютеры, рационально решая проблему зрения.

Конечно, у рационального бессознательного есть свои пределы. Визуальные иллюзии демонстрируют, что наша блестяще точная зрительная система иногда ошибается. Сознательное отражение может иногда вводить в заблуждение, но оно также может обеспечить когнитивные протезы, интеллектуальный эквивалент очков с корректирующими линзами, чтобы помочь компенсировать ограничения рационального бессознательного.Именно этим и занимаются научные учреждения.

Самым большим преимуществом понимания рационального бессознательного было бы демонстрация того, что рациональное открытие — это не особая, непонятная привилегия тех немногих, которых мы называем «учеными», а, напротив, эволюционное право всех нас. На самом деле использование нашего внутреннего видения и внутреннего ребенка может не сделать нас более счастливыми или более приспособленными, но это может заставить нас оценить, насколько мы на самом деле умны.