Все будет хорошо обязательно будет: Все будет хорошо, обязательно — Катлейн Верейкен

Читать онлайн «Всё будет хорошо, обязательно», Катлейн Верейкен – ЛитРес

Эта книга публикуется при поддержке Фламандского литературного фонда.

This book was published with the support of Flanders Literature (www.flandersliterature.be)

Original title: Alles komt goed, altijd

Original title: Alles komt goed, altijd. Translated from the Dutch language www.lannoo.com

* * *

Амбер
Коко и Мингусу

1.

Это был лучший в мире подарок, и нам он достался просто так.

Это был сам мир.

Жестяной шар размером с футбольный мяч, с нанесёнными на него очертаниями всех стран и континентов.

– А почему тут так много синего? – спросила Клара.

– Это море, – объяснила Роза.

– Столько моря…

Слова Клары прозвучали, точно вздох.

Я встряхнула шар. Внутри что-то стукнуло. Я попыталась разнять половинки. Но руки у меня были слишком маленькие, чтобы ухватиться за гладкий шар, и слишком слабые. Пальцы соскользнули по России и Африке.

К счастью, на помощь пришли папины руки. Большие, сильные, грубые и ласковые. Руки столяра. Он зажал шар между ладонями и повернул половинки. С силой, но при этом осторожно – так же, как он делал всегда и всё. Таким был и он сам.

– Конфеты! – закричала Клара.

Нам пятерым разрешили взять по штуке. Первой выбирала пятилетняя Клара, самая младшая из всей оравы. После неё Жюль и я. И наконец, Роза.

Наша умница-разумница, наша взрослая Роза.

Потом Клара отнесла полушарие с конфетами Оскару, сидевшему за столом на кухне. Он читал газету, на которой лежал толстый кусок бекона. Оскар очень много читал. Клара потянула его за рукав.

– Возьми конфету!

Оскар покачал головой и улыбнулся. Глядя краешком глаза на Клару, достал из кармана пачку табака и папиросную бумагу^[1].

– А мне когда можно будет? – спросил Жюль.

Под щекой у него вздулась большая шишка. Потом исчезла и показалась на другой щеке.

– Сначала пусть тебе исполнится хотя бы восемнадцать, а там посмотрим, – сказал папа.

– Сначала поработай, как я, – добавил Оскар, помогавший папе в столярной мастерской.

– Фу, как воняет, – поморщилась Клара.

Я обрадовалась, когда шар закрыли и мир снова стал цельным. Мне хотелось смотреть и изучать. Я всё крутила и крутила этот шар. И наконец нашла жёлтое пятнышко, называвшееся Бельгией. Ткнула в него указательным пальцем, и оно полностью скрылось под подушечкой.

– Вот где мы живём.

– Не может быть, это ж такое маленькое пятнышко, – сказала Клара.

– Но так и есть.

– Нидерланды тоже маленькое пятнышко, – показала Роза. – А Германия и Франция смотри, какие большие.

– Германция, – сказала Клара.

– Как ты говоришь?

– Франция, Германция.

– Она права, – улыбнулся Жюль.

– А здесь, в море, находится Англия, – продолжала Роза.

Клара посмотрела вверх и замотала головой. От негодования у неё надулись губки.

– Ангелия находится на небе.

У нас за спиной тихонько рассмеялась мама. Клара протянула к ней руки, мама подняла её и прижала к себе.

– Расскажи, Клара, – попросила мама, – почему Англия находится на небе.

– Потому что там живут ангелы.

Мы все расхохотались. И хохотали слишком громко, так, что Клара уткнулась лицом маме в шею. Мне были видны кусочек её щеки и краешек уха, красные, как маков цвет.

– Не плачь, Клара.

Роза погладила её по спине.

– Я не плачу, я злюсь! – послышался её сдавленный ответ.

А я всё глядела и глядела на жестяной шар. Всё крутила его и крутила, не могла оторвать взгляд.

– Смотри, Клара, – сказала я, – какие яркие цвета! Смотри, какой красивый мир!

2.

Воздух стал тёплым и нежным – мы все понимали, что это значит.

К нам приближалась процессия. Торжественно-чинно вышагивали мальчики, одетые в чёрное, и девочки, все в белом, точно принцессы.

Нам полагалось молиться, да, конечно. Молиться за тех, кого мы любим. За тех, кто болен. За тех, кто беден. Молиться за всех, кто нуждается в нашей молитве. У меня это не всегда получалось, потому что время от времени приходили другие мысли. О колбасе и яблочном пюре, которые мы скоро будем есть на обед. О том, как здорово Жюль умеет сворачивать язык в трубочку, а я так не могу. О большом родимом пятне на верхней губе у жены нашего мясника, которое смешно двигалось, когда она говорила. А говорила она много и громко, поэтому пятно так и прыгало. Но больше всего я думала о том, чего мы ждали с таким нетерпением. О ярмарке, самой большой и красивой в наших краях. И главное, самое главное, – о ярмарочных аттракционах.

