Расставание и любовь: когда и зачем это нужно влюбленной паре?

Что любовь делает с мозгом, почему расставание вызывает реальную боль и как пережить разрыв с помощью науки — Нож

Это связано с тем, что мы созданы, чтобы иметь отношения с другими людьми и стремиться к близости. В превращении мозга примата в мозг человека социальные связи, к которым относится и любовь, играли и продолжают играть огромную роль. Разбираемся, как устроена любовная химия мозга, что происходит с организмом в момент разрыва и как справиться с болезненными ощущениями и переживаниями.

Как любовь влияет на мозг

Чтобы понять, что происходит с мозгом во время разлуки, нужно освежить в памяти те физиологические процессы, которые сопровождают влюбленность и развитие привязанности у млекопитающих и человека. Наука не может ответить на вопрос, почему люди и животные выбирают себе одного партнера, а не другого, но мы неплохо знаем, что при этом происходит в организме.

I. Влечение

Бабочек в животе и физиологическое влечение вызывают половые гормоны, в основном — тестостерон (у обоих полов). Он не заставляет людей влюбляться — только обеспечивает либидо.

II. Влюбленность

Мотивацию шевелиться и добиваться партнера дает нейромедиатор дофамин. Он активирует «систему поощрения» в мозге влюбленных прямо пропорционально уровню их субъективной влюбленности, обещая удовольствия и заставляя добиваться объект страсти.

Дополнительную энергию страсти обеспечивает кортизол, он не только активирует силы, но и помещает организм в состояние стресса. В надпочечниках активно вырабатывается адреналин. Отсюда потение, бешеный ритм сердца и желание скакать и прыгать, которые мы чувствуем во время первых контактов с понравившимся человеком.

У влюбленных повышен уровень норадреналина. Этот гормон участвует в закреплении в памяти новых стимулов, в том числе в процессе «впечатывания» в память у животных — импринтинга. Видимо, именно поэтому образ возлюбленного застревает в памяти. Об объекте страсти мы можем думать до навязчивости часто еще и из-за понижения уровня серотонина. У остро влюбленных уровень серотонина понижен — как и у страдающих настоящим обсессивно-компульсивным расстройством с навязчивыми мыслями.

III. Привязанность

Любовная привязанность свойственна не только человеку, но и другим живым существам, когда они защищают общую территорию, вместе вьют гнезда, ухаживают друг за другом, разделяют заботу о потомстве и испытывают тоску при разлуке.

Когда чувства оказываются взаимными и влюбленные формируют пару, у них снижается уровень кортизола и снова поднимается количество серотонина, а постоянный физический контакт «закачивает» в пару гормоны привязанности.

У человека любовное союзничество связано с ощущением защищенности, спокойствия и эмоционального единства. Такие ощущения связаны в основном с окситоцином. Он вырабатывается во время социального и телесного контакта, объятий, секса, особенно во время оргазма — и его уровень выше в тех парах, которые провели рядом друг с другом больше времени. Он же формирует родительское поведение, толкая пару оставаться друг с другом достаточно долго, чтобы выкормить потомство и продолжить свой вид.

IV. Зачем столько всего

Видимо, природа создала такой сложный химический процесс для того, чтобы смотивировать двух совершенно разных особей сформировать пару для зачатия, вынашивания и выращивания детей. Всё это время люди в паре находятся в состоянии наркотического опьянения, любовной иллюзии, ради которой они готовы на многое.

Что происходит в теле при расставании

Когда этот физиологический цикл внезапно прерывается, организм приходит в серьезный дисбаланс. Дофамин продолжает некоторое время сохраняться на высоком уровне и в отсутствие объекта любви — а значит, мотивация для соединения с другим человеком не ослабевает, рождая беспокойство и неудовлетворенность. Когда инерция этого процесса остановится и выработка дофамина замедлится, наоборот, накроет депрессия, апатия, отсутствие мотивации. Многих потянет на дофаминовую «иглу» алкоголя, психоактивных веществ или беспорядочного секса (это всё не помогает, а только увеличивает дисбаланс).

I. Тревожность

У любящих людей обнаруживается меньшая активность миндалины — отдела мозга, который отвечает за переживание интенсивных эмоций, в особенности негативных — вроде страха, тревоги и гнева. У них менее активна задняя поясная извилина, которую часто ассоциируют с переживанием болезненных ощущений.

Эксперименты показали, что даже когда женщины просто держат за руку любимых супругов, в их мозгу слабее работает система стрессовой реакции в ответ на удары тока — причем чем больше они удовлетворены браком, тем спокойнее они остаются.

Когда мы лишаемся такой важной поддержки равновесия нашего организма, как партнер, — даже если инициатором разрыва были мы сами и тем более если нас внезапно бросили, — мы неиллюзорно испытываем целый комплекс страхов, тревог и неудовлетворенности.

II. Настоящая боль

Мало того, отвержение вызывает в мозге такую же реакцию, как физическая боль. Разглядывание портрета бывших возлюбленных активизирует вторичную соматосенсорную кору и островковую долю, которые отвечают за формирование сложных физических ощущений — они же активны у тех, кто ударил себя молотком по пальцу.

Это значит, что боль от расставания — настоящая.

Разбитое сердце вызывает такой же стресс и активизирует те же зоны, что и сломанная нога: в момент любого социального отвержения в мозг выбрасываются опиоиды — натуральные обезболивающие, присутствие которых обычно указывает на реальную травму.

III. Проблемы с сердцем

Кстати, сердце от расставаний тоже может реально страдать. Синдромом разбитого сердца, как часто называют синдром такоцубо, — это сбой в работе сердечной мышцы под влиянием сильного эмоционального стресса. Такие проблемы могут обнаружиться после смерти супруга, проявляются как боли в груди и могут привести к смерти. Больше всего риску подвержены сердца постменопаузальных женщин, но от него случается страдать обоим полам в любых возрастах. Стресс также может провоцировать рискованное поведение, повышая возможность погибнуть от несчастного случая, под воздействием высоких доз алкоголя или наркотиков или в драке.