Мы с Йоханной мечтали о них уже несколько недель. «А вот когда будет ярмарка…» – говорили мы друг другу. Каждый день. Фразу можно было не заканчивать: мы и так знали, о чём обе думаем. Мы улыбались друг другу, словно у нас была какая-то общая тайна. Йоханна улыбалась чуть-чуть, только уголками губ, а я во весь рот. Иногда, против моей воли, у меня вырывался и смех. Но я тотчас сдерживалась, и со стороны казалось, будто пискнула мышка.

Так улыбаться друг другу, так смеяться и молчать можно было только с Йоханной. Только с лучшей подругой.

На шкафу стояла копилка. Мы уже много недель подряд бросали туда каждый цент, который удавалось сэкономить. У нас будет праздник, мы славно повеселимся!

Мы радовались жизни. Хотя это было, пожалуй, не совсем так. Мы старались веселиться. Мы смеялись чуть громче, разговаривали немного больше обычного. Чтобы не слышать того, о чём все думали. Чтобы не думать о том, чего боялись.

Я об этом знала, хоть мне и не полагалось знать. Я слышала это в страшных историях мальчишек с нашей улицы. И в дыхании Оскара, когда он поднимал голову от газеты. И в молчании родителей, обрывавших разговор, едва я входила. В комнате повисала тишина, от которой воздух становился тяжёлым. Тишина, весившая больше, чем рюкзак, набитый камнями.

Разумеется, я не входила в комнату просто так. Я научилась красться, ждать у двери, чтобы услышать тихий разговор родителей. Хотя от того, о чём они говорили, сердце моё билось учащённо, а во рту пересыхало. Особенно от слова, произносимого каждый день: война.

Сын нашего булочника Паулюс утверждал, что знает, в чём дело. Причиной всему – убийство. В какой-то стране за сотни километров от нас совершено преступление, причём убит не один человек, а сразу двое. Потому-то и началась война.

Что такое война? – спрашивали мы у него. Что люди делают, когда война?

Сражаются, объяснял он. Поджигают дома. Сбрасывают бомбы. И убивают других.

Но я-то хотела услышать, отчего всё это происходит. Потому что я, честное слово, ну никак не понимала.

Я всё крутила и крутила мой жестяной глобус. Но нигде не могла найти ту далёкую страну. Папа показал мне её намного позднее. Фиолетовое пятнышко. Безобидное фиолетовое пятнышко, не больше Бельгии. И всего сантиметрах в двух от нас.

Читать книгу Всё будет хорошо, обязательно Катлейн Верейкен : онлайн чтение

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Катлейн Верейкен

Всё будет хорошо, обязательно

Серия «Граница детства»

Эта книга публикуется при поддержке Фламандского литературного фонда.

This book was published with the support of Flanders Literature (www.flandersliterature.be)

Original title: Alles komt goed, altijd

Original title: Alles komt goed, altijd. Translated from the Dutch language www.lannoo.com

* * *

Амбер
Коко и Мингусу

1.

Это был лучший в мире подарок, и нам он достался просто так.

Это был сам мир.

Жестяной шар размером с футбольный мяч, с нанесёнными на него очертаниями всех стран и континентов.

– А почему тут так много синего? – спросила Клара.

– Это море, – объяснила Роза.

– Столько моря…

Слова Клары прозвучали, точно вздох.

Таким был и он сам.

– Конфеты! – закричала Клара.

Наша умница-разумница, наша взрослая Роза.

– Возьми конфету!

Оскар покачал головой и улыбнулся. Глядя краешком глаза на Клару, достал из кармана пачку табака и папиросную бумагу[1]1
Курение чрезвычайно вредит здоровью!

[Закрыть].

– А мне когда можно будет? – спросил Жюль.

Под щекой у него вздулась большая шишка. Потом исчезла и показалась на другой щеке.

– Сначала пусть тебе исполнится хотя бы восемнадцать, а там посмотрим, – сказал папа.

– Сначала поработай, как я, – добавил Оскар, помогавший папе в столярной мастерской.

– Фу, как воняет, – поморщилась Клара.

– Вот где мы живём.

– Не может быть, это ж такое маленькое пятнышко, – сказала Клара.

– Но так и есть.

– Нидерланды тоже маленькое пятнышко, – показала Роза. – А Германия и Франция смотри, какие большие.

– Германция, – сказала Клара.

– Как ты говоришь?

– Франция, Германция.

– Она права, – улыбнулся Жюль.

– А здесь, в море, находится Англия, – продолжала Роза.

Клара посмотрела вверх и замотала головой. От негодования у неё надулись губки.

– Ангелия находится на небе.

У нас за спиной тихонько рассмеялась мама. Клара протянула к ней руки, мама подняла её и прижала к себе.

– Расскажи, Клара, – попросила мама, – почему Англия находится на небе.

– Потому что там живут ангелы.

– Не плачь, Клара.

Роза погладила её по спине.

– Я не плачу, я злюсь! – послышался её сдавленный ответ.

А я всё глядела и глядела на жестяной шар. Всё крутила его и крутила, не могла оторвать взгляд.

– Смотри, Клара, – сказала я, – какие яркие цвета! Смотри, какой красивый мир!

2.

Воздух стал тёплым и нежным – мы все понимали, что это значит.

Так улыбаться друг другу, так смеяться и молчать можно было только с Йоханной. Только с лучшей подругой.

Что такое война? – спрашивали мы у него. Что люди делают, когда война?

Сражаются, объяснял он. Поджигают дома. Сбрасывают бомбы. И убивают других.

Но я-то хотела услышать, отчего всё это происходит. Потому что я, честное слово, ну никак не понимала.

3.

С приездом Тантанны всё изменилось. Но ненадолго.

– Надо говорить «тант Анна»[2]2
Нидерл. tante Anna

, т. е. «тётя Анна». Прим. пер.

[Закрыть], это два слова, – поправляла нас Роза.

Она так делала каждый год, а мы каждый год над ней смеялись:

– Как-как? Тантанна?

И зачем только мы подшучивали над Розой? Уж над ней-то точно было незачем. Но мы не могли не смеяться, потому что она всегда так серьёзно рассуждала. А нам хотелось веселиться. Смеяться надо всем серьёзным. Так была у меня устроена голова. От серьёзных вещей разбирал смех. Не знаю почему. Так получалось само собой. Когда учитель очень сердился и долго молчал, глядя мне в глаза. Когда подружка рассказывала мне, что у неё умерла бабушка. Когда человек спотыкался и старался как можно скорее встать, чтобы никто не заметил его падения. Я всегда хохотала, хотя и знала, что другому может быть больно. И тем более не следовало смеяться над смертью бабушки, особенно если это была любимая бабушка. Иногда на меня сердились. Иногда из-за меня плакали, и я краснела от стыда. Но ничего не могла с собой поделать. Хохотала, и всё.

Как-то раз, незадолго до ярмарки, в очень жаркий день Тантанна приехала к нам в гости. По всему дому тотчас разлился аромат ландыша. Так могло пахнуть только от Тантанны. Это был запах весны и радости. Тантанна сняла голубую шляпу с перьями, положила на низкий шкафчик и поправила локоны. Кружевным платочком промокнула потный лоб и верхнюю губу. Весело засмеялась и достала для всех подарки. Обняла Клару, которая чуть не задохнулась, уткнувшись в Тантаннин бюст. Жюля она погладила по голове, меня ущипнула за щёку, а Розе подмигнула. Оскара и родителей расцеловала в обе щёки по три раза, причём по-настоящему, а не просто чмокая воздух рядом с ухом.

Она не успела сказать ни одного слова, но нам уже стало так хорошо!

Тантанна знала очень много. Больше нас и больше всех других. Потому что она жила в Брюсселе, а ведь этот город находится в самом центре Бельгии. Все новости приходили к нам из Брюсселя. И новости, которые приносила Тантанна, были хорошими.

– Ну как, Анна? – тихонько спросила мама.

Тантанна улыбнулась и замотала головой.

– Войны не будет, – сказала она, и мы ей тотчас поверили.

Папа выпрямил спину и огляделся.

– Ты права, Анна. У нас здесь самый безопасный уголок во всей Бельгии. А может быть, и во всём мире.

Я хотела ему сказать, что мир круглый. Что у шара нет углов. Но промолчала и засмеялась вместе со всеми.

– Всё будет хорошо, – сказала мама со вздохом. – Всё будет хорошо. Обязательно.

Мы сели за стол. Пили кофе и ели сливовый пирог. А Тантанна всё рассказывала и рассказывала о Брюсселе, о магазинах, о широких бульварах и проспектах, по которым ездило множество автомобилей. Ходить по улице пешком теперь уже не принято. Мы слушали разинув рот и видели, как румянец на её щеках всё разгорался и опускался до самой шеи.

Потом она замолчала и сказала, что хочет отдохнуть.

В тот вечер я легла спать с двумя большими кусками пирога в животе. Но чувствовала себя легко как никогда.

Я не видела, что в последующие дни у наших родителей замедлились все движения. Что их улыбки стали натянутыми, а потом и вовсе исчезли. Я не видела, как они подолгу шептались с другими взрослыми.

Не видела, как Тантанна снова мотала головой, но теперь уже прикусив губу. И без улыбки на лице.

Разумеется, я всё это заметила.

Но не хотела видеть.

Началась ярмарка. Яблоки в слоёном тесте были такие же сладкие, как в прежние годы, и шарманка при карусели играла так же громко и так же фальшиво. Мы с Йоханной, как всегда, ходили повсюду рука об руку. Смеясь и напевая, мы разгуливали среди каруселей и ярмарочных киосков. Мы так долго катались на воздушной карусели, что закружилась голова, и съели столько сладостей, что заболел живот. Мы знали, что сами виноваты и в том и в другом, но ничуть не расстроились. Мы вместе убежали в поле с часовенкой, нарвали цветов, которые вскоре увяли в наших потных ладошках. Когда к нам присоединились Роза, Жюль и Клара, мы принялись гоняться друг за другом со смехом и криками. Я убежала прочь от других как можно дальше. Убежала далеко-далеко, потому что поле было бесконечное и зелёное. Но Йоханна догнала меня, обо что-то споткнулась и упала. Падая, она схватила меня за ногу. Я тоже упала, прямо животом на землю. Мне было больно, но я смеялась. Смеялась до колик.

Мы лежали рядом в траве и смотрели, как голубое небо постепенно окрашивалось в оранжевый цвет. Облака стали прозрачные и нежные, точно кудри на головах у ангелов.

– Как же так? – вслух спросила я сама у себя.

– Что как так?

– Как же так, что мы все – это только жёлтое пятнышко на земном шаре? Ведь всё такое большое!!!

Йоханна не ответила. Я закрыла глаза и услышала вдали гул ярмарки.

– Ты не боишься? – спросила меня Йоханна. – Что будет война?

Теперь уже я не ответила. Оранжевый цвет перешёл в розовый.

Распрямила руку и дотянулась до её ладони. Она слегка сжала пальцы.

Я готова была вот так лежать и лежать. И думать, что так будет всегда. Всегда будут лето, ярмарка, запах травы и полевых цветов вокруг нас. И мы вдвоём, рука в руке, будем смотреть на небо с цветными облаками.

Когда шум ярмарки затих, у меня в голове продолжал звучать только мамин голос, говоривший, что всё будет хорошо. Обязательно.

Но тут мамин голос зазвучал на самом деле.

Мама звала меня, потому что было уже поздно. И пора спать.

Надо было идти домой.

Я посмотрела по сторонам и попрощалась с Йоханной.

На следующий день уехала Тантанна.

У нас в доме опять запахло жареным луком и зелёным мылом, как обычно. Всё было в порядке, но чего-то недоставало. Думаю, мы все скучали по аромату ландыша, окружавшему Тантанну. Словно знали, что это был её последний приезд.

4.

Они везли тележки, полные горшков и кастрюль, одеял и матрасов. Мужчины, женщины, дети. Они шли из тех мест, куда уже докатилась война. Некоторые вели на верёвке корову или козу.

Я слышала названия городов, о которых знала только по урокам в школе.

Льеж. Лёвен. Антверпен.

Точки на карте Бельгии, висевшей рядом с классной доской. На моём глобусе их вообще не найти. Но эти города охватил огонь, рассказывали беженцы. И виноваты были немцы.

Они поджигали дома и убивали людей. Даже детей. Бежать было менее опасно, чем оставаться. Вот беженцы к нам сюда и пришли.

В тот последний кусочек Бельгии, который ещё не заняли немцы. Самый безопасный уголок мира.

Понятно, почему они оказались у нас. Я бы на их месте тоже пришла именно сюда.

От этой мысли мне становилось спокойно. Пока прибывают беженцы, мы точно знаем, что у нас хорошо.

А разговаривали они на очень-очень странном языке. Некоторые, я слышала, говорили по-французски. Но фламандцы удивляли намного больше. Господи, как они коверкали звуки! Вроде бы говорили на том же языке, что и мы, но совсем по-другому. Ещё более странно, чем валлоны. Вместо «соль» – «силь». Вместо «хлеб» – «хлэб». Но это ещё ладно, это я хотя бы понимала, а многие другие слова было вообще не разобрать.

Стоя у дороги, мы смотрели на вереницу беженцев. На женщин с озабоченными лицами, на измождённых мужчин. На детей, таких испуганных, будто они заблудились и боялись, что уже не найдут дорогу домой.

Мне когда-то приснилось, что я не могу найти наш дом. Соседские дома были на месте. А наш исчез. И вообще исчезло понятие «мы». Меня никто не узнавал. И никто не слышал о моих родителях. Я была одна, я потерялась. Вот так, наверное, и чувствовали себя эти дети. Как в страшном сне, но только на самом деле.

– Всё будет хорошо, – сказала мама.

Не знаю, обращалась ли она к идущей по дороге усталой женщине или к нам. А может быть, она сказала это самой себе.

Папа обнял её за плечи. Погладил по руке и поцеловал, как всегда, в голову сбоку. Над ухом, где начинаются волосы.

– В конце концов всё будет в порядке, – сказал он.

На одной тачке поверх груды вещей сидела девочка с тёмными кудрявыми волосами. Её лицо и одежда были перепачканы дорожной грязью. Она держала на руках младенца.

Её отец толкал тачку, мама шла рядом, держа за руку маленького мальчика. Я обратила внимание на девочку в тачке, потому что она отличалась от людей вокруг. Думаю, дело было в её осанке: она сидела очень прямо, совсем не сутулясь. И выражение лица у неё было не как у других. Она не казалась заблудившейся. Она выглядела спокойной и сильной.

Я всё смотрела и смотрела на неё, потому что не могла отвести глаза.

И вдруг она повернула голову и через плечо взглянула на меня.

Солнце и ветер играли её кудрями. Ветер смешно их вздыбил, так что они стали похожи на шапочку, излучавшую свет. Я почувствовала, что вот-вот засмеюсь, но мой смех был больше похож на вздох, вырвавшийся из груди.

Девочка улыбнулась в ответ и помахала мне. Очень осторожно, одной рукой. А потом снова обхватила младенца обеими руками и устремила взгляд вперёд.

5.

Мы по-прежнему ходили в школу, но не знали, сколько это ещё продлится.

Учитель продолжал вести уроки и водил указкой по доске. Мы хором повторяли таблицу умножения, делали разные упражнения в тетрадках, писали, высунув кончик языка, диктанты и сочинения и молились каждое утро дольше обычного. И только карты висели на стенах без дела. Мы видели, как учитель иногда бросал на них взгляд, полный сомнения. Мы перестали изучать географию. Мы перестали изучать историю. Потому что история – это в основном про войну.

Казалось, учитель решил, что теперь это не имеет смысла. Потому что очень может быть, что в ближайшее время всё изменится.

В воскресенье священник, как всегда, читал проповедь. Его слушали ещё внимательнее, чем обычно. Когда он закончил приготовленную заранее речь, все продолжали неотрывно глядеть на него. И он смотрел на прихожан, а губы его оставались плотно сжатыми. В церкви повисла тишина. Но потом он набрал в лёгкие воздуха и заговорил.

– Идёт война, – сказал он. – Мы не знаем, сколько она продлится. Мы не знаем, докатится ли она до наших мест. Но давайте просто-напросто жить дальше. Это единственное, что я могу посоветовать. Давайте всё делать как всегда.

Выйдя из церкви, я долго размышляла о его словах. Как это – просто-напросто жить дальше? Разве мы живём в каком-то направлении? А жить просто-напросто – это, наверное, не учиться в школе, а играть?

– Мы будем играть как всегда? – спросила я у Йоханны.

– Мы будем играть, будто всё делаем как всегда, – сказала она.

– А что мы будем делать?

– Не знаю.

Мы молча шагали рядом. Как всегда. А потом расхохотались, потому что пришли к выводу, что жить куда-то дальше – это полная ерунда.

Но как-то раз в начале октября, когда мы все вместе возвращались из школы, увидели две попы, торчавшие к небу прямо посреди улицы. Это булочник Мон с сыном Паулюсом стояли на коленях, приложив ухо к булыжной мостовой. Жюль подбежал к ним и в шутку замахнулся ногой, как будто хотел дать им под зад.

– Жюль! – сказала Роза с упрёком.

Жюль пожал плечами, а я прыснула со смеху.

Мы все остановились.

– Тсс! – поднял палец Мон, хотя никто из нас не произносил ни слова.

Мон медленно разогнул спину, затем распрямился и Паулюс. Мон поправил на голове кепку. Со вздохом отряхнул брюки.

– Ты слышал? – спросил он у Паулюса.

Тот кивнул.

– А что вы слышали? – спросила Роза.

– Войну, детка. Войну.

– Слышно, как от пушек земля гудит! – в возбуждении сказал Паулюс.

– Да, именно так, – подтвердил Мон.

И они ушли. Мон ступал медленно, тяжёло, Паулюс – вприпрыжку, словно скоро будет ярмарка.

Клара встала на колени. Я перестала смеяться и тоже опустилась на землю, Йоханна рядом со мной. Нашему примеру последовали Роза с Жюлем. Пять поп, обращённых к небу, пять ушей, приложенных к булыжникам.

– Я ничего не слышу, – сказала Клара.

– Тсс! – шикнул Жюль.

Когда от камней у нас заболели колени, мы встали на ноги.

Переглянулись, пожали плечами и покачали головой.

– Никакой войны! – сказал Жюль.

– Ни-ка-кой вой-ныыыы! – пропела Клара.

Она трясла Розу за руки, словно качала воду насосом.

Мы пошли дальше, в ритм Клариной песенке.

В тот день всё небо было закрыто серыми тучами. Но с наступлением темноты горизонт окрасился в оранжевый цвет. Клара даже подпрыгнула, широко раскрыв глаза, и показала в ту сторону.

– Как красиво!

– Но почему? – воскликнула я, села на стул задом наперёд и сунула голову под занавеску на окне. – Ведь солнце уже зашло!

Мне никто не ответил. Я обернулась. Оскар стоял, опустив руки в карманы. С потухшей самокруткой во рту. И не говорил ни слова. Мама прикрыла рот ладонью. Отец нахмурился и посадил Клару себе на колени.

– Это не солнце, – сказала Роза. – Это война.

6.

Беженцам все очень сочувствовали. Точнее, почти все. Кто чем-то мог с ними поделиться – хлебом, молоком, шпиком, – всегда делились. Но поток людей не прекращался, и в лицах наших соседей что-то начало меняться. Глаза сощурились, губы плотно сжались. Сколько же можно! Эти хилятики нас объедают, слышала я разговоры на улице. К тому же отбирают нашу работу. Так нечестно, рассуждала соседка. Они норовят поживиться за наш счёт, утверждали женщины в мясной лавке. Их действительно многовато, но всё равно мы им должны помогать чем можем, говорила мама. Нам повезло больше. Об этом нельзя забывать.

Да, нам повезло. Поэтому время от времени мама варила большую кастрюлю супа. И мы кормили супом какую-нибудь семью, чтобы порадовать людей. Хоть немножко.

О том, что нам и самим придётся бежать от войны, мы не думали. Вернее, не обсуждали вслух. Ведь нам повезло.

Иногда, когда родители не могли нас услышать, мы с Жюлем играли в беженцев.

– У тебя на сборы есть только час. Что ты возьмёшь с собой? – спрашивала я.

– Тёплый свитер. Тёплые ботинки. Тёплое одеяло. Горячий суп. Мешочек с шариками-книккерами[3]3
Книккер (нидерл. knikker) – маленький шарик из стекла, мрамора, агата, тяжёлой пластмассы. У бельгийских и нидерландских детей игра в книккеры – любимое времяпрепровождение. Смысл игры в том, что участники по определённым правилам катают шарики по земле, стараясь загнать их в небольшие лунки. В России эту игру иногда называют «марблз» (от англ. marbles). Прим. пер.

[Закрыть].

– И куда ты отправишься?

Прежде чем он успевал ответить, я брала в руки мой земной шар.

– Подкинь его не глядя. А потом ткни куда-нибудь пальцем.

Мы сидели на лугу за часовней. Если Жюль уронит шар, тот упадёт в мягкую траву.

Жюль закрыл глаза, подбросил глобус довольно высоко и ловко поймал. Его палец уткнулся в Гренландию.

– Молодец, правильно вещи собрал, всё тёплое, – похвалила я.

Потому что знала, что в Гренландии живут эскимосы. А эскимосы – это среди людей, так сказать, полярные медведи.

– Теперь ты, – произнёс Жюль.

Я закрыла глаза и задумалась.

– Розино платье. Самое красивое, с голубым бантом. И её сапожки. И большой кусок брезента, от дождя и от солнца. И фотографию, на которой мы все вместе. И вот его.

Я открыла глаза и подняла глобус вверх.

– А почему Розино платье и Розины сапожки?

– Потому что я расту.

– Война не будет такой долгой.

– Да, конечно. Но ведь я расту очень быстро.

– А что же станет носить Роза?

– Мамину одежду.

– А мама?

– Подожди, Жюль! Мне ещё надо подбросить шар!

Я снова закрыла глаза и бросила глобус вверх. Он упал на траву. Я отвернулась, чтобы казалось, будто я играю по-честному. Провела рукой по шару, нащупала шов между двумя половинками и ткнула в него пальцем. Я хотела на экватор. Туда, где всегда тепло. Мы проходили экватор в школе, и с тех пор я считала, что это самое красивое слово на свете. Экватор.

Когда-нибудь я туда поеду вместе с Йоханной. Мы поселимся в домике на морском побережье, обязательно.

– Бултых! – сказал Жюль. – Не забудь взять с собой купальник.

Я открыла глаза. Вокруг моего пальца – всё только синее. Океан.

– Попробуй ещё раз, – предложил Жюль.

Во второй раз я уже не жульничала. Мой палец уткнулся в Бразилию.

– Как далеко, – сказал Жюль.

– Зато тепло, – ответила я.

– А разве мы побежим от войны не все вместе?

– Да ну тебя, Жюль! Никуда мы не побежим. Мы останемся здесь.

Тут к нам приблизилась Йоханна, толкавшая перед собой отцовскую тачку. Я залезла в тачку, Жюль покатил её по тропинке, а Йоханна пошла рядом.

– Мама, нам ещё далеко? – спросила я плачущим голосом.

– Никто не знает, детка, – ответила Йоханна.

– Я устала, я хочу есть… – хныкала я.

– Тихо ты, – сказал Жюль, – если будешь капризничать, продам тебя немцам.

Мне пришлось замолчать.

«Все будет хорошо» на Netflix — Обзор: драма режиссера Диего Луны

Актер привносит острый взгляд и темные комические черты в это шоу Netflix, которое становится более глубоким и наблюдательным на протяжении восьми эпизодов.

[Этот пост первоначально был опубликован в разделе «Машина рекомендаций», ежедневная подборка телепередач на IndieWire.] как правило, имеет место в историях, где семьи находятся на грани распада, в «Все будет хорошо» есть много случаев, когда его персонажи уверены, что принимают качественное решение, когда это оказывается неправдой. Есть также много моментов, когда для шоу в целом эта динамика переворачивается — отслеживая небольшую семью и брак на грани краха, «Все будет хорошо» берет некоторые идеи, которые в противном случае казались бы ожидаемыми и знакомыми, и переворачивает их. наизнанку.

Хулия (Люсия Урибе) — художница, работающая в рекламном агентстве и пытающаяся сохранить свою творческую целостность. Руй (Флавио Медина) имеет постоянную работу в эфире на радиостанции, где его декларируемые ценности совпадают с ценностями его работодателя, но его действия (как видимые, так и предполагаемые) не всегда делают то же самое. Вместе они преодолевают потенциальную разлуку, стараясь сделать хорошее лицо для своей дочери Андреа (Изабелла Васкес Моралес). Конечно, после начала шоу есть моменты, которые помогают понять, почему у этой пары уже были проблемы. Тем не менее, один из проницательных решений «Все будет хорошо» — показать брак, умирающий от дюжины порезов, вместо того, чтобы полагаться на один роковой выбор или оплошность.

В течение восьми эпизодов, снятых Диего Луной, Джулия, Руй и Андреа становятся трио на неспокойных водах. По мере того, как они пытаются скрыть секреты друг от друга (а иногда, в некотором смысле, и от самих себя), новые события постепенно начинают отдалять их друг от друга. В том, чтобы увидеть трещину в партнерстве, есть глубинное чувство трагедии, но «Все будет хорошо» также внимательно следит за деталями на этом пути, которые добавляют мрачно-комический, слегка абсурдный оттенок тому, как все это разворачивается.

Темп этих сцен основан на опыте Луны как актрисы. Будь то маленькие повседневные проблески подготовки по дому или озарения, которые приходят на работе, или возможные сцены, когда Рую и Джулии приходится делать свои соответствующие дела об опеке, всегда есть дополнительный бит или своего рода тишина, которая позволяет каждому из этих исполнителей сидеть. в эти моменты. И этот ансамбль, особенно Урибе, в полной мере использует эту дополнительную заботу.

Это помогает усилить «Все будет хорошо», поскольку оно меняется с разных точек зрения. Это шоу не просто заперто на одной стороне родительской борьбы. И при этом он не просто цепляется за Руи или Джулию как за объект симпатии по умолчанию, поскольку каждый из них имеет дело самостоятельно с каждым новым откровением. Также есть ощущение баланса, когда он переключается на то, как Андреа все воспринимает, а не только как наблюдатель за словесными разборками. (На вечеринке по случаю ее дня рождения момент, когда становится ясно, что она делает со своими друзьями — и как эта идея постепенно внедряется в предыдущие эпизоды — является экспертным откровением.)

Несмотря на то, что шоу в основном сосредоточено на этой семье, «Все будет хорошо» осознает, что один такой спор может иметь большой волновой эффект. «Все будет хорошо» посвящено людям, которые не обращают внимания на проблемы Джулии и Рюя, от новых романтических интересов до тех, кто десятилетиями работал на семью и вместе с ней. Команда сценаристов сериала заслуживает похвалы за то, что помогла создать мир, в котором достаточно нескольких предложений, чтобы намекнуть на общую историю, которая выходит за рамки брака, лежащего в основе шоу.

И все это с ощутимой энергией. Не только личный плейлист Руя с драйвовыми панк-мелодиями поддерживает движение шоу вперед. Даже в отдельных сценах, таких как та, в которой кто-то особенно побежден и ест элот в одиночестве, есть свой собственный дух, бурлящий внутри. Последний эпизод сезона заканчивается нотой неповиновения и вопросом, который предлагает четкий путь к долгожданному 2-му сезону, если представится такая возможность. Пара под микроскопом в «Все будет хорошо» может застрять в колее, из которой им трудно выбраться, но этого нельзя сказать о самом сериале.

Пропущены какие-либо другие выходные данные от машины рекомендаций? Вы можете прочитать все прошлые версии здесь.

Зарегистрироваться: Будьте в курсе последних новостей кино и телевидения! Подпишитесь на нашу рассылку по электронной почте здесь.

Прослушать или пропустить?

Джоэл Келлер

Твиттер @joelkeller
20 августа 2021 г., 16:30
Где транслировать:
Все будет хорошо
Powered by Reelgood
Созданный, написанный и режиссер Диего Луна, Все будет хорошо — это исследование понятия брака и того, как оно смешивалось с идеей романтической любви на протяжении веков. В анимационном эпизоде, который появился в первом эпизоде, один из главных героев говорит: «Брак, институционализировав любовь, убил ее». Читайте дальше…
Вступительный кадр: В неприметном кабинете мужчине и женщине по отдельности задают вопросы психобиографического опроса перед слушанием дела об опеке.
Суть: Супруги, Руй (Флавио Медина) и Хулия (Люсия Урибе Брачо), отвечают на вопросы о том, сколько у них было сексуальных партнеров, сколько им было лет, когда они поженились, и было ли какое-либо насилие. Ответы сшиты вместе, как будто они разговаривают друг с другом.
Три месяца назад в их доме все шло как по маслу. Когда их дочь Андреа (Изабелла Васкес Моралес) стучится в дверь своих родителей после страшного сна, вы слышите, как Джулия говорит Рую убрать мокрый матрас, но когда дверь открывается, они стоят рядом друг с другом, как будто все в порядке.
Они идут на свою работу, а Андреа идет в школу; Джулия — художник-график, работающий в агентстве, которое собирается заключить крупный коммерческий контракт, а Руй работает на радиостанции. Мы видим, как Руй флиртует с продюсером по имени Ребека (Рут Рамос), но не думайте об этом, поскольку она должна стать ди-джеем на вечеринке по случаю помолвки его невестки.
Когда он поднимает Андреа, она чувствует боль из-за сломанной пломбы. Он приводит Андреа к ее дантисту Нестору (Пьер Луи), который более чем счастлив снова открыть кабинет, чтобы помочь.
На вечеринке по случаю помолвки мы узнаем, что Руй и Джулия на самом деле разошлись; они до сих пор живут вместе, чтобы не травмировать Андреа, но Руй спит на надувном матрасе в их спальне. Во время работы Ребеки ди-джеем он настаивает на том, чтобы поставить песню, которая навевает воспоминания, но она сразу же очищает танцпол и злит Джулию, которая до этого момента веселилась.
Джулия отвозит Рюя домой, потому что он слишком много выпил, хотя обещал оставаться трезвым. Его рвет в машине, когда она остановилась на контрольно-пропускном пункте. Несмотря на то, что она выпила всего две бутылки пива, она сдула волосы сверх установленного законом предела и была арестована. Руй пытается получить деньги, чтобы удержать ее от выпивки, но банкомат съедает его карту. Затем он в пьяном виде идет домой, оставив свою бывшую жену и мать своего ребенка гнить в вытрезвителе.
Фото: Наталья Бермудес/NETFLIX
Какие сериалы вам это напомнит? Все будет хорошо имеет ауру сериала FX Женат , только здесь ожесточенная супружеская пара уже сделала дело и объявила о своем браке.
Наша версия: В основе этой серии лежит захватывающая концепция: зачем мы вступаем в брак, когда на самом деле это больше связано с юридическим соглашением, чем с настоящей романтической любовью? И почему так трудно расхлебывать себя, когда дела идут наперекосяк?
Очевидно, что Руи и Джулия должны участвовать в жизни друг друга, так как они являются родителями Андреа. Но здесь также, кажется, работают разные уровни желания. Руи, несмотря на свою склонность к обману и флирту, по-прежнему поддерживает свою младшую артистичную жену; Джулия, с другой стороны, кажется, больше всего испытывает отвращение к Рую и его выходкам. Вы знаете, что у этой договоренности такой же срок годности, как у Майка Ричардса, как у Jeopardy ! , но смотреть, как это происходит, по-прежнему интересно, особенно учитывая напряженную химию между Мединой и Брачо.
Второй эпизод идет немного дальше, показывая часть внешней жизни Идалии (Изабелла Васкес), домохозяйки семьи, и показывает, что Джулия извлекала максимальную пользу из своей разлуки, в то время как Руй был в основном несчастен. . Но тема того, что на самом деле означают брак и семья в 2021 году — будь то в родной стране этого шоу, Мексике или где-либо еще в мире, — остается. Особенно интересно наблюдать, как Джулия и Руй пытаются что-то скрыть от Андреа, хотя все вот-вот взорвется, пока они празднуют ее день рождения, и думают, что она почему-то не знает. Как нам показывают в сотый раз, дети знают, и родители не очень хорошо скрывают.
Будет интересно посмотреть, как Руй и Джулия преодолевают этот разрыв и как они следят за тем, чтобы осколки их конфликтов не задели Андреа в процессе. Такое ощущение, что они не всегда будут успешными, что довольно близко к тому, что происходит в реальной жизни. Мы с нетерпением ждем того, как эта семья будет выглядеть к концу сезона.
Секс и кожа: В первом эпизоде ничего нет, хотя пьяный Руи делает пас Ребекке. Во втором эпизоде более откровенные сцены, хотя вопиющая нагота сведена к минимуму.
Прощальный выстрел: С похмелья Руй просыпается после того, как упал на диван, и вспоминает, что Джулия все еще в тюрьме.
Sleeper Star: Изабелла Васкес Моралес просто великолепна в роли Андреа. Она не играет ее не по годам развитым, уставшим от жизни ребенком, но определенно попадает в правильную ноту как ребенок развода, задаваясь вопросом, являются ли проблемы, с которыми сталкиваются ее родители, ее ошибкой или нет.
Самая пилотная линия: Некоторые сцены немного затянуты, например, та, где банкомат съедает карту Руя.
Наш телефон: ТРАНСЛЯЦИЯ.