IV. Навязчивые мысли

Самое противное, что наш мозг в процессе эволюции привык заострять свое внимание на угрозах. А если что-то вызывает стресс и боль — то оно расценивается как угроза. То есть желание следить за жизнью бывшего возлюбленного, несмотря на всю боль, которую это причиняет, — следствие некоторой «тупости» нашего мозга, его биологический автоматизм. И не забывайте про низкий уровень серотонина, вызывающего навязчивые мысли. Поэтому есть смысл в том, чтобы затруднить ему болезненную рефлексию: может быть, удаление бывших из друзей выглядит по-детски, но всё-таки работает. Но не стоит отрицать свои чувства и избегать размышлений о разрыве в конструктивном ключе.

Что это значит?

Чувствовать себя ужасно после расставания — нормально и естественно. По химическому эффекту любовь похожа на наркотическое опьянение, а расставание — на абстинентный синдром зависимого при отсутствии дозы вещества, которое обычно обеспечивает высокий уровень дофамина. Примерно такую же тоску, говорят, испытывают по кокаину после расставания с ним.

Наш мозг вполне способен справиться как с зависимостью, так и с разрывом. Просто ему нужно время. Не торопите себя: вы можете переваривать свои эмоции столько, сколько вам нужно.

В опросе, который я проводила для своего телеграм-канала, 58 % людей сообщили, что потеряли близкого от года до пяти лет назад, при этом 66 % опрошенных отметили, что чувствуют боль до сих пор.

Считайте, что это болезнь, после которой нужно восстановиться (кстати, сильный стресс действительно приводит к падению иммунитета и повышает риск заразиться всякими вирусами в дополнение к реактивной депрессии).

Понимание того, что часть этих душераздирающих ощущений находится не в душе, а в теле, дарит некоторое облегчение и чувство контроля. Мы более-менее можем управлять своим телом и сделать так, чтобы оно испытывало чуть меньше стресса и получало чуть больше удовольствия.

Не стоит расшатывать и так разбалансированную систему поощрения алкоголем и наркотиками (по крайней мере, лучше знать предел пьяному гореванию, если уж вы не смогли удержаться). Помогите своему дофамину. Из полезных развлечений он больше всего любит движение, познание и исполнение небольших краткосрочных целей. Система поощрения наградит вас подъемом за составление и выполнение планов, будь то уборка дома, просмотр давно отложенных фильмов, попытка выйти на первую пробежку за три года или хотя бы очистка почтового ящика от спама до полной пустоты.

Именно поэтому многие люди после расставания делают поразительные личные успехи в спорте и в образовании, ведь у них освобождается большой ресурс внимания и мотивации.

Получить немного радости и успокоения помогает общение с близким кругом: семьей, друзьями, единомышленниками — мозг «любит» социальное приятие. И, конечно, нельзя забывать о безопасных для здоровья методов расслабления: прогулках на свежем воздухе, массаже, медитации и различных техниках релаксации.

Психологическая фрустрация

Физиологический коктейль из нейротрансмиттеров и гормонов, бурлящий в нас во время и после разрыва, провоцирует не только физические ощущения. Эти вещества регулируют эмоции и заставляют нас чувствовать и переживать.

Поэтому, если вы хотите спросить, можно ли избежать этой смеси боли, горечи, надежды, обиды, отчаяния и прочего, правильный ответ — нет.

Можно пытаться отрицать свои эмоции, бежать от их осознания или стараться придать им другой окрас — это я не страдаю от потери близкого, это я злюсь; я страдаю не потому, что любил его, а потому, что он оказался мудаком. Но, как и осознание других травмирующих событий, это тоже должно пройти через универсальные стадии горевания: шок, отрицание, гнев, торги, смирение — и прийти к принятию ситуации и восстановлению целостности.

Потеря собственной идентичности

Во многом психологическая фрустрация после расставания связана с тем, что в период отношений мы встраиваем партнера в свою идентичность. Многие смотрят на себя глазами возлюбленного и заимствуют его видение для самоидентификации и для выстраивания картины будущего. Вырывание одного из основных элементов из этой картины заставляет нас переживать ощущение разрушение образа «я» и потерю контроля над своей жизнью и растерянность.

Часто мы печалимся не столько по конкретному человеку, сколько по картине нашего «я», которое он позволил нам построить. Осознание этого факта помогает сместить фокус на работу над своим состоянием.

Вопрос «кто я?» — нормальный экзистенциальный вопрос для одиноких и семейных, полиаморов, юнцов и стариков. Его сложность заставляет нас искать ответ — в активной деятельности, творчестве или занятиях философией. Просто в кризисные моменты он звучит громче.

Используйте этот момент для размышлений о том, чего вы ждете от жизни и кем хотите стать. А то потом опять влюбитесь, и будет не до экзистенциализма.

Утрата адекватной самооценки

Очень часто разрыв приводит не только к трудностям самоидентификации, но и к понижению самооценки. Особенно это верно для тех, кого оставили. В такой ситуации может казаться, что с вами что-то не так, раз от вас ушел партнер. Но это ошибочное направление мысли приводит только к усугублению проблем с самооценкой и хождению по кругу.

Любимый человек и его внимание к нам придает нам ценность в собственных глазах. Когда он уходит, нам кажется, что то, за что он нас любил, обесценилось — мы не так хороши, как казалось раньше. Отделить боль утраты близости и любви от страданий уязвленной гордости может быть очень полезно для восстановления.

Будьте реалистами: почти все люди в течение жизни были или будут оставлены хотя бы один раз. Это не значит, что со всеми что-то не так: мы все очень разные, неодинаково видим мир и можем находиться на различных этапах своей жизни, когда встречаемся с кем-то.

Самые частые следствия проблем с самооценкой — обесценивание бывшего партнера и отношений с ним или, наоборот, идеализация прошлого.

Обесценивание. Некоторые считают хорошим лекарством от пониженной самооценки обесценивание — занижение значимости партнера с помощью уничижительных высказываний, культивации презрения и рассказов друзьям о своем равнодушии или ненависти к этому человеку. Но это не самый лучший путь для нас самих. Обесценивая бывшего возлюбленного, мы теряем также ценность прожитого вместе времени, опыта, который нас изменил и сделал взрослее, а также отрицаем те части личности, которые созрели в этих отношениях — и которые нужны нам для полноценной жизни.

Идеализация. Другая крайность — идеализация прошлого, когда вы фиксируетесь только на самых лучших моментах, собираете их в коллекцию и обливаетесь слезами, перебирая их, как буддийский монах свои четки. Конечно, нам трудно пережить утрату того, кто был рядом в трудную минуту и на кого можно было положиться — не только в делах, но и эмоционально, в своей неуверенности, незащищенности и прочем. Но вспомните о различии зрелой и незрелой любви, сформулированных Эрихом Фроммом в его книге «Искусство любить»: «Незрелая любовь говорит: „Я люблю тебя, потому что я нуждаюсь в тебе“. Зрелая любовь говорит: „Я нуждаюсь в тебе, потому что я люблю тебя“», — стремитесь к зрелому пониманию любви.

Обе стратегии — обесценивания и идеализации бывшего партнера — приводят к эмоциональному дисбалансу.

Дневник для самотерапии

Вести дневник полезно во время любых эмоциональных потрясений, он позволяет выразить все мучающие вас чувства и мысли и становится успокоением для разума, навязчиво возвращающегося к объекту былой любви.

Для того чтобы вернуть себе контроль над оценкой самого себя, воспользуйтесь блокнотом, ручкой и разумом. Зафиксируйте на бумаге как то, за что вы благодарны своему партнеру, так и ту критику и сожаления, которые накопились за время отношений. Сформулируйте, почему ваши отношения не сработали: вы хотели от жизни разного, не сошлись ценностями, отношения были болезненными, кто-то кого-то подавлял. Составьте список того, чем вам пришлось жертвовать и в чем идти на компромисс, которого вы не хотели. Записывайте свои каждодневные мысли и переживания, стараясь осмыслить прошедший этап и выкристаллизовать его в опыт.

Именно этот опыт по завершении вашего переживания разрыва станет новой частью вашей личности, вашей мудрости и зрелости. Осмысленный опыт — ваше богатство. Даже болезненные переживания могут принести пользу личности, если они осознаны и проработаны.

Восстановление самостоятельности и умение положиться на самого себя сослужат вашей личности хорошую службу: вы полноценны, и вам не нужен другой человек, чтобы иметь ценность, знать, что делать и кем быть.

После такой работы по осознанию своего эмоционального опыта вы почувствуете облегчение и начало новой жизни. Исследования показывают, что люди, понимающие причины разрыва отношений, быстрее восстанавливаются и более удовлетворены своими следующими отношениями, чем те, кто не рефлексирует по этому поводу.

Социальный фон расставания

Вы можете испытывать дискомфорт и даже стыд, объясняя знакомым, что вы с партнером расстались. Вам приходится сталкиваться не только с внутренней неопределенностью, но и внешней: будущее, которое вы планировали, больше не случится никогда — как и образ вашего будущего «я» исчез навсегда.

I. Неопределенность и страх одиночества

Все эти беспокойства имеют только косвенное отношение к любви и ее потере. Мы чувствуем подобный стресс, выпускаясь из школы или института, теряя работу или переезжая в другую страну. Неопределенность здесь — основной стрессовый фактор. Наш мозг вообще не очень приспособлен к неопределенности и внезапности, но любая новинка вскоре становится для него обыденностью.

Зато неопределенность гарантирует вам свободу действий. Период после расставания с долгосрочным партнером — один из самых плодотворных для переоценки ценностей и постановки новых целей, потому что в такой момент с вас снимается огромное количество обязательств, и у вас теперь больше маневра, чтобы круто изменить свою жизнь.

Нас может беспокоить страх одиночества. Может казаться, что мы никогда не сможем полюбить снова и не будем счастливы. Картины счастья, успеха и сложившейся жизни могут давить утверждением превосходства парных существ над одинокими. Просмотр популярных фильмов о любви только усугубляет ощущение, что в вашей жизни что-то пошло не так.

II. «Ненастоящая любовь»

Основная ошибка, которую мы делаем, думая о былом счастье, связана с поп-культурной версией любви, которая демонстрируется в популярных фильмах, песнях и сказках. Любовь должна быть стабильной, одинаковой, начинаться страстью, быстро результировать в свадьбу (ну или образование современной моногамной пары) и затем длиться вечно.

Нам кажется, что если наша любовь закончилась, то это была фатальная ошибка и вообще — не настоящая любовь. Это утверждение ложно.

Любовь ценна как опыт: опыт познания другого, себя, опыт сверхмотивации и вдохновленных заботой поступков, опыт переживания принятия другого — и принятия другим. Это уникальный опыт, который останется с вами даже через много лет после того, как ваша боль уйдет и как вы забудете многие подробности, которое помните сейчас. Окончание не умаляет ценности любви точно так же, как смерть человека не умаляет значения тех поступков и чувств, которые он совершал и переживал, будучи живым.

Мозг пластичен. Он отвечает на интенсивные переживания и адаптируется к ним. Буря переживаний проходит постепенно, потому что если взять и резко прервать весь сложный химический процесс, который происходит в мозгу двух людей в паре, можно нанести серьезный вред всей системе. Она должна прийти в баланс сама и вполне на это способна.

Иногда наука и банальность сходятся: со временем действительно становится лучше, хотя сейчас в это невозможно поверить.

В один прекрасный день (будь то через месяц или через несколько лет) вдруг чувствуешь себя свободным от горечи, обиды и сожалений. Главное, как показывает наука, — сполна осмыслить свой опыт, чтобы двигаться дальше.

Как пережить расставание и двигаться дальше

16 марта 2021 Отношения

Почему вам так больно, откуда берётся жажда обладания и как со всем этим справиться.

Ия Зорина

Автор Лайфхакера, атлет, КМС

Боль от расставания может длиться несколько месяцев. Человека посещают навязчивые мысли о бывшем партнёре, он жаждет воссоединения и страдает. В таком состоянии может нарушаться сон и пищевое поведение, иногда появляется боль в груди — так называемый синдром разбитого сердца.

Разберёмся, что происходит в голове человека, которого недавно бросили, и почему эти переживания так болезненны.

Почему человек уходит, а привязанность остаётся

Привязанность к человеку формируется при участии гормона окситоцина. И этот же гормон заставляет страдать, когда объект любви уходит.

Уровень окситоцина сильно возрастает во время кризиса в отношениях. Когда у одного из партнёров чувства охладевают, у второго, наоборот, происходит гормональный взрыв. Этот механизм продолжает работать, когда отношения прекращаются по инициативе одного из партнёров. Брошенный человек продолжает испытывать привязанность из-за повышенного уровня окситоцина, хочет быть рядом, любить и заботиться. Невозможность сделать это вызывает тоску и даже настоящую ломку по утраченной любви.

Как возникает ломка

Когда вы смотрите на фотографию бывшего партнёра, в мозге активируется вентральная область покрышки (ventral tegmental area, VTA) — ключевой элемент системы вознаграждения. VTA общается с другими структурами мозга при помощи дофамина — вещества, которое заставляет нас стремиться к удовольствию.

VTA не имеет отношения к познавательным процессам и здравому смыслу. Она хочет, жаждет, сгорает от желания. Поэтому все ваши попытки забыть партнёра пропадают даром.

Также у влюблённых страдальцев активируется прилежащее ядро — главный центр удовольствия, ответственный за привязанность и зависимость. И VTA, и прилежащее ядро точно так же отзываются на кокаиновый приход, но наркотик отпускает, а любовь — нет. Когда вы переживаете разрыв, активность в этих зонах не снижается, а поскольку вы не можете получить желаемое, страдаете от ломки сродни кокаиновой абстиненции.

Совместная работа префронтальной коры и прилежащего ядра запускает процесс оценки потери и приобретения: вы постоянно думаете, что пошло не так в ваших отношениях, кто виноват, можно ли всё вернуть и как это сделать. От этих мыслей невозможно избавиться, они возвращаются снова и снова. При этом вы испытываете душевную боль, которую можно сравнить с физической. И этому тоже есть объяснение.

Почему вам так больно

Учёные заметили: когда человек смотрит на фотографию бывшего партнёра, в его мозге активируются островок и соматосенсорная кора — структуры, ответственные за передачу информации о физической боли. По их активации можно предсказать наличие боли на 88%.

Человек с разбитым сердцем не чувствует физической боли, но при этом испытывает душевную или, если хотите, ментальную.

Как и физическую, ментальную боль невозможно игнорировать, заглушить её обезболивающим или устранить причину тоже нет никакой возможности.

Неужели всё так безнадёжно и разбитое сердце лечит только время? Так и есть, но, по крайней мере, вы можете что-то сделать, чтобы облегчить это состояние.

Как лечиться от несчастной любви

Уберите все напоминания

Если вы когда-нибудь бросали курить, то знаете, что во время отвыкания нельзя держать дома сигареты и зажигалки. Надо убрать с видных мест пепельницы и всё, что напоминает вам о зависимости. Поступите так же со своей любовью.

Уберите все фотографии с заставок, спрячьте их в самую дальнюю папку. Заприте в шкафу памятные подарки и вещи, которые напоминают вам о дорогом человеке. Не слушайте музыку, которая что-то значила для вашей пары, и не ходите в ваши места.

Исключите из своей жизни всё, что может вызвать бурю воспоминаний и подхлестнуть душевную боль.

Приветствуйте новое

Сейчас самое время начать что-то новое: играть на музыкальном инструменте, мастерить или готовить, разбираться в сложных темах, учить новые языки. Загрузите свой мозг по полной — пусть у него не останется времени на рефлексию и воспоминания.

Новая непривычная работа требует изрядных мозговых ресурсов и запускает формирование новых нейронных связей. Это поможет вам избавиться от навязчивых мыслей о бывшем партнёре.

Займитесь спортом

Физическая активность не только отвлечёт вас, но и снабдит опиоидами ваши исстрадавшиеся рецепторы.

Тренируйтесь со средней или высокой интенсивностью. Первое поможет вам получить удовольствие и привыкнуть к физической активности, второе — устать так, что в голове не останется ни одной мысли, кроме «выжить любой ценой».

Общайтесь, даже через силу

После болезненного разрыва вам наверняка захочется изолировать себя от общества, чтобы пережить опыт в одиночестве. Главное — не застрять в этом состоянии.

Социальные контакты очень важны для человека. Одиночество вызывает чувство уязвимости, нарушает сон, увеличивает заболеваемость и смертность.

В подавленном состоянии тёплое дружеское общение просто необходимо вам. Если понадобится, насильно вытаскивайте себя на прогулки и посиделки с близкими людьми.

Пересмотрите всё

Когда первая буря эмоций уляжется, поработайте со своими мыслями и воспоминаниями. Подумайте, чему вас научили эти отношения, что хорошего вы от них получили. Попробуйте представить свою трагедию как полезный жизненный опыт. Скажите спасибо за яркие переживания и признайте, что пора двигаться дальше.

Вы по-прежнему можете вспоминать об утраченной любви через год или даже 10 лет, ведь говорят, что бывших наркоманов не бывает. Но страдания поблёкнут спустя несколько месяцев, и новые отношения вытеснят болезненный опыт.

Любовь, разлука и сила

Лина злилась.

Она знала, что должна быть счастлива, что ее дочь Анита вышла замуж. Ей вполне нравился будущий зять, но она ссорилась с дочерью. Говоря это, она рассеянно крутила часы, гнев был написан на ее лице. Ее глаза выглядели так, словно искали цель; Я подозревал, что это буду я. Я догадался, что за ее гневом скрывалась пульсирующая боль, которую мне нужно было понять и помнить сейчас, чтобы сохранять к ней сочувствие.

Я признал разницу между нами, особенно в отношении нашего противоположного отношения к семье. Я был белым, непрактикующим христианином, придерживавшимся западных верований — мы склонны быть более индивидуалистичными, ценим уверенность в себе и независимость. Индийская индуистка Лина придерживалась коллективистских взглядов, ценя зависимость и авторитет общества. Я понял, что долг был ее непоколебимой позицией. Не ей было спрашивать; ее долгом как дочери, жены и матери было следовать кодексу, установленному поколениями. Естественно, я был пристрастен: иногда ей приходилось поправлять меня.

Я попросил ее рассказать немного о себе. Она приехала в Англию из Индии 35 лет назад, чтобы выйти замуж за Деванга, члена богатой семьи, владеющей недвижимостью. Поскольку это был брак по расчету, Лина не встречалась с ним до помолвки, о чем она заявила с весом, как будто это продемонстрировало ее послушание в этом возрасте, наклонив подбородок вперед, когда она говорила, ее идеально уложенные волосы подпрыгивали в согласии. Лина построила хорошую жизнь в Великобритании: она гордилась своей семьей и была счастлива в браке с сыном и двумя дочерьми. Анита была их младшей дочерью, поверенным, и их последним ребенком, вышедшим замуж.

Деванг предложил ей встретиться со мной, потому что не знал, как разрешить ее спор с Анитой. Пока Лина говорила, жар ее гнева отразился в ее теле, щит ярости оттолкнул всех. Когда она описала свой конфликт с Анитой, она как будто одержимо строила в уме дело против нее, чтобы вырубить ее. Ее ярость требовала действий, которых она не могла предпринять: она застряла в ее теле.

Мне нужно было дать ей выразить это полностью.

Я не хотел разжигать ее гнев, вступая с ней в сговор и добавляя к ней возмущения, которого я не испытывал. Я хотел дать ей понять, что слышал ее чувства, отражая ее точку зрения и ее ярость как можно точнее, и что я вижу, как она огорчена. Гнев нельзя подавить аргументами: это увеличивает его. Его нужно выслушать и понять, чтобы уменьшить его силу.

В центре спора Лины и Аниты были любовь, разлука и сила. Это разыгрывалось из-за того, какую свадьбу каждый из них себе представлял. Лина хотела устроить традиционную индуистскую свадьбу во весь рост, на которой присутствовали бы все члены семьи и друзья. Анита хотела свадьбу попроще, с меньшим количеством пышных церемоний и только с друзьями и семьей, которых она знала. Ни одна из женщин не ответила на дальнейший вопрос о том, проводят ли они церемонию в Индии, как это было принято: они знали, что это вызовет дальнейший конфликт.

В течение нескольких недель Лина по-разному говорила одно и то же. Она считала эгоизм, высокомерие и целеустремленность дочери отвратительными. Лина чувствовала, что научилась адаптироваться к более западной культуре, но придерживалась основных убеждений, которые были для нее центральными, особенно в соответствии с более традиционным представлением об индийской матери. Я спросил Лину: чувствовала ли она себя виноватой в том, что на каком-то уровне ее дочь разбавляла их индийское наследие или проявляла нелояльность к их индийской идентичности?

Пока она говорила, медленно просматривая фотографии, я почти чувствовал запах глубокой связи матери и ее новорожденного.

Я мельком увидел, как испуганный ребенок поступает неправильно, когда она кивала и говорила о гордости своей матери и доверии к ней, которые она не хотела предавать. Борьба Аниты за свои желания, против взглядов семьи, не только казалась ей неправильной, но и беспокоила ее. Это угрожало ее чувству единства семьи. Для Лины критиковать дочь, говорить ей, что хорошо, а что плохо, было способом любить ее: «Кого еще это волнует?» — добавила Лена. «В Индии нет чувства личного пространства, личных решений, личных взглядов. Мы держимся вместе, чтобы выжить. Все знают, что делают все, и их мнение учитывается. У нас нет отдельных взглядов или закрытых дверей». Я видел волнение в ее глазах, когда она описывала презрительный взгляд Аниты на их последней встрече после яростных аргументов Лины в пользу традиционной свадьбы. Это ужалило. Как смеет ее дочь так неуважительно относиться к ней! Лина проснулась, размышляя, и в течение дня у нее в голове были ссоры и конфликты с дочерью. Когда я мягко заметил, что это, должно быть, изолирует и утомляет, она кивнула.

Я чувствовал тепло к Лине, когда я ступил в ее мир, чувствуя, что ее любовь к Аните сочетается с болью от отказа Аниты. Я начал задаваться вопросом, скрывает ли сила Лины более ранние версии себя, которые были более уязвимыми. Я описал ей различные источники ее гнева, вызванные ее переживаниями, и то, как Анита бросила им серьезный вызов. Это было воспоминание о себе в детстве, над которой доминировали сильная мать и бабушка, которых она очень любила, но боялась, получая острые шлепки, если она не была полностью послушна. Там была она сама, как напуганная молодая женщина, приехавшая в незнакомую страну, вступившая в жизнь семьи, которую она никогда не видела, и помнящая свое уважение к их правилам. Ни один из двух других ее детей не воспитал в ней эти чувства. Их свадьбы были такими, как она хотела — простыми. Объединение двух семей было делом каждого, а не только выбором пары.

Я мог видеть, что она была потрясена тем, что Анита, которая была самым близким ребенком, которому она была близка, получила привилегированную жизнь и категорически отказывалась делать то, о чем ее просили. Это казалось такой маленькой просьбой по сравнению с ее собственным воспитанием. Упрямство Аниты сбивало ее с толку. Лина считала, что как мать Аниты она заслужила уступчивость своей дочери с позиции абсолютной власти. Но за этим скрывалась и уязвимость, вопрос о ее собственной неудаче как матери: что она сделала, что упустила, что значит, у нее такая дочь?

Отношения Лины с Анитой ухудшались. Они поругались на кухне, когда Лина прокомментировала свою новую прическу.

По тону, который она использовала при повторении инцидента, я мог сказать, что ее, казалось бы, безобидные слова — «Я вижу, у тебя новая прическа» — были наполнены критикой. Анита опрокинула свою кружку, посмотрела на нее с холодным отвращением, сказала: «Как ты смеешь?» и выбежала прочь. Лина почувствовала, что этот взгляд передал много невысказанных слов: Кто ты? Я даже не знаю тебя. ты мне точно не нравишься.

С тех пор Анита отказывалась разговаривать с матерью, не отвечая на сообщения и звонки. Это потрясло Лину. Я почувствовал удар словесного удара Аниты в живот. В течение следующих недель сеансов терапии казалось, что внутри Лины происходит битва — она просыпалась в слезах по утрам, но затем нападала на весь день, лихорадочно занятая бесконечными встречами и визитами на места, притупляя свою боль активностью.

Я почувствовал, хотя Лина этого и не озвучила, ее страстное желание быть рядом с дочерью. И все же боль, которую она чувствовала, которая выражалась в праведной ярости, была вызвана страхом, что она могла потерять Аниту.

Я столкнулся с тонким сопротивлением: что бы я ни сказал, был кивок, но не было эмоционального движения. Я понял, что она не хочет чувствовать боль пустоты, оставшейся после потери ее младшего ребенка: она хотела перейти к следующему, где она снова была права и счастлива. Но у нее не было эмоциональной энергии, чтобы сделать это, потому что она была вложена в то, чтобы держаться крепко.

Я подумал, поможет ли ей понять более западный подход, когда ребенок становится взрослым, наконец покидает дом и становится независимым. Пока я говорил, Лина отвернулась. Мне хотелось достучаться до нее — я сочувствовал ей как женщине и матери и хотел показать, что знаю, как тяжело отпускать наших детей. Новое начало не может начаться без конца. Мы должны пройти фазу между, испытать хаос и турбулентность незнания. Моя твердая западная точка зрения заключается в том, что как родители мы должны научиться менять свою позицию, отходить на второй план, позволять нашим детям принимать решения относительно своей жизни, позволять им активно покидать нас, что освобождает их для выбора вернуться.

Если бы только она могла изменить то, как она смотрела на Аниту, это позволило бы Аните измениться. Отношения перекалибруются, да, но останутся любящими.

В течение следующих недель я чувствовал, что нам нужно обратить внимание на более широкие отношения Лины и Аниты. Это было потеряно в поляризации их свадебной битвы. Я предложил Лине показать мне фотографии Аниты в детстве. Она загорелась этой идеей — ей нравились эти фотографии. Когда она принесла их, я мог видеть Аниту, прижавшуюся к ее плечу, как новорожденного ребенка, это блаженство молодой матери на лице Лины, наслаждающейся любовью к своему последнему ребенку, уделяющей ей время и внимание, наслаждающейся ею так, как раньше. не смогла с ее первыми двумя детьми. Пока она говорила, медленно просматривая фотографии, я почти чувствовал запах глубокой связи матери и ее новорожденного, ее кожа, прижатая к нежной детской коже. На других фотографиях праздников и дней рождения был изображен счастливый ребенок, веселый и общительный, который очень походил на свою мать — корчил рожи, танцевал.

Даже ее подростковый возраст был относительно спокойным. Для меня это означало, что они не проработали многие конфликты, которые допускают необходимое разделение между взрослым ребенком и родителем. Я также задавался вопросом, как много Анита скрывала от своей матери, чтобы быть, как выразилась Лина, «традиционной идеальной дочерью» мечты своей матери, живя жизнью западной молодой женщины.

Я оторвался от фотографий и уточнил то, что увидел: сильную любовь Лины к Аните. Я нашел способ сказать, что в сознании Лины любовь взаимозаменяема с контролем. Анита противостояла ей не для того, чтобы причинить ей боль, а с намерением стать взрослой, будущей женой. Личность Аниты как жены и взрослой женщины была сформирована как ее западным воспитанием, так и ее индийскими корнями. Она хотела обнять обоих. Мне казалось, что Лина бессознательно рассматривала брак Аниты как угрозу их связи и пыталась восстановить контроль над их тесными отношениями, взяв на себя ответственность за свадьбу. Она смешивала любовь с послушанием: если Анита не слушалась ее, она ее не любила.

Пока я говорил, Лина замерла. Она выглядела очень молодой и пораженной. Я описал ей то, что видел, и заметил, что она не дышит. Лина глубоко вздохнула, затем сделала короткий, поверхностный вдох, держась крепко. Она не могла позволить себе узнать свой самый большой страх. Она двигалась в кресле, скрещивая и распрямляя ноги, как будто одна ее часть могла выдерживать толчки и тяги удержания и отпускания, а другая часть не могла… . . довольно. Я сказал ей, что не пытаюсь навязать ей какое-то конкретное направление: я понимаю всю сложность ее дилеммы. Я надеялся, что, представив ей все их отношения, Лина сможет лучше понять, что происходит. Лина кивнула. Процесс перемен, каким бы неприятным он ни был, начался.

У всех нас есть биологический императив для связи и привязанности, а психообразование, направленное на нормализацию желания воссоединения после семейного разрыва, позволяет клиентам исследовать проблему с состраданием к себе, а не с чувством вины, замешательства, осуждения или стыда. В случае отчуждения мы должны побуждать клиентов интересоваться той их частью, которая хочет воссоединиться, и получить ясность в отношении того, чего эта часть надеется достичь, протягивая руку помощи.

Клиенту, который сомневается в повторном подключении или не до конца понимает, что мотивирует его желание восстановить контакт, я бы рекомендовал исследование посредством письма двумя руками. Разделив большой лист нелинованной бумаги пополам, клиент может вступить в диалог между той частью, которая хочет соединиться, написав на одной стороне страницы доминирующей или недоминирующей рукой. На другой стороне страницы, используя другую руку для письма, та часть, которая не хочет или не уверена в восстановлении связи, может отвечать вопросами и комментариями. Это уменьшает внутренний конфликт, уважая обе точки зрения и предоставляя голос каждой части, позволяя клиенту получить более глубокое понимание.

Другие творческие способы раскрыть и изучить проблемы, которые могут возникнуть, если клиент протянет руку к отчужденному члену семьи, — это управляемая визуализация встречи или ролевая игра на сеансе с использованием пустого стула для представления члена семьи. Другая стратегия будет включать использование лотка с песком и выбор фигуры или объекта для представления клиента и члена семьи, а затем создание песочных сцен, изображающих различные возможные результаты.

Я хотел бы подчеркнуть, что дальнейшее исцеление и внутренний покой клиента не зависят от сотрудничества члена семьи, извинений, принятия на себя ответственности за насилие или возмещения ущерба. Включение этого познания в работу помогло бы клиентке не отказаться от своей власти и уменьшило бы вероятность повторной травмы, если бы воссоединение произошло не так, как она надеялась.

— Лиза Ференц, LCSW-C, DAPA
Балтимор, Мэриленд

На семейном ужине, посвященном дню рождения сына Лины, Анита не сказала ей ни слова, но была ласковой и теплой с остальными членами семьи, в частности ее отец. Их близость по сравнению с расстоянием Лины от Аниты создавала атмосферу, которая наполняла комнату. Я чувствовал ревность Лины и ее гнев. Я спросил Лину, что она чувствует в своем теле. Она приложила руку к груди: было тесно. Вдохнув в него, она издала звук, похожий на животный, тихий, но обеспокоенный. Я попросил ее остаться с ним. Слезы катились по ее лицу.

В течение следующих недель тело Лины бунтовало. У нее были головные боли и боли в животе, болела спина. Я говорил с ней о том, как слушать свое тело, спрашивая, что, по ее мнению, оно может ей говорить. Я предложил ей заняться спортом, чтобы снять напряжение, и выработать привычки, помогающие успокоиться. Это было неестественно для Лины: долг был ее непреложным правилом, а не удовлетворением или даже знанием собственных потребностей. С неохотой она начала ходить на занятия йогой и, что немаловажно, начала писать, что стало отдушиной для ее бурлящего, разъяренного ума. Она сама удивилась тому, что вышло из-под ее пера, цитируя свой дневник: «Меня никогда не спрашивали, что мне нужно, что я чувствую, думаю или хочу. Я никогда не спорил с матерью и не предъявлял ей никаких требований».

Это побудило нас исследовать ее молчание в детстве и молодой женщине. Оно передавалось примерно в двадцати поколениях от матери к дочери и в значительной степени от нее к Аните. Это могло бы пройти без возражений, если бы она не приехала в Великобританию, но теперь у Аниты были другие ожидания. В этом была суть их затруднений: Лина никак не могла понять эмоциональную цену этого молчания. И снова ее не слушали и не позволяли принять решение. Даже когда пришло ее время как матери влиять на дочь, ее не слушали. Она чувствовала себя так, как будто ее угнетали и теперь еще угнетают, но уже более молодым поколением. Наша работа заключалась в том, чтобы помочь ей составить более полную картину различных эмоций, часто противоречивых, которые происходили внутри нее.

Я попросил ее рассказать мне, что думает ее муж и другие члены семьи. Она вздохнула, покрутила часы. Они хотели, чтобы разногласия прекратились. Муж посмотрел на нее, как на сумасшедшую. Она чувствовала себя отчужденной от всех. Быть «правым», сказал я, может быть одиноко и злить. Наконец, я почувствовал, что могу сказать ей, что подозреваю, что за ее гневом скрывается примитивный, физический вой. Это преобладало над ее мышлением. Она не хотела отпускать дочь — своего последнего ребенка. Ее ребенок. Как будто она оплакивала идеальную дочь, которую хотела, и не могла смириться с дочерью, которая у нее была, которая хотела, чтобы ей позволили сместить центр ее мира с матери на мужа. Я сопереживал силе ее чувств и тому, как они должны ее пугать. Как через боль от потери она хотела наказать, почти раздавить ребенка, которого любила и защищала больше всего на свете. И все же проявление ее гнева причиняло вред им обоим.

Лина натянула на грудь свой сшитый на заказ жакет, словно защищаясь от моих слов, но молчала, впитывая их. По крайней мере, некоторые из них.

После долгих пяти минут она тихо спросила меня, что она должна делать. Я ответил так же тихо. Дело было не столько в том, что она должна была делать, сколько в том, что она могла себе позволить. Могла ли она позволить себе хотеть держаться за дочь и позволить ей некоторую независимость? Могла ли она позволить Аните быть тем ребенком, которым она была, а не ребенком, каким Лина воображала, что она должна быть? Я понимал, насколько это было запутанно, поскольку Анита была представительницей двух культур и по-своему договаривалась о том, как ей жить индийской и британской жизнью.

Лина топнула ногой в детской досаде. Она прижала руки к ушам, как будто ее голова вот-вот лопнет. Я попросил ее закрыть глаза и дышать, затем очень крепко сжать свое тело, сжимая каждую мышцу в течение нескольких минут, затем расслабить и отпустить. Затем я сделал упражнение на расслабление и увидел, как ее тело наполняется спокойствием. Сейчас было не время для слов: пора было дать ей раскрутиться. Она ушла молча, позволив мне обнять ее, ее крупное тело дрожало, когда я держал ее.

На следующей неделе я узнал, что Лина ушла с нашего сеанса и вызвала Деванга с собрания. Она попросила его вернуться к ней домой пораньше. Первый. Она нуждалась в том, чтобы он держал ее. Она вдохнула аромат его перечных волос, почувствовала тепло его рук. Давление в ее груди ослабло, и она почувствовала, как безопасность течет по ее венам. Он слушал, как ее тирада потери и печали, ярости и боли перетекала из нее в его все более влажное плечо. Она долго плакала, громко всхлипывая. Он был добр, и он держал ее. Он сделал ей чашку чая. Она была удивлена тем, насколько спокойнее она себя чувствовала. Они договорились, что им нужно увидеть Аниту вместе: им нужно найти путь вперед.

Лина посмотрела на меня с гордостью и теплотой в глазах, которых я раньше не видел. Переход от одного этапа жизни к другому может быть мучительно долгим, а иногда и удивительно простым. В этом случае в Лине произошел настоящий сдвиг: поддержка и любовь мужа позволили ей представить будущее, в котором они были близкой семьей, но ей не нужно было так крепко держаться. Они встретились с Анитой и договорились о компромиссе на свадьбе. Анита все еще настороженно относилась к своей матери, и между ними было напряжение, но они преодолели самое большое препятствие и у них был план двигаться вперед. Лине нравился план.

Я почувствовал, как в моем теле снялось напряжение. Я сказал Лине, что власть родителей влиять на благополучие своих взрослых детей часто недооценивается. Отношения, конечно, должны быть перестроены, и баланс сил перекалиброван, но в основе своей ребенок всегда остается ребенком со своими родителями. Я хотел, чтобы Лина знала, что она может использовать свою силу совместно с Анитой. Ей не нужно было иметь над ней власть. Я говорил о важности аргументов, которые, если их озвучить, могут быть лучше, чем кипящие разногласия. Есть способы иметь аргументы, которые ведут борьбу за взгляды, но не нападают на тех, кто в них участвует. За откровенным разногласием может последовать близость, возможно, это даст каждой стороне время, чтобы почувствовать себя менее грубым. На самом деле важен не аргумент, а способность к ремонту.

Отрывок из книги Это тоже пройдет Джулии Самуэль. Copyright © 2021 Юлия Самуэль. Издается Doubleday Canada, подразделением Penguin Random House Canada Limited. Воспроизводится по договоренности с издателем. Все права защищены.

Категории

Клиническая практика и руководствоВ терапевтическом кабинетеКультурная компетенцияСемьяОбщество и культура

Поделитесь своими мыслями

Сообщите нам, что вы думаете, по адресу Letters@psychnetworker. org.

Заработайте кредиты CE

Просто за чтение Networker !

Разлука как акт любви

Хотя примирение — это желание Бога для борющихся пар, существуют всевозможные ситуации, которые могут привести брак к кризисной точке. Будь то физические или словесные оскорбления, жизнь с алкоголиком или обнаружение неверности вашего супруга, бывают случаи, когда разлука может быть актом любви для пары, попавшей в беду.

Перед тем, как принять решение о разводе, д-р Гэри Чепмен советует: «Не заходите так далеко, не приступайте к этапу разделения, не побеседовав с консультантом, пастором… с кем-то, [кто] может помочь вам оценить что. Не принимайте это решение самостоятельно, потому что, как только вы примете это решение, вам понадобится кто-то, с кем вы сможете потом обработать свои эмоции».

Доктор Чепмен настоятельно рекомендует обратиться за помощью к христианскому консультанту. Слишком часто он видел друзей и членов семьи, которые слышали истории о боли в браке, и они просто подтверждали право супруга на разрыв отношений. Христианский консультант, с другой стороны, будет отождествлять себя с болью, но также может дать надежду, рассказывая о том, как другие люди в подобных ситуациях выздоравливают. Важно, чтобы супруг, рассматривающий возможность развода, понимал, что у него или у нее есть огромная сила изменить брак — сила влияния, которую необходимо проявить, прежде чем терять надежду.

Хотя в большинстве случаев Фокус на Семье не советует разлучаться, иногда это становится необходимым как шаг к выживанию и акт любви. Если вы чувствуете, что достигли предела или вас предали, лучше всего вербализовать, что ваш брак в серьезной беде, и вы намерены что-то с этим делать. Найдите благочестивого советника и хорошую систему поддержки, а затем сообщите своему супругу о своих планах получить помощь, приветствуя его или ее присоединиться к вам.

Тех, кто переживает период разлуки, д-р Чепмен призывает пары осознанно выполнять тяжелое слово восстановления. В своей книге Надежда для разлученных , Доктор Чепмен распаковывает список ориентиров, которые, по его мнению, необходимы для конструктивных действий во время разлуки. Советы, которые следует учитывать, включают:

Следите за своим отношением и действиями; держите их позитивными.
Избегайте или отказывайтесь от любых романтических отношений с другим взрослым.
Поймите, развод никогда не приведет к личному счастью.
Медленно заполняйте любые документы о разводе.

Настоящая любовь предполагает заботу о наилучших интересах другого человека. Неестественно хотеть служить другому; естественно любить и быть добрым к людям, которые любят и добры к нам. Но доктор Чепмен считает, что с Божьей любовью пары могут выполнять тяжелую работу во время разлуки, что приводит к способности проявлять безусловную любовь к супругу. Выбрав любовь, мужья и жены могут стать орудиями Бога, чтобы коснуться сердец друг друга.

Устанавливать границы, доверять Богу и выполнять тяжелую работу по продвижению к примирению будет непросто, но на данном этапе вашего семейного пути это необходимо. Хотя нет никаких гарантий, что разлука окажется новым началом в вашей конкретной ситуации, доктор Чепмен дает надежду:

Снова и снова я видел пары, которые, когда я впервые столкнулся с ними, я был к ним настолько сочувствующим — Я почувствовал боль